- Слово имеет Гегель, - повторяет Аристотель.
- Мне нечего сказать... Я писал об отношениях мысли к действительности, я
думал об абсолютной идее, о развитии мирового духа... А вот так... Я не
подумал.
- Кто следующий? Кто хочет слова? - Аристотель взволнованно теребит бороду.
Философы молчат...
И Петр Николаевич слышит, как будто кто-то читает вслух письмо: "Дорогой
Фред! Я опять сижу на бобах... Десять фунтов, которые ты мне прислал,
исчезли дней пять тому назад. Посуди сам: три отдал зеленщику, четыре
мяснику... Не уплатил за квартиру... Каков человек будущего, дорогой Фред,
я не знаю, я только знаю: он будет счастливее нас тем, что у него не будет
долгов зеленщику, квартирной хозяйке... Уйдя из царства необходимости в
царство свободы, он найдет разумное решение вопроса..."
Тут Петр Николаевич просыпается...
- Я сейчас видел поразительный сон, - ежась от ночного холода, говорит
Петр Николаевич. - Философы всех времен и народов собрались в маслиновой
роще подле храма Парфенона обсудить будущего человека... Поднялась такая
кутерьма!
- Цитируя вас, - обратился журналист к доктору, - я должен сказать: "Тут
Шахрезаду застало утро, и она прекратила дозволенные речи".
- Хоть и не впервые это сказано, но цитирование всегда приятно, даже если
оно и не очень заслужено. Я должен заметить, что журналист собрал все
философские анекдоты, которые я когда-либо слышал. Я не знаю, говоря
словами одного из героев нашей повести, "а хорошо ли это?". Спустили бы
прямо на Землю всю группу Петра Николаевича, и дело с концом, - ворчал
доктор. - А тут журналист развел сновидения. Не выберешься...
- Неужели ни один порядочный роман не может быть без сновидений. Даже
Пушкин не удержался и предложил Татьяне увидеть сон...
- Не считаете ли вы, доктор, что Шахрезаде пора прекратить дозволенные
речи, - вмешалась Валя. - Время позднее...
- Считаю, виноват, - закончил доктор. - Я уже сплю...
ДЕНЬ ВОСЬМОЙ
Это был последний день долгого пути, что чувствовалось в поведении
пассажиров.
Движения стали более энергичными, часто чуть-чуть торопливыми. Иногда то
один, то другой посмотрит на соседа отсутствующим взглядом, это значит,
что он уже живет Владивостоком. Коллектив, сплотившийся за долгие дни, уже
распадался... Скоро они станут совсем чужими.
К обеду ожидание конца путешествия утомило пассажиров, слишком рано
началась репетиция прибытия. А когда выяснилось, что поезд прибывает во
Владивосток поздно ночью, вернулись привычные настроения прошлых дней.
- Вы, Валя, начинали рассказ, пожалуй, вам его и кончать,- предложил
доктор.
"Под окнами дачи слышалась сердитая воркотня Матвеевны. "Марс, Марс, -
ворчала Матвеевна, - трепался целую неделю про Марс. "Поди, Матвеевна,
посмотри, какой он Марс. Когда ты в жизни увидишь такое?" А когда мне
смотреть на марсы - то завтрак, то обед, то ужин. Тебе, Миша, хорошо.
Отвез - и спокоен и пяль свои глаза на марсы".
Потом стало тихо, а минут через двадцать голос Матвеевны поднял всех.
"Смеешься ты над старухой, - было слышно, как Матвеевна отчитывает Мишу. -
Марс, Марс, я прошла до самой автобусной остановки на Ново-Матвеево - и
никаких марсов. Только милиционер Антип пристал, как банный лист, прости
меня господи... "Где Вы, Марья Матвеевна, пропадали всю эту неделю?" Где я
пропадала, старый охальник... То завтрак, то обед, то ужин! Легко ли? Да
вот он сам топает".
"Во сне Марс, наяву опять", - усмехнулся Петр Николаевич и стал обдумывать
свое выступление на бюро Отделения Академии наук, которое должно
состояться в пятницу. Тут Мария Матвеевна постучала в дверь и сказала, что
милиционер Антип спрашивает профессора.
Антип вспоминал, сколько неприятностей доставила ему эта история, и
настраивал себя на воинственный лад.
- Я к вам по служебному делу, - важно начал Антип, встречая профессора,
сходящего с крыльца дачи. - Дача, в некотором смысле, числится как
недвижимое имущество...
Антип сам любовался своей фразой, ему жаль было расставаться с ней, он
повторил ее дважды.
- Так что необходимо выяснить на месте, как и что... Соседние дачи
пустые...
- Дядя Тихон говорил, - продолжал Антип, - что эта штука светится снизу.
Не дай бог искра какая-нибудь...
Профессор стоял и молчал. После мучительной паузы Петр Николаевич
задумчиво произнес: "Светится, говорите?".
- И не только дядя Тихон. А главное, нехорошие толки в районе, - уже
совсем доверительно продолжал Антип. - И для начальства большое
беспокойство. Сколько заявлений, жалоб один пенсионер Липатов написал.
Каждый день до двух часов ночи в его избе горит огонь... пишет. Не дай бог
ему на перо попадете. Вы уж как-нибудь аккуратнее, - увещевал Петра
Николаевича Антип. - Имейте в виду, Липатов уже подбирается. Не раньше как
в среду у него пропали старые половики. Он их во вторник повесил на забор
сушить. А в среду, глядь, половиков-то и нету. Бог ты мой, что было...
Заявление в прокуратуру, заявление на имя председателя горсовета. А в
последнем заявлении так прямо и пишет: "Подозреваю, что исчезновение
половиков находится в прямой связи с исчезновением поселка Орловка. Прошу
принять меры и наказать виновных. Если бы не Липатов, на вас никто бы и не
обратил внимания: летайте, пожалуйста, в свое удовольствие. Петр
Николаевич, будьте осторожнее, - заключил свое длинное излияние Антип. -
Чтоб Липатов ни-ни... Я так и передам начальству.
- Извините, - Антип почтительно приподнял фуражку, по-военному повернулся
и зашагал к калитке...
Первое время Миша охотно рассказывал о странных событиях прошлой недели.
Рассказы его сильно варьировались от случая к случаю и в зависимости от
настроения.
По словам Миши, на Марсе произошла серьезная авария. Остался в живых одни
марсианин, да и то "чокнутый" в результате полученного ушиба. Ему бы надо
вылежать спокойно недели две или три - и все, а он сразу вышел на работу.
Это очень вредно, и врачи не рекомендуют. "Я это хорошо знаю, - говорил
Миша, - моя теща работает санитаркой в Склифосовской и как раз в отделении
"чокнутых". Когда поздней осенью начинается гололедица, многие падают,
сильно ушибаются, и вот тогда чокнутых десятками свозят в больницу. Так
вот, этот марсианин, поступив против медицинских правил, получил временное
психическое расстройство и натворил ряд несерьезных дел".
Хотя институтские шоферы и знали, что Миша - мастер "заливать", но слушали
первое время с интересом. Критические замечания, насмешки появились позже.
В обеденный перерыв в диспетчерской иной шутник, ударяя костяшкой домино,
лукаво косил глаза и, пряча улыбку, говорил: "Расскажи, Миша, как ты с
Петром Николаевичем летал на Марс", - на что Миша обычно говорил:
"Легкомысленное отношение к важному деду". Вскоре он перестал рассказывать
о своем путешествии, замкнулся и ходил скучный.
Как-то, сидя за рулем, Миша спросил Петра Николаевича, не докладывал ли он
об их поездке в Ученом совете. Петр Николаевич заявил, что пока еще не
докладывал.
"И не надо, - хмуро посоветовал Миша, - не поверят".
- Видны огни Владивостока! - крикнул журналист.
Засуетились, авторский коллектив мгновенно распался на беспокойных,
спешащих пассажиров.
Как будто и не было бурного начала эры Ле-Ко, неистового Саво-На-Ролы,
по-своему великой, трагически исчезнувшей цивилизации.
Когда я дописывал последние страницы этой фантастической повести и стал
перелистывать рукопись Петра Николаевича, я убедился, что все необычайные
события, свидетелем которых был Петр Николаевич, нашли идентичное
отражение и в написанном мной тексте. Иногда совпадение текстов рукописей
страницами было поразительным. Видимо, под влиянием внушения моего
необычного знакомого они просто механически повторялись...
Не могу не сказать, что я испытываю какое-то теплое, чисто человеческое
чувство к тому, в сущности, нечеловеку, с которым свел меня странный
случай. И может быть, человечество когда-нибудь выразит ему свою
признательность за предупреждение о тех опасностях, которые могут в
будущем грозить цивилизации.
Наука и жизнь, 1985,
© 8,С. 116 - 131;
© 9, С. 118 - 131;
© 10, С. 110 - 123.
OCR В. Кузьмин
Dec. 2001.
Проект "Старая фантастика"
http://sf.nm.ru
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг