Юрий Мамлеев.
---------------------------------------------------------------
OCR: Ихтик http://www.ufacom.ru/~ihtik/ б http://www.ufacom.ru/~ihtik/
---------------------------------------------------------------
Рационалист
У хмуренького, невеселого мальчика Вовы родилась сестра. Ну, сестра как
сестра - толстенькая, розовая и мокрая, как пот от страха. И на мир она не
смотрела, а только дрыгала ножкой. Все живое суетилось вокруг нее: мама
забросила бить папу кастрюлей по морде, а папа забросил свою карьеру. А
бабушке Федосье перестали сниться ее сны про сумасшедших. Даже котенок
Теократ стал почему-то побаиваться мышей.
Но особое изменение произошло у мальчика Вовы. Раньше он ни на что не
обращал внимания, а кино считал выдумкой. Но с рождением сестры стал
понемногу настораживаться, точно случилось что-то большое, вроде прилета
марсиан или венерян.
Ушки его теперь раскраснелись, он подолгу запирался в уборной, что-то
вычислял, а когда все взрослые толпились вокруг сестры, забивался в угол и
оттуда смотрел, как смотрит, например, собака на электрический двигатель.
- Вова так робок, что боится даже своей сестры-младенца, - говорил по
этому поводу папа Кеша своему лечащему психнатру.
Но так как все были заняты своей девочкой Ниночкой, то Вову особенно
никто не замечал. Даже котенок Теократ.
А между тем мальчик Вова беседовал со своей сестрой. Когда в комнате
ненадолго никого не было, он подбирался к ее колыбельке и урчал.
Девочка Нина глядела на него ясно и доверчиво. Она, наверное, считала
его истуканом, пришедшим с того света. И поэтому строила ему глазки. Но
мальчик Вова подходил к ней не с добрыми намерениями.
Надо сказать, что колыбелька Ниночки стояла почти на подоконнике, у
открытого окна. А этаж был седьмой. Дело происходило летом, и мама Дуся
считала: пусть дитя овевает свежий воздух. Она верила в открытый мир.
Однажды все взрослые, обступив Ниночку, верещали: "У, ты моя
пуль-пулька, у, ты мой носик, у, ты моя колбаска", - а на Вову даже не
поглядели, не говоря уже о том, чтобы сказать ему что-нибудь ласковое.
Мальчик Вова так рассердился, что решил тихонько спихнуть Ниночку на улицу,
в открытый мир, как только все уйдут. Он возненавидел сестренку за то, что
ей все уделяли внимание, а на его долю остался шиш. Но теперь его терпение
лопнуло. Особенно уязвило поведение папы Кеши. С давних пор мальчик Вова
считал папу Кешу Богом и очень любил, когда Бог его согревал. А когда
божество повернулось к нему задницей, мальчик Вова внутренне совсем зарыдал.
Только никто не видел его слез, кроме крыс и маленьких домовых, прячущихся в
клозете.
И вот когда в комнате никого не осталось, мальчик Вова на цыпочках,
оборотившись на свою тень, подкрался к люлечке с Ниночкой. Лю-лю-лю,
люлечка. Несомненно, он туг же спихнул бы сестренку в открытый мир, но
произошла некоторая заминка. Не успел Вова приложить свои игрушечные нежные
ручки, чтоб опрокинуть дитя, как в последний момент вдруг заинтересовался ее
личиком. Дитя в этот миг было особенно радостно и прямо улыбалось Бог знает
чему, махая ножками.
- Ишь, точно мое отражение в зеркале, - заключил мальчик Вова. - Но в
то же время ведь это не я, - успокоился он.
Вовик ухмыльнулся и хотел было уже опрокинуть дитя, но в этот момент
вошла улыбающаяся мама Дуся. Мальчик кивнул ей и незаметно отошел в угол.
"Недаром говорят взрослые, что сразу никогда ничего не получается", -
подумал Вова, засунув руки в карманы и делая вид, что рассматривает
картинки.
Он был рационалист и любил доводить дело до конца.
- Ты надолго ли? - спросил он через несколько минут уходящую маму Дусю.
- За молоком, - ответила та.
На сей раз Вову не отвлекали всякие шалости.
Он ретиво подбежал к люльке и изо всех сил толкнул ее, как буку. Дитя
летело вниз как-то рассыпчато, всe в белом белье, только ручонки вроде бы
махали из-под одеяла. Вова настороженно наблюдал из окна. "А вдруг не
разобьется", - думал он.
Но дитя, шлепнувшись, больше не двигалось. Вовику даже показалось, что
лучи солнца непринужденно и разговорчиво играют на этой застывшей кучке. И
она - эта кучка - словно веселится в ответ всеми цветами весны и радости.
Он, пошалив, погрозил ей пальчиком.
Когда вернулись родители, то, натурально, им стало нехорошо. Даже очень
нехорошо. Все было вполне естественно. Мальчика Вову тут же спрятали в
другую комнату, чтоб не напугать. Бабушка Федосья ссылалась на свои
сумасшедшие сны, папа Кеша - на ветер, а мама Дуся ни на что не ссылалась:
она не помнила даже себя.
Но зато потом, через несколько недель, когда все угомонилось и
очистилось, родители души не чаяли в Вовике. "Ты наш единственный", -
говорили они ему. Жизнь его пошла как в хорошей сказке про детей. Все
ухаживали за ним, одевали, давая волю ручкам, закармливали и дарили ласку,
нежность и поцелуи. Мальчик рос, как дом. Только иногда он пугался, что
кто-то Невидимый спихнет его с седьмого этажа, как он столкнул сестренку. Но
ведь невидимое существовало и раньше, до того как он ее спихнул.
"Все равно от невидимого никуда не денешься", - вздыхал мальчик Вова и
продолжал наслаждаться своей жизнью.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 14.02.2003 14:00
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг