- Никогда бы не подумал, Андрюша, что этот шедевр твоих искусных рук
будет такого огромного размера! - ехидно восхитился Рабинович. - Вы
сегодня все сговорились мне маломерок приносить? У Жомова медведь был
просто гигантский. У тебя кирпич неописуемых размеров.
- Не нравится, не ешь! - обиделся Попов. - Я, между прочим, не
виноват, что у Мерлина рецепт такой идиотский. Там половина всякой гадости
попросту выпарилась.
- Да ладно, братан, не обижайся! - утешил расстроившегося алхимика
мой Сеня. - Я просто пошутил.
Попов убежал назад, замачивать философский камень в медвежьей крови,
а Ровена понесла в пещеру порцию медвежатины для Горыныча. Дабы поддержать
его огневую мощь. Принюхиваясь к аромату нового блюда, я не удержался и
попытался стащить небольшой кусочек, но получил от Рабиновича по носу.
Поначалу я решил обидеться и уйти от него подальше. Но, подумав, изменил
свое мнение. Поскольку не хотел, чтобы моя заслуженная порция оказалась в
чьем-нибудь излишне пустом желудке. Рожи у всех от счастья потрескаются!
Не знаю, заслуга ли это Ровены или нет, но ужин получился
восхитительным. Я наелся до отвала и ушел в лес слушать соловья. Что
творилось у костра, я не знаю. Но думаю, без пьянки снова не обошлось.
Впрочем, в этот раз они заслужили свои фронтовые сто грамм! Поскольку
теперь у нас было все... Ну, почти все!..
Чтобы вернуться домой.
ГЛАВА 7
Первая половина дня тянулась ужасно долго. Всей компании, за
исключением, пожалуй, Горыныча, который продолжал разогревать камни под
кукушкой, нечем было себя занять. От этого казалось, что пресловутую
спираль времени не сжали, а, наоборот - растягивают. Как удовольствие от
"чупа-чупс". Сомнительное, между прочим, если не сказать больше.
Жомов даже предложил от скуки допить остатки самогонки, но Сеня этому
воспротивился. Дескать, неизвестно еще, как поведет себя алкоголь в
контакте с мерлиновским зельем, которое и так подозрительно! Ваня пожал
плечами, но спорить с Рабиновичем не стал. Действительно, зачем рисковать
и все испортить перед отправкой?!
Вчера вечером после долгих и эмоциональных дискуссий было вынесено
решение, что сутки отмочки в медвежьей крови философскому камню будет
более чем достаточно. Во-первых, потому, что, по утверждению Кауты,
медведь им с Жомовым попался почти пенсионного возраста. А во-вторых,
потому, что так захотелось Рабиновичу. Ну устал уже мужик ждать
возвращения на горячо любимую Родину!
На самом деле причина Сениной настойчивости в установлении времени
отправления домой была несколько иной. И видели ее все, за исключением
разве что Мурзика, который, предчувствуя возвращение на питание собачьим
кормом, спешил побольше слопать всякой живности и не гонялся по лесу разве
что за кузнечиками.
А Рабинович в это время старался держаться подальше от Ровены. Каждый
раз встречаясь взглядом с печальными, но такими умными глазами принцессы,
Сеня покрывался гусиной кожей и не знал, куда спрятать собственное
смущение. Было ясно как божий день, что им суждено расстаться. И
растягивать момент прощания у несчастного Рабиновича не было сил.
Ровена понимала, что конец ее лесным приключениям когда-нибудь должен
наступить. А поскольку к природе это дитя было много ближе остальных, то
факт того, что после исчезновения "милого Робина" она проснется в своей
постели и забудет обо всем, что с ней было, не вызывал у Ровены никаких
сомнений.
Она знала, что попала в сказку, и никакие чудесные превращения не
вызывали у нее нареканий. Потому что сказки должны кончаться. В общем,
принцесса смирилась с расставанием. Хотя в глубине души верила, что
когда-нибудь "милый Робин" вернется к ней. Он, конечно, будет в другом
обличье, но она его непременно узнает. И тогда они будут жить "долго и
счастливо и умрут в один день".
Глядя на мытарства Рабиновича, Попов наконец не выдержал. Он отвел
Жомова в сторону и что-то долго ему объяснял. Ваня некоторое время смотрел
на друга с выражением голодной бродячей кошки, оказавшейся вдруг в центре
банкетного стола в абсолютном одиночестве. То бишь с полным отсутствием
понимания! Когда же до Жомова наконец дошло, что от него требуется, он
лишь пожал плечами и повернулся к Рабиновичу.
- Сень, можно тебя на пару слов? - максимально вежливо попросил он.
Рабинович, отродясь не слышавший от Вани таких вежливостей, едва не
поперхнулся.
- А че вам надо-то? - Сеня подозрительно посмотрел на Жомова, ожидая
какого-то подвоха. - Самогонки все равно не налью!..
- Да пошел ты в постовые со своей самогонкой! - заорал на него Жомов,
и у Сени отлегло от души. - Иди сюда, те говорят. Сто раз, что ли, просить?
- Короче, че с принцессой будем делать? - с простотой русского
дурачка спросил Иван, едва Рабинович подошел поближе.
- А что с ней делать нужно? - состроил наивную рожу Сеня, словно
совершенно не понимал, о чем идет речь.
Рабинович ждал этого вопроса давно, но так и не придумал ответа. Вся
хитрость и изворотливость, которую молва приписывает его соплеменникам,
куда-то пропадала, едва при Рабиновиче начинали говорить о принцессе.
Сеня прекрасно понимал, что в формулировке "кровь девственной
принцессы, добытая посредством серебряного креста" кроется двойной смысл,
но разгадать его сути не мог.
То ли влюбленность замутняла трезвость мышления хитроумного кинолога,
то ли он на самом деле был намного проще, чем пытался казаться. Однако,
раздумывая над этим компонентом зелья, Сеня никакого варианта его
получения, кроме самого пошлого, придумать не мог. А для его осуществления
следовало быть отъявленным садистом. Каких, естественно, в данной компании
не водилось.
- Ты мне разум портянками не заматывай! - возмутился Сениной
невинности Жомов. - По морде твоей хитрой вижу, что прекрасно понимаешь, о
чем я говорю.
- Сеня, ты действительно дурачком не прикидывайся, - поддержал Ваню
Попов.
- С этим нужно что-то решать...
- А у вас есть какие-нибудь предложения? - ехидно полюбопытствовал
Рабинович.
- Ты у нас умный, вот и предлагай, - пробурчал Попов. На некоторое
время все трое замолчали. Мысли, похоже, в голове у них крутились
одинаковые. Из чего можно было сделать вывод о том, насколько сильно
идентичный образ жизни и выбранная профессия влияют на образ мышления.
Каждый из ментов думал об одном и том же, но высказывать свои соображения
вслух никто не собирался.
- Я не позволю принцессу крестом мучить! - наконец, собравшись с
духом, выпалил Рабинович. - За что ж так над девчонкой издеваться? - Так,
значит, остаемся? - зло спросил Попов. - Мучились, мучились, и все твоему
Мурзику под хвост?
- А это уж как получится! - заорал на него Рабинович. - Если хотите
домой попасть, то вам придется меня оглушить, потом связать и самим
добывать у нее эту гребаную кровь!
- Нет уж, родной, - завопил в ответ Андрюша. - Твоя принцесса, ты с
ней и занимайся.
- Тише, петухи, - рыкнул на обоих Жомов. - Услышат вас еще! Однако
одергивать спорщиков было уже поздно. Грифлет, меривший поляну шагами и
погибающий от чувства собственной ненужности, услышал кусок разговора и
направился в их сторону. Попов с Рабиновичем приближающегося рыцаря
заметили и обменялись друг с другом уничижающими взглядами. Поскольку для
такой ситуации ни тот ни другой не обладали соответствующим словарным
запасом.
- Благородные сэры, насколько я понял, речь между вами идет о том,
кому следует добыть несколько капель крови Ровены? - Это прозвучало больше
утверждением, чем вопросом. - Я могу взять на себя эту неприглядную роль.
От такого поворота событий все три мента лишились дара речи. Пожалуй,
именно от Грифлета они меньше всего ожидали такого предложения. Поскольку
рыцарь печального образа, собирающийся принять монашеский постриг, меньше
всего подходил для требуемой роли садиста.
- Слушай, Гриф, шел бы ты отсюда, - дружески похлопал рыцаря по плечу
Жомов так, что Грифлет едва не сел на пятую точку. - Не следует тебе в это
ввязываться.
- О, да, я понимаю! - воодушевленно не согласился с Ваней экс-член
Круглого стола. - Вы не можете решиться дотронуться до принцессы,
поскольку рыцарь, проливший хоть каплю женской крови, навек обесчестит
себя и будет недостоин носить на щите герб. Но, благородные сэры, не
беспокойтесь обо мне! Я все равно собираюсь посвятить свою жизнь служению
церкви, и ни герб, ни щит мне больше не нужны.
- Да мы не об этом и беспокоимся, - проворчал Рабинович, не в силах
сказать что-либо другого. - Мы по большей части о Ровене думаем...
- Не сомневайтесь во мне. Я сделаю все как следует! - продолжал
горячо убеждать ментов рыцарь. - Каждый из вас что-то сделал для общего
достижения успеха. Святой отец приготовил философский камень. Сэр Джом
добыл великолепного медведя. Вы, сэр Робин, нашли вместо меня Святой
Грааль. Аллан поймал кукушку.
Даже леди Ровена отыскала цветы папоротника. И я хочу внести свой
вклад в наше дело. Пусть я запятнаю себя позором, но, поверьте, ударить
принцессу по пальцу крестом и добыть пару капель крови для вашего
возвращения, будет для меня большой честью. Я постараюсь сделать ей не
слишком больно...
- Что ты сказал?! - хором завопила вся внимающая словам Грифлета
ментовская троица.
- Я сказал, что не сделаю леди Ровене слишком больно, - растерянно
посмотрел на них рыцарь. - Вы мне не верите?
- Верим-верим, - оборвал его Рабинович. - Что ты сказал до этого?
- Что ударить принцессу по пальцу и добыть тем самым пару капель
крови будет для меня большой честью, - все еще не понимая, чем вызвано
такое удивление друзей, пробормотал Грифлет.
- Вы считаете меня слишком низкородным, чтобы позволить прикасаться к
леди Ровене?
Этот вопрос рыцаря попросту проигнорировали. Никому и в голову не
приходило, что проблема с добыванием крови принцессы может быть решена
таким простым способом. Поэтому и восторгу Рабиновича не было предела. Он
едва не задушил Грифлета в своих объятиях. Хотя и Жомов с Поповым недалеко
от него отстали.
В итоге, когда все успокоились, рыцарь в довесок к словам
благодарности, причину которых он так и не понял, получил пару дюжин
синяков и ссадин. Однако Грифлет внимания на них не обращал, поскольку
понял, что смог оказаться полезным своим друзьям. А сейчас для него это
было самым важным!
Может быть, рыцарь печального образа и не смог бы отделаться от троих
озверевших друзей, если бы ему на помощь не пришел Горыныч. Трехглавый
обогреватель кукушкиного гнезда выскочил из полумрака пещеры на свет божий
и замотал головами в разные стороны, стараясь отыскать взглядом Рабиновича.
- Сеня, там ваша птичка на гнезде орет так, словно ей хвост дверью
прищемили! - завопил Горыныч, едва одна из голов сфокусировала на
Рабиновиче зрение. - Идите ее успокойте. А то я в таких условиях работать
отказываюсь!
Оставив Грифлета в покое, Сеня устремился в пещеру. Секунду помедлив,
остальные бросились за ним. И Горынычу пришлось проявить чудеса
изворотливости, чтобы не оказаться затоптанным тяжелыми ментовскими
башмаками. Самец кукушки, лишенный подвижности и молчавший до сих пор,
действительно верещал на всю пещеру. Дико вращая своими круглыми глазками
он мотал из стороны в сторону незакрепленной на корзине головой и издавал
звуки, по сравнению с которыми даже вопль пьяной мартышки выглядел трелью
соловья.
Около кукушки уже стояли Ровена, Аллан и Каута. Все трое только
беспомощно смотрели на узника, не зная, что делать. Сеня еще вчера
приказал никому кукушку не трогать, что бы ни случилось. И вот теперь ни
один из троих присутствующих нарушить этот запрет не решался.
- Орет-то как! - восхитился Попов, останавливаясь перед
импровизированным гнездом. - Словно мой новый китайский будильник
заливается.
Птица на мгновение замолчала и перевела взгляд совершенно одуревших
глаз на Андрюшу. Затем самец кукушки прокашлялся, словно талантливый
лектор университета, и завопил снова, явно прибавив децибелов. Рабинович
поморщился и подозрительно посмотрел на Горыныча.
- И че он так верещит? - В Сенином голосе послышалась угроза. - Может
быть, в туалет хочет? - предположил Жомов. - Или, наоборот, уже сходил и
теперь бумажку требует.
- Нет, Ваня, тут что-то серьезнее, - не согласился с другом Рабинович.
Сеня снова перевел взгляд на Горыныча. - Поджарил его? А, зверь
полоумный?
- Сам ты такой, - обиделся монстр. - Не жарил я ничего. Как ты и
просил, даже не дышал в его сторону!
- А-а, ладно! - отмахнулся от Горыныча Сеня. - Давайте, мужики,
развяжем да посмотрим. Че стоять гадать, словно девицы под Рождество. В
спешном порядке с корзины сдернули покрывало, и вопрос о причине
кукушкиного крика решился сам собой. Едва заглянув в гнездо с подогревом,
Рабинович присвистнул - прямо под птицей копошились несколько птенцов.
Причем один из них усердно пытался клюнуть высидевшего их самца за
неприкрытые части тела.
Теперь бешенство в глазах кукушки было вполне объяснимо. Еще вчера
вольная птица и представить не могла, что окажется в такой переделке.
Сначала ее поймали. Затем без зазрения совести засадили в гнездо, которого
самец, соответственно своему образу жизни, старался всячески избегать. А
теперь придумали ему и еще одно издевательство: напихали каких-то мерзких
шевелящихся комочков под его нежное пузо!
Самец кукушки яйца, похоже, никогда не высиживал. С птенцами тоже
дела не имел. И вообще, старался держаться от них подальше. Поэтому никак
не мог понять, что это за гадость вертится у него под ногами, пищит и
просит есть. Понятно, что от такого любой может прийти в ужас и
потребовать немедленного избавления от навязчивых существ. Что, собственно
говоря, самец кукушки и делал. В меру своих возможностей, конечно.
Его муки неискушенный в таких делах Сеня понял по-своему. Думая, что
самец кукушки, высидев птенцов, просто просил людей обратить на сей
радостный факт внимание, Рабинович похвалил его, назвав "умной птицей", и
потребовал немедленного освобождения кукушки из-под стражи. Что тот же час
было с радостью исполнено уставшими от криков птицы Алланом и Каутой.
Самец кукушки смылся в лес, даже не поблагодарив Рабиновича за такую
любезность!
Заботы о прокормлении птенцов легли, естественно, на плечи Аллана,
ранее мучившего непривычной пищей их наседку. Цыплята оказались менее
привередливы, чем их приемный родитель и ели все, что им давали. Начиная
от хлебных крошек, кончая земляными червями. Причем последних поглощали с
особым удовольствием. Последний обед перед отправлением троих друзей и их
верного пса в собственное время был обставлен особо шикарно. Мало того,
что Ровена обчистила почти все запасы Мерлина, приготовив столько
различных блюд, что этот рацион сделал бы честь двору любого короля, так
принцесса еще и умудрилась украсить стол различным хламом в виде свежих
цветов, подержанных драгоценностей и вонючих свечей. В общем, ресторан "У
Мерлина" в этот вечер выглядел особо торжественно.
Обед прошел почти в полном молчании. Каждый из присутствующих был
погружен в свои собственные мысли о скором расставании и не желал делиться
ими с остальными. Лишь Ровена пыталась беззаботно щебетать, но ее потуги
развеять мрачную обстановку за столом так и не увенчались успехом.
- Ну, че? Давайте собираться домой? - предложил Попов, как только до
отвала набил свое объемное брюхо.
- А ты уверен, что там наш дом? - неожиданно для всех спросил Андрюшу
Рабинович. - Ты уверен, что у нас вообще есть где-то дом?
- У мужика крыша съехала, - констатировал Попов, удивленно посмотрев
на Сеню. - Будешь резину тянуть, точно без дома останемся. Приедем назад,
а там окажется, что Вторую мировую фашисты выиграли...
- А кто такие фашисты? - наивно поинтересовалась Ровена. - Сказочные
чудовища?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг