- Пока ничего не поступало, господин адмирал. Но в приемной вас
дожидается начальник жандармского корпуса. Я сказал ему, что вы еще не
встали...
- Что ему нужно?
- Не знаю, господин адмирал. Сказал только, что ему требуется срочно
переговорить с вами, - извиняющимся тоном ответил адъютант.
- Какие еще могут быть срочные дела у жандарма?! Какой-нибудь солдат
провинился, а он бежит ко мне. Наверняка уже настрочил донос в Империю о
том, что я недостаточно внимания уделяю дисциплине на эскадре, - вновь
раздражаясь, сам себе сказал Монк.
Он стал ходить взад-вперед по кабинету, возбуждаясь все больше, потом
быстро подошел к бару, достал сигареты и бутылку с бокалом, плюхнулся в
кресло и нервно закурил. Налив полный бокал виски, он тут же опрокинул его
в рот. Выдохнув и поморгав глазами, которые вдруг стали влажными, адмирал
заявил:
- Пусть подождет! Я хочу спокойно позавтракать. Испортить мне утро он еще
успеет.
В последнее время нелюбовь адмирала к жандармскому полковнику переросла в
неприязнь, едва прикрытую уставными отношениями. Наконец покончив с
завтраком, он коротко бросил адъютанту, терпеливо ожидающему приказаний
шефа:
- Проси!
В кабинет вошел полковник Гнесс, на груди которого алел рубином орден "Щит
короны".
- Здравствуйте, полковник! - с улыбкой воскликнул адмирал, язвительно
подумав: "За какие такие заслуги этот мясник получил орден? Тоже мне, "щит
короны"... Мародерствовал на Менталии, прячась за нашими спинами".
Однако вслух спросил:
- Какое дело привело вас ко мне? Обычно у жандармерии не бывает общих дел
с флотом, - не удержался съязвить в лицо жандарму Монк.
- Господин адмирал, я пришел к вам потому, что дело касается именно
вверенной вам эскадры. Вы - ее командующий и комендант всех баз, и вы в
первую очередь отвечаете за выполнение задач, поставленных нашим
Императором...
- Ближе к делу, полковник! - жестко оборвал его адмирал. Недобро взглянув
на него исподлобья, Гнесс продолжил:
- Суть дела такова, господин адмирал: дисциплина на эскадре стремительно
падает. Это касается и экипажей кораблей, и десантных частей. Даже
некоторые мои подчиненные проявляют... э-э-э... элементы неповиновения.
Вчера мне пришлось даже расстрелять троих.
- За что же? - удивленно вскинул брови адмирал.
- Они отказались выполнить приказ об... экзекуции командира перехватчика
лейтенанта Баркли, ведшего подрывную деятельность и разоблаченного нами.
- Почему мне не доложили об этом? В чем его вина? - жестко спросил Монк.
- Он агитировал свой экипаж и подбивал к этому других: бросить оружие и
сдаться врагу, чтобы сохранить свои жалкие жизни, - с презрением и
ненавистью ответил полковник и с вызовом спросил: - Вы удивлены, адмирал?
Но ведь это ваш подчиненный!
- Почему вы не поставили меня в известность?! Ведь дело касается МОЕГО
подчиненного, и только я могу принимать решение о его наказании! - вскипел
адмирал.
- Дело в том, господин адмирал, что в экстремальной ситуации, для
обеспечения незамедлительного реагирования и подавления беспорядков, мне
даны полномочия действовать по своему усмотрению. Этого требуют интересы
защиты Империи и короны от внутренних врагов. А беспорядки назревают. Вы,
видимо, не прислушиваетесь к тому, о чем говорят ваши подчиненные? - с
плохо скрываемым злорадством и торжеством спросил полковник.
- Я не шпион и не жандарм! Мое дело - вести их в бой, а ваше...
- Да, да, адмирал, мое дело слушать и... делать выводы, - бесцеремонно
прервал его Гнесс. - Потом - карать! Карать беспощадно! Только так можно
подавить заразу вольнодумия и неповиновения в зародыше! Вы знаете, что
случается, когда солдатня начинает думать? Вы знаете, чем это грозит?
Адмирал промолчал, хорошо понимая, что, встав на защиту своих подчиненных,
он подставит под удар себя. "Пока не время... Ну, ничего, пробьет и твой
час, ублюдок! Любому терпению есть предел!" А жандарм, почувствовав свою
власть даже над Монком, становился все более жестким:
-Адмирал, если вы не предпримете решительных мер по пресечению брожения,
мне придется доложить об этом в Империю.
- Вы что же, предлагаете мне расстреливать своих солдат?
Вы, наверное, с ума сошли! - с нескрываемой ненавистью и презрением
вскричал Монк. - Если все так плохо, как вы говорите, и брожение в умах
охватило всю эскадру, то такие... меры лишь усугубят проблему. Вспыхнет
бунт, и солдаты перестреляют всех ваших жандармов, как цыплят! Здесь же не
Империя. Мы на территории противника. Найдите другие меры для воздействия
на них, не прибегая к крайностям. В противном случае нас всех перебьют.
- Какие еще меры! Уговоры и агитация здесь не помогут. Я чувствую, что на
эскадре действуют вражеские агенты. Возможно, это те трое, что остались на
базе.
- Это полная чушь! Они не имеют контакта с экипажами и солдатами,
держатся обособленно и ни в чем противозаконном не замечены. К тому же это
контрабандисты, а не вражеские агитаторы. Если бы они вели
пропагандистскую работу, то это не осталось бы не замеченным вами. У вас
есть факты против них?
- Фактов нет, но мне не нравится присутствие посторонних на базах.
- Это их базы. К тому же эти люди полезны нам, так как знают здесь все
намного лучше нас. Если вы думаете, что на базах работают чьи-то агенты,
то ищите внимательней. Хотя я и не понимаю, как сюда могли попасть враги?
- В адмирале нарастал гнев, едва сдерживаемый им. - Что вы предлагаете?
Что хотите предпринять?
- Во-первых, арестовать всех смутьянов. Вот список тех, кого удалось
выявить, - полковник небрежно протянул лист с доброй сотней фамилий. -
Во-вторых, необходимо предать их трибуналу и публично казнить, объявив
всем, что такая участь постигнет и их родственников. В-третьих,
изолировать троицу, которую оставил "господин барон". - Последние слова
жандарм произнес с нескрываемым презрением и одновременно с оттенком
зависти. - И, наконец, в-четвертых, тщательно обыскать базы. Возможно, мы
найдем либо агентов, либо другие сюрпризы. Доверять контрабандистам
нельзя. И я это сделаю. У меня есть все полномочия.
- Что ж, спасибо, что уведомили. Насчет последних пунктов я бы вам не
советовал... Барону Молену доверяет сам Наследник. У него масса заслуг
перед Империей. Он вам не по зубам, полковник. Ведь я понял, куда вы
копаете...
- Посмотрим. Я вас предупредил. Выводы делайте сами. - С чувством явного
превосходства Гнесс поднялся с кресла и, крутнувшись на каблуках, вышел из
кабинета.
Когда дверь за ним закрылась, адмирал в сердцах выругался и закурил.
Вызвав адъютанта, он спросил:
- Капитан, вы, кажется, знаете почти всех офицеров эскадры?
- Да, господин адмирал, я знаю всех. - Капитан стоял у дверей, ожидая
продолжения вопросов и исподволь наблюдая за выражением лица адмирала,
побагровевшего от гнева и волнения.
- И вы со многими в приятельских отношениях?..
- Да,
- Вы, наверное, знаете настроения в эскадре, то, о чем говорят офицеры?
Мне оно кажется необычным... По крайней мере, раньше ТАКОГО не было...
Капитан внутренне напрягся и насторожился, но ни один мускул не дрогнул на
его лице. Он молча стоял, ожидая главного, о чем еще не сказал адмирал.
Вдруг без всякого перехода адмирал посмотрел на него в упор, стараясь
понять, можно ли ему доверять, и через минуту проговорил:
- Этот мясник решил арестовать ряд моих офицеров и предать их трибуналу.
Ему не нравится образ их мыслей и... разговоры. Ему вообще не нравится,
что они стали думать! Вы понимаете, что это значит?! Он даже составил
список... Вон на столе. Я поставлен перед дилеммой: или молча отдать их на
растерзание, или быть растерзанным самому, - адмирал замолчал, испытующе
глядя в глаза адъютанту. Пауза затянулась. Капитан спокойно смотрел на
него, не отводя взгляда, только правая щека его чуть заметно задергалась в
нервном тике да побелевшие от напряжения скулы выдавали внутреннюю борьбу.
Адмирал отвел глаза и тихо продолжил: - Да вы садитесь, капитан. Мне нужен
ваш... совет. Вы, так сказать, связующее звено между мной и моими
офицерами и солдатами. Вы знаете, что происходит и "наверху", и "внизу".
Так как же мне поступить? Закрыть глаза на репрессии, которым подвергнутся
мои лучшие подчиненные и их семьи, или не допустить этого?.. А там пусть
будет что будет?!
- Я не понимаю, господин адмирал, чего вы от меня хотите? Что я могу вам
посоветовать? Это дело вашей совести и долга. Вы должны решить сами.
- Совести и долга... Да-да... - Адмирал в задумчивости стоял посреди
кабинета, и на его лице, словно в зеркале, отражалась тяжелая внутренняя
борьба. - Хорошо! Ну а как бы поступили вы? - словно цепляясь за последнюю
спасительную соломинку, с надеждой спросил он.
- А это уже касается моего понимания совести и долга. Извините, господин
адмирал, я не могу сказать вам этого, - вежливо, но твердо ответил
адъютант.
- Что ж, вы правы! Нужно принять решение самому... -
Адмирал вновь стал мерить шагами кабинет, погрузившись в раздумье. Наконец
на его лице появилась решимость. Он остановился и открыто взглянул в лицо
капитана. - Ладно, Дэй-мон! Пусть парни сами разбираются с жандармами, как
хотят. Я не буду вмешиваться в разборки. И пусть будет что будет! Больше я
ничего для них не смогу сделать...
Адмирал вышел из кабинета и пошел вдоль длинного коридора без определенной
цели. В нем еще боролись совесть и долг, сомнения терзали его, но выбор
уже был сделан...
Капитан подошел к столу и взял список. Быстро пробежав по нему взглядом,
он горько усмехнулся и нажал кнопку на альфа-браслете...
Монк сидел в глубокой задумчивости на краю бассейна с водой (резервного
запаса), куда он забрел машинально. Под сводом зала было тихо и безлюдно,
здесь никто не мог помешать его невеселым раздумьям. "Что бы ни случилось,
а с карьерой покончено в любом случае. Хорошо, что у меня никого нет: ни
родных, ни близких... Парням не позавидуешь. Все же я дал им шанс", -
думал он, глядя на зеркало воды, в котором отражалось его осунувшееся
лицо. Далекое эхо донесло до него шум голосов, топот ног и треск
выстрелов... Адмирал в тревоге встал, обернувшись к входу в тоннель и
напряженно вслушиваясь. Шум стал громче, ближе и отчетливее. Уже слышались
короткие, резкие команды, яростные крики схватки. Вдруг шум стих, стал
едва слышен. По тоннелю, гулко отдаваясь эхом, приближались шаги. Рука
адмирала потянулась к кобуре с портативным бластером. Сердце частыми,
мощными толчками гнало кровь по жилам, стучало в висках... У входа в зал
раздался голос его адъютанта:
- Господин адмирал! Не стреляйте! Это я, Дэймон! - Капитан появился в
резком луче светильника, висевшего под самым сводом. - Господин адмирал,
на всех базах парни обезоружили жандармов и заперли их в казармах.
Полковник Гнесс и кое-кто из его окружения оказали сопротивление... Они
убиты. Вас никто не тронет. Парни знают, что вы не предали их.
Адмирал молча смотрел на него, не зная, что ответить. Он смог только слабо
улыбнуться. Напряжение спало, и на душе стало легко. "Все же я остался
человеком!" - подумал он и тихо сказал:
- Спасибо, капитан... Спасибо, - на глаза набежала слеза, и он, не таясь,
смахнул ее ладонью. - Что теперь?
- Пока не знаем, адмирал. Парни больше не хотят воевать. Хватит! За что
воевать? Нам не нужны ни рабы, ни награбленное добро... И потом, мы ведь
не дураки, знаем, чем закончится предстоящая операция. Нас специально
послали на смерть для отвлекающего удара. Мы все здесь погибнем! В Империю
тоже возвращаться нельзя. Там нас ждет смерть. Думаем, что единственный
выход - добровольно сдаться флоту Содружества. Может быть, появится шанс
вновь увидеть родных?..
- Да, капитан, другого выхода у нас нет. Это решение поддержат все?
- Все, кроме жандармов. Хотя и среди них есть недовольные и сомневающиеся.
- Хорошо. Идемте, капитан. Думаю, нам нужно связаться с флотом
Содружества.
Глава 8
ДИВЕРСИЯ НА ГЕЛЛЕ
1
- Господин барон! Мы подлетаем к шахте! - Вильдманн ткнул толстым пальцем
в стекло обтекателя, указывая на виднеющийся на горизонте правильный конус
отвала.
Ярослав посмотрел в указанном направлении и с удивлением ответил:
- Ого! Да это целая гора! Высота, наверное, километра три?
- Почти угадали. Если точно - 2930 метров. Вынуто почти десять миллиардов
кубометров породы. Руда залегает на глубине около десяти километров. Мы
заканчиваем проходку пяти вертикальных стволов, каждый диаметром в
двадцать метров; подземный обогатительный завод находится на глубине трех
километров. Там уже идет монтаж оборудования, - давал разъяснения
Вильдманн, с гордым и важным видом посасывая потухшую сигару.
Они приближались к конусу, растущему буквально на глазах и возвышающемуся,
словно гигантский фурункул, среди ровной каменистой пустыни, покрытой
редкими пятнами чахлой растительности. Кое-где сверкали, словно осколки
зеркал, крохотные озерца. Перехватив взгляд Ярослава, обращенный вниз,
Вильдманн сказал:
- Это соленые озера. Пришлось ставить здесь передвижные термоядерные
опреснители, чтобы обеспечить стройку водой. Ее возят специальными
автоцистернами. Все это влетает в кругленькую сумму, но возить воду с
других планет еще дороже. Вода здесь вообще на вес золота. Из-за ее
дефицита планета не освоена и не заселена до сих пор, хотя и весьма
перспективна. Мы здесь обнаружили несколько крупных месторождений цветных
металлов. Думаю взять концессию.
Аэромобиль стал снижаться к подножию огромного террикона, в тени которого
укрылись легкие здания строителей. Мягко приземлившись у одного из них,
прилетевшие вышли из машины и направились к входу. Даже в тени стояла
ужасная жара, словно от нагретой докрасна печи. Ярослав подумал о том, что
творится на залитой солнцем обратной стороне каменного конуса, и внутренне
содрогнулся. Они прошли каких-то сотню метров, а на лбу уже выступил
соленый пот. Наконец, войдя внутрь здания, они ощутили приятную прохладу,
струившуюся из установок искусственного климата, расставленных вдоль окон
с поляризованными стеклами.
Ярослав шел по коридору и удивлялся огромному количеству охраны, стоящей
чуть ли не у каждой двери. За окнами он увидел множество патрульных машин,
снующих по территории стройки. Они едва не сбивали идущих на смену
строителей. Вся огромная площадка строительства была оцеплена тройной
оградой с расположенными внутри ее вышками, снабженными автоматическими
лазерными пушками, системами слежения и сигнализации.
- Бараки для рабов находятся на той стороне террикона, - пояснил
Вильдманн. - Они легче переносят жару, хотя и мрут, как мухи. Рэйнцы не
выдержат этого солнца и двух часов. Но в основном работы ведутся под
землей, так что солнце не слишком досаждает. Прошу вас, барон, в мою
здешнюю резиденцию, - он жестом пригласил пройти в открывшуюся дверь.
Приемная и кабинет выделялись богатым убранством. Из просторной приемной
вели еще несколько дверей, за которыми находилось все необходимое для
отдыха и проведения деловых переговоров. Рядом с резиденцией располагалось
помещение для охраны, в котором постоянно дежурили не менее двух десятков
командос. "Да-а, любит господин Вильдманн комфорт, а о своей безопасности
печется еще больше. Видимо, есть чего опасаться", - иронично подумал
Ярослав, садясь в удобное кресло с аэрацией. Вильдманн молча выкатил из
ниши в стене передвижной холодильник-бар и, раскрыв его, достал запотевшие
бутылки и вазу с фруктами. Через несколько минут подали холодные закуски.
Они закурили, наслаждаясь прохладой.
- Господин барон, - начал Вильдманн, - ваши комбайны просто чудо! Их
производительность в несколько раз выше-прежних. Так что через неделю-две
мы выйдем к основному плато. Наши акции стремительно растут в цене.
- Рад слышать. А кто обслуживает машины?
- О! Только специалисты Империи. После известных событии мы не доверяем
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг