меч и дать в ухо Аллану Бейлу, попытавшемуся под шумок стащить его
кошелек, прежде чем озверевшего после общения с негостеприимными
насекомыми Жомова удалось убедить вести себя благоразумно.
- Простите меня, благородный сэр Робин, что я посмел вмешаться в ваши
дела, - склонив голову, проговорил Грифлет, как только стало возможным
вставить хоть слово. Видя такой поворот событий, я от удивления вытаращил
глаза, а уж про остальных олухов и говорить не приходится!
- Я никогда бы себе этого не позволил, но сэр Галахад, поддавшись
уговорам подлого Мордреда и бесчестного Бедивера, никак не хотел дать вам
возможность отстаивать свою правоту в рыцарском поединке. Я, ваш вассал,
без вашего повеления позволил себе вмешаться в дело вашей чести! Но,
поверьте, по-другому поступить я не мог. Теперь казните меня!
Последний раз я был так ошарашен, когда Жомов во время тренировки
задел меня случайно дубинкой по голове. От слов Грифлета я настолько
растерялся, что забыл про мокриц. И одна особо проворная тварь успела
забраться под хвост. Пришлось прилюдно, извините, выкусывать ее оттуда.
- Сэр, вы совершили поистине доблестный поступок! - наконец смог
застегнуть раззявленную варежку Сеня. - Вам не в чем упрекнуть себя.
Однако если вы и дальше будете стоять столбом и заниматься самобичеванием,
я вам точно по рогам настучу... Есть отсюда какой-нибудь запасной выход?
От дикого вопля Рабиновича я проглотил мокрицу, Попов упал на задницу,
Жомов еще раз заехал в глаз Горынычу, а Ахтармерз с перепугу настолько
уменьшился, что попросту повис на штанах Ивана. Только Каута и Аллан никак
на Сенин крик не отреагировали. Привыкли, наверное, что на них постоянно
орут.
То ли от похвалы Рабиновича, то ли от его крика, сэр Грифлет заметно
повеселел. Он кивнул головой и, махнув рукой, пригласил всю честную
компанию следовать к западной крепостной стене.
На востоке между тем разгоралась настоящая битва. Остатки
разбойничьей шайки похватали оружие, брошенное стражниками при появлении
Горыныча, и пытались прорваться через крепостные ворота. Но Камелот на то
и Камелот, чтобы ни войти в него самовольно нельзя было, ни выбраться на
свободу тоже. Не знаю, что уж сделали с разбойниками пришедшие в себя
объединенные мордредо-галахадо-бедиверовские части, но видеть большинство
из них мне больше не довелось.
Мы тем временем спокойно уходили в противоположном направлении к
тайному ходу. Первым шел Грифлет, за ним - Рабинович, Попов, Аллан, Каута
и Жомов, со штанов которого так и не хотел отцепляться Горыныч.
Я замыкал колонну, поэтому прекрасно видел, как безразмерный монстр
менял одну уставшую голову, державшуюся за ментовский зад, другой.
Освободившаяся пасть тут же выпускала маленький язычок пламени, вроде как
у зажигалки.
Жомов, наконец, сообразил, что к нему на буксир кто-то прицепился, и
оторвал Горыныча от штанов. Тот от облегчения выпустил пламя сразу из всех
своих огнеметных орудий. Жомов чихнул.
- Прекратишь ты гореть, зажигалка хренова? - поинтересовался Иван. -
Карманы у меня сзади не спалил?
- Не спалил, - ответил Горыныч и снова рыгнул тремя огоньками. - У
меня, между прочим, изжога от повышенной кислотности желудка. Посмотрел бы
я, что с тобой бы было, если бы ты столько мокриц сразу съел, а затем
резко деформировался.
- Да я и от одной мокрицы деформируюсь на хрен так, что меня даже
повариха из детдома не узнает! - фыркнул Жомов. - А если у тебя изжога,
соды выпей. И не фига мне тут огнем пыхать...
Поспорить дальше они не успели. Сэр Грифлет знаком приказал
остановиться и всех подозвал к себе. От любопытства Горыныч вновь стал
увеличиваться, и Жомову пришлось остановиться. Я обогнал всю толпу и,
прежде чем Рабинович успел схватить меня за ошейник, выглянул за угол.
Что, у меня ни нюха, ни слуха нет, что ли?!
Ошарашенные моей выходкой беглецы похватались за то оружие, что у них
было (причем Жомов выставил перед собой Горыныча. Вместо огнемета) и
бросились за мной. Естественно, что за углом они увидели только низкую
дубовую дверь и никакой охраны. Могли бы меня сразу спросить, а не
совещание посередь дороги устраивать!
Я всю компанию обогнал и остановился дверь понюхать. С этой стороны
она даже драными котами не пахла. Зато из-под двери тянуло сыростью с
запахом тины и рыбы. Видимо, потайной ход пролегал подо рвом, и потолок у
него тек изрядно.
Хотя какая разница? И так уже все лапы промочил.
Сэр Грифлет, бормоча что-то себе под нос, начал считать кирпичи с
правой стороны двери. Не знаю, что уж подумал об этих манипуляциях Попов,
но он почему-то начал похлопывать рыцаря по плечу с видом крайнего
сочувствия.
Наконец Грифлет закончил расчет кирпичей и вытащил из стены нужный.
За ним оказалась небольшая ниша, в которой на проржавленном металлическом
клине висел здоровый бронзовый ключ. Рыцарь отворил им дверь и, сняв со
стены смердящий горелым свиным жиром факел, первым шагнул под своды
тоннеля. Потайной ход изнутри, естественно, не запиралcя. Зато изнутри
закрывалась дверь, ведущая на свободу. Тем же самым ключом рыцарь открыл и
ее, выведя беглецов на опушку леса на южной окраине Каммлана.
- Ну, Сусанин, блин, теперь твоя очередь, - Жомов так хлопнул Аллана
по плечу, что тот растянулся на свеженькой зеленой травке.
- Сэр Джом, конечно, этот человек всего-навсего разбойник, но нельзя
ли с ним обращаться помягче? - печальным голосом поинтересовался Грифлет.
- Все-таки, насколько мой непросвещенный ум позволяет оценить ситуацию, от
него сейчас зависит наше спасение.
- У тебя че, крыша поехала? - опешил Жомов. - Че я такое сделал?!
Чтобы не слушать новую перебранку, я отошел подальше, под деревья.
Во-первых, все равно никто ничего умного не скажет. Разве что Горыныч. И
то, если о своей изжоге забудет. А во-вторых, у меня, в конце концов, тоже
естественные потребности имеются!
Когда я вернулся назад, эти олухи придумали совершенно идиотский
план, в котором я никакого участия принимать не хотел! Дело в том, что
моему Сене приспичило забрать с постоялого двора оставленное там
имущество. А Грифлет его поддержал, сказав, что никто не имеет права,
пользуясь арестом человека, экспроприировать его сбережения. При этом
почему-то покосился на Аллана. Категорически против возвращения в Каммлан
возражал только Попов. Он, видите ли, сегодня уже достаточно натерпелся,
чтобы подвергать новым истязаниям свое измученное тело. Андрюша заявил что
остается здесь. Впрочем, против этого никто не возражал. Аллана,
естественно, брать с собой никто не хотел (сбежит еще под шумок!). Сеня не
доверял нашему вновь приобретенному проводнику и на время собственной
отлучки не хотел оставлять его без охраны. Вот он любезно и разрешил
Попову остаться, дав ему в помощники Кауту. Для пущей надежности Аллана
связали и положили под раскидистый дуб.
Для устрашения населения нам срочно требовался дракон солидных
размеров.
Однако Горыныч, пресытившийся и благодушный (если не считать изжоги),
никак не хотел раздуваться. Как был размером с беременную таксу, таким и
оставался. Как бы Рабинович с Грифлетом его ни просили!
На помощь двум воителям пришел Попов. Он вновь повторил свой трюк с
оскорблениями, каковой совершил при аресте банды Аллана. Только в этот раз
к прочим эпитетам добавились "нарушенный кислотно-щелочной баланс" и
"ожиревшая кобра". Горыныч до того обиделся на Андрюшу, что первый факел
горящего газа выпустил в его направлении. Хорошо, недострелил. Иначе
зажарил бы нашего несчастного проводника, которым умный Андрюша успел
заслониться. Наше возвращение в Каммлан произвело на жителей города такое
же устрашающее впечатление, как появление темера на отдыхающих крыс. Люди
разбегались куда глаза глядят. Одного придурка мне даже за штаны пришлось
схватить, когда он в колодце надумал спрятаться. Кто бы тебя оттуда потом
вытащил, родной?!
Жомов мои благие намерения понял по-своему. Он решил, что мужик,
которого я схватил за холщовые штаны, чем-то мне досадил. Поэтому и слегка
стукнул его кулаком по темечку. Эффект вышел прямо противоположный моим
стараниям: я остался с куском холста в зубах, а горожанин рыбкой нырнул в
колодец. Пришлось ему ведро следом столкнуть.Чтобы хоть держаться было за
что!
Наш пикирующий бомбардировщик, изрыгая языки пламени, гонял народ из
одного угла города в другой, умудряясь при этом читать аборигенам лекцию о
недопустимости расистских настроений в средневековой среде. Тоже мне,
историк! Отсюда до средних веков не меньше, чем в обратную сторону до
Рождества Христова.
Катберт скрыться с собственного постоялого двора попросту не успел.
Он, конечно, пытался, но я встал у него на дороге и объяснил политику
"партии бравых сарацинов" по поводу его недопустимого поведения. На свою
беду, этот урод решил отстреляться от меня своим золотом и сбережениями
Рабиновича. Я-то увернулся и забыл, а вот Сеня такого кощунства не
стерпел. Увидев разбросанные по улице драгоценности, мой добрейший хозяин
пришел в бешенство и заорал как резаный:
- Фас! - Это, как обычно, мне. А затем и Горынычу:
- Круши тут все к ядреной матери!..
Думать надо, Сеня, что делаешь! Это по нашим меркам Ахтармерз
десятиметровый летающий крокодил. Причем трехголовый! А в своем измерении
он всего-навсего не слишком дальновидный второклассник. Как вы думаете,
что он сделал? Конечно! Просто приземлился на крышу постоялого двора. У
двора крыша тут же и съехала. Внутрь!
Несчастный Катберт с диким воплем ужаса выскочил наружу. Прямо мне в
зубы. Хотя укусил я его случайно. Просто рефлекс сработал! А когда я
челюсти разжал, было уже поздно: экспроприатор-Катберт заикаться начал. А
потом и поседел. Когда увидел, как Горыныч из развалин его заведения
выбрался.
- Сеня, а можно я еще что-нибудь сломаю? - жалобным басом попросил
бандит трехглавый. - у меня от этого изжога проходит!
- Ну уж нет! - воспротивился Рабинович. - Мне и так полдня эти
развалины разгребать, чтобы вещи свои найти. Я лучше Попова попрошу, чтобы
он для тебя соду изготовил.
На что Горыныч обиделся и полетел дальше жителей Каммлана
терроризировать послеобеденным кроссом. А мы с Рабиновичем принялись
искать погребенные заживо вещи. В первую очередь милицейские дубинки.
Жомов с Грифлетом в это время патрулировали окрестности, препятствуя
проникновению к месту раскопок неквалифицированных помощников.
Именно они первыми заметили приближение большого воинского отряда со
стороны Камелота. Сеня на их сигналы не реагировал, и мне пришлось
применить физическую силу, чтобы оторвать его от раскопок. Мой
бескорыстный хозяин, видите ли, фуражку потерял, которая ему под гермошлем
не налезла, когда мы в лес по разбойники пошли!
Нет, я, конечно, все понимаю! Память детства и все такое. Я вон,
например, тоже до трех месяцев кость, что мама глодала после обеда, с
места на место перепрятывал. Но у меня, извините, толпа терьеров на хвосте
не сидела. А они хоть и маленькие, но толпой и сенбернара загрызут, как
котенка криволапого!
В общем, пришлось нам "делать ноги" и бросить Сенину фуражку на
произвол судьбы. Рабинович, конечно, жутко убивался и даже по-еврейски (на
иврите, что ли?) ругаться начал, чего я от него никогда в жизни не слышал.
Да что там говорить! Сеня даже с раввинами, которые приходили его
отчитывать за неуважение к синагоге, по-русски говорил. Я все еще думал,
что он родного языка не знает. Горыныч, пока мы ловили лошадей, устроил
настоящее огневое прикрытие: два городских квартала к котам драным перед
носом у стражников Камелота спалил.
Сообразительный мальчик! Хотя ветеринар их, драконов, разберет,
какого они пола. Я у Горыныча никаких соответствующих инструментов не
заметил. Стражникам Горыныч за сегодняшний день, видимо, так опостылел,
что они плевать на его огнеметы хотели. Выпустили в единственную нашу
тройственную единицу военно-воздушного флота тучу стрел и побежали в обход
горящих кварталов.
Ахтармерз оказался не дурак. Он еще парочку домиков у них на пути
подпалил. Причем делал это с таким удовольствием, что в два раза в
размерах уменьшился. Если бы мой Рабинович на него не наорал (не хуже, чем
у Попова, между прочим, получилось!), то он так и получал бы удовольствие,
пока с зажигалкой ростом не сравнялся. Вытаскивай его тогда у
какого-нибудь особо обиженного аборигена из-под башмака!
Чтобы отвлечь внимание солдат Галахада от нашего отступления, Сеня
приказал Горынычу лететь куда-нибудь "на хрен". Дескать, потом нас с
воздуха отыщешь. Ахтармерз понял все по-своему и полетел в Камелот.
Стражники, естественно, бросились за ним.
Рабинович перепугался, что со стен замка наш природный бомбардировщик
все же собьют, и заорал, чтобы Горыныч возвращался. Тот изменил курс. Как
вы думаете, что сделали стражники? Повернули назад? Ни фига! Они до того
задолбались бегать взад-вперед, что просто встали между горящих кварталов
и стали нашего монстра материть! Горыныч завис над ними и принялся
объяснять им правила построения речи...
Нет, я, конечно, видал всяких идиотов, но таких даже в психушке не
сыщешь! Сеня, ясное дело, тоже обалдел и обреченно застонал. Я всю эту
кутерьму облаял и пошел в сторону леса. В конце концов, Рабинович сам
виноват. Кто его заставлял доверять прикрытие отряда малолетнему чудовищу?
Вот пусть сам и разбирается.
Впрочем, не знаю уж как, но разобрались они довольно быстро (видимо,
Жомов вмешался в руководство операцией) и догнали меня на окраине
Каммлана. Все трое были на конях. Причем лошади Жомова досталось больше
других. Мало того, что она везла эту коломенскую версту, закованную в
латы, так еще Иван держал под мышкой усохшего Горыныча.
С собой на опушку леса трое всадников пригнали еще трех лошадей. Это
Грифлет настоял. Он объяснил, что куцые запасы норманнского мата скоро у
солдат истощатся, и они бросятся в погоню. При этом пошлют по следу собак,
а сами заберутся на коней. Так что пешком мы от них не уйдем. Мне-то на
местных шавок наплевать. Если они нас достанут, я их поодиночке, как
котят, передушу. Хотя нет! Сравнение неудачное! Я маленьких не обижаю! В
общем, найду, как с этими гавкающими блохоловами справиться. А вот Попова,
который категорически отказался сесть верхом на кобылу, известие о
возможной охоте на нас с применением своры гончих заставило изменить свое
решение.
Андрюша на кобылу залез! Не скажу, что она была от этого в восторге!
Перед тем как тронуться в дальнейший путь, Рабинович решил замести
следы. Поскольку до реки было далеко, а ни табака, ни еще какой-нибудь
мерзости, которой фашисты, наподобие моего хозяина, нюх у нормальных псов
отбивают, под руками не было, Сеня принял решение обработать травку
Горынычем.
Изжога у этого ароматного чудища уже почти прошла, поэтому пламя он
изрыгать перестал (заряд кончился!). Но запах из пастей у него от этого
приятней не сдался. В общем, мы заехали в лес (кто заехал, а кто и
забежал), а Горыныч принялся методично дышать на траву.
Вот до чего, гад, ядовитый! Там, где, не согласовав свои действия, по
зеленой растительности проходились две головы из трех, трава сразу
желтела. А когда, стремясь помочь, к ним присоединялась и третья, то
бедный клевер тут же принимал приятный цвет начищенных ментовских ботинок.
Правда, вонял чуть поприятнее!
Горыныч провозился с поляной минут пятнадцать, а солдаты Галахада
(читай: Мордреда и Бедивера) еще не появились. Из чего я заключил, что
свой скудный запас бранных слов они успели изрядно пополнить за счет
лексики "сарацинов". В общем, в лес мы углубились совершенно спокойно:
Аллан свое дело знал. И хоть и обижался за то, что его некоторое время
продержали связанным, но особо этим не возмущался. Понимал, подлец, что
доверять ему разве что слепая старушка станет.
И то не свой кошелек.
Местные лошадки оказались удивительно резвыми. Я в жизни никогда не
жаловался на плохие спринтерские качества, но угнаться за ними оказалось
тяжело. В итоге, когда мы добрались до тайного лагеря разбойников, язык у
меня из пасти свешивался так, словно я по мере продвижения куриный паштет
с дороги слизывал.
Первым, чем поинтересовался Сеня по прибытии на место, был,
естественно, разбойничий тайник. Кауту это тоже заинтересовало, а вот
остальным клад был до фени. Попов, например, едва свалился с лошади, так
сразу потребовал есть. И поплелся за мной, поскольку заметил, что я учуял
запах копченого мяса. Вечно, гад, "на хвоста" падает!
- Ну так где твой тайник? - не унимался Рабинович.
- Да отстань ты от человека, - фыркнул Жомов. - Выпить лучше
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг