мое сознание становилось грозным и раздутым и точно ожидало конца самого
себя, распуская вокруг последние флюиды. То какие-то совсем враждебные
Власти поднимались со дна моей души и, как подъятая кровь в сосудах, бились
о стенки моего "я", пытаясь разорвать его в клочья. Иногда - прямо во мне, а
не в углу, как было раньше - возникал этот высокий, и его тень поглощала мое
бытие...
Но эта бредовая влюбленность! Она жила, она существовала... Как в
тумане Ладочка проплывала мимо нас... И хотя внутри нас самих бушевали
таинственные, точно спущенные больным богом силы - ее улыбка опять
зачаровывала нас, и весь этот жуткий мир окутывался призрачной, но
спасительной пеленой. Странная метафизичность этой нежности поднимала наше
сознание над бушующим морем непонятного... Ее нежность точно говорила: я
тоже непонятна, но моя непонятность обращает смерть в торжество.
А чем была та, другая непонятность?
Увы, она была нашей гибелью.
Я взглянул на Мариуса: он почернел и существовал только как равновесие
выталкивающих его сил.
Внезапно стало темно, и все ужасающе притихло. Наш мир вдруг принял вид
пыльной, старомодной комнаты, но в которой по углам, как холодные лампы,
стояли застывающие, бывшие призраки. Несмотря на странно-обычную обстановку,
нас поглощало ощущение исхода, точно бредовое для завершенности сгустилось в
обычное и готовилось к последнему прыжку.
Вдруг раздался сломленный голос Лады:
- Все кончено, друзья... Волею судеб у меня иссякли силы... Вы никогда
не спасетесь... А я исчезну... Потому что так свершилось... Я буду, может
быть, солнцем, может быть, травою, может быть, даже женщиной, но никогда не
буду Ладой, вашей Ладой... Да, у нежности тоже иссякают силы... Этого знака,
этого символа мало; чтобы победить такое... Нежность несоединима с
познанием, но ведь и познание без нежности мертво... Мы в круге... Нежность
несоединима ни с чем, и в этом ее гибель... Она нужнее всего, но она
неуловима... Прощайте, я, Лада, гибну... Если вы когда-нибудь и увидите
меня, даже перед самым концом, - это уже буду не я.
И она исчезла. Мы остались недвижно лежать и грезить в темноте,
покрытые с головой тяжелым, пропитанным трупными выделениями сукном, которым
накрывают мертвых.
Только вместо существа N 8 в кресле лежал съежившийся портфель; в нем
были оборванные листки: записки сумасшедшего.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 12.02.2003 15:28
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг