Теперь он ничего не боялся. Сам Пашка был с ним, а Пашка разбирался и не в
таких вещах, как обыкновенная летающая картошка. Подумаешь! Просто вывели
новый гибрид: теперь картошку не будут перевозить, а она сама прилетит
куда нужно...
Но не успели они подбежать к подъезду, как из других дверей, куда раньше
скрылась мама, вывернулась тощая девчонка в голубой вязаной шапке и белых
валенках, болтавшихся на ее спичечных ножках. Это была Нинка Фетисова,
дочка маминой приятельницы...
- Ага! Ага! - подбегая к ним, закричала Нинка, как всегда, на весь двор. -
Я все знаю! Вы куда это задумали? А если картофелина взорвется?..
Пришлось взять ее с собой.
Не раздеваясь и не обращая внимания на то, что около валенок уже натекло
по лужице, они стояли посреди комнаты и, задрав головы, рассматривали эту
загадочную картошку, которая так ловко прикидывалась обыкновенной.
- Может, она пустая внутри, а туда что-нибудь надуто? - задумчиво
предположил Леня.
- "Надуто"! - немедленно возразила Нинка. - Как же!..
- Сачок есть? - спросил, не снисходя до ответа, Пашка.
- Сачок?
- Ну, которым бабочек ловят... У тебя такой должен быть.
И, хотя в последней Пашкиной фразе было что-то насмешливое, Леня послушно
полез искать сачок и действительно нашел. Пашка взмахнул сачком и через
минуту держал картофелину в руках. Хмурясь и шевеля губами, он внимательно
осмотрел все буквы, даже осторожно их потрогал.
- "Просьба вернуть по адресу..." Вернуть просят, серьезное дело... "Г...
я... об... п/я 7..." Где же другие буквы? Растерял?
- Растерял, растерял! - закричала Нинка, больно тыкая Бубыря в бок своим
тонким, но удивительно твердым пальцем.
- Так и было, Паш, честное слово...
Лёне пришлось рассказать всю историю, которую Пашка выслушал с явным
недоверием, а Нинка - с обидным смешком.
- Это ты Юре расскажешь, Сергееву, - произнес Пашка мрачно. - Он
разберется, что к чему. Пошли! Платок чистый есть? У тебя должен быть!
И, хотя Лёне было как будто совестно, что у него нашелся чистый носовой
платок, все же он послушно подал платок Пашке. Тот завернул пытающуюся
вырваться картофелину и подтолкнул Леню в спину:
- Пошли!..
- А мама? - запинаясь, выговорил Леня.
- "Мама"! - Пашка сверкнул светлыми лихими глазами. - Эх ты, ребенок! -
это звучало как оскорбление, тем более что Нинка укоризненно закивала
головой. - А может, это мина! С тайным часовым заводом! Отстукает
последние минуты и...
Он приложил завернутую в платок картофелину к уху: ничего не было слышно.
- Ну, все равно, - с некоторым разочарованием выговорил Пашка. - Идем к
Сергееву.
- Это к Бычку, что ли?
- "К Бычку"! На стадионе он Бычок, а на работе - Сергеев! Он секретарь
комитета комсомола на Химкомбинате, ясно?
Для пущей убедительности Пашка довольно больно щелкнул по стриженой
Бубыревой голове. Они нахлобучили шапки и выскочили на лестницу.
- Юра Сергеев, это знаешь какой парень! - твердил обычно немногословный
Пашка. - Такого еще не было! Он там всем вертит! Директор - это так, для
порядка, полагается директор, вот и посадили, а главный все-таки
Сергеев!.. Слушай... - Он остановился, и брови его огорченно насупились. -
А ведь эта штука нипочем не взорвется!
- А почему-у?.. - протянул Леня.
- Ясное дело! Ведь написано: "Просьба вернуть по адресу", и адрес дан:
"п/я 7".
- Ну, и что?
- Чудак! Разве шпион напишет на бомбе или на мине: "Прошу вернуть по
адресу"? А на этой картошке...
Пашка не успел взмахнуть узелком, как чья-то жилистая тощая рука в больших
рыжих веснушках ухватилась за узелок сзади.
- Что ты сказал? - резко прозвучал требовательный голос. - Ты что сказал,
мальчик?
Перед ними, все еще держась за узелок, стоял рыжий худой не старый
мужчина, на костлявом носу которого криво сидели очки с очень толстыми
стеклами.
Прежде всего Пашка вырвал узелок.
- Не хватайте! - тотчас закричала Нинка. - Не ваше!..
- Простите, дети, - сказал незнакомец, отпуская узелок. - Вы сказали:
картошка...
- Ну, и что? - буркнул Пашка, глядя в сторону.
- Вы сказали: вернуть по адресу...
- Бубырь, айда! - крикнул Пашка и, толкнув Леню вперед, завертелся среди
медленно проезжавших машин и мотороллеров, все время следя за тем, чтоб
Леня был впереди.
Но все равно впереди летела Нинка.
Незнакомец в очках, жалобно пискнув, ринулся было за ними, но тут же
решительный свисток милиционера сообщил Пашке, что они в безопасности, а
странный незнакомец - в руках властей.
- Понял? - сказал Пашка Бубырю, когда, отдышавшись, они подходили к
проходной Химкомбината. - Это неспроста... Ищут!
Они вошли в комитет комсомола, вполне сознавая всю важность своего
сообщения. Но Леня забыл и про картофелину, и про возможные неприятности
дома, как только увидел рядом настоящего, живого, веселого Бычка, того
самого, которого он привык видеть только издалека, в доспехах хоккеиста.
Если бы Леню спросили, давно ли живет у них в городе Юра Сергеев, то Леня
только удивленно поднял бы простодушные глаза: в его представлении город
Майск и Юра Сергеев были неотделимы... Между тем Юра появился в Майске
всего два или три года назад.
Из документов, сданных им в отдел кадров, следовало, что Юрий Михайлович
Сергеев, двадцати пяти лет от роду, закончил Горьковский
машиностроительный техникум и направляется для использования по
специальности на Майский химкомбинат; что Сергеев - сирота, воспитанник
детского дома, что родных у него нет, что в комсомоле он девятый год и
последние два года был секретарем комсомольского бюро техникума... Вскоре
на комбинате узнали, что Сергеев отличный хоккеист и лыжник, что он
увлекается кибернетикой и мечтает в будущем учиться в Высшем техническом
училище имени Баумана, а пока перевел на автоматическое программное
управление токарное отделение.
Вся его небольшая жизнь была ясна, чиста и привлекательна, как и он сам,
рослый, могучий парень со скуластым суховатым, несколько строгим лицом и
крупной головой с густой гривой прямых светлых волос, которые он то и дело
вынужден был, резко встряхивая, откидывать со лба.
Тысячи мальчишек Майска знали его, конечно, прежде всего как центрального
нападающего в славной команде химиков. Юра играл действительно
замечательно; с его приходом химикам удалось в прошлом году завоевать
первенство в группе "Б", и теперь они успешно выступали в группе "А",
сражаясь с прославленными московскими мастерами. Но не в этом главное:
ребят окончательно покорила известная всем мечта Юры - вывести команду
Майского химкомбината в чемпионы Советского Союза, завоевать право на
участие в мировом чемпионате и в боевых схватках с грозными канадцами или
шведами победно развернуть на постаменте почета государственный флаг
Родины!
Даже такие ребята, как Пашка Алеев, не очень-то считавшиеся с
авторитетами, для Юры готовы были на все. Поэтому, познакомившись со
странной картофелиной Бубыря, Пашка поволок своего приятеля не к
кому-нибудь, а прежде всего к Юре...
Пашка молча развернул платок, на всякий случай придерживая картофелину. Но
это было лишним: картофелина лежала неподвижно. Она и не думала летать.
Пашка пошевелил ее в ладонях: чертова картошка не двигалась. Бубырь и
Нинка, подскочив, толкнули ее справа, слева; Бубырь даже щелкнул по ней
своим толстым, похожим на сосиску пальцем. Ничего не получилось.
Картофелина как будто издевалась над ними. Склонив внимательное курносое
лицо, Юра Сергеев с интересом наблюдал за всеми этими загадочными
манипуляциями.
- Не выходит? - спросил он сочувственно.
Тогда, перебивая друг друга, толкаясь, даже отпихиваясь локтями, Пашка,
Бубырь и Нинка рассказали ему всю историю. Слушая рассказ, Юра задумчиво
вертел картофелину, хмурил широкий лоб.
- Ладно, ребята... - Он улыбнулся, и тотчас физиономии Нинки и Бубыря тоже
поплыли в улыбке, даже Пашка снисходительно усмехнулся. - Оставьте мне эту
штуку. Может, мы ее приспособим вместо шайбы...
Он ловко подбросил и поймал картофелину. Летать она все-таки не хотела.
Конечно, он не стал рассказывать мальчикам, что в последнее время стал
мишенью для проделок какого-то загадочного шутника.
Началось с того, что однажды утром девушка-письмоносец, ухмыляясь, подала
Юре телеграмму следующего содержания: "Капитан, капитан, подтянитесь.
Только смелым покоряются моря". Подписи под телеграммой не было. Юра
тогда, помнится, прикинул, что телеграмма обошлась шутнику примерно в
двугривенный, и решил, что больше телеграмм не будет. Прогноз оказался
правильным.
Но однажды он проснулся часа в два ночи и долго не мог понять, что его
разбудило. Потом понял: где-то очень близко размеренно, с легким
металлическим звоном отстукивали морзянку... Тире. Три тире. Точка, тире,
тире... Что такое? "Товарищ Сергеев..." Он привстал. Передатчик повторил
два раза: "Товарищ Сергеев. Товарищ Сергеев". Потом, после долгой паузы:
"Приготовьтесь. Приготовьтесь. Приготовьтесь". Снова длинная пауза - и еще
одно короткое слово: "Прием". Спустя минуту все началось сначала. Юра
вскочил, включил свет. В комнате не было никого, из-за стены доносился
успокоительный храп соседа. Пошарив по углам, не густо заставленным
мебелью, Юра без труда обнаружил в нише около батареи шкатулку, сделанную
из неизвестного ему нежного и прочного материала. Код звучал из шкатулки.
Он открыл ее и скоро разобрался в нехитром механизме с часовым заводом и
термопарой, включавшейся от тепла батареи. Но кто и зачем сунул эту
недешевую игрушку в его комнату, так и осталось неизвестным.
Более всего Юру тревожило то, что произошло с ним месяцев пять назад, в
жаркий по-летнему сентябрьский день. Он стоял тогда у витрины магазина
технической литературы и рассматривал обложки новых книг по автоматике и
электронным устройствам. Среди них лежала и известная книжечка Н. Винера
"Кибернетика и общество". В этой книге, как, впрочем, и во многих других
работах больших ученых, строгий анализ соседствовал со смелыми прогнозами.
В тот момент, когда Юра, улыбаясь несколько иронически, размышлял над тем,
что и мужам науки, закованным в броню формул, иногда не чужд безудержный
полет фантазии, кто-то грубовато тряхнул Юру за плечо.
Юра оглянулся. Перед ним стоял человек в глубоко надвинутой на брови шляпе
и с поднятым воротником пальто. Юра уловил шепот: "Только смелым
покоряются моря... Товарищ Сергеев, приготовьтесь..." Тотчас человек
шагнул к обочине, где стоял автомобиль и защелкнул за собой дверцу.
Требовательно прозвучал короткий сигнал автомашины. Человек в надвинутой
шляпе тронул руль. Вдруг из-под полей шляпы на какую-то долю мгновения
блеснул горячий коричневый глаз и отчетливо, очень лихо подмигнул Юре...
Юра бросился к машине, но успел увидеть только номер: АГ-72-11. Тотчас
машина исчезла среди других, уносившихся навстречу неяркому сентябрьскому
солнцу.
До сих пор, стесняясь рассказывать об этих непонятных происшествиях, Юра
помалкивал и о телеграмме, и о шкатулке, и, конечно, о необычной встрече.
Но сейчас, разглядывая буквы на картофелине, сделанные, казалось, из того
же материала, что и шкатулка, он решил, что дальше молчать не следует.
Однако никто, даже Юра Сергеев, не подозревал, что эта славная розовощекая
картофелина - начало его героической судьбы. Как видите, есть основания
утверждать, что история всем известного Подвига началась действительно в
городе Майске, в квартире Бубыриных. И все же...
Глава вторая
КОРОЛЬ БИССЫ
И все же неизвестно, где это началось... Быть может, у Бубыриных,
возможно, что в комнате Юры Сергеева, секретаря комитета комсомола
Химкомбината в городе Майске, а может быть, спустя неделю, в приемной
советского торгового агентства на островах Фароо-Маро в Южном океане...
Все великие события начинаются не с барабанного боя, не торжественными
предупреждениями, а невзначай, в обстановке самой обыденной...
Не только Паша Алеев и Леня Бубырь, но даже Нинка Фетисова пожертвовала бы
многим, чтобы хоть разок взглянуть на Фароо-Маро, на эту страну лагун,
коралловых рифов и кокосовых пальм. Но товаровед, он же бухгалтер
агентства Василий Иванович Квашин тоже отдал бы немало за то, чтоб
перенестись с этих удивительных островов в самый обыкновенный Майск, а еще
лучше - прямо в Москву...
Человеку, который всего несколько месяцев назад спокойно просыпался каждое
утро в своей квартирке на Садово-Триумфальной и твердо знал, что июнь,
июль, август - это лето, а декабрь, январь, февраль - это зима, нелегко
было обливаться густым, липким потом от неимоверной жарищи, хотя календарь
утверждал, что на дворе февраль!
Если бы вам довелось побывать в советском торговом агентстве на
Фароо-Маро, то среди ярчайших голубых с золотом плакатов "Интуриста" с
пейзажами Волги, Кавказа, Москвы и Ленинграда, среди цветных фотографий
советских автомашин, станков и телевизоров, рядом с великолепной
коллекцией матрешек вы наверняка бы заметили на стене скромную таблицу,
вычерченную с любовью и величайшим тщанием. Эту таблицу в часы досуга
Василий Иванович изготовил собственными руками. Для того чтобы содержание
таблицы ни у кого не вызывало сомнений и кривотолков, Василий Иванович
каллиграфическим почерком вывел вверху: "Розыгрыш первенства СССР по
хоккею с шайбой".
Таблица эта соседствовала с ослепительно лазоревым расписанием пароходных
рейсов с Фароо-Маро на Паго-Паго, Папаэре, Гонолулу, в Сидней и порты
Южной Азии.
Наслаждаясь временным затишьем и не подозревая, в какие невероятные
приключения вовлечет его судьба буквально через несколько минут, Василий
Иванович, которому не минуло еще и тридцати лет, стоял перед своей
роскошной таблицей, куда он только что занес последние данные, и
наслаждался от души. Невыразимо приятно было в эту чертову жарищу даже
постоять вот так у таблицы и подумать о хоккее. От таблицы словно веяло
освежающим холодком, попахивало искрящимся синим снежком...
На хоккейную таблицу весело посматривала, сверкая великолепными, как
ореховые зерна, зубами, мисс Нугу, одна из бывших принцесс острова Фароо.
Ныне она променяла свой титул на более определенное положение
стенографистки торгового агентства.
- Сегодня вечером там состоится очередная игра... - мечтательно говорил
Василий Иванович. - Встречаются "Крылья Советов" и "Динамо"! Попробуйте
представить себе, мисс Нугу, вечер; огни плывут в сизом тумане, толпы
людей, но не голых и не в трусах, а в шубах, валенках, как полагается...
Морозец этак градусов на двадцать. Ну как вам объяснить, что такое мороз?
В общем, очень холодно и очень хорошо...
- Холодно и хорошо? Не бывает! - Рассудительная мисс Нугу тряхнула
головой, с любопытством глядя на интересное начальство.
- Еще как бывает! - Василий Иванович радостно улыбнулся, вспомнив, как
хорошо на морозе, и не замечая, что все его широкое лицо лоснится от пота.
- На ногах, значит, валенки. Очень такая теплая штука. А под ногами
хрустит снежок. Боже мой, ну как это рассказать? Снег, понимаете? Такой
белый, блестящий, как мороженое. Но гораздо лучше.
- И вы ходите по нему ногами? - ужаснулась мисс Нугу.
- Ну да, его очень много!.. И вот - стадион. Огромное поле залито льдом...
Он сверкает, искрится... Ах да, ведь вы не знаете, что такое ледяное поле,
целое поле твердого льда...
- О-о! - Мисс Нугу пришла в восторг. - Целое поле льда! Сколько же надо
холодильников, чтобы его выработать? Грандиозно!
- Появляются игроки, - продолжал Василий Иванович, решительно махнув рукой
на все детали. - Из какой-нибудь команды, ну вот хотя бы из этого
"Химика", он тоже играет по группе "А"... О! Да вы смотрите, что делается!
"Химик" вырвался вперед. Совершенно неизвестная команда. Из какого-то
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг