Последовала долгая пауза, во время которой Гунтер тупо смотрел в поле, на
колышущиеся под ветерком кустики руты и ромашки, а потом перевел совершенно
пустой взгляд на кольчужника и тихо спросил: .
- А ты чего не пошел?
Сэр Мишель виновато опустил голову и пробубнил:
- Проспал я... Да и денег не было...
Гунтер еще некоторое время копил в себе нарастающую изнутри волну слепой
ярости, тяжело задышал и наконец, рванув застежку кобуры, выхватил "вальтер",
сбросил предохранитель и, медленно встав на ноги, ткнул дуло в лоб сэру Мишелю.
- Да я тебя, ублюдок!..
Эти, как и дальнейшие, слова он сдавленно выкрикнул на старом добром
немецком с южно-саксонским акцентом, ясно проявившимся в минуту ярости. Сколько
себя помнил, так ему еще не приходилось ругаться. Подобного потока отборнейшей
грязной брани, которую услышишь только в штрафных частях Вермахта, он сам от
себя, офицера "Люфтваффе", никак не ожидал. Излив свои гневные речи на голову
оцепеневшего рыцаря, который, к счастью для Гунтера, не понял ни слова и все
время мучительно косил глаза наверх и морщил лоб в попытке разглядеть черный
металлический предмет, приставленный к его голове (жезл какой-нибудь
освящающий?), немец в сердцах вскинул пистолет и выстрелил в воздух. Просто так,
от злости. Усевшаяся на киль "Юнкерса" ворона сердито каркнула и тяжело
взлетела, обронив пару перьев.
Из глаз сэра Мишеля точно искры посыпались от резкого громоподобного звука,
каковой доселе ему слышать не приходилось, и несчастный благородный рыцарь
припал лбом к траве, закрыв голову руками.
- Ладно тебе придуриваться, - немного поостыв и отдышавшись, проворчал
Гунтер, тронув сэра Мишеля носком сапога, и добавил на понятном рыцарю старом
языке: - Вставай.
- Сэр Мишель, уяснив, что гнев Божий вот прямо сейчас на него не обрушился
и молния Господня пролетела мимо, не причинив вреда, осторожно приподнял голову
и исподлобья посмотрел на пистолет.
"Ангел, как есть ангел! А крылья небось под одежду запрятал, эвон она
какая... непонятная". И встал, повинуясь сильному рывку ухватившего его за плечи
Гунтера. Последнему надоело ждать, и он решил помочь пугливому полоумному
человеку понять наконец, что разговор сейчас предстоит серьезный. Тем более в
округе, кроме них двоих и вороны, возвратившейся на облюбованное ею местечко,
никого не было. Выглядел сэр Мишель не ахти - ноги будто сеном набиты, руки
пытаются сложиться в молитвенный жест, лицо бледное и губы подрагивают, точно он
из ледяной воды вылез... А еще похмелье... тошнит... И дракон рядом стоит, не
шелохнется.
- Объясни, - медленно начал Гунтер, старательно подбирая слова попроще, -
какая это часть страны? Нормандия?
Сэр Мишель утвердительно кивнул и шмыгнул носом.
- Так, хорошо. Значит, мы во Франции?
Рыцарь вздохнул, не понимая, что хочет услышать от него драконий
повелитель, но все-таки сказал правду, мало ли тот мысли насквозь читает,
проверить хочет?
- В королевстве Английском. Земли короля Ричарда. Плантагенета. Сына
Генриха Второго, короля Англии, наследника герцога Вильгельма Нормандского... -
И всхлипнул. Ну почему он не понимает таких простых вещей, зачем спрашивает?
Гунтер загнал поглубже готовый вырваться истеричный вопль и, снова
встряхнув юношу, срывающимся голосом проговорил:
- В Англии сейчас король Георг. Виндзор. А Плантагенеты твои... поумирали
давно.
На глазах сэра Мишеля готовы были показаться слезы - столь надрывно звучали
слова иноземца. "Ангел, да еще рассудком повредившийся. Надо его к епископу
отвести... Хотя что епископу делать с ангелом? Ну, к святому нашему Папе в Рим
отвезет, а дальше? А дракон как же? Он же без хозяина от тоски подохнет, как
собака, они такие, драконы... Взять его с собой - коровы в хлеву перепугаются,
молоко давать перестанут... Зачем я из дому... ушел..."
Такие вот мысли роились в голове рыцаря, пока Гунтер пристально вглядывался
в его лицо, пытаясь найти хоть одну черточку, присущую душевнобольным от
рождения. Нет, этот человек выглядел вполне нормально... Но почему же тогда он
говорит про королей, сгинувших почти восемь столетий назад, отчего не знает
простого французского языка, предпочитая изъясняться на старинном наречии?
Гунтеру поначалу пришла в голову мысль, что его разыгрывает студент-недоучка,
откопавший на чердаке старофранцузский словарь и стянувший где-то кольчугу, но и
подобное верилось с трудом, слишком уж неподдельными были слезы в глазах
непонятного нормандца.
- Земли Английской короны. Я не вру, - повторил сэр Мишель, не смея поднять
глаз. - И король сейчас Ричард. Ну правда же!.. Он уже несколько месяцев как
король.
- Несколько месяцев? - переспросил, прищурившись, Гунтер. - Несколько... А
какой сейчас год, ты хоть знаешь?
<Дремучий селянин из глухой деревеньки, перепутавший времена, королей и
страны?> - Знаю. Одна тысяча сто восемьдесят девятый по пришествию Спасителя, -
без запинки отчеканил сэр Мишель, а Гунтер, будучи не в состоянии уложить в
голове эту неправдоподобную дату, опять тупо спросил:
- А кто у вас спаситель?
Тут уже настало время опешить сэру Мишелю. Он широко раскрыл глаза,
серьезно посмотрел на Гунтера, чуть склонив голову набок, и недоуменно произнес:
- Господь наш, Иисус Христос. А... а у вас?
- И у нас он, - послушно кивнул Гунтер, и тут до него начал доходить смысл
всего произошедшего в последние часы. Исчезновение английских и французских
городов, всех самолетов, неработающая связь... А этот... Он настоящий рыцарь?
Или все-таки придуривается?
- Тысяча сто восемьдесят девятый, - как во сне пробормотал Гунтер, глядя
прямо перед собой. - Семьсот пятьдесят лет. Бред...
- Так ты христианин? - с надеждой спросил сэр Мишель. Уже лучше, значит, не
посланник сатаны. - А ну крестное знамение сотвори!
Гунтер чисто машинально коснулся двумя пальцами лба, исполняя просьбу
рыцаря, и, сам того не замечая, прошептал первые слова Раter Noster ("Отче Наш"
(лат.)).
- Наш, - облегченно вздохнул сэр Мишель и, немного осмелев, спросил: - А
сам-то ты кто? И зверюга твоя откуда взялась?
- Не знаю... - промямлил Гунтер. После этих слов он впервые в жизни упал в
обморок.
Очень неприятно, когда тебе на лицо изливается поток мутной, теплой воды,
попахивающей тиной. А если учесть, что в сей зловонной жиже плавают головастики,
так и норовящие попасть в рот, то такое положение становится совсем уж
несносным.
Когда грязный водопад иссяк. Гунтер осторожно открыл глаза, вначале
протерев их большими пальцами, и приподнял голову.
Ситуация была исключительно интересной: светловолосый нормандец за время,
пока
неизвестный валялся без чувств, развил бурную деятельность - назвавшийся
сэром Мишелем человек стащил с Гунтера теплую летную куртку, китель, рубашку с
галстуком, шерстяное белье, оставив голым по пояс, и теперь стоял рядом. Вода,
принесенная из ближайшей болотины, подействовала - повелитель дракона, кажется,
начал приходить в себя и теперь слегка ошарашено осматривался в поисках
источника, излившего на его голову противный поток. Наконец его взгляд
утвердился на сэре Мишеле, стоявшем рядом с сострадательным видом и державшем в
руках насквозь мокрый и заляпанный тиной кожаный летный шлем, его, Гунтера,
собственный, кстати.
- Это... как понимать? - осведомился Гунтер, слегка Приподнявшись и
опершись на локоть. - Ты чего творишь, а?
Сэр Мишель помедлил с ответом, а потом на лице его появилась робкая улыбка.
- Так... ты же в беспамятстве был... Я думал, помрешь. А от беспамятства
ничего лучше нету воды холодной. Вот.
- Ну спасибо тебе, жизнь спас, - усмехнулся Гунтер и попробовал сесть.
Голова вроде не кружилась. Глянув на сваленную кучей в двух шагах одежду, он
хмыкнул и, снова посмотрев на рыцаря, спросил: - Э, приятель, а раздевать-то
зачем было?
Снова последовала долгая пауза, за время которой сэр Мишель покраснел до
кончиков ушей, а потом тихонько пробормотал:
- Я думал, ты... ангел, крылья вот искал.
- Чего?
- А их нету, крыльев-то... не ангел, стало быть. Гунтер некоторое время
переваривал услышанное с мыслями: "Помешанный. То у него король - Ричард, то
Англию с Францией путает... Теперь вот я - ангел... Впрочем, как помнится,
сумасшедших раздражать нельзя. Поэтому надо вести себя спокойно и соглашаться со
всей ахинеей, которую он несет... И все-таки что происходит вокруг?"
- Я не ангел, - сдерживая улыбку, сказал Гунтер, - я - человек... Ну, вроде
тебя. Послушай, а где здесь ближайший город?
- Город... - поморщился сэр Мишель, - зачем тебе в город? Грязные они все,
города. Народу там полно, все воруют...
"Точно, псих: из города сбежал и в лесу живет", - решил Гунтер, а вслух
ответил: - Мне нужно поговорить с... - он долго искал подходящее слово на
старофранцузском и, не найдя ничего похожего, запнулся, - с военными или... "Дас
Полицай" - понимаешь?
- Не понимаю, - честно признался сэр Мишель, - может, тебе нужно
исповедаться? Тут неподалеку монастырь бенедиктинцев, только мне туда нельзя, не
пустят...
- Почему? - заинтересовался Гунтер, пропустив мимо ушей дурацкие слова
нормандца об исповеди.
- Я у них, - сэр Мишель побагровел гуще прежнего, совсем поник и тихо-тихо
продолжил: - вина премного с сэром Горациусом из Наварры испив, безобразие
учинил. Отец приор небось до сих пор примочку на глазу держит. И... и в колодец
ихний меня стошнило...
Гунтер вздохнул, сдвинулся на сухое место и, откинувшись на траву, заложил
руки за голову. Итак, на данный момент в наличии имелись: сумасшедший нормандец
(счастье, что не буйный), почти рехнувшийся от происшедшего немецкий летчик,
труп Курта Мюллера в кабине бортстрелка, "Юнкере", который необходимо если уж не
спрятать, то хотя бы прикрыть от посторонних любопытных глаз, и ворона, уже
небось обгадившая весь киль. Положеньице... А теперь еще и на исповедь топать к
бенедиктинцам, хорошо хоть не к тамплиерам...
Соответственно, начнем решать проблемы по степени насущности.
- Так. - Гунтер решительно поднялся на ноги, подобрал нижнюю фуфайку,
натянул на себя, предварительно осмотрев - не запачкал ли ее "христианский
рыцарь", нет ли там скользких головастиков, которые до сих пор барахтались в
траве, я мрачно посмотрел на сэра Мишеля. Тот по-прежнему молча стоял рядом,
изредка косясь в сторону самолета.
- А ну пойдем, поможешь. - Гунтер указал взглядом на свою боевую машину. -
Там мертвец, его надо вытащить.
- Мертвец?! - округлились глаза у сэра Мишеля. - Да где?
- В... в Люфтваффе, внутри! - Германец уже смекнул, что сэр Мишель называет
самолет именно так, не разбираясь в конструкциях и моделях.
- Его съел дракон- снова задал вопрос рыцарь, а руки его чуть задрожали.
Значит, людей он все-таки жрет! Может, лучше не отбирать у него добычу?..
Попробуй-ка у собаки отнять, а тут...
- Какой дракон?! - тоскливо воздел глаза Гунтер. - Эта штука называется
"самолет", и он железный!
- Железный дракон?! - поразился сэр Мишель и снова упал на колени. -
Господь и все святые, жуть какая!
- Болван! Никого он не ест! Курта убили англичане!.. - Гунтер шлепнул себя
по бедру. - Опять на колени .плюхнулся... А ну вставай! И помоги, черт бы тебя
задрал!
Сэр Мишель медленно поднялся, непрерывно осеняя себя крестным знамением,
бормоча что-то о некуртуазных .незнакомцах, которых давно следует поставить на
место, и сожалея о пропитом давеча мече. Гунтер, подтянувшись, cнова залез на
левое крыло и протянул руку сэру Мишелю, боязливо трогавшему пальцем обшивку
консоли. Наконец тот поборол страх и взобрался на плоскость, игнорируя
протянутую ему руку.
- Где мертвец? - хмуро промолвил рыцарь, стоявший на полусогнутых ногах и
готовый кошкой спрыгнуть обратно на землю при малейшем движении дракона.
Люфтваффе пока вел себя смирно.
- Иди сюда! - Гунтер указал на раскрытый колпак кабины.
Уцепившись за куртку бортстрелка, уже почти окоченевшего, он потянул его на
себя, а подошедший сэр Мишель, с лицом серьезным и сосредоточенным, перехватил
тело Курта за правую руку. Про себя рыцарь читал молитвы. Общими усилиями
ставший почти неподъемном труп был перетащен через борт и уложен на обшивке
крыла.
- Чем это его так? - Сэр Мишель нахмурился, разглядывая совершенно
незнакомые по виду и очень страшные раны. На правой половине лба погибшего зияла
круглая дыра размером с монету, а затылок и вовсе был разнесен вдребезги, будто
кистенем попали. Еще одна дырка находилась на груди, возле ключицы. Спина же
была окровавлена снизу доверху, и, как разглядел рыцарь, внутри драконьего глаза
все было вымазано в крови и забрызгано выбитым мозгом.
- Потом объясню, - буркнул Гунтер, не поворачиваясь. Он, перегнувшись в
кабину Курта, пытался отыскать английские пули. Нашлись обе. И, глядя на
здоровенные, с палец длиной, пулеметные снаряды, Гунтер непроизвольно
возблагодарил небеса за то, что меж кабиной пилота и бортстрелка была
установлена броневая перегородка. Такими железками, не будь ее, прошило бы
обоих...
- Ты могилы копать умеешь? - спросил Гунтер у заинтересованно
разглядывающего труп Курта сэра Мишеля.
- Не рыцарское это дело, - мигом отозвался нормандец.
- Потащили его к краю поляны... - отмахнувшись, приказал Гунтер. По его
тону сэр Мишель понял, что для пререканий сейчас не время, и со вздохом слез
вниз. Рыцарь взял тело за ноги и довольно неаккуратно стащил с плоскости наземь.
Тут он наморщил лоб, вспомнив кое-что важное, и поднял глаза на драконьего
владыку.
- А этот... - сэр Мишель указал взглядом на Курта, - он христианин?
- Был... - буркнул Гунтер. - Наверное.
- То есть как это - "наверное"? Не сарацин же! - изумился рыцарь. - Коли
христианин, то священника звать потребно и на кладбище хоронить, как и заведено!
Он перед смертью исповедовался?
- Ага, по рации... - Гунтер наградил нормандца взглядом, каким обычно
смотрят на тех, кого собираются убить на месте, не раздумывая. Потом вспомнились
последние слова Курта, уже после появления "Харрикейнов", и немец едва сдержал
усмешку. Хороша была исповедь. - Грехи ему отпустили...
- А ты откуда знаешь? - заинтересовался сэр Мишель. - Что, тайну исповеди
нарушил кто? Непотребство экое!
- Хватит! - рявкнул германец. - Хоронить будем здесь! Сейчас выкопаем
могилу и зароем его! А там пусть со своими грехами сам разбирается! - Гунтер
понимал, что тело следовало бы оставить, а потом передать военной полиции, чтобы
отослали домой, но, учитывая донельзя странную обстановку вокруг, решил предать
тело земле, а место запомнить. Хотя какая, к бесу, военная полиция,
спрашивается? С миром что-то случилось; невероятное и не укладывающееся ни в
какие представления событие. "А может, я сейчас лежу в палате военного
госпиталя, спеленатый по рукам и ногам или без них вовсе, а дюжие молодцы в
белых халатах только и ждут момента, когда спятивший больной едва пошевелится,
чтобы вколоть какую-нибудь гадость?"
Взглянув на небо, Гунтер увидал легкие пушистые облачка и вступившее в
южный квадрант солнце. Часы показывали без четверти десять по времени Парижа.
Видимо, сейчас активность авиации снизилась, и в дело вступила береговая
артиллерия. До побережья пролива не столь уж и далеко, и в любом случае можно
услышать либо грохот канонады, либо увидеть хотя бы несколько самолетов. А
вокруг - тишина, только птицы в лесочке поют, заливаются, как всегда...
"Никакой это не тысяча сто восемьдесят девятый год, уж точно! - твердо
сказал себе Гунтер. - Просто наложились друг на друга какие-то немыслимые
ошибки, совпадения, и не удивлюсь, если меня отнесло совсем в другую сторону,
чем я предполагаю. Ладно, доберемся до ближайшего поселка, там, надеюсь, хоть
один-то человек в здравом уме и трезвой памяти отыщется".
Решив, что сейчас не время для размышлений, Гунтер посмотрел на сэра
Мишеля, стоявшего возле тела Курта склонивши голову и сложив руки и бормотавшего
себе под нос молитву. Бесцеремонно ткнув его в бок, Гунтер сплюнул и процедил:
- Потащили.
Он грубовато ухватил тело за ноги, а сэр Мишель, подавив желание вызвать
"ангела" на поединок, хотя бы и рукопашный, бережно поднял за окровавленные
плечи, и они понесли его прочь от самолета. Гунтер высмотрел у границы луга с
перелеском небольшой, но приметный из-за странно искривленного ствола куст
орешника и молча кивнул на него.
Взглянув еще раз на солнце, а затем на часы. Гунтер определился со
сторонами света и, подыскав подходящую палку, положил ее на облюбованном для
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг