заработанные человечеством средства обратить в дома, дороги, сады, на
производство пищи и одежды, на развитие культуры, то человечество имело бы
все - понимаете, все! - для удовлетворения самых широких потребностей. Но
пока об этом можно только мечтать. Мешает капитализм, эта злокачественная
опухоль в организме человеческого сообщества... Никто не учел тот
моральный ущерб, тот психический гнет, который испытывает человек, живущий
под страхом атомной войны.
Сегодня мы еще не можем сказать - войнам конец! - и все же ясно: такой
день недалек! Прошу меня правильно понять. Одни ученые не могут уничтожить
возможность войн и причины, порождающие их. Но мы можем создать необычайно
эффективную защиту против любых угроз уже обреченного, но еще путающегося
в ногах капитализма.
Сейчас предстоит ответственная проверка. Речь идет не о частной защите
вроде бывших противогазов, зенитных орудий или противоракетных устройств.
Нет, мы получили результаты, которые позволяют надеяться, что навсегда
будет ликвидирована возможность какого бы то ни было военного выступления
против нас или наших друзей...
Одобрительный гул зала не сразу позволил Андрюхину продолжать. Он поднял
руку, призывая к тишине, и его голос снова зазвучал:
- Итак, Институт кибернетики, наши замечательные друзья - машины... Без
них были бы невозможны успехи других институтов. Основа наших достижений -
в лабораториях профессора Ван Лан-ши. Без его работ мы не подчинили бы
силы тяготения, не освоили бы направленных взаимопревращений энергии и
материи, не овладели совершенно сказочным методом так называемой
"развертки" живых организмов. Вы помните, что еще сравнительно недавно
физики могли рассчитать только модели самых простых атомов - водорода и
гелия; о строении остальных атомов имелось лишь общее представление.
Человеческой жизни было недостаточно для производства необходимых
математических вычислений. Сейчас наши электронно-решающие устройства
справляются с такой задачей за несколько часов. Эйлер потратил сорок лет
жизни, чтоб рассчитать движение трех взаимно притягивающихся тел - Луны,
Земли и Солнца; при этом он совершенно не принимал во внимание притяжение
Луны со стороны Марса, Венеры и других планет. Наша машина типа "Девочка"
произвела этот расчет полностью за одиннадцать часов работы. Для Института
научной фантастики и Института долголетия необходимы были сотни миллионов
отдельных вычислений. Для Центрального эксперимента их произведено более
семи миллиардов. Если бы этими вычислениями занялись все математики
Советского Союза на обычных машинно-счетных станциях, они бы не управились
и за столетие. Наши запоминающие вычислительные машины сделали эту работу
менее чем за шесть лет!
Продолжаю. Институт долголетия... Высказанная некогда румынским академиком
Пархоном смелая идея о возможной обратимости процесса старения живых
организмов стала путеводной звездой коллектива, возглавляемого Анной
Михеевной Шумило. Институт разработал надежные и многократно проверенные
на практике методы омоложения человеческого организма и сейчас завершает
работы, в результате которых старость будет излечиваться так же надежно,
как, скажем малярия. В принципе средний срок жизни человека может быть
продлен в три-четыре раза. Эпидемия преждевременной старости, которая
тысячелетия свирепствовала на земном шаре, будет так же невозможна, как
эпидемия оспы или холеры. Это великолепно, не правда ли?
Однако и это меркнет перед победой над смертью. Я говорю о смерти
преждевременной, случайной, вызванной травмами, катастрофами. Смерть
приходит бесконечно разнообразными путями. Конечно, не все ее пути нами
перерезаны. Но мы решили неимоверно трудную задачу: я назову ее условно
задачей восстановления организмов. Пока я лишен возможности подробнее
остановиться на этой теме.
Среди присутствующих многие знали, о чем говорит оратор, и невольно
ответили взрывом рукоплесканий.
- Институт научной фантастики, - продолжал Андрюхин, - вел работы над
несколькими проблемами. Наиболее близки к окончательному решению две:
преодоление силы тяготения и передача материи на расстояние посредством
ультраквантовых волн. Коллектив, возглавляемый Борисом Мироновичем
Паверманом, по дошел вплотную к решению этих колоссально важных задач,
однако встретил непредвиденные трудности, заключающиеся в том, что
организм человека не приспособлен к тем явлениям, которые возникают как
при утрате силы тяжести, так и при переходах вещества в квантовую
энергию... Всем нам памятна трагическая гибель первого отряда ученых,
штурмовавших тайны гравитационных сил. Аварии зданий, оборудованных
антигравитационными прокладками, которые неожиданно отказывали на большой
высоте, тоже сопровождались жертвами. И сейчас еще есть нерешенные вопросы
при взаимодействии гравитационных полей с электромагнитным полем
человеческого организма, в частности мозга. Но преодоление сил тяготения в
неживой материи нами достигнуто полностью и теперь представляет не больше
опасности, чем полет на обычном самолете. Вы легко убедитесь в этом,
друзья, если посмотрите в окно...
Среди присутствующих не было, пожалуй, ни одного, кто не летал бы в
реактивных самолетах, а более десяти человек побывали в космических
ракетах на Луне и Марсе. Но сейчас, выглянув в окно, все испытали ни с чем
не сравнимое чувство утраты реальности.
Сизая щетина лесов, окружавших прихотливые петли Ирги, неспешно уходила
вниз. Видны были крыши и трубы зданий; потом внизу проплыли вершины
могучих сосен. В стороне, внизу, осталась труба котельной с выползавшим из
нее облачком дыма...
- Высота около ста метров, - негромко сказал Андрюхин. - Есть предложение
оставшуюся часть нашего совещания провести на высоте примерно двухсот
метров. Нет возражений?
Ошеломленный зал молчал...
Собравшиеся здесь сотрудники институтов знали, конечно, о работах с
антигравитационными прокладками и стержнями, но даже они сейчас притихли,
пораженные делом своих рук...
- Вот ради этого отдали свои жизни многие наши товарищи, - так же негромко
продолжал Андрюхин. - Как видите, мы еще далеко не всесильны...
Он замолчал, подчиняясь движению, стихийно возникшему в зале. Все молча
встали. Полторы тысячи ученых, создатели чудес, о которых говорил
Андрюхин, минуту недвижно стояли, скорбно склонив головы.
- Перед нашими испытателями, - снова начал Андрюхин, - и перед Сергеевым,
который будет возглавлять этот отряд храбрецов, возникают новые,
необычайно трудные задачи.
Настало время показать миру кое-какие достижения. С этой целью, как вам
известно, сооружено более ста ведущих станций. Есть основания полагать,
что заключительный этап Центрального эксперимента придется на район
королевства Бисса, где королем объявил себя многим из вас известный
Лайонель Крэгс... - По залу пробежал смешок, и Андрюхин тоже усмехнулся: -
Вождь черепахового племени... Нет, он честный человек и большой ученый. Он
не запачкал себя работой на войну. И он не виноват в том, что живет на
Западе, где науку забрили в солдаты, где ее хотят сделать прислужницей
смерти, поставщицей атомных, водородных и сверхводородных бомб.
Крэгс испугался. Крэгс отчаялся. Он вопит о всеобщей гибели. Он примирился
с этой гибелью. Он далек от народа, не понимает его, и массы людей кажутся
ему бесконечными и безликими толпами мещан, обывателей, которые копошатся
вокруг ничтожных делишек. Его доводит до остервенения какая-то старуха,
которую он встретил в магазине, когда она яростно пыталась выторговать
несколько центов на куске кашемира. А старуха могла бы кое-чему поучить
Крэгса! Она-то ни за что не поверит, что мир должен погибнуть, и сумеет
постоять, когда надо, за будущее своих внучат.
У народа много слуг, и один из передовых отрядов - мы, ученые Мы должны в
течение месяца осуществить наш Центральный эксперимент. Для него все
готово. Передача гиббонов, осуществленная сибиряками, - великолепное тому
доказательство. Последняя проверка - передача Детки! До свершения этого
опыта остается менее недели. Мы надеемся на успех. Борис Миронович и его
сотрудники овладели сложнейшей методикой превращения живой материи в
концентрированный пучок квантовой энергии и воссоздания вновь, в начальных
материальных формах, превращенной в энергию материи. Удалось более
шестидесяти семи процентов опытов с лягушками, более восьмидесяти восьми с
мышами, ужами и воробьями. Были, как видите, и неудачи. Неудачи двух
родов: полное исчезновение передаваемого объекта или его гибель при
восстановлении... При этом наши подопытные зверьки, к крайнему нашему
сожалению, оказались безвозвратно потерянными. Все эти обстоятельства
учтены при организации решающего опыта с Деткой. На пути луча, в который
на днях превратится наша милая такса, мы воздвигаем все препятствия,
мыслимые для прохождения луча в пределах электромагнитного поля Земли. Мы
концентрируем эти препятствия на отрезке всего в двадцать километров. Это
важнейшая контрольная проверка. Будем надеяться, что она станет нашей
общей большой удачей.
Глава, седьмая
ЖЕНЯ
После завтрака Юра взял лыжи и пошел побродить по территории
Академического городка.
Местный радиоузел снова передавал то сообщение, которое Юра уже слушал у
себя в комнате:
- ...ночь Детка провела спокойно. Проснулась в пять часов сорок шесть
минут. Настроение уверенно-бодрое, шаловливое. Глаза чистые. Реакции
отчетливы. Первый завтрак проводит в девять тридцать Евгения Козлова...
Прямо перед ним, на фонарном столбе, висел большой плакат с изображением
симпатичной черной таксы. Плакат был украшен следующей надписью:
"Пусть собака, помощник и друг человека с доисторических времен,
приносится в жертву науке, но наше достоинство обязывает нас, чтобы это
происходило непременно и всегда без ненужного мучительства".
Юра вспомнил, что эти строки высечены на памятнике собаке в Колтушах,
знаменитом научном городке, где жил и работал великий русский ученый Иван
Петрович Павлов. Но к чему портрет таксы и эта надпись здесь?..
Улыбнувшись черной таксе, Юра двинулся дальше.
Беспричинная улыбка то и дело набегала на его губы. Все вокруг казалось
ему забавным и немного ненастоящим. Солнце весело играло на подмерзшем за
ночь снегу, под ногой вспыхивала, похрустывала ледяная корочка,
голубоватое небо проглядывало сквозь черные лапы елей, и Юра непременно
запел бы, подмигивая по-приятельски в залитую солнцем голубизну, но здесь,
в Академическом городке, это было неудобно. И то, что это было неудобно,
тоже смешило Юру. Он шел улыбаясь, нежась в не по-зимнему ласковом солнце,
любуясь густой колючей зеленью и плотными узорами теней на голубоватом
снегу.
Он тихо скользил меж черно-зеленых густых, нарядных елочек, испытывая все
то же непроходящее странное ощущение, будто попал в сказку... Поминутно
ожидая новых чудес, Юра с любопытством оглядывался на каждый шорох. Но не
только чудес - не было видно даже людей. "Может быть, я иду там, где
нельзя ходить? - подумал он. - Да нет, охрана тут, верно, такая, что куда
не следует не проберешься..." Гадая, для чего все же его сюда пригласили,
в каких испытаниях он должен участвовать, и не в силах придумать хоть
что-нибудь более или менее связное, Юра начал уже вспоминать о Майске, о
своем комбинате, о разных срочных делах, о предстоящей тяжелой игре с
кировским "Торпедо", основным соперником "Химика"... Задумчиво
посвистывая, он усмехнулся: было бы неплохо на эту игру позаимствовать
вратаря из вчерашней команды Андрюхина...
Скатываясь с небольшого холма и петляя между деревьями, он услышал собачье
тявканье, а потом злое, с хрипотой, рычанье. За темно-сизыми пиками елочек
открылась небольшая полянка. Посреди нее, на твердо укатанном желтоватом
снегу, поднималась примерно на метр бетонная площадка, обшитая толстыми
полосами золотистого металла. Несмотря на видимую массивность бетона, он,
казалось, клубился, светясь изнутри неясным темно-синим светом. Ровный гул
огромного напряжения шел откуда-то из глубины площадки.
Подойдя ближе, Юра заметил, что пол площадки представляет собой прочную
металлическую или пластмассовую сетку с мельчайшими, едва заметными
отверстиями. На толстой шерстяной подушке, брошенной поверх этой сетки,
сидела молодая угольно-черная такса в попонке, вся обмотанная яркими, как
цветные карандаши, тонкими и толстыми проводами. Вспомнив фотографию, Юра
узнал таксу, хотя сейчас она злобно скалила белые зубы и изредка жалобно
тявкала, пытаясь достать двух ворон. Они ловко воровали у таксы аккуратные
ломтики мяса.
Юра отогнал ворон и очень удивился, что собачонка, едва увидев его, забыла
и ворон и мясо. Она извивалась всем туловищем, а ее застенчивая мордочка и
улыбчивые глаза источали счастье и ласку... Такса даже потявкивала
негромко, но нетерпеливо, требуя внимания. "Видно, живется ей здесь
неплохо, ежели она даже незнакомого человека так приветливо встречает", -
подумал Юра. Он воровато протянул руку через бортик площадки, чтобы
погладить собачонку. Обнюхав его руку, она вдруг злобно тявкнула и
вцепилась в пальцы Юры, не ожидавшего нападения.
Юра едва успел отдернуть руку, как услышал еще издалека старую песенку,
отлично ему знакомую:
На муромской дороге,
Чему-то очень рад,
Сидел кузнечик маленький
Коленками назад.
Он рад, что светит солнышко,
Что зеленеет сад,
Что он такой зелененький,
Коленками назад...
Потом раздалось удивленное восклицание. Видимо, Юру увидели. Он не
оглядывался, боясь смутить певицу. Но почувствовал, что теряется сам,
когда еще более лихо и уже очень близко прозвучал следующий куплет:
Нашел себе подругу он.
Подруга - просто клад.
Такая же зеленая,
Коленками назад!
Пела и даже приплясывала, подбегая, коренастая румяная девушка, ловко
подыгрывая себе на воображаемой гитаре.
- Из-за чего сражение? - Упершись одной рукой в бок, она требовательно и
важно протянула другую Юре.
- Не знаю, - усмехнулся Юра, не решаясь взглянуть еще раз на девушку и
удивленно глядя на собачонку.
- Наверное, дразнили. - Девушка, вспрыгнув на площадку, обняла таксу. -
Наш Страшный Черный Пес! Ужас Ирги! Гроза небес и лесов!..
Но, увидев на пальцах Юры кровь, она подошла к нему:
- О-о! Она, кажется, вас основательно тяпнула...
У девушки были огромные зеленовато-черные требовательные глаза, в глубине
которых, как притаившийся костер, все время поблескивал смех. Юре было
весело глядеть на нее.
- Это вы и есть Женя Козлова? - спросил он.
- А что, не похожа?
- Да нет, ничего, - усмехнулся растерянно Юра.
Казалось, что Женя некрасива. Коренастая, с густой гривой иссиня-черных
кудрей, с широко расставленными огромными сердитыми глазами под крутым
лбом, она прежде всегда поражала молодым здоровьем. Но по-своему она была
и очень красива, не строгой правильностью черт, а чем-то неуловимым, что
пряталось в изгибе губ, легких, как лепестки, в суровой ясности глаз,
просторно распахнувшихся навстречу миру, в прохладной линии щек, слегка
тронутых пушком...
- Вот я вас сразу узнала, - продолжала Женя. - Вы Бычок! Простите... Ну, в
общем, вы понимаете... - Она рассмеялась и взяла его руку. - Ого! Вот это
ручка! Бедная Детка могла обломать о ваш кулак зубы. Впрочем, вам все
равно полагается медаль за то, что вы не дали ей сдачи. Сразу видно, какой
вы умненький-благоразумненький! - Она отступила на шаг и, пристально глядя
на него зеленоватыми смеющимися глазами, продекламировала с настоящим
пафосом:
В толпе людей, в нескромном свете дня
Порой мой взор, движенья, чувства, речи
Твоей не смеют радоваться встрече...
Душа моя! О, не вини меня!..
Что с вами? - оборвала она, заметив, как нахмурилось лицо Юры.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг