- Кольчуга! - ревел сэр Мишель, катаясь по земле. - Кольчуга!
Гунтер неведомо как сообразил, что железные кольца брони раскалились, и
немедля пришел на выручку нормандцу способом не слишком достойным благородного
сэра, но весьма действенным. Чертыхаясь, он с натугой приподнял огромное корыто
с заготовленным наутро пойлом для свиней и выворотил его на стонущего сквозь
зубы сэра Мишеля. Раздалось тихое шипение, рыцарь некоторое время полежал не
двигаясь, затем приподнял мокрую, отвратительно грязную голову и, сплюнув,
произнес:
- Послал Господь оруженосца...
- А ты хотел зажариться? - зло рявкнул Гунтер. - Кто тебя вообще просил
лезть в огонь?
Сэр Мишель ничего не ответил, поднялся на ноги, обтекая вонючей жижей, и
уставился на хозяина "Серебряного щита". Уилли, поняв, что сарай уже не спасти,
мигом раздал постояльцам горшки, кадушки, бадьи, все подходящее, найденное в
доме. Теперь все, черпая воду из бочек, поливали стены построек, стоящих рядом с
сеновалом. Если б не это быстрое, здравое решение хозяина - гореть бы всему
двору. Сам Уилл, размашисто выплескивая из кожаного ведра воду на бревна хлева,
надрывно орал:
- Завтра же к господину Александру пойду! Ужо он штаны вам спустит да
научит уму-разуму! Это ж додуматься - все мое хозяйство, нажитое таким трудом,
едва не разорить!
- Двинулись отсюда, а? - попросил Гунтер, но сэр Мишель, решительно мотнув
головой, дал понять, что уходить никуда не собирается, пока не восстановит
справедливость. Рыцарь приблизился к раскрасневшемуся, потному Уиллу и спокойно
/`.('-%a:
- Это не я поджег сарай - сатана!
- Ага, а бесенята ему помогали... - выдохнул Уилл, будто нарочно плеснув на
бревна воду так, что она обрызгала и без того промокшего до нитки сэра Мишеля с
ног до головы.
- Говорю тебе, здесь был дьявол - продолжал гнуть свое сэр Мишель.
Тут Уилл медленно опустил ведро, пристально всмотрелся в глаза рыцарю и
скрипнул зубами. Гунтер заметил, что двое пожилых замкнутых монахов в светлых
рясах цистерианцев, работавших поблизости, тоже прекратили лить воду из горшков
и настороженно покосились на рыцаря, собиравшегося снова повторить свои жуткие
слова. Гунтер почувствовал, что не миновать еще одному пожару, на сей раз в
сердцах искренно верующих в силы потусторонние жителей двенадцатого века.
Правильно говорил Лорд, психология у них совершенно иная, а логика - железная.
Говорил с сатаной - значит его слуга!
- Так ты привадил на мой двор нечистого? - процедил сквозь зубы Уилли,
крепко стиснув кулаки. Сэр Мишель, ничего не замечая, открыл было рот для
возмущенной напыщенной реплики, но Гунтер, поняв, что сейчас настало время
действовать, а не стоять истуканом, решительно шагнул к рыцарю, тяжело опустил
одну руку ему на плечо, другой стиснул шею сзади так, что сэр Мишель захрипел от
неожиданности.
- Молчи, - прошипел германец на ухо рыцарю и, подняв глаза на Уилла,
больше всего напоминавшего сейчас быка, перед которым долго трясли красной
тряптой, любезно осклабившись, старательно выговорил на старофранцузском: -
Месье, мой друг перебрал лишнего да еще и угорел малость. Неужели вы сами
никогда не
допивались до зеленых чертей в глазах?
- А ты кто такой? - Уилл, поигрывая желваками, едва .не рыл носком сапога
землю. Гунтер (была не была!) решил врать напропалую:
- Я.рыцарь из Германии, барон Райхерт. - И добавил низким и сколь возможно
величественно-надменным голосом: - Не заставляйте меня поступать с вами не по-
благородному. Я же сказал, мой друг выпил лишку и чудилась ему всякая
непотребщина.
С этими словами Гунтер резко отшвырнул сэра Мишеля назад так, что рыцарь,
поскользнувшись в луже свиного хлебова, упал. Уилл внезапно смешался, отступил
назад, наклонив голову, и буркнул:
- Так кто ж знал... У вас, сударь, на лбу благородство поди не написано.
Меча вот нету, без коня пришли. За кого хошь принять можно. А другу вашему
скажите, что батюшке его все доложено будет. Сарай по пьяни пожгли... Нехорошо.
Не вы ж сарай строили, а я, вот этими руками. - Он ткнул в Гунтера огромные
ручищи, узловатые, грубые. - Денег с вас, опять же, просить без толку...
- Правильно, нет у нас денег! - докончил за него Гунтер, круто развернулся,
показывая, что не намерен больше беседовать с простолюдином, поднял с земли
автомат, подошел к сэру Мишелю, все еще сидевшему в вонючей луже, и протянул ему
руку. - Вставай, сэру пошли отсюда.
Рыцарь смотрел со злостью, тяжело дыша от обиды, руку оттолкнул и поднялся
сам.
- Я из-за твоей паршивой железяки в огонь лез, а ты... - Он шмыгнул носом и
резко вытер его тыльной стороной ладони снизу вверх. - Не нужен мне такой
оруженосец. Да с такими приятелями. Иди вот к нему, уголья таскай для котлов...
Гунтер пожевал губами, сдержал почти неодолимое желание двинуть сэру Мишелю по
перемазанной сажей и помоями физиономии и просто вздохнул.
- Дурак ты, - сказал он. - А еще рыцарь. Пойдем, в лесу переночуем.
Гунтер по-военному резко развернулся в сторону дороги и зашагал не
оборачиваясь. Сэр Мишель постоял, машинально приглаживая слипшиеся волосы,
, e-c+ рукой, да и потопал за "германским рыцарем и бароном". Нагнав,
пристроился рядышком, пытаясь попасть в ногу. Молчал долго, сосредоточенно сопя,
покуда не вышли к границе леса, темной стеной вставшего на пути, по обе стороны
Алансонского тракта. Тут только сэр Мишель дернул Гунтера за рукав и хмуро
выговорил:
- Ладно, оставайся. Не буду тебя из оруженосцев гнать. А ведь шлем в сарае
остался... Жалко, хороший был, пускай и без забрала.
Прежде Гунтер был уверен - климат Нормандии, да и вообще северной Франции
исключительно мягок. Летом здесь должно быть тепло. Даже ночью. Теория теорией,
но истинное положение вещей оказалось прямой противоположностью старым домыслам.
Августовская ночь оказалась прохладной, точнее, просто холодной, легкий, почти
незаметный ветерок пробирал, однако, до костей, а комары (совершенно такие же
мерзкие, как и семь столетий спустя) спать не давали напрочь. Промучившись до
времени, когда небо на востоке начало светлеть и в лесу стало возможно ходить
без риска выколоть себе глаз веткой или свалиться в яму. Гунтер поднялся, дрожа
от холода, набрал влажного от росы хвороста, утоптал место для костра и,
воспользовавшись своей зажигалкой, разжег сильно дымящий, но согревший его
костер. Привычный к ночевкам под открытым небом сэр Мишель спал беспробудным
сном, забившись под корни вывороченного бурей большого дерева. Гунтер согревался
то от костра, то ломая новые порции топлива. Наконец, натаскав достаточное
количество веток, способных поддерживать огонь не менее получаса, германец
уселся поразмыслить. Благо было о чем.
"Значит, так, разложим все по полочкам. Денек был насыщенный, памятный.
Сутки с вылета с аэродрома под Бланжи-Сюр-Брель прошли - сейчас уже половина
пятого утра на часах. Бог-то с ним, с перемещением в прошлое - привык,
притерпелся и почти приспособился. И, что характерно, не воспринимаю теперь
случившееся как свою болезнь или заблуждение: вокруг в действительности эпоха
крестовых походов и до ближайшего телефона на самом деле добираться лет семьсот.
Не проживу столько. Сомнений, однако, хоть пруд пруди: всю жизнь пребывал в
уверенности, что силы потусторонние если даже существуют, то находятся очень
далеко да в дела людские предпочитают не влезать. А тут - на тебе! - является
лично Князь Тьмы, < его не бывает... > причем является тотчас, едва ты успел
появиться в этом мире. Мире? Времени?
Как же так? Без сомнения, данный исторический период нашей Земли вполне
соответствует <по большей части. Или не соответствует> моим представлениям о
раннем средневековье. Рыцари в наличии, баронства, трактиры всякие, мечи,
кольчугу и вешают кого-то едва не на вратах храма... Забавно... Однако в голове
совершенно не укладывается откровенная чертовщина, творящаяся вокруг. Здесь.
Несомненно, кто-то из философов указывал, будто нелицемерная и искренняя вера
способна не только чудеса творить, но и воплощать в реальность объект веры...
Может, оттого и припожаловал ко мне вежливо-язвительный пожилой господин,
назвавшийся Лордом? А в наше время, насквозь пронизанное духом материализма, в
эпоху потери веры и в Бога и в черта, бедный Лорд попросту потерял возможность
обретать видимую форму и говорить со смертными? Или вообще перестал
существовать? Погодите, погодите, вроде было сказано, будто для его сущности все
времена нашего мира лишь мгновение, но мгновения реальные, бесконечно
повторяющиеся... Вот и думай теперь.
Итак, если Лорд не врал, я очутился в прошлом по прямой воле Господа Бога.
Но зачем? Творец желал спасти кого-то от предрешенной гибели там, в Британии
двадцатого века, и вышвырнул самолет куда ни пришлось? По-моему, проще было
угробить меня прямо там, направив -пули англичанина не в Курта, а мне в голову.
И вообще, если Высшей Силе приходится утраивать настолько сложные...
перестановки, изменения, вместо того чтобы одним движением воли < Разума? Духа?>
(a/%/%+(bl носителя угрозы для некоего человека, нужного ему там, то встает
закономерный вопрос: кто же на самом деле властвует над миром? А не значит ли
это, что великое творение вышло из-под контроля Творца? Ожившая Галатея... Если
судить по последним событиям сорокового года, то начинает складываться
впечатление, что Мир, вырвавшись на свободу, потеряв управление, катится в
бездну хаоса...
Все начало ломаться с Великой французской революцией. Именно тогда впервые
появилось красное знамя - цвет свободы. Свободы не только от авторитарной
власти. человеческой, но и от неземной - и Господней, и сатанинской. Вся страна
была охвачена бесцельной борьбой, освобождением от несуществующих оков. Летели
головы невинных, все преступление которых состояло в "голубой крови", опьяненная
и ослепленная безнаказанностью толпа вершила суд. И не последовало возмездия...
Потом весь мир внезапно охватил красный огонь. Гражданские войны в Америке,
Германии, России... Брат убивает брата, отец - сына, любимая - возлюбленного, и
поводом служат не дела и поступки, как было во все времена, а пустые слова,
эфемерные идеи, нелепые суждения... А теперь <тогда...> красные знамена
полощутся над половиной мира, причем лучшей, и вся разница меж ними лишь в
партийных символах, вышитых на ткани.
На престолы восходят не помазанники Божьи, великодушием и мудростью
приближающиеся ко Всевышнему, а жалкие отпрыски рода человеческого, малодушные
неудачники, мучающиеся комплексом неполноценности, параноики, единственная цель
которых,- реванш за страдания молодости и избавление от страха преследования
путем уничтожения "врагов" без суда и следствия, просто слепо повинуясь
малейшему подозрению. Кроме того, они умеют красиво говорить и объяснять свои
капризы высокими побуждениями, а преступления - стараниями на благо народа. И
самое страшное - люди верят... Овечье стадо взбунтовалось и перестало слушаться
Пастыря, а поскольку неискоренимая привычка подчинятся и следовать за "перстом
указующим" взяла верх над разумом, овцы, испугавшись свободы, за которую так
отчаянно боролись, побежали за первым встретившимся на пути волком. И шли за
ним, восторженно блея, радостно погибая в волчьих клыках, покорно принимая
волчьи законы...
Ты возжелал изменить свое тогдашнее "настоящее"? Вот и привелась
возможность. Лорд, похоже, сам того не желая, подсказал путь. Остается отыскать
прадедушек да прабабушек <ни в чем не виноватых> помянутых "волков" да
прирезать... Или как? Зачем я здесь, именно в этом году, в этом дне, именно в
Нормандии, а не в Британии, Италии или Египте? Если уж сам сатана не сумел
ответить, то кто сумеет?.."
Костер догорал, и Гунтер подбросил в огонь последние ветки. Уже рассвело,
серебристое небо на востоке приобрело золотисто-розовый оттенок - скоро из-за
холмов появится солнце, рассеивая теплыми лучами утреннюю прохладу. Гунтер
посмотрел на мирно посапывающего рыцаря. Надо бы разбудить его, а то скучно и
мысли невеселые одолевают. Подойдя к вывороченному дереву, германец взялся за
толстый торчащий вверх корень и с силой рванул к земле.
Сэр Мишель, разбуженный громким треском ломающейся древесины, недовольно
заворчал, просыпаясь, некоторое время поворочался, видимо, пытаясь снова
задремать, а затем сел, потянувшись, и осоловело уставился на Гунтера.
- Зачем огонь, когда еды нет?
- Холодно... - ответил германец, переламывая ногой особо прочную ветку.
Пока Гунтер бродил по окрестностям, у него зрела одна мысль, претворить которую
в реальность было возможно, лишь имея источник тепла. Шагах в двадцати от
импровизированной стоянки Гунтер обнаружил небольшой заполненный прозрачной
водой овражек с чистым дном, устланным прошлогодними листьями. Сэра Мишеля было
просто необходимо искупать. А без костра рыцарь непременно замерз бы, а потом и
вовсе заболел.
"Заболел? Вот уж не думаю, - усмехнулся про себя Гунтер. - Это ты, не спав
почти двое суток, едва держишься на ногах, а наш сэр, наплевав на все события,
начиная от явления Люфтваффе и заканчивая аутодафе, которое по нашей милости
устроил сараю милейший Лорд, дрых как ребенок. И, кажется, совершенно не замерз.
Все правда, другие они..."
- Эй, сэр! - начал было германец, но сэр Мишель недовольно перебил:
- Не зови меня так - "эй"! Сэр рыцарь - можно, сэр Мишель - тоже, просто
"Мишель", наконец. А у тебя непочтительно получается.
Гунтер поморщился, но тут же сказал себе, что в этой "пьесе" и в самом деле
следует подавать реплики согласно сценарию. Ведь не назовешь же командира
дивизии ВВС "ваша милость"?
- Ладно, потом обсудим... наименования (аналога слову "субординация" в
норманно-французском германец не нашел). Тебе не кажется, что ты... испачкался?
- Кажется, - согласился сэр Мишель, - А что делать, если собственный
оруженосец купает тебя в помоях?
- Помыться! - твердо заявил Гунтер. - Я и местечко присмотрел. Тут рядом.
Только прежде, чем полезешь в воду, напейся, а то потом вода грязной будет.
Пойдем со мной.
Рыцарь нерешительно встал, критически осмотрел свои скверные одеяния,
прекрасно понимая, что благородному сэру так выглядеть не пристало, и осторожно
двинулся за Джонни.
Ямина была неглубокой, так что плохо плававший сэр Мишель утонуть не
боялся. Единственно, не хотелось мокнуть заново, да еще в холоднющей воде. Утро-
то свежее...
- Давай раздевайся, полезай в воду, - скомандовал Гунтер, наблюдая за
нерешительно мявшимся у берега овражка рыцарем.
Сэр Мишель хотел ответить, потом подумал, что благородному сэру не след
спорить с нерадивым слугой, расстегнул свой широкий кожаный пояс с пустыми
ножнами, поднял руки и приказал:
- Помоги мне снять кольчугу!
- С удовольствием! - Джонни потянул кольчугу за воротник. - Тьфу, пропасть!
Ты что, вовсе никогда не мылся?!
Гунтер отбросил кольчугу и отошел на пару шагов. Он и раньше ощущал
исходящий от благородного рыцаря запашок, но постепенно принюхался, а теперь в
ноздри ему ударила волна густого запаха давно немытого тела, застарелого пота и
подгнившей ткани. Даже вонь от свиных помоев заглушалась крепкими естественными
ароматами. Гунтер невольно помахал рукой, пытаясь развеять амбре. Под кольчатой
броней на благородном отпрыске славного рода была напялена войлочная безрукавка,
состоявшая большей частью из дыр и прорезей. Кое-где на ней виднелись темные
пятна, похожие на запекшуюся кровь с давнишних ран, и кроме того, были
совершенно явственно различимы крупные платяные вши, намертво вцепившиеся в
войлок. Обратив внимание на брезгливый взгляд Джонни, сэр Мишель оглядел себя и
одернул фуфайку, при этом несколько насекомых оторвались от ворса и упали в
траву.
- Тебе что-то не нравится? - спросил рыцарь, казавшийся без кольчуги голым,
хотя помимо подкольчужника на него было намотано изрядно всевозможных тряпок,
причем одна из них явно претендовала на роль белой шелковой рубашки с кружевным
воротником. - Ну, упал я год-полтора назад тоже в лужу - озеро отбросов в каком-
то городишке, пришлось потом еще и в реку лезть... Мыться! Как-никак я к даме
шел...
- Бедная дама... - задумчиво пробормотал себе под нос Гунтер, - хотя и она,
наверно, благоухала под стать кавалеру. Да все они здесь такие...
- Что ж, все приходиться делать самому! - воскликнул сэр Мишель, с
воинственным видом твердой походкой вошел в воду, но тут же, с шумом вдохнув,
"ka*.g(+ обратно. - Холодная... прямо лед! - жалобно посетовал рыцарь, зябко
передернув плечами.
- Марш в воду! - не выдержал Гунтер и, зажав двумя пальцами нос, затолкал
свободной рукой сэра Мишеля в воду.
Растопырив руки и ноги, рыцарь влетел в овражек, скрылся с головой, но
моментально вынырнул, фыркая и отдуваясь.
- Ну, как водичка? - съехидничал Гунтер.
- Мокрая, - брезгливо выдохнул сэр Мишель. Содрав с себя одежду, он кинул
ее к ногам Гунтера и принялся ожесточенно тереть руки, плечи, бока, подмышки,
шею, окунаясь с головой.
- Ты одежку мою пока... в порядок приведи, - бросил он Гунтеру как нечто
само собой разумеющееся. Гунтер хотел было возмутиться, но вовремя вспомнил о
тяжкой работе оруженосцев, которую ему волей-неволей придется осваивать.
Выругавшись вполголоса, он стащил в воду бесформенный комок тряпья и принялся
полоскать его. Намывшись, сэр Мишель выпрыгнул из воды и, подбежав к костру,
начал скакать вокруг него, приседать, махать руками, согреваясь. Гунтер
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг