Майска... Майск! Представления не имею, где это...
- У них конкурс - кто больше съест мороженого? - ласково улыбнулась мисс
Нугу.
Это любопытное истолкование хоккея повергло Василия Ивановича в крайнее
уныние, и, чтобы несколько развлечься, он взглянул в окно.
- Опять кто-то полез к нашим черепахам! - возмутился Василий Иванович и,
оставив мисс Нугу мысленно наслаждаться зрелищем стадиона, сплошь
заваленного мороженым, сам выскочил на улицу.
Легкий, окруженный бамбуковой терраской домик торгового агентства стоял в
конце солидного, спокойного пригорода. Здесь, подальше от грохочущего
порта и крикливых торговых улиц, обосновались иностранные консульства и
миссии, представительства международных фирм и особнячки местных денежных
тузов. По одну сторону дымящегося на адском солнце шоссе тянулись
узорчатые ограды, за которыми в тени пальм, бананов и магнолий прятались
щеголеватые виллы, кокетливые бунгало и белоснежные отели, а по другую
сторону шоссе буйствовала тропическая зелень, будто не тронутая рукой
человека. Однако очень скоро глаз наблюдателя мог заметить, что
"первозданные джунгли" аккуратно перегорожены на отдельные участки
высоченными проволочными сетками. Вход на каждый участок был доступен
только через маленькую, замаскированную кустарником калиточку. Советскому
торговому агентству также принадлежал небольшой садик, предмет особого
попечения Василия Ивановича.
Еще лет пятьдесят назад обитатели островов Фароо-Маро почти не знали
европейских "цивилизаторов", отлично обходились без них и нисколько не
страдали от такого невежества. Но после первой мировой войны державы
сообразили, что эти затерянные в океане острова являются отличными
стратегическими базами, и обрушили на них блага колонизаторской
"цивилизации". Коралловый песок, на котором только бризы оставляли свои
следы, был прочно закован в бетон. Раздавив жемчужные ожерелья рифов, где
лишь крабы выгуливали своих детенышей, легли темные глыбы причалов для
крейсеров. После второй мировой войны здесь вырос огромный порт, задымили
трубы, авианосцы стали столь же привычны, как раньше киты, а самолеты
прилетали и улетали едва ли не чаще, чем стаи летучих рыб, теперь ушедших
от островов.
Ушли не только рыбы и киты. Все реже стали встречаться стада знаменитых в
этих местах гигантских морских черепах. Их распугали воющие гидросамолеты,
стрельбы и бомбежки во время частых военно-морских учений. Черепах
истребляли исступленно и яростно ради их изысканно нежного мяса и
необычайно твердых, причудливо разрисованных щитов. В Европу и США шли
сотни тысяч жестянок с черепаховым супом и сотни тысяч дорогих безделушек.
А черепахи размножались слишком медленно, и вскоре они исчезли, словно
никогда и не копошились здесь в теплой прибрежной воде. Когда черепах уже
почти не стало, свободная охота на них была строго запрещена. Но запретный
плод сладок. И владельцев прибрежных участков на острове Фароо-Маро -
административном центре архипелага - охватила повальная страсть: они стали
разводить черепах, обзаводиться собственными питомниками и заповедниками,
похваляясь друг перед другом своими питомцами.
Особнячку, в котором разместилось советское торговое агентство, также
принадлежал небольшой, огороженный сеткой садок, где жило с десяток
черепах, любимиц Василия Ивановича. Черепахи ему нравились. Он находил в
черепахах солидность, достоинство и даже незаурядный ум, который был тем
более приятен, что не кричал о себе на каждом шагу. Василия Ивановича
беспокоила и бедственная судьба черепах.
Понятно поэтому было его возмущение, когда он увидел человека, судя по
одежде - джентльмена, не только забравшегося в садок без разрешения, но
явно пытавшегося что-то сделать с черепахами. Что именно, Василию
Ивановичу пока не было видно.
Между тем человек этот, старательно улыбаясь мертвой улыбкой, пытался
убить черепаху.
У него ничего не получалось. Шепча ругательства, человек безуспешно
прижимал к песку и старался проткнуть концом острой палки жесткую, всю
состоящую из шуршащих складок шею черепахи Он давил, а черепаха медленно
поводила плоской головой с безмолвным, косо поставленным ртом. Странно
спокойными глазами она пристально, без всякого выражения рассматривала
человека. Нельзя было понять, где же скрыта жизнь бессмертной черепахи,
как живет и движется ее голова на этой вялой, похожей на серый парусиновый
шланг шее.
- Эй, вы! - заорал Василий Иванович, подскакивая ближе. - Что вы там
делаете с черепахой?
Человек, вздрогнув, приподнял палку, черепаха медленно, с каким-то
грустным достоинством убрала шею и голову, украшенную мудрыми глазами, в
матовый пластинчатый панцирь с черными разводами, похожими на таинственные
письмена.
- Какого дьявола вам надо? Вы пытались убить черепаху! В заповеднике! -
Василий Иванович, знавший всех живущих здесь черепах, был потрясен. Ему
хотелось стукнуть по длинной маленькой, матово блестевшей остатками
прилизанных волос головенке незнакомца. - Кто вы такой, черт бы вас взял?
Идите за мной!
- Ах, вот как! Вы тоже разводите этих гадин? - Человек яростно потыкал
тростью в непробиваемую броню черепахи.
Медленно, демонстрируя глубочайшее презрение, панцирь беззвучно отполз в
сторону.
Василий Иванович присмотрелся к странному человеку. В таком крупном порту,
как Фароо- Маро, можно было встретить кого угодно. Но все же странно, что
этот незнакомец говорит по-русски. Впрочем, в последние годы десятки
миллионов людей во всех странах мира изучали русский язык... Было в этом
человеке что-то истерическое, дерганое. Быть может, сумасшедший?
- Вы приезжий, сэр? - сухо осведомился Василий Иванович.
Маленький человек надменно вздернул голову и, фыркнув, смерил Василия
Ивановича с ног до головы.
- Я - Хеджес! - сказал он с таким выражением, с каким представилась бы
пирамида Хеопса или Эйфелева башня, если б им был свойствен дар речи.
Василию Ивановичу показалось, что он где-то слышал эту фамилию Хеджес...
Безусловно слышал. Но где, в связи с чем?
- Некоторым образом хозяин этого заповедничка, - представился в свою
очередь Василий Иванович, искоса поглядывая на странного собеседника. -
Фамилия - Квашин...
- Это не имеет значения, - изрек тощий человек, которого звали Хеджес. -
Ни вы, милейший, ни остальные три миллиарда двуногих не имеют для меня
никакого значения. Ведь вы обречены на гибель, не так ли?
- Вы в этом уверены? - сказал Василий Иванович, убеждаясь, что перед ним
сумасшедший, и раздумывая, как быть.
- Конечно! Это неизбежно, черт возьми! - довольно уныло пробормотал
Хеджес. - Бомба, радиация и все прочее. Иногда я чувствую, что этот
дьявольский стронций-девяносто уже сидит у меня в костях... Но самое
скверное даже не это... - Хеджес перешел на таинственный шепот и сделался
до того похож на традиционного сумасшедшего, что Василий Иванович,
видевший сумасшедших только на иллюстрациях к страшным рассказам,
испуганно попятился. - Вы знаете, что к концу столетия на Земле будет жить
более шести миллиардов человек? Ну, что вы скажете?
Василий Иванович слегка развел руками и попробовал улыбнуться.
- Вы улыбаетесь? - взвизгнул Хеджес. - А знаете ли вы, молодой человек,
что, согласно самым точным расчетам, произведенным лично мной, Земля, не
выдержав дополнительной тяжести от плодящихся, как саранча, людей,
сначала, естественно, замедлит свое движение, а потом и вообще
остановится?.. У вас есть дети?
Детей у Василия Ивановича не было. Кажется, это несколько успокоило
Хеджеса. Он тяжело вздохнул, вытирая пот:
- Все-таки отвратительно, что мы должны погибнуть, а вот такие гадины
выживут! - Он снова злобно пнул черепаху тростью.
- Вы думаете, их не берет бомба и... и все другие ужасы? - осведомился
Василий Иванович, с тоской поглядывая по сторонам.
- Я говорю не про этих! - Хеджес презрительно ковырнул безропотную
черепаху. - Я говорю про тех, что делаем мы! Я ненавижу черепах, потому
что мне слишком много приходится их видеть на Биссе! Тысячи черепах! Сотни
тысяч!
- Как вы сказали? - Василий Иванович сразу насторожился - На Биссе? Вы
оттуда, сэр?
- Это не имеет значения... - пробормотал тощий джентльмен, делая несколько
шагов вперед и наклоняясь над лысой в этом месте землей. - Что это такое,
а? - Он ковырнул тростью и поднял с земли небольшую семейку твердых
коричневатых прохладных грибов. - Что это такое, сэр, я вас спрашиваю? -
повторил он с возмущением.
- Грибы... - нерешительно улыбнулся Василий Иванович. - Белые грибы,
честное пионерское...
Он выхватил их из рук Хеджеса и приласкал с искренней нежностью. Ах, как
приятно было увидеть здесь, на берега Южного океана, подмосковных
знакомцев! Но потом Василий Иванович удивился. Как ни слабо он был знаком
с местной флорой и фауной, но все же помнил, что белые грибы не растут в
районе экватора.
- Это я их нашел! - кричал между тем Хеджес, прыгая около Василия
Ивановича. - Надеюсь, это не грибной заповедник? Грибы - того, кто их
нашел. Проклятье, дайте же мне хоть подержать их!..
Он наклонился к грибам, которые Василий Иванович все-таки не выпускал из
рук, и жадно вдохнул острую грибную сырость.
- А-ах... Прелесть, черт возьми! Скажите честно, сэр, стоят ли все наши
черепахи, попугаи и эта куча соленой воды одного такого негодяя, а?
И он все-таки отколупнул от плотно слитой семейки крутой, веселый грибок.
Василий Иванович не без сожаления проводил грибок взглядом и тут только
увидел нечто такое, что поразило его куда больше, чем находка грибов.
Если бы, гуляя по берегу Оки или Волги в светлой березовой роще, по
желто-синему ковру цветов иван-да-марьи, вы увидели взнесенные в небо
мохнатые стволы пальм и тяжелые, величиной с небольшой чемодан кокосовые
орехи, услышали взвизгиванья и ругань обезьян, порхающих с березы на
березу среди стаек крохотных сердитых попугайчиков, вы бы, наверное,
решили, что спите или тяжело заболели.
Нечто подобное пришло в голову Василию Ивановичу, когда он увидел, что
мысок, привычно врезанный в океан, украшенный синеватыми в потоках
яростного солнца пальмами, теперь выглядел совсем иначе... Пальмы стояли
на месте, и попугайчики верещали что-то свое, диковинное, что нельзя было
разобрать, но между пальмами на песчаный бугор, куда в шторм захлестывали
волны, лег знакомый пестрый ковер... Здесь был и лиловатый клеверок, и
нежные, то и дело вздрагивающие колокольчики такой прозрачной родной
голубизны, что Василий Иванович, еще ничего не понимая, нагнулся и
осторожно их погладил... Язычками огненно-красного пламени пылали колючие
репейники; крохотные, в белых лучиках, солнышки ромашек то появлялись в
узкой полоске овса, то исчезали... Несколько воробьев и одна-единственная
ворона, которых Василий Иванович сначала и не приметил, молча, без единого
звука, перелетали, хохлясь, с березы на березу, даже не приближаясь к
пальмам... Василий Иванович отдал бы голову на отсечение, что ворона и
два-три воробья взглянули на него вопросительно и сердито, словно
требовали объяснить, что все это значит. Вдруг одна из ворон упала, как
подстреленная. Но не успел Василий Иванович подбежать и посмотреть, что
случилось, как новое чудо окончательно лишило его дара речи. Длинные рыжие
усы овсов зашевелились, и оттуда, примяв василек, выглянул заяц...
Это было уже непереносимо. Василий Иванович оглянулся на Хеджеса, с ужасом
подумав, что, может быть, сумасшествие этого джентльмена заразительно, и
пролепетал:
- За-аяц...
Они не сразу заметили, что с зайцем происходит что-то странное. Он не
убежал, как сделал бы это всякий нормальный заяц. Он упал. Сухие стебли
овсов намокли желто-красным.
Василий Иванович шагнул вперед, нагнулся и поднял зайца за длинные уши.
Хеджес вскрикнул, и Василий Иванович тоже едва удержался от крика, когда
увидел, что держит в руках лишь немного более половины зайца: заднюю ногу
с частью спины и брюшка словно сбрило чем-то острым. Эта нога лежала тут
же, рядом. Похоже, что удар был нанесен зайцу только что.
Потом они нашли воробья без крыла, второго - без головы, ворону без лап.
Все эти уродцы были уже мертвы или доживали последние минуты.
- Охотитесь? Заповедничек, значит, гм... гм... - ядовито произнес Хеджес,
не замечая выражения лица Василия Ивановича. - Я всегда говорил, что
русские молодцы! Вот, пожалуйста, сумели воспроизвести кусочек нормальной,
европейской природы... И охотятся! Глаз радуется, душа отдыхает... Я и не
знал, что на этих проклятых островах есть такое приличное местечко. Давно
вам удалось все это так устроить?
- Н-не-не знаю, - запинаясь и дрожащими руками щупая голову, выговорил
Василий Иванович. - Еще три дня назад здесь не было ничего подобного... -
И, вдруг рассердившись, он заорал на незнакомца: - Убирайтесь отсюда
немедленно! Освободите помещение!
- Это что, шутка? - фыркнул задорный человек. - Если я путешествую
инкогнито, это не значит, что со мной можно шутить неподобающим образом!
Вы делаете вид, что не узнаете меня, это похвально, однако всему есть
мера. Надеюсь, директор агентства у себя?
- Нет, он в отъезде, - пробормотал Василий Иванович, все еще щупая голову.
- Это ни на что не похоже! - величественно возмутился тощий джентльмен. -
Но есть его заместитель?
- Я один остался, - неохотно сказал Василий Иванович.
- Вы? - Хеджес, отступив на шаг, смерил взглядом Василия Ивановича от
сандалий на босу ногу до парусиновой панамки и недоверчиво пожал плечами.
- Я полагаю, на этот раз вы не шутите, сэр? Момент слишком серьезный!
- Мне вовсе не до шуток, - простонал Василий Иванович, прикладывая ладонь
к начавшей побаливать голове.
- Обстановка крайне неподходящая, сэр! - Тощий джентльмен выпрямился во
весь свой небольшой рост и гневно посматривал по сторонам, словно
удивляясь, куда пропали почетный караул и оркестры. - Совершенно
неподходящая обстановка! Однако во избежание недоразумений и осложнений я
должен теперь же уведомить вас, что перед вами премьер-министр королевства
Бисса, сэр! - Он произнес это громко, отчетливо, с необыкновенной
важностью. - Да, сэр, премьер-министр его величества короля Биссы!
Теперь Василий Иванович, несмотря на боль в голове и появление зайца,
воробьев, берез, белых грибов и репейников с ромашками на берегу
Фароо-Маро сразу припомнил все, что ему рассказывали директор агентства и
другие сотрудники об этом занятном "королевстве", о владыке Биссы и его
премьер-министре Хеджесе.
На островах Южных морей давно ходили неясные тревожные разговоры о
каком-то богатом чудаке, не то англичанине, не то канадце, который лет
шесть назад купил для разведения черепах три небольших островка, не
имевших даже названия. Видимо, он не был лишен чувства юмора, так как
вскоре провозгласил себя королем этих островков, опубликовал конституцию,
разослал в газеты рисунки герба и флага королевства и вступил в
неофициальные отношения с крупнейшими державами, чьи интересы были
представлены в стране лагун и рифов. Но, хотя островки были куплены для
разведения черепах, никто не видел там ни одной черепахи.
Вскоре выяснилось, что фамилия короля была Крэгс, Лайонель Крэгс. Здесь
это имя звучало так же, как и любое другое, но в странах, где читали
газеты, а случалось, и книги, кое-кто знал, что Крэгс был одним из
крупнейших ученых Западного полушария, мировая величина в области
конструирования сверхсложных электронно-вычислительных машин с
фантастическими запоминающими устройствами.
Тем не менее его исчезновение из цивилизованного мира и появление в стране
лагун и рифов прошло почти незаметно, несмотря на забавную историю с
основанием королевства.
Лишь в некоторых газетах промелькнуло короткое интервью с Крэгсом.
"Мистер Крэгс, - спросил его репортер, - зачем вы отправляетесь в Южные
моря?"
"Что ж, - ответил якобы Крэгс, - я отвечу вам откровенно, уверенный, что
люди сочтут мои слова шуткой либо просто не прочтут их... Я убежден, что
человечеству пришел конец, потому что война неизбежна. Мою науку ведут к
войне. А современная война - это гибель, полное уничтожение большинства
людей. И медленное, мучительное умирание всех оставшихся в живых... Выхода
я не вижу. Люди обречены. Их надо срочно заменить. Я отправляюсь на Южные
острова, чтобы создать новые существа. Это будут машины, наделенные
разумом и способные размножаться. Им не страшны ни радиация, ни
бактериологическая война. Они переживут все..."
Крэгс сообщил также, что его предыдущие открытия и участие нескольких
крупнейших банков, в том числе банка Хеджеса, позволяют ему располагать
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг