здесь и, похоже, скоро мы и отсюда уйдем. Пройдет лет десять - и они
объявятся в Элоре. Когда же мы опомнимся? Когда нас загонят в море по шейку?
Или и тогда будем надеяться на дэвов? Я скажу королю - пусть он соберет
взрослых мужчин, человек двести, даст им оружие, и пусть они выгонят
нидхагов хотя бы с восточного берега Эллила.
Гил напряженно думал. Он и сам смутно ощущал какую-то неправильность в
поведении своих соплеменников, и теперь ему казалось, что Ки-Энду выразил
словами его собственные невысказанные сомнения.
- Знаешь, Ки, мне кажется, ты прав. Действительно, пора что-то делать.
Но, может, было бы лучше сначала съездить в Асгард и посоветоваться с
дэвами? Надо же узнать, почему они не защищают нас от нидхагов, и вообще -
что происходит, что у них на уме, и что...
Балг, не принимавший участия в разговоре, внезапно поднял руку и показал
на север:
- Взгляните-ка, господа! Что это там за огни?
Глава 2 НАБЕГ
Тягостно в мире,
великий блуд,
как мечей и секир,
треснут щиты,
век бурь и волков
до погибели мира;
щадить человек
человека не станет.
Прорицание Вёльвы, 45
Перед ними расстилалась ночная долина. Луна заходила. Последние огни
погасли в окнах. Земля лежала во мраке, покрытая тонким прозрачным туманом,
серебристым, словно сотканным из звездного света. Силуэты гор, темные на
фоне неба, окаймляли горизонт. Внизу, милях в пяти-шести к северо-востоку от
трактира, горели два или три огонька - красноватые, они то почти пропадали
из виду, то вспыхивали снова. Одна и та же мысль возникла одновременно у
Гила и Ки-Энду. Они переглянулись.
- Пожар! - сказал Балг.
- Это нидхаги! - вырвалось у Гила. - Ки, они жгут твой дом! Где твои?
Спят? Где Мирегал?
- Нет, это не в Желтом Ручье, - произнес Ки-Энду, всматриваясь. - Мирегал
дома, но можешь о ней не беспокоиться. Похоже, это у тебя, в Белых Камнях.
- У меня? Нет, нет, ведь это тебе они хотят отомстить! И Белые Камни,
по-моему, правее.
- Что мы сидим? - вскричал вдруг Гил, вскакивая. - Поехали, Ки! Секунды
хватило Ки-Энду, чтобы собраться с мыслями.
- Балг, быстро в подвал, принеси два меча, лук, стрелы. Да не смотри на
меня такими глазами! Я же знаю, что у тебя устроили склад эти, которые
привезли оружие из Асор-Гира... Потом поговорим, быстрей.
Округлившиеся глаза Балга вдруг сузились, он вскочил, нелепо взмахнул
руками и, издав воинственный клич, бросился в дом. Возбуждение трактирщика
было легко понять: отважные люди, рвущиеся в битву с врагом, - такого в
Эн-Гел-а-Сине еще не видели.
Гил, спотыкаясь, бежал к крыльцу, ведя двух лошадей. Мгновение спустя
запыхавшийся Балг вышел с оружием - два широких кожаных пояса с длинными
прямыми мечами в ножнах, два круглых деревянных щита, белые с серебряной
луной в центре, небольшой лук и колчан со стрелами.
- Щиты оставь! Держи! - Ки-Энду бросил Гилу меч с поясом, второй ловким
движением застегнул у себя под плащом. Гил неумело пытался нацепить на себя
меч, бормоча смущенно: "Зачем это, Ки? Как его надевают?"
- Ну, ты теленок, Гил, - сказал Ки-Энду. - Дай помогу!.. Чем здесь
бездельничать, надо было тебе в Асор-Гир съездить поучиться. Ну, все!
Поехали! - Они вскочили в седла.
- Счастливо, Балг! - сказал Гил, - Последи за моей овцой.
- Счастливого пути! - помахал рукой Балг, смутно осознавая, что сейчас
это не самые подходящие слова.
Всадники поскакали на северо-восток, спускаясь с пригорка, и быстро
скрылись в темноте. Балг смотрел им вслед; воодушевление постепенно
сменилось в нем задумчивостью, и он еще долго стоял на крыльце, глядя во
мрак невидящими глазами.
Спустившись с пригорка, всадники сразу потеряли из виду далекие огоньки.
Теперь их окружала почти полная тьма. Спасало только то, что лошади
прекрасно знали все местные тропы. Ки-Энду скакал впереди. Гил еле поспевал
за ним. Левой рукой он боролся с мечом, который все время норовил ударить по
лошадиному боку. В голове его мелькали обрывки мыслей: "Мирегал... что с
ней? Что они с ней делают?.. Этот дурацкий меч... как его достают? А если
придется драться? Я же не смогу... убийство, кровь - что с нами будет?"
Они миновали хутор Три Клена, пересекли неглубокий овраг, проехали
яблоневый сад людей из Синего Клена. Теперь дорожка шла вдоль Желтого ручья
- самого ручья почти не было видно, но Гил чувствовал знакомый запах серы.
Этот ручей начинался в горах и тек через двор Ки-Энду. Вода в нем даже зимой
была теплой, и Ки-Энду говорил, что в ней есть какие-то ценные соли, которые
он использовал в своей таинственной работе.
Гил увидел, что Ки-Энду, ускакавший довольно далеко вперед, остановился и
ждет его.
- Что? - спросил Гил, подъехав.
- Это развилка. Ты уверен, что горело у нас?
- Ну конечно! Ведь они тебя искали. Зачем им Белые Камни?
- Не знаю, мне показалось, что это у вас горит. Ну ладно, поехали.
Они поскакали дальше вдоль ручья, к дому Ки-Энду. Через несколько минут
показались смутные очертания дома с высокой крышей, кузницы, нескольких
низких сараев и хозяйственных строений. Все было тихо - ни огня, ни запаха
дыма, ни людей, ни нидхагов. Подъехав к крыльцу, Ки-Энду спрыгнул на землю и
вбежал в дом. Через минуту он вернулся и вскочил в седло.
- Они ничего не видели и не слышали. Это у вас. Быстрей! Две мили от
Желтого Ручья до Белых Камней показались Гилу бесконечными. "Опоздаем, -
думал он. - И все из-за меня!"
Безжалостно пришпоривая лошадей, они подъехали к дому с тыльной стороны.
Все деревянные постройки, сараи, помещения для скота горели, по двору
метались обезумевшие козы и овцы. Откуда-то выскочил петух с ярко пылавшими
перьями, пронесся по двору и упал с хриплым кудахтаньем.
- Заходи справа, Гил! - крикнул Ки-Энду и поскакал через двор к дому. Его
конь шарахнулся от бежавшего на него барана, Ки-Энду соскочил на землю и
побежал. Гил поскакал направо, пригнувшись к самой шее лошади и пытаясь
вытащить застрявший в ножнах меч. Выехав из-за угла, Гил увидел прямо перед
собой сгорбленную фигуру нидхага с факелом в руке. Нидхаг ухмылялся,
красноватые отблески плясали на его зубах. Он шагнул вперед и ткнул факелом
в морду лошади. Та отпрянула, заржала и поднялась на дыбы. Гил не удержался
в седле и полетел куда-то в темноту...
Очнувшись, он увидел вдали быстро удаляющиеся силуэты двух всадников и
лошади, нагруженной какими-то тюками. У дальнего конца дома стоял Ки-Энду с
натянутым луком. Он выстрелил и... безнадежно опустил руки: нидхаги были
слишком далеко.
Только сейчас Гил начал осознавать, что между ним и Ки-Энду, на ярко
освещенном крыльце, лежит что-то страшное - глаза отказывались увидеть это,
а разум - понять. Нетвердой походкой, борясь с подступающей тошнотой, Гил
подходил все ближе и ближе к крыльцу.
Там, на ступеньках, раскинув руки, лежало обезглавленное тело его отца...
Гил проснулся в своей комнате от того, что солнце, поднявшееся над
горами, било ему прямо в глаза. Он лежал на спине, наслаждаясь покоем и
тишиной, но смутное, давящее ощущение пережитого ужаса и горя уже шевелилось
в дальних тайниках подсознания. Гил рассматривал картину, висящую перед ним.
Его отец, Конгал, прекрасный художник, больше всего гордился именно этой
картиной. Гил еще мальчиком настоял на том, чтобы ее повесили в его комнате.
Картина называлась "Кулайн ведет дэвов и людей в битву за Ойтру". Как
говорили сведущие люди - а их немало приезжало в Белые Камни взглянуть на
картину, - это было одно из самых удачных изображений дэва, созданных
человеческой рукой...
Равнина, залитая багровыми лучами заходящего солнца, простиралась до
горизонта. Вдали был виден город - зубчатые стены и белые башни, высокие
дворцы с золотой сверкающей кровлей - древняя Ойтра. Посреди города,
подавляя его и прижимая к земле, высилась громадная черная ступенчатая
пирамида - магдел. "Дэвов и людей" на картине не было - они подразумевались
вне полотна, на месте зрителей. В центре был изображен дэв на белом коне, в
сверкающих доспехах. Конь смотрел на город, туда же указывала рука всадника,
а лицо его было повернуло к людям, которых он звал в бой. Это и было главное
в картине - лицо Кулайна. Оно было прекрасно, но в этой красоте было что-то
неземное - она не принадлежала этому миру. В лице Кулайна была едва уловимая
грусть, словно он навсегда утратил что-то безмерно любимое. Никто из людей,
видевших дэвов, не мог описать их лица - так было и с картиной. Какого цвета
глаза Кулайна? Никакого - и всех сразу, цвета переливались, сменяя друг
друга, и в то же время - не менялись; глаза эти смотрели из вечности, и в
них было все - глубокая мудрость и тайная боль, гнев и прощение, смирение и
гордость, и надо всем, поверх всего - Любовь. Казалось, она заполняла весь
мир, и небо и земля воспламенялись ею, и человек отступал, ослепленный и
плачущий, и отводил взгляд.
Гил подумал об отце и вдруг вспомнил... Все образы прошедшей ночи всплыли
в его памяти, он словно видел все воочию: рыдающая мать, безмолвные бледные
сестры - Лингал и Залин; Ки-Энду поднимает голову отца; приезжают какие-то
люди, появляется повозка; Гил помогает перенести тело в эту повозку,
пытается утешить мать...
Ки-Энду, уезжая, обещал все подготовить к сожжению. И еще он сказал, что
ни один нидхаг больше не посмеет ступить на эту землю.
Горестные раздумья Гила были прерваны стуком в дверь. Вошел Ки-Энду.
- Вставай, Гил. Уже полдень, а у нас много дел.
- Ки! Это я во всем виноват, - простонал Гил. - Если бы я послушался
тебя, мы бы не опоздали! - Нет, Гилли, - серьезно сказал Ки-Энду. - Мы бы
опоздали все равно. Я разговаривал с твоими племянниками и узнал, как все
было. Нидхаги действительно искали меня, кто-то показал им направление, но
они случайно попали к Белым Камням. Господин Конгал вышел на крыльцо - а они
уже подожгли все, что могло гореть, - и спросил, что им нужно. Они сказали,
что ищут одного долговязого гулла, который посмел поднять руку на их дружка.
Твой отец понял, что речь обо мне, и сказал, что здесь таких нет. Тогда они
бросились в дом. Он пытался задержать их, и они его убили... После этого
нидхаги еще минут десять рыскали по дому и хватали все, что попадалось -
золото, спички, гвозди, посуду - Когда мы подъехали, они уже вышли на улицу
и собирались уезжать. Так что мы опоздали бы в любом случае, и твоей вины
тут нет.
- Нет, нет, все равно... Никогда не прощу себе... - бормотал Гил, уже
одетый. Он был погружен в свои мысли и почти не слушал Ки-Энду.
- Гил, я за ночь приготовил тело к сожжению, и нам с тобой нужно заняться
теперь погребальным костром,
- Костром? - в глазах Гила пробежала какая-то тень, потом они гневно
сверкнули. - Нет! Отец умер, как герой, и я похороню его по обычаям предков,
в Тетагире!
Ки-Энду посмотрел на него, как на безумного.
- Ты что, Гил? Ты соображаешь, что говоришь? Там нидхаги, там пустыня,
там лет двести не было ни одного человека.
Гил мрачно смотрел себе под ноги, взгляд его был непреклонен.
- Не отговаривай меня. Лучше помоги. Приготовь отца, как полагается. Ты
говорил, что умеешь.
- Если ты хочешь таким образом искупить свою мнимую вину, то это глупо, -
сказал Ки-Энду.
Гил ничего не ответил, подошел к окну и выглянул во двор. Внезапно лицо
его просветлело, он обернулся.
- Прекрасная Мирегал едет!
Ки-Энду неодобрительно взглянул на него - фраза прозвучала как дурацкий
стишок, "Са лайн гал Мирегал".
- Никудышный ты поэт, Гилли. Пойдем, встретим сестренку.
Младшая сестра Ки-Энду - прекрасная Мирегал - была бойкая, веселая
девушка с задорным блеском в глазах. Когда Ки-Энду и Гил спустились в
гостиную, она была уже там.
- Привет, Ми, - сказал Гил. - Я очень рад, что ты приехала.
- Здравствуй, Гил. Я пришла немножко помочь... где ваши женщины? Еще
спят?
- Ты уже знаешь, что случилось? Тебе рассказали?
- Это такой ужас, Гилли! Такое горе! Бедный господин Конгал, он был такой
добрый. Я его ужасно любила! Ну, не расстраивайся, - она взяла Гилла за
руку, - Ки сказал, что нидхаги. больше никогда не посмеют прийти сюда!
- Этот ненормальный хочет устроить похороны в Тетагире, сказал Ки-Энду.
- О! Это правда?
Гил кивнул. Мирегал сначала немножко испугалась, но выражение страха на
ее лице тут же сменилось восхищением и любопытством.
- Это ты замечательно придумал. Какой ты смелый! Я поеду с тобой!
- Только тебя там не хватало, - буркнул Ки-Энду. - Что вы все с ума
посходили? Будь моя воля, запер бы вас в сарае, посидели бы, очухались, пока
мы сожжем господина Конгала, как полагается.
- Ну, Ки, не сердись, - попросила Мирегал. - Почему ты так против этой
идеи? Разве тебе самому не интересно побывать там, на западе, похоронить
господина Конгала по старому обычаю, посмотреть на этот таинственный
Тетагир?
Ки-Энду помолчал, вздохнул.
- Ладно. Делайте, что хотите. Я только хочу вас предупредить. Дэвы
прилагают все силы, чтобы люди поменьше знали о существовании в мире зла.
Они, так сказать, оберегают наш душевный покой, поэтому мы почти ничего и не
знаем. Но на севере, в Асор-Гире, где я учился, людям кое-что известно.
Ходят слухи, что пустыня Ахел - место нехорошее. Нидхаги там живут - или
раньше жили - это раз. Второе - дэвы еще двести лет назад посоветовали
перестать бальзамировать мертвых и отвозить их на запад. Тогда говорили, что
это варварский обычай, и цивилизованные народы должны заменить его кремацией
- это, мол, гигиенично и не давит на психику. Но я слышал, что дело не
только в этом. Кое-кто в Асор-Гире считает - только это большой секрет,
пожалуйста, не болтайте, - что, может быть, гуллы - не только сказочные
чудовища. Может быть, они существуют на самом деле. И говорят, что как раз в
Ахеле - их родина, их там полным-полно. Слухи, конечно. Но лезть туда я бы
все равно остерегался. Есть гуллы или нет их - мне неохота с ними
встречаться.
- Перестань, Ки! - сказала Мирегал. - Тоже придумал - гуллами нас пугать.
Не хуже нас знаешь, что это просто дурацкая детская страшилка. Иди лучше
баль... буль... делать мумию. А мы с Гиллом займемся всем остальным.
К середине дня вся долина от леса до гор уже знала о гибели Конгала и
готовящихся похоронах. Вскоре Белые Камни стали похожи на гудящий пчелиный
улей - все считали своим долгом выразить свое сочувствие и чем-нибудь
помочь. Узнав, что тело находится в Желтом Ручье, люди шли туда проститься с
покойным, но Ки-Энду никого не пускал в свою святая святых - кузницу. Обычно
бальзамирование продолжалось сорок дней, но Ки-Энду обещал, что все будет
готово и к завтрашнему вечеру. А люди, возвратившись домой, начинали
укладывать веши. Первыми уехали жители Горячего Ключа - те самые, у которых
завелись клопы. Они выехали ранним утром следующего дня, заявив, что с
радостью оставляют нидхагам все свои матрасы и подушки. Вскоре дорогу
запрудили повозки и всадники, вдоль обочин потянулись стада овец. Все это
медленно двигалось на восток - к Элору, к живописной долине Лунной реки
Энсингела. Люди не сомневались, что тамошние жители помогут им на первых
порах - так же, как сами они в свое время помогали переселенцам из Ахела и с
гор Ио-Син.
Вечером Ки-Энду вышел из кузницы и поехал в Белые Камни сообщить, что
мумия готова. Похороны были назначены на завтра.
Глава 3 ГОРОД МЕРТВЫХ
1. Иштар уста открыла и молвит,
вещает она отцу своему Ану...
"Проложу я путь в глубину преисподней,
Подниму я мертвых, чтоб живых пожирали,
Станет меньше тогда живых, чем мертвых!"
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг