взял немного, разжевал. Хорошо знакомый с детства мучнистый вкус, слегка
отдающий травой...
- Вкусно? --улыбнулся рыцарь. Гунтер кивнул:
- Да. Слушай, сэр, может, ты голодный? У сэра Мишеля и на самом деле слегка
разыгрался аппетит. Тяжкое похмелье наконец отпустило его, и в желудке,
разбуженном вкусом пшеницы, негромко заурчало.
- Придем в деревню, как ее - Сен-Рикье? - пожуем чего-нибудь, - пообещал
Гунтер, перехватив хмурый взгляд сэра Мишеля.
- У меня денег нету, - сказал рыцарь.
- Ну и что? - ответил Гунтер, продолжая делать вид, что верит нормандцу. -
Ты же благородный - обязаны накормить, а то велишь всех высечь.
- Нельзя, - серьезно проговорил сэр Мишель. - Это лен сэра Бреаля, и меня
они за хозяина не почтут. Выгнать, конечно, не выгонят, но и кормить задаром не
станут. Гунтер, перебросив автомат на плечо, залез во внутренний карман кителя,
потом пошарил в карманах бриджей и извлек на свет неведомо как завалявшиеся там
несколько серебряных монет в две марки. Между прочим, берлинской чеканки 1938
года.
- Держи, на пропитание благородному рыцарю, - усмехнулся Гунтер, кидая сэру
Мишелю монетки. .Тот ловко словил их, мельком глянул, но тут же зажал в кулаке и
сдвинув брови, посмотрел на Гунтера.
- Подачки не беру, не пристало это рыцарю и сыну барона...
- Какие подачки? - поморщился германец. -Ты же мне помогал, вот тебе
".'- #` &$%-(%! - И, недолго подумав, добавил: - Ибо написано: "Просите, и дано
будет вам". У Матфея, верно?
- Верно, - подтвердил сэр Мишель. - Но я же не просил!
- Да ну тебя! Сам не можешь разобраться в своих рыцарских приличиях-
неприличиях, так молчи уж, когда тебе добро делают!
- Ла-адно, - протянул рыцарь, оставшийся, правда, довольным. Денежки не
очень увесистые и чеканки неизвестной, но на эль да кусок мяса с кашей вполне
хватит. А больше-то ему и не нужно, привык уже. Сэр Мишель раскрыл ладонь и взял
двумя пальцами монетку, решив рассмотреть ее поподробнее. С одной стороны была
выбита цифра сарацинского начертания "два", окруженная лавровыми и дубовыми
листьями, под нею виднелись такие же маленькие циферки 1938, а вот оборотная
сторона заставила рыцаря призадуматься. Подобного герба сэр Мишель прежде не
видел: широко раскинувший крылья геральдический орел восседал на туго сплетенном
венке, внутри которого красовался символ солнца. Однако лучи его были повернуты
не как положено, а противосолонь, что означало "ночное" Солнце, катящееся по
внутренней стороне нижнего неба. Похожие солнечные символы сэр Мишель видел в
гербах некоторых рыцарей из Британии, в основном у валлийцев или ирландцев. Но
там лучи древнего знака солнца были направлены в правильную сторону...
Вокруг герба по ободу монеты тянулась надпись необычными фигурными буквами,
которую нормандец поначалу и не сумел разобрать. Но некоторые знаки стали
понятны - это были латинские буквы, пусть и излишне вычурные. Попробовав монету
на зуб и поцарапав ногтем, рыцарь окончательно убедился, что она настоящая, из
простого и высокопробного серебра. Значит, приобрести на нее еды вполне
возможно.
- Слушай, Джонни, - повернулся сэр Мишель к Гунтеру, - а где такие деньги
чеканят?
Сэр Мишель посейчас пребывал в убеждении, что Гунтер вместе с Люфтваффе
явились в Нормандию из неких горних обителей, приближенных к недостижимым
простым смертным царствам - раю или, на худой конец, чистилищу. Но не могут же,
рассуждал сэр Мишель, там делать свои деньги? Ну что, скажите, можно купить на
серебро в чистилище? Пузырек с благовониями?..
- Это наши, немецкие монеты, - лениво ответил Гунтер. - В Германии, их
делают. Тут сэр Мишель споткнулся от неожиданности о валявшийся возле края
дороги булыжник, спрятавшийся в широких листьях мать-и-мачехи. Джонни ему еще не
говорил, откуда он пришел и что там раньше делал.
- А ты в Германии... кто? - осторожно поинтересовался рыцарь. Это надо же,
оказывается, повелитель дракона родом из земель христианских. Да еще и лежащих
не столь далеко. - Я хочу сказать, кто ты у себя в стране? Барон, да? Или, может
быть, даже граф или герцог?
- Не герцог, это точно, - отозвался Гунтер. - А вообще-то я военный. Разве
ты не понял еще?
- Так. - Сэр Мишель погладил ладонью лохматый затылок, соображая. Больше
всего он боялся снова сказать невпопад. - Дворянин, военный... Значит, рыцарь?
- Нет, не рыцарь. Просто солдат.
- Ясно, - с облегчением вздохнул сэр Мишель и улыбнулся, - теперь я понял.
Ты - оруженосец, еще не принявший рыцарского посвящения.
Гунтер закатил глаза, проворчав под нос неразборчивое немецкое
ругательство. Дурацкая болтовня нормандца его уже здорово утомила. Пытаясь не
слушать сэра Мишеля, пустившегося в малопонятные рассуждения о тонких различиях
меж благородным рыцарством и не менее благородными, но все же стоящими
ступенькой ниже оруженосцами, Гунтер с интересом оглядывал пшеничное поле.
Здесь, ближе к деревне, хлеб уже стали убирать - среди колосьев виднелись фигуры
жнецов в простых холщовых одеждах. Мужчины срезали пучки колосьев и кидали их по
левую руку, а шедшие позади женщины и дети выбирали ядовитые стебли пикульника,
" a(+l* и прочих сорняков и ловко увязывали снопы. Прямо как на картинах
фламандских художников...
Слева потянулся лужок, сбегавший к дороге. На нем паслось небольшое стадо
бурых коров, часть из них лежала в густой высокой траве, монотонно двигая
челюстями, остальные лениво переступали, пощипывая сочные стебли. Между ними
резвились два подросших бычка - бегали друг за другом, бодались, взбрыкивая и
мотая лобастыми головами со смешными мохнатыми бугорками рогов. Здесь же бродило
десятка с два овец, несколько подобрались к самой дороге и разноголосо заблеяли
при виде людей. Гунтер разглядел пастуха - он поднялся, снял шапку, такую же,
как у проезжавшего недавно крестьянина, и отвесил поклон. Сэр Мишель легонько
кивнул и прошествовал мимо овец да застывшего со шляпой в руке пастуха, надменно
задрав подбородок.
"Ну, петух!" - фыркнул про себя Гунтер и помахал крестьянину рукой. Тот
снова поклонился, на этот раз специально ему.
- ...так неужто император Фридрих Рыжебородый стал такие странные монеты
делать? Эвон, буквы непонятные... не совсем понятные... - вслух рассуждал сэр
Мишель. - И зачем это германскому императору нужно? Джонни, а много у вас на эти
деньги можно купить?
- На выпивку хватило бы... - признался Гунтер, расстегивая верхнюю пуговицу
на рубашке. По небу плыли легкие кучевые облачка, солнце палило нещадно, и
германец подумывал уже о привале где-нибудь в тени. До деревни было уже совсем
недалеко, и, решив, что отдохнет там. Гунтер прибавил шагу, поторапливая сэра
Мишеля. Тот, решив наконец, что рассмотрел серебряные марки во всех
подробностях, спрятал их за пазуху и успокоился.
- Слушай, Джонни, ты хотел бы стать когда-нибудь рыцарем? - Сэр Мишель живо
представил себе Гунтера на коне, при кольчуге и длинном копье.
- Раньше хотел, - ответил Гунтер, вспоминая детские мечты. "Сейчас он
предложит посвятить меня в рыцари или в крестовый поход, чего доброго позовет",
- усмехаясь про себя, думал германец.
- Я мог бы посвятить тебя в рыцари, - гнул свое сэр Мишель, - но для этого
ты должен доказать мне, что достоин такой великой чести...
"Не пойму, чего он добивается?" - промелькнуло в голове Гунтера, тем
временем нормандец продолжал:
- Ты должен будешь носить мое оружие, чистить доспехи, прикрывать меня
сзади в бою... А за это, если окажешься достоин, станешь однажды рыцарем и
сможешь сам завести себе оруженосца! - закончил сэр Мишель, останавливаясь в
тени большого дуба, растущего на самой границе деревни. - Ну что, передохнем
здесь?
Гунтер молча уселся на траву, прислонившись к мощному стволу дуба. Сэр
Мишель пристроился рядом, поглядывая на германца - что скажет он на его
заманчивое предложение? Ведь не каждый же день простому солдату встречаются
благородные рыцари, предлагающие стать оруженосцем и испытаниям-то особо не
подвергая! О драконе, ангелах и демонах он уже успел позабыть. Наконец Гунтер
заговорил, правда, совсем не о том:
- Слушай, а кто у вас тут... управляет?
- В деревне-то? - отозвался сэр Мишель.
- Ну, есть здесь какой-нибудь магистрат, управа... - Гунтер уж и, слов
подобрать не мог, чтобы втолковать глупому нормандцу свою мысль.
- М-агис-трат... - задумчиво повторил рыцарь. -Управа... А, понял! В
деревне всем управляет приходской священник - споры решает, суды вершит
мелкие...
- Так что же, никакой власти нет? - удивился Гунтер не представляя, как
священник может решать дела мирские
- Ну как же! - досадливо воскликнул сэр Мишель. - Власть есть - духовная! А
%a+( какое крупное злодеяние свершилось или спор сложный - вон замок сэра
Бреаля. - Сэр Мишель ткнул большим пальцем в сторону башен. - А у него право
низшего и среднего суда.
Гунтер вспомнил троих всадников и спросил:
- А эти трое - бейлиф с помощниками - чего приехали?
- Ну, видать, что-то совсем уж непотребное произошло, - авторитетно заявил
сэр Мишель, сорвал тонкий стебелек мятлика и сунул его между зубов. - Ведьму
поймали или разбойника какого. Вешать будут или заберут с собой в город. Пойдем
посмотрим?
Гунтера передернуло от такого равнодушия - можно подумать, что тут по пять
раз на дню жгут, вешают, рубят головы... Ну, с этим ладно, а вот как он пойдет к
священнику и скажет: мне, мол, нужно срочно связаться со штабом авиационной
эскадры StG1 германских ВВС... Ерунда какая-то!..
Гунтер решительно поднялся на ноги, кивнув сэру Мишелю, и направился к
церквушке.
- Это приход святого Томаса, - объяснял сэр Мишель, шагая рядом с Гунтером.
- А служит здесь отец Дамиан, человек добрейший, но я его мало знаю.
- А с чего ты тогда взял, что добрейший? - спросил Гунтер.
Сэр Мишель неохотно рассказал, что в прошлом году, зимой, пьяный свалился с
лошади неподалеку от деревни да так и замерз бы в сугробе, не проходи мимо
настоятель прихода святого Томаса. Отец Дамиан дотащил его до деревни сам, а там
устроил в своем доме, отогрел, привел в чувство. Потом даже исповедал и грехи
отпустил. Вот какой добрый. Правда тогда рыцарь в пьяном беспамятстве потерял
перстень, подаренный некогда его предку самим герцогом Вильгельмом в
благодарность за доброе служение в битве при Гастингсе.
- При Гастингсе? - переспросил Гунтер. - А это когда было-то?
Сэр Мишель задумался, подсчитывая, и четко сказал:
- Сто двадцать три года назад, в тысяча шестьдесят шестом. А ты разве не
знаешь, как Вильгельм Нормандский победил короля саксов Гарольда?
- Да, что-то было такое... - пробормотал Гунтер. - Давно очень.
- Я же говорил! - вдруг радостно закричал сэр Мишель. - Вешают! Да еще, по-
моему, сарацина! Вот это да!
Окончательно сбитый с толку Гунтер узрел небольшую толпу крестьян, человек
в двадцать, собравшихся перед церковкой. Сложенная из больших тесаных глыб
известняка церковь производила странное впечатление - подобной архитектуры
Гунтер никогда не видел. Здание было старым приземистым, почти без украшений, с
двускатной крышей выложенной крупной серой черепицей. Над алтарным фасадом
возвышалась невысокая узкая башенка с колоколом, подвешенным под остроконечной
крышей с простым деревянным крестом на коньке. Фундамент был почти полностью
скрыт в густых зарослях чистотела. Церковь окружали молодые ясени, один из
которых выделялся необычным раздвоенным стволом с толстыми крепкими ветвями. Как
раз вокруг этого дерева и происходило действо.
Остановившись неподалеку, так, чтобы хорошо было видно, Гунтер отстранение
наблюдал, как бейлиф сэр Аллейн д'Эмери, высокий темноволосый человек лет сорока
- сорока пяти, потрясая желтоватым свитком, толкует на старофранцузском нечто
непонятное, но явно гневное и обвинительное. Рядом с бейлифом стояли два
помощника, они держали под локти связанного человека, а позади них высился
здоровенный бородатый громила в грязной рубахе и кожаном потертом переднике,
похоже, кузнец, выполнявший роль дополнительной охраны.
"Зачем полиции мечи? - напряженно думал Гунтер, разглядывая сэра Аллейна. -
Почему они все так одеты? Кто, в конце концов, этот... которого вешают? Да и за
что?"
Германец всмотрелся в смуглое, замызганное лицо несчастного, с распухшей
подбитой губой и заплывшим глазом. Он был одет в до невозможности драный халат,
%$" прикрывавший темное костлявое тело, видневшееся сквозь рваные дыры, веревки
глубоко врезались ему в грудь. Очевидно, человек отчаянно сопротивлялся, прежде
чем его удалось схватить и связать, да и теперь все еще не смирился с
уготованной ему участью. Здоровый глаз, угольно-черный, в обрамлении длинных
ресниц, злобно сверлил собравшихся крестьян, при этом женщины отталкивали детей
за свои спины, оберегая их от страшного взгляда неверного; губы его кривились;
ноздри, широко раздувались, время от времени он дергался, приседая и выворачивая
острые плечи, но сержанты бейлифа крепко держали его, а стоявший позади кузнец
лениво тыкал увесистым кулаком неспокойного пленника в спину. Тот только тряс
спутанными черными как смоль волосами и скалил окровавленные зубы.
Сэр Мишель, с интересом вслушивавшийся в речи бейлифа, начал шепотом
пояснять:
- Проклятого сарацина наконец-то поймали вчера. Крестьяне нашли его спящим
на сеновале, у самого леса. Почти десяток дней, нехристь, округе житья не давал.
- Сарацин? - так же тихо переспросил Гунтер. - А откуда он здесь? И что
плохого сделал? Сарацины ведь живут далеко.
- Его привез из Святой Земли какой-то рыцарь, а этот подлюга сбежал и
разбойничал. Девок, которые в лес ходили, до полусмерти пугал. И не только
пугал.
- Это как? - не понял германец. Сэр Мишель фыркнул.
- По-всякому. Они, сарацины, такие... Умеют. Вот мой папенька в Святую
Землю ходил, всякого порассказывал...
Гунтер, оторвав, взгляд от королевского сержанта, перебрасывающего через
сук дерева толстую веревку с петлей, развернулся на каблуках к сэру Мишелю и
попытался сгрести его за ворот. Пальцы лишь больно царапнули по кольчуге.
- Так какой, значит, сейчас год? - прошипел он прямо в лицо рыцарю.
- Я же говорил, тысяча сто восемьдесят девятый, - помедлив, ответил сэр
Мишель. - Почему ты так пугаешься всякий раз, когда я упоминаю об этом? Что с
тобой, Джонни?
- Ничего, - едва слышно выдохнул германец. - Просто в такое невозможно
поверить. Он еще помолчал и добавил почти жалобно:
- Где здесь можно исповедаться?
Тем временем бейлиф закончил читать приговор, скрутил свиток и махнул
перчаткой. Двое его помощников подвели сарацина к импровизированной виселице,
кузнец подтолкнул вновь начавшего бешено сопротивляться пленника, заставив его
влезть на деревянный чурбак, поставленный под деревом. Когда разбойник,
привезенный из Святой Земли, просунул голову в петлю, кузнец, как стало теперь
ясно, выполнявший роль палача, хотел было выбить чурку у него из под ног, но
сарацин, ругнувшись коротко на незнакомом языке, оттолкнул крестьянина ногой,
выкрикнул что-то сорвавшимся голосом (Гунтер разобрал слово, похожее на "алла",
а затем, подпрыгнув, оттолкнул пятками деревяшку, повис в петле и задергался,
раскачиваясь.
- Еще и ругается! - возмутился сэр Мишель. - Поделом! Наконец-то в графстве
порядок будет. Э, Джонни, ты исповедаться хочешь? Дело доброе! Вон отец Дамиан
стоит, пойди к нему и скажи.
Гунтер глянул в сторону священника: дородный, молодой еще - лет тридцать
пять на вид, приятное лицо, располагающее к себе с первого взгляда, - такому и
исповедаться можно, и поболтать просто так, ни о чем. Видно, сказывался возраст
- не успел нажить еще замкнутую надменность, показную приближенность к высшим
силам, подчеркнутое всепрощение... Но сейчас, когда в двух шагах качался в петле
только что повешенный на глазах германца человек, довольное лицо
священнослужителя показалось Гунтеру неуместным, странным, даже циничным.
- Да лучше потом... - пробормотал германец. - Слушай, есть здесь трактир
какой-нибудь? Выпить хочется. Очень.
- В деревне самой - нет, - ответил сэр Мишель. - Но если пойти дальше, то
по дороге к Фармеру будет небольшой постоялый двор. Там поесть можно, попить, и
не только молоко. Ну что, идем? Или все же к отцу Дамиану?
- В трактир, - твердо сказал Гунтер и решительно направился обратно к
дороге, стараясь не смотреть в сторону ясеня, на котором висело неподвижное
тело. Крестьяне почтительно снимали шляпы и гнули спины при виде сэра Мишеля, а
на Гунтера смотрели нерешительно - вроде благородный, но одежда вовсе странная;
ткань небогатая, вроде сукна, на шее железяка непонятная. И смотрит не так, как
господину положено, - все по сторонам глазами шныряет да бормочет что-то.
Некоторые вилланы кланялись Гунтеру, кое-кто принял его за оруженосца, а дети с
визгом и улюлюканьем скакали на почтительном расстоянии.
Когда вышли из деревни. Гунтер облегченно вздохнул - пристальные взгляды
селян и дразнилки детей порядком надоели ему. А сэр Мишель был рад-радешенек что
его спутник (в мыслях рыцарь уже сделал Джонни своим оруженосцем) произвел в Сен-
Рикье впечатление большее, чем повешение сарацина.
Бейлиф же с сержантами проводили странную парочку подозрительными
взглядами, но связываться не стали - известный в округе беспутный сын барона де
Фармера вел себя смирно, порядка и законов не нарушал, а спутник его и вовсе был
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг