волосатые пальцы тянут и теребят ушко замка. - Как вы могли?.. Донести,
будто в моих тючках на орбиту выбрасывается героин! Вы! Человек
огромного ума... Неужели вы могли допустить хоть на секунду, что вам
поверят? Героин - для кого? Для астронавтов? Или для Господа?
Замок наконец отпустил ткань рубашки, и молния на куртке собеседника
заработала. Шумно вздохнув, мужчина поднял усталое лицо.
- Люди - идиоты, - уныло шевельнув бровью, сообщил он. - Они способны
поверить только в нелепость, да и то не во всякую, а лишь в чудовищную.
Я полагал, что газеты подхватят эту глупость, но... Видимо, я недооценил
людскую сообразительность. Или переоценил, не знаю... Во всяком случае -
извините!
И, с треском застегнув куртку до горла, направился, не прощаясь, к
бетонному чердачку лифта.
И стоит ли винить пастыря в том, что за всеми этими поломками,
формальностями, случайными стычками он совершенно забыл, что у ворот
храма его ожидает человек с печальными глазами и горестным изгибом рта!
А человек между тем по-прежнему подпирал плечом стену каменной копии
космического корабля. Неужели он так и простоял здесь все это время,
ужаснулся пастырь и, загнав отремонтированную машину в гараж, пересек
двор.
- Я еще раз прошу извинить меня, - сказал он. - Пройдемте в храм...
Они расположились в пристройке. В окне, за полотном дороги, сияли
цветные сооружения заправочной станции, и совсем близкой казалась прямая
серая линия - бетонная кромка оросительного канала.
- Прошу вас, садитесь, - сказал пастырь.
С тем же болезненным выражением, с каким он смотрел на тщательно
упакованный тючок, человек уставился теперь на предложенное ему кресло -
точную копию противоперегрузочного устройства. Потом вздохнул и сел.
Пастырь опустился в точно такое же кресло напротив, и глубокие карие
глаза его привычно исполнились света и понимания.
- Я пришел... - начал человек почти торжественно и вдруг запнулся,
словно только сейчас понял, что и сам толком не знает, зачем пришел.
Пауза грозила затянуться, и пастырь решил помочь посетителю.
- Простите, я вас перебью, - мягко сказал он. - Ваше
вероисповедание?..
Человек слегка опешил и недоуменно посмотрел на пастыря.
- Христианин...
- Я понимаю, - ласково улыбнулся пастырь. - Но к какой церкви вы
принадлежите? Кто вы? Православный, лютеранин, католик?..
Этот простой вопрос, как ни странно, привел человека в смятение.
- Знаете... - в растерянности начал он. - Честно говоря, ни к одной
из этих трех церквей я... Точнее - вообще ни к одной...
- То есть вы пришли к Христу сами? - подсказал пастырь.
- Да, - с облегчением сказал человек. - Да. Сам.
- А что привело вас ко мне?
Человек неловко поерзал в противоперегрузочном кресле и с
беспокойством огляделся, как бы опасаясь, что каменный макет внезапно
задрожит, загрохочет и, встав на огонь, всплывет вместе с ним в небеса.
- Зачем все это? - спросил он с тоской.
- Что именно?
- Ну... астроцерковь... служба в скафандре... записочки...
Так, подумал пастырь, третий диспут за день.
- Ну что же делать! - с подкупающей мальчишеской улыбкой сказал он. -
Что делать, если душа моя с детства стремилась и к звездам, и к Господу!
Но к звездам... - Тут легкая скорбь обозначилась на красивом лице
пастыря. - К звездам мне не попасть... Повышенное кровяное давление.
- А если бы попали? - с неожиданным интересом спросил человек.
- Когда-то я мечтал отслужить молебен на орбите, - задумчиво сообщил
пастырь.
После этих слов человек откровенно расстроился.
- Не понимаю... - пробормотал он с прежней тоской в голосе. - Не
понимаю...
Пора начинать, решил пастырь.
- Человечество переживает расцвет технологии, - проникновенно
проговорил он. - Но последствия его будут страшны, если он не будет
сопровождаться расцветом веры. Вот вы мне поставили в вину, что я служу
обедню в скафандре... А вы бы посмотрели, сколько мальчишек прилипает к
иллюминаторам снаружи, когда внутри идет служба! Вы бы посмотрели на их
лица... Разумеется, я понимаю, что их пока интересует только скафандр, и
все же слово "космос" для них теперь неразрывно связано с именем Христа.
И когда они сами шагнут в пространство...
- Вы - язычник, - угрюмо сказал посетитель.
- Язычник? - без тени замешательства переспросил пастырь. - Что ж...
Христианству всегда были свойственны те или иные элементы язычества.
Пожалуй, нет и не было церкви, свободной от них совершенно. Иконы,
например. Чем не язычество?.. В давние времена вера выступала рука об
руку с искусством - и вспомните, к какому расцвету искусства это
привело! И если теперь вера выступит рука об руку с наукой...
- Да вы уже выступили" - проворчал посетитель. - Вы уже договорились
до того, что Христос был пришельцем из космоса...
- Неправда! - запротестовал пастырь. - Журналисты исказили мои слова!
Это была метафора...
- Хорошо, а записочки? - перебил посетитель. Он явно шел в
наступление. - Откуда вообще эта дикая мысль, что молитва, поднятая на
орбиту, дойдет до Господа быстрее?
- Разумеется, это суеверие, - согласился пастырь. - Для Бога,
разумеется, все едино. Но люди верят в это!
- Так! - сказал посетитель, обрадовавшись. - Следовательно, вы сами
признаете, что делаете это не для Господа, а для людей?
- Да, для людей, - с достоинством ответил пастырь. - Для людей, дабы
в конечном счете привести их к Господу. Так что не ищите в моих словах
противоречия. Вы его не найдете.
- Но они идут к Господу, как в банк за ссудой! - закричал посетитель.
- О чем они просят Его в своих записочках! О чем они пишут в них!..
- Этого не знаю даже я, - резонно заметил пастырь. - Это известно
лишь им да Господу.
- А разве так уж трудно догадаться, о чем может просить Господа
человек, которому некуда девать деньги? - весьма удачно парировал
посетитель. - Ваша паства! Это же сплошь состоятельные люди! Те, у кого
достает денег и глупости, чтобы оплатить выброс в космос всей этой...
бумаги.
- Вы кощунствуете, - сказал пастырь. Лицо его отвердело и стало
прекрасным - как на рекламном щите при дороге.
Посетитель вскинул и тут же опустил темные глаза, в которых пастырь
успел, однако, прочесть непонятный ему испуг.
- Опять... - беспомощно проговорил человек. - Опять это слово...
Надо полагать, обвинение в кощунстве предъявлялось ему не впервые.
- Да поймите же! - Пытаясь сгладить излишнюю резкость, пастырь
проговорил это почти умоляюще. - Элитарность астроцеркви беспокоит меня
так же, как и вас. Но рано или поздно все образуется: стоимость полетов
в космос уменьшится, благосостояние, напротив, возрастет, и недалек тот
час, когда двери храма будут открыты для всех.
Посетитель молчал. Потом неловко поднялся с противоперегрузочного
кресла.
- Простите... - сдавленно сказал он, все еще пряча глаза. - Конечно,
мне не следовало приходить. Просто я подумал... ну что же это... ну куда
еще дальше...
Досадуя на свой глупый срыв и некстати слетевшее с языка слово
"кощунство", пастырь тоже встал.
- Нет-нет, - слабо запротестовал человек. - Провожать не надо. Я
сам...
Пастырь не возражал. У него действительно был трудный день.
Попрощавшись, он снова опустился в кресло и прикрыл глаза.
Ученый написал на него донос, шофер грузовика, пусть в шутку, но
предложил ограбить прихожан, безработный богоискатель обвинил в
язычестве и фарисействе. Представители других церквей... Ну, об этих
лучше не вспоминать. Кем они все считают его? В лучшем случае -
достойным уважения дельцом. Правда, есть еще паства. Но, будучи умным
человеком, пастырь не мог не понимать, что для его прихожан
астроцерковь, на создание которой он положил все силы души своей, - не
более чем последний писк моды.
Он открыл глаза и стал смотреть в окно. В окне по-прежнему сияли
чистыми цветами постройки заправочной станции и тянулась параллельно
полотну дороги бетонная кромка оросительного канала. Потом в окне
появился его странный собеседник. Ссутулясь, он брел к автостанции и,
судя по движениям его рук и плеч, продолжал спор - уже сам с собой.
Внезапно пастырь ощутил жалость к этому бедолаге в поношенном костюме.
Работы нет, жизнь не сложилась, с горя начал искать истину... Или даже
наоборот: начал искать истину - и, как следствие, лишился работы... Ну
вот опять - ну куда он идет? Он же сейчас упрется в оросительный канал,
и придется ему давать крюк до самого мостика. Может, подвезти его? Он
ведь, наверное, путешествует автостопом. Да, пожалуй, надо... Как-никак
они с ним одного поля ягоды. Походит он так, походит в поношенном своем
пиджачке, посмущает-посмущает святых отцов, а там, глядишь, возьмет да и
объявит, что нашел истинную веру. И соберется вокруг него паства, и
станет в этом мире одним исповеданием больше...
Пастырь поднялся с кресла. Серая полоска за окном раздвоилась, между
бетонными кромками блеснула вода. Человек брел, опустив голову.
Как бы он в канал не угодил, забеспокоился пастырь и приник к стеклу.
Так и есть - сейчас шагнет в воду, а там метра два глубины! Пастырь
хотел крикнуть, но сообразил, что сквозь стекло крик едва ли будет
услышан. Да и поздно было кричать: ничего перед собой не видя, человек
переносил уже ногу через бетонную кромку.
Пастырь дернулся к двери и вдруг замер.
Точно так же, не поднимая головы и вряд ли даже замечая, что под
ногами у него уже не земля, но хмурая водная гладь, человек брел через
канал. На глазах пастыря он достиг противоположной бетонной кромки и,
перешагнув ее, двинулся к шоссе.
Стены разверзлись. Скорбные оглушительные аккорды нездешней музыки
рушились один за другим с печальных, подернутых дымкой высот, и пастырь
почувствовал, как волосы его встают дыбом, - состояние, о котором он
лишь читал и полагал всегда литературным штампом.
Сердце ударило, остановилось, ударило снова.
- Господи... - еле слышно выдохнул пастырь.
Человек на шоссе обернулся и безнадежным взглядом смерил напоследок
каменную копию космического корабля.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 15.01.2003 14:18
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг