Юрий Мамлеев.
---------------------------------------------------------------
OCR: Ихтик http://www.ufacom.ru/~ihtik/ б http://www.ufacom.ru/~ihtik/
---------------------------------------------------------------
Коля Фа
Полуэмигрант Коля Фа торговал один-одинешенек в маленькой лавке разных
вещей на окраине Парижа. Лавка представляла собой совсем маленькую
комнатушку на первом этаже, за ней - в глубине, отделенной занавеской, -
совсем крохотный закуток (своего рода офис Коли Фа) с кипятильником. За
закутком - серьезный клозет, окошко которого выходило во двор. Вот и все
торговое заведение.
Коля Фа иногда поднимал морду вверх, на бесконечно-голубое и
женственно-скучное парижское небо. "Ишь, безмятежное", - думал он,
погружаясь в себя. Он уже давно превратился в камень и свою работу выполнял
автоматически. (Автоматически и ел, боясь наслаждения.)
Но все-таки что-то человеческое еще копошилось в нем. Например,
оживлялся он, когда ел каких-нибудь рыбешек или иных гадов живьем. Но глаза
стекленели при этом, а не наполнялись наслаждением. Ничего не поделаешь -
много абсурда в жизни! Была в нем и другая слабость: порой он принимался
считать звезды на небе, особенно когда их почти не было. Где-то в глуби не
души не переставал любить деньги.
А вообще-то ему на все было наплевать. Не любил он (частично) женщин,
зато любил, например, лягушек. Засыпая, читал справочники. Не обожал он и
свое тело, ставшее препятствием к бесконечной и вольной жизни после смерти.
Часто засматривался на облака, плывущие мимо к какой-то своей, непонятной
для него цели.
Как же такой в этом западном мире, хищном и псевдозагадочном, вообще
существовал? Но и здесь бывают исключения: к тому же работал Коля Фа хорошо,
хотя внутренне не соображая, что к чему.
К тому же Коля Фа был герой: он никогда не плакал. Он даже исключил из
жизни такое понятие.
Любил ли он женщин? И даже не один раз, а трижды. Первый раз, когда ему
было пять лет, второй - когда восемь, а третий - когда девять. Больше он
женщин никогда не любил, хотя и скотоложествовал с ними бесчисленное
количество раз.
Вообще, в нем еще много было жизни. Он даже участвовал в национальных
выборах.
Единственно, что он не понимал; куда это движется его жизнь? Официально
считалось, что к смерти, но он ее не признавал. Но если не к смерти, то куда
же? К облакам, что ли, поющим в небе о чем-то немыслимом? Или, может быть,
просто в курятник, потому что Коля Фа еще с детства обожал кур, считая их не
курами, а умудренными тварями, спустившимися с неба. В остальном он
признавал значения слов, считая, например, что гуси - это и есть гуси, а не
что-нибудь иное.
К Божеству тем не менее он относился просто: он его и не отрицал, и не
признавал.
В этот день Коля Фа поработал на славу: отдал дань своему автоматизму.
Но и поглядел на облака тоже: не без мечты, ведь человеком был. Солнце - так
называемое античное божество - ату его, ату! - уже заходило за, если так
можно выразиться, горизонт. Коля Фа не мешал ему, солнцу, он вообще никому
не мешал.
Обтер пыль, заглянул в закуток-офис и вдруг - дверь в клозет была
полуоткрыта - увидел карлика, сидящего на толчке.
Карлик был не то чтобы уж совсем карлик, но маловат, до дикости
маловат. Впрочем, и это бывает с людьми.
Коля Фа несказанно удивился. Никогда еще люди, пусть и карлики, не
впрыгивали через заднее окно к нему в клозет. (Через дверь карлик не мог
прийти - все-таки у Коли Фа были глаза.)
Коля Фа оцепенел. Карлик на толчке хоть и тужился, но тоже оцепенел.
Так и цепенели они некоторое время. Коля не решился прерывать, а просто ушел
в другую комнату, где товары, и закурил. Когда вернулся, карлик исчез.
Коля Фа в эту ночь спал неспокойно. Все ему чудились боги, античные
герои, ангелы и прочие существа.
На следующий день, как раз под вечер, он заглянул в клозет. Карлик
сидел на толчке как ни в чем не бывало. Лица его Коля не видел. То ли карлик
его спрятал на груди, то ли вообще оно отсутствовало.
Фа, однако, не заорал. Походил, походил и закурил.
Прошло три дня. Карлик не появлялся. На четвертый опять сидел на
толчке.
Коля Фа с ним смирился.
Через неделю начал его кормить. Но карлик признавал только древнюю
пищу, а Фа не знал, что это такое. Но все же кормились. Коля ставил миску на
границу клозета и отходил. Карлик не то ел, не то смотрел. Иногда, когда
карлик сидел на толчке, Фа садился рядом и чего-то ожидал. Странно, они ни о
чем не разговаривали. Но общение было. Глаза карлика - да, да, у него были
глаза - все время смотрели в одну точку, слева, Коля стал тоже смотреть в
эту точку слева, напряженно следя, чтоб направления взглядов сходились там.
Так и сидели они часами, глядя в эту точку.
Коля Фа тем не менее выполнял свои обязанности хорошо. А то, что он
смотрел потом в одну точку, это ведь почти никого не касалось.
Карлик регулярно приходил. Фа даже не удивлялся этому. Он вообще
потерял в себе это качество: удивляться. Их молчание один раз прервала
заскочившая не вовремя покупательница, но отпрянула, потому что Фа
захохотал. Правда, это был почти неслышимый хохот.
С тех пор Фа перестал заниматься скотоложеством. Он вообще перестал
чем-либо заниматься. А между тем дела шли сами собой. Видно, ему помогал
Бог.
Коля вдруг как-то почувствовал, что по отношению к внешнему миру он уже
стопроцентно автоматизировался и ему теперь - после карлика в клозете - на
все окончательно наплевать. Да, все, что положено, он делал - ел, спал,
работал, ходил по нужде, - но совершал это не то чтобы во сне, а, скорее,
как в золотом сне.
А карлик по-прежнему сидел на толчке.
Фа никак не мог понять своего отношения к карлику: они ведь никогда не
разговаривали, несмотря на то что сидели вместе. В общем, вся эта ситуация
становилась со временем скорее положительной, чем отрицательной, но хорошего
от этого было мало.
Впрочем, Фа и не стремился ни к чему хорошему.
С появлением карлика на толчке многое стало ему все равно -
бесповоротно все равно. Единственное, что осталось,- это желание смотреть в
одну точку.
Иногда местный пастор - был и такой, ко всеобщему изумлению, похлопывал
Колю Фа по плечу и звал в приход. Но приход, и весь мир, и все, что бы в нем
ни находилось, Коля Фа уже не мог воспринять как реальность, тем более на
толчке сидел молчаливый карлик, прыгавший в окно.
Захотел Фа выйти на улицу, но кругом пустота. Захотел он даже с тоски
своей великой священные книги читать - все равно пустота.
Хоть петухом кричи.
Все складно вроде выходит в мире, окромя того, что никакого мира-то и
нет. Да и Творца, следовательно, нет.
Месяца через три Коля Фа заглянул в клозет (карлика уже три дня не
было). А теперь он опять сидел, молчаливый.
"Ну вот и все, - подумал Коля. - Вот и все. А что все?"
Мало того, что мира и Творца для Коли не стало, для него вообще ничего
не стало, что ни придумай или во что ни проникай.
И вот он, как леший, один. Да и не один, ибо какой он один?! Запел
тогда Коля Фа и пел так три дня и три ночи.
И вдруг вместо пустотной картины мира этого, которая внезапно
провалилась, увиделось ему то, что никаким словом нельзя было выразить, но
что убило его, покончив даже с пустотой и с его собственным существованием.
Теперь не было и единственной реальности - карлика, сидевшего на
толчке.
И Коля Фа ушел туда, где его не стало.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 13.02.2003 13:50
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг