Сэр Мишель невольно чертыхнулся, но тут же осенил себя крестом. Все, теперь
не догнать. Или придется самим ехать в Лондон. Если Понтий действительно связан
с ис-маилитами, то он наверняка направляется именно туда. Принц Джон сейчас
должен находиться в столице королевства. Если охота идет на брата короля,
значит, и Понтий должен сшиваться неподалеку.
Рыцарь с оруженосцем выбрались из мрачного трактира, от расстройства забыв
даже заплатить за пиво. Хозяин и ухом не повел. А рыцари - друзья Понтия -
вообще не обратили внимания на внезапное исчезновение "барона из Германии" и
продолжили накачиваться пивом да обсуждать размеры Саладиновых рогов и прочих
%#. достоинств.
- Что делать будем? - осведомился Гунтер у сэра Мишеля. - Отправимся
обратно к
бейлифу, доложимся? Или как?
Рыцарь забрался в седло, подождал, пока Гунтер тоже [.. вскарабкается на
лошадь, и тихо сказал:
- Ну нет! Обратно мы не поедем. В Англию, говоришь, уплыл?.. - Мишель
победоносно взглянул на германца. - Слушай! Годфри едет в Лондон! Ведь можно
напроситься к нему! Только представь - мы в свите самого архиепископа
Кентерберийского!
- Пускай сначала твой Годфри согласится, - заметил Гунтер. - Все-таки он
важная особа, а мы...
- Вечером поедем к нему, - тоном не терпящим возражений сказал сэр Мишель,
- и попытаемся уговорить. К тому же мне хочется услышать его собственную
историю. А сейчас давай к оружейникам. Рыцарь я или нет?
"Нет, - хотел было честно ответить Гунтер, но благоразумно промолчал. -
Рыцари все исключительно благородные, служат даме сердца, дают всякие
возвышенные обеты, ищут Чашу Святого Грааля и сражаются с неверными. А мы дурью
маемся".
И двое искателей приключений порысили по узким извилистым улочкам Руана,
направляясь к центру города, где, как предполагал Мишель, находились оружейные
лавки
Покупка военного снаряжения, по мнению сэра Мишеля, была делом серьезным, и
подойти к ней следовало со всем возможным тщанием. Оружие для рыцаря - вещь
первейшая по необходимости. Именно поэтому лавка оружейника с норманно-
французским именем Ингольв Комбур была перевернута вверх дном. Двухэтажный дом
мэтра Комбура примостился у самой стены Руанского замка, задней стороной
примыкая к каменной кладке, а фасадом выходя на улицу Святого Отмара. На фасаде
дома над дверью висела вычурная кованая вывеска, извещавшая проходящих мимо, что
оружейник Комбур продает любое оружие и доспехи. Сразу за воротами располагался
небольшой вытоптанный двор с колодцем, пара хозяйственных пристроек и небольшая
кузня, из приоткрытой двери которой доносился мерный перестук молотков, а из
трубы валил густой дым. Первый этаж дома представлял собой широкий зал, на
стенах которого были развешаны самые разнообразные мечи, кинжалы и прочие
кольчуги с поножами. Гунтер вначале удивился отсутствию тяжелых доспехов, в
которые человек заковывался с ног до головы, но потом вспомнил, что подобные
жуткие сооружения относятся к куда более поздним временам и носить их будут лет
сто - сто пятьдесят спустя. А последние два десятилетия славного двенадцатого
века благородные рыцари не таскали на себе ничего тяжелее кованого нагрудника
или длинной, до колена, кольчуги.
Хозяин встретил сэра Мишеля с оруженосцем почтительно, но с достоинством,
прекрасно зная, что ни один дворянин не станет обращаться с хорошим оружейником
как с обычным смердом. У господина Комбура встречались покупатели куда солиднее,
чем сын безвестного нормандского барона. Даже сам руанский коннетабль и рыцари
ордена Храма заглядывали...
Сэр Мишель загонял хозяина и подмастерьев вусмерть. Дело было в том, что
рыцарь твердо вознамерился приодеть Гунтера, до сегодня категорически
отказывавшегося таскать на себе железо и надеявшегося исключительно на более
удобное огнестрельное оружие. По пути к лавке сэр Мишель попробовал сызнова
уговорить германца, мотивируя свои слова о необходимости покупки ему кольчуги
тем. что автомат не сумеет спасти от кинжала или арбалетной стрелы. Гунтер
продолжал упираться. Тогда сэр Мишель реализовал свои права сюзерена, а говоря
попросту, рявкнул: "Делай, что говорю! Кто здесь главный?"
Гунтер смирился и сейчас с тоскливым выражением на лице наблюдал, как
"',.*h() господин Комбур и двое его помощников выносили во двор десятки мечей,
кинжалов, раскладывали на расстеленной прямо на земле парусине кольчуги, а сэр
Мишель придирчиво рассматривал предложенные оружейником шлемы, расхаживая по
двору, заложив руки за спину и недовольно покусывая усы.
Покупатели перешли во двор, когда рыцарь решил, что в лавке слишком темно и
поэтому рассмотреть все подробно не получится. И потом, ведь каждую покупку
нужно проверить на самом себе, покрутить в руках, пробежаться в кольчуге,
примериваясь, не жмет ли где или не болтается. Наконец Гунтер остановил свой
выбор на короткой, чуть выше колена кольчатой броне из светлого металла - она
была достаточно легкой, не больше килограммов двенадцати, кольца мелкие,
половина из которых были изначально цельными, остальные же намертво заклепаны.
Немного сжимало под мышками, но, когда германец пожаловался на неудобство,
мэтр Комбур немедленно принес необходимые инструменты и поправил все на месте,
подогнав кольчугу под размер покупателя.
В общей сложности были куплены следующие вещи:
сэру Мишелю достался окованный деревянный щит, пока что без изображения
надлежащего герба (решили потом сходить к красильщику), шлем, кольчужные чулки
на ноги и наручь на правое предплечье. Рыцарь объяснил германцу, что левую
наручь покупать смысла не имеет, так как рука прикрыта щитом. Гунтер получил
кольчугу, шлем, почти такой же, как у сэра Мишеля, поясной прямой нож и
простенький меч. Именно из-за него и произошла небольшая размолвка с рыцарем.
- Зачем? - тихо, чтоб не расслышал хозяин, шипел Гунтер. - Что я с ним буду
делать? Совершенно не умею обращаться с мечом! Еще порежусь...
- Носи! - ворчал рыцарь. - Неприлично быть без меча, понимаешь? У всех
оруженосцы как оруженосцы, с мечами, а у меня что? Он тебе мешает или как?
- Конечно! - сопротивлялся изо всех сил Гунтер. - Ходить мешает, цепляется
за все! Мне вполне хватит кинжала.
- Сказал - носи! А драться на мечах я тебя научу. Потом как-нибудь,
захочешь ты этого или нет.
- Воображаю, - пробормотал германец. - Если обучение закончится для меня
могилой, буду считать, что крупно повезло. Хоть не останусь калекой без рук и
без ног...
Единственное, что Гунтеру понравилось, - это шлемы. Они, правда, больше
напоминали ведра с прорезями и позолоченными накладками, но, по словам рыцаря,
могли хорошо защитить от удара по голове. Шлемы не были столь вычурными и
сложными, как у рыцарей века четырнадцатого. Забрало вовсе отсутствовало, лишь в
лицевой части имелись прорези для глаз длиной с указательный палец и шириной
сантиметра полтора, да несколько отверстий для дыхания. Поверху шел золотистый
обод, а смотровые прорези и ребро спереди украшала накладка в виде позолоченного
креста. Смотрелось недурно.
- Глухой шлем, - бормотал сэр Мишель, рассматривая свое приобретение. -
Жаль, не выложен ничем изнутри, придется подшлемник покупать или кольчужное
оголовье... Действительно, Гунтер, примерив свою "каску", убедился, что носить
ее крайне неудобно без мягкой шапочки. Выход нашелся сразу - германец бросился к
заводной лошади, раскопал в одном из вьюков кожаный летный шлем, надел, закрепил
застежки и уже тогда водрузил поверх покупку, больше напоминавшую ему огромную
консервную банку.
Шлем сидел плотно, разве что ощущение - как в танке, надетом на голову.
Обзор был небольшой - только впереди себя и немножко с боков.
Вдруг из глаз Гунтера посыпались искры, и создалось впечатление, будто он
оказался в огромном колоколе, по которому ударили чем-то тяжелым. Германец от
неожиданности сел прямо на землю. В смотровых прорезях шлема появилось
улыбающееся лицо сэра Мишеля.
- Ты чего испугался? Я просто хотел проверить, крепкий ли...
Гунтер двумя руками стащил шлем и поставил рядом. По счастью, меховые
наушники летного шлема смягчили удар.
- Великолепно, - сказал он, неприлично ругнувшись. - Ты бы хоть
предупредил, что бить будешь.
- В бою тебя никто не предупредит, - авторитетно отозвался сэр Мишель.
Германец, увидев, чем рыцарь проверял на прочность его шлем, обомлел. В руках
Фармер держал боевой топор на длинной рукояти. Хорошо хоть обухом саданул, а не
острием...
- Все, хозяин! - Сэр Мишель повернулся к стоявшему рядом и бесстрастно
взирающему на двух молодых дворян Комбуру. - Мы берем это. Сколько?
- Двенадцать фунтов, судари мои, - ответил оружейник, мгновенно согнав с
лица сэра Мишеля улыбку этим словами.
- За что? - выпучил глаза рыцарь. - Да за двенадцать фунтов я куплю весь
Руан, и еще на пиво останется! Шесть!
- Идите покупайте Руан и заходите попозже, сударь, - невозмутимо пожал
плечами мэтр Комбур. - Я никогда не торгуюсь, шевалье. Все выбранное вами стоит
этих денег. Моя торговля известна в городе как одна из лучших. Я не продаю
плохого оружия. Не нравится цена - не берите.
- Двенадцать фунтов, двенадцать фунтов, - повторял сэр Мишель, угрюмо глядя
на Гунтера. Тот только обрадовался:
- Вот и прекрасно! Верни меч, я сниму кольчугу, да и без шлема мне можно
обойтись.
- Никогда! - вдруг рявкнул рыцарь. - Плати, слышишь? А я отойду, видеть не
могу
это разорение...
Гунтер решил, что сейчас лучше послушаться. Рыцарь выглядел разозленным, но
отступаться не желал. Весь вопрос только, как перевести фунты английского короля
в венецианские золотые цехины, выданные бароном Александром. Совершенно
непонятно... Гунтер просто протянул набитый золотом кошелек оружейнику и сообщил
с великодушным видом:
- Отсчитайте, сколько нужно...
Считать пришлось долго. Обратно к германцу кошелек вернулся опустошенным на
три четверти, а хозяин, упрятав деньги, куртуазно поклонился:
- Спасибо, сударь. Вы, часом, не в Святую ли Землю направляетесь?
- Именно, - подтвердил германец, не желая вдаваться в подробности. - Рога
Саладину пообломать...
Собрав ненужные сейчас железки в мешок и водрузив его на заводную лошадь,
которая, возмущенно прижав уши, подогнула задние ноги - дескать, сколько можно
навьючивать всякой дребедени на бедное животное! Гунтер вместе с рыцарем
покинули двор немногословного оружейника, не забывшего, однако, пожелать
благородным господам удачи и побед.
- Куда теперь? - спросил германец. Чувствовал он себя немножко необычно. И
казалось, что все смотрят на него с удивлением - человек в кольчуге"!
Наваждение, однако, быстро исчезло - на самом деле парочка вооруженных дворян
выглядела самым заурядным образом. Тем более что в Руане, похоже, военных было
больше, чем ремесленников и прочих городских жителей.
- Сначала к красильщику, - определил сэр Мишель. - Щит расписать. Потом к
шорнику - тебе пояс нужен. Кольчуга без ремня - неудобно, и, кроме того,
перевязь для меча требуется. А потом - к Годфри, в дом епископа. Ужинать...
- Суматошный денек, - проворчал Гунтер. - А Понтий наш сидит в лондонском
пабе и жрет "Гиннесс"...
- Чего жрет? - не понял сэр Мишель, оборачиваясь к оруженосцу. - Как ты
сказал?
- Пиво так называется, - усмехнулся Гунтер. - Ирландское. У нас в Берлине
%#. продавали до войны. Хорошее пиво.
Рыцарь ненадолго задумался над словами своего необычного оруженосца и в
конце концов вымолвил:
- Пиво оно и есть пиво. Даже в Ирландии. И никак не называется. А вот в
Ирландии сидр гонят хороший, это правда...
Его святейшество архиепископ Кентерберийский Годфри, еще известный под
именем графа Клиффорда, действительно остановился в доме епископа Руанского
Гильома. Дом располагался в самом центре города, возле собора Пресвятой Девы
Руанской, и хотя был одним из самых красивых и крупных зданий в городе, все
равно терялся в тени громадного храма, выстроенного из темного камня. У себя
Гунтер, конечно, видал церкви и покрупнее, но для конца двенадцатого века здание
собора было весьма внушительным сооружением.
Выехав на площадь перед собором, сэр Мишель и германец оказались средь
беспорядочной базарной сутолоки и поняли, что напрямик к указанному каким-то
горожанином епископскому дому подъехать невозможно. Жизнь на площади кипела -
пестрели многочисленные ряды лавок, теснились повозки, некоторые торговцы
разложили свои товары прямо на земле. И все кричали, наперебой расхваливая свой
товар и ожесточенно выторговывая лишнюю монетку. Продавалось здесь все - от
живых куриц и белоснежных откормленных гусей в плетеных лыковых клетках до
золотых египетских украшений и помянутого сэром Мишелем ирландского сидра.
Правда, купцы здесь были довольно низкого пошиба, все больше случайные люди,
получившие неожиданную возможность приторговать или желавшие сбыть ворованное.
Все солидные ремесленники, имеющие вес в городе, обычно содержали собственные
лавки на улицах, окружавших площадь, на первых этажах своих домов, и не
унижались, выставляя на продажу свои товары на уличных лотках и нахально
цепляясь за кошельки прохожих. Дело шло к вечеру, и народу стало поменьше по
сравнению с утренними часами, но все равно было очень шумно и людно.
Мишель направил свою лошадь по краю площади, в объезд рынка, мимо зданий,
принадлежащих богатым цехам. Их отличали эмблемы самых крупных и состоятельных
гильдий города, и на цветных знаменах красовались изображения то подковы, то
скрещенных мечей или кораблей, то ткацкого челнока.
"Чем ты был недоволен? - спрашивал себя Гунтер. - Вполне нормальное
средневековье. Как на картинке - крупный торговый город... О, гляньте, даже
преступники имеются".
- Мишель, кого это так? - спросил германец, указывая взглядом на троих
бородатых
людей, прикрученных к каменным колодкам на небольшом возвышении,
находившемся ближе к краю площади. Вокруг этого места - видимо, исполнявшего
роль подобия позорного столба, - прогуливались несколько праздных стражников.
Рыцарь оценивающе взглянул на наказанных злодеев, не имевших, впрочем,
излишне покаянного вида, подумал и ответил:
- По-моему, это купцы, уличенные в бесчестной торговле. А может, я
ошибаюсь... Видишь, у них над головами доска? Там все написано.
Гунтер не стал дальше интересоваться судьбою попавшихся мошенников. Лошади
уже подошли к воротам епископского дома, которые, само собой, охранялись
статуями святых апостолов Петра и Павла, на чьих каменных лицах читалась
недовольство всем миром, отягощенное вселенской тоской; еще там слонялись с
полдесятка вполне живых и даже не пьяных блюстителей порядка с гербом графства
на туниках. Осмотрев с высоты своего положения стражу, сэр Мишель принял
подобающий сурово-надменный вид и небрежно сообщил:
- Шевалье де Фармер с оруженосцем к его святейшеству архиепископу
Кентербери йскому Годфри. По личному приглашению.
Старший внимательно осмотрел сэра Мишеля, шагнул вперед, слегка поклонился
и произнес:
- Как же, ваша милость, слышали. Только пущать никого не ведено. Господин
Годфри и епископ Гильом в соборе, вечерю служат. Подождите, сударь, или туда
пойдите. Лошадок можете оставить, присмотрим...
- На вечере, так на вечере, - кивнул сэр Мишель. - Пошли, Джонни.
Когда лошади были привязаны к коновязи у ворот епископа, они вдвоем прошли
к собору, поднялись по ступенькам мимо монахов и нищих, занимавшихся одним делом
- первые требовали пожертвований в пользу Святой Матери Церкви и крестового
воинства, вторые - исключительно для себя лично. Гунтер принципиально не подал
ни тем, ни другим - и так за день потрачено денег больше, чем зарабатывает какой-
нибудь ремесленник за год. Красильщик, например, взявшись изобразить на щите
сэра Мишеля герб Фармеров, стребовал четыре монеты серебром... И то заказ будет
готов лишь завтра на рассвете.
Церковная обстановка мало изменилась за семь с половиной столетий, это
Гунтер понял сразу, едва лишь они с Мишелем вошли под арку и их окутала пахнущая
благовониями полутьма. Вперед, к алтарю, протискиваться пришлось бы долго, благо
народу собралось преизрядно, поэтому сэр Мишель остановился неподалеку от входа.
Видимо, горожаяе, прознавшие, что мессу будут служить как высший духовный
пастырь Руана, так и глава церкви всего Английского королевства, явились не
только на службу, но и поглазеть на неожиданного гостя.
Сэр Мишель, моментально включившийся в общее действо, был занят лишь
молитвами, а Гунтер, слишком заинтригованный происходящим, начал осматриваться.
Все почти как в старом добром двадцатом веке, разве что скамей нет да освещение,
разумеется, не электрическое - кроме падавшего из высоких узких окон сквозь
витражи света, еще горело множество свечей в подвешенных на толстых цепях
массивных люстрах. Алтарь, на взгляд цивилизованного человека, был чуток
грубоват, но это с лихвой компенсировалось обилием позолоты, красивой утварью и
роскошными одеждами священников. Где-то наверху и слева располагался орган - к
сожалению, ни его, ни хора не было видно, но зато звук, слегка сипящий, будто
простуженный, прекрасно разносился по всему храму.
Священник, стоявший перед алтарем, показался Гунтеру удивительно знакомым.
Германец не сразу догадался, что человек в епископском облачении - не кто иной,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг