Сергей Лукьяненко, Николай Перумов
(Авторы расставлены в алфавитном порядке)
НЕ ВРЕМЯ ДЛЯ ДРАКОНОВ
Глава вторая.
Виктор опустил дымящуюся телефонную трубку на стол. Все происходило
как в дурном сне, когда привычный мир рушится, и причем рушится -
неторопливо и насмешливо. Все, к чему он прикасается, умирает. Лопаются
трубы, взрываются кинескопы, горят телефоны... Что может гореть в
новеньком импортном аппарате? Изоляция проводов, порошок в микрофоне? Да
какой там порошок, крошечная горошина электронного микрофона столько гари
никогда бы не создала!
Но едкий черный дымок продолжал куриться. Вспомнилась идиотская шутка
из детства, когда он с приятелями звонил по первому попавшемуся номеру, и
захлебываясь от смеха кричал солидным, "взрослым" голосом: "На телефонной
станции пожар, опустите трубку в таз с водой!"
Может и впрямь...
"Еще секунда - и я начну хохотать. Позорно, истерически хохотать,
стоя спиной к умирающему ребенку..."
И это была правильная мысль. Дурь вылетела из головы. Виктор
отвернулся от несчастных останков телефона, подошел к девочке. По прежнему
в сознании, это уже хорошо. Но откуда такая бледность?
Склонившись над неожиданной пациенткой, он осторожно закатал
окровавленный свитер. Девочка слегка повернулась, помогая ему. Молодчина.
Свитер задрался легко, это было одновременно и хорошо, и странно.
Хорошо, ведь если кровь не успела засохнуть, приклеить одежду к коже -
значит ранение недавнее. Странно, потому что свежая рана должна была
продолжать кровоточить.
- Как? - спросила девочка. Спокойно, без того мелодраматичного
надрыва в голосе, что звучит порой и у взрослых барышень, порезавших
пальчик.
- Нормально, - ответил Виктор, чудом попадая ей в тон.
Он ожидал чего угодно. Зияющей раны, оставленной горлышком разбитой
бутылки, или того, что на коже не окажется даже царапины. В конце концов,
окровавленная девочка может быть лишь живой отмычкой для шайки малолетних
грабителей. А он ведь до сих пор не закрыл дверь!
Но рана и впрямь была. Тонкий, почти хирургического вида разрез. Уже
не кровоточащий.
- Несильно зацепили, - сказала девочка, словно читая его мысли. - На
переходе. Больно не было, только крови плеснуло...
- На переходе, ясненько... - Виктор зачарованно смотрел на рану.
Повезло девчонке. Видимо, полоснули бритвой. Но задели слабо, лишь чуть
пропороли кожу. И свертываемость у нее оказалась хорошая. И сама она не
растерялась. Виктору, взрослому и достаточно крепкому человеку, и то было
неприятно спускаться вечером в подземный переход. Вечно там разбивали
лампочки, частенько воняло всякой гадостью, шевелились в углах
бесформенные тени бродяг, готовящихся к ночевке. Вот кто-то и напал на
девочку. Скот. А девчонка - молодец, отчаянная. Вырвалась, вбежала в
ближайший подъезд, лишь у двери упала... к счастью, не от кровопотери, как
он вначале подумал.
- Все будет нормально, - сказал он. - Честное слово. Это только
порез. Даже не стоит шить. Я обработаю перекисью...
- Хорошо, Виктор.
Она смотрела ему в глаза испытующе и серьезно. Не по детски.
А еще - знала его имя!
- Откуда ты меня знаешь? - резко спросил Виктор.
Девочка молчала.
Похоже, эта ночь не собиралась дарить ему простые ответы.
Виктор быстро прошел в прихожую. Торопливо провернул замок. Потом,
чувствуя легкое смущение, снял с гвоздя в стене ключи от второго, почти
никогда не закрывавшегося замка, запер и на него.
Забаррикадировался, называется! Хлипкая картонная дверь и два жалких
серийных замка. Мой дом - моя крепость...
Стены, черные как ночь, белый жемчуг куполов, пусть печаль уходит
прочь, это крепость наших снов... Плеск лазоревой волны, льется с неба
солнца мед, дети облачной страны начинают свой полет... И не думай, не
гадай, где здесь сон и где здесь явь, одного не забывай - кто в ответе,
тот и прав... Есть властитель в мире дня, повелитель есть в ночи, но от
тайного огня - одному даны ключи...
...Виктор оторвался от стены. Ноги чуть дрожали, но чушь в голову
больше не лезла. На каком-то немыслимом автопилоте он открыл аптечку,
висевшую в прихожей, выгреб полиэтиленовый пакет с бинтами и пластырями.
Самому пора лечиться...
Девочка продолжала лежать, глядя на него. Виктор быстро, стараясь
забыться в простейших действиях, оторвал кусок бинта, смочил перекисью,
провел по тонкому разрезу. Перекись зашипела, выедая подсохшую корочку
крови. Девочка поморщилась.
- Откуда ты меня знаешь, а? - раскрывая пакетики с лейкопластырем
спросил Виктор. Больному полезно заговаривать зубы во время процедуры. Но
ему самому был важен ответ.
- Знаю, - девочка наконец-то снизошла до разъяснений. Жаль лишь, что
ясности они не принесли никакой.
Чтобы закрыть рану потребовалось всего три кусочка пластыря. Нет,
определенно повезло девчонке! Скользящий разрез, поверхностный. Но откуда
натекло столько крови?
- Бритвой полоснули? - спросил он.
- Нет, саблей.
Глаза у нее были серьезные. Но Виктор отвык верить глазам.
- Я не знаю, как тебя зовут, - начал он, закипая. - Не знаю, где ты
удачно оцарапалась...
- Тэль.
- Что?
- Так меня зовут. Тэль.
Внезапно Виктор понял.
Видел он как-то по телевизору таких вот мальчишек и девчонок.
Неряшливо одетые, с волосами перевязанными ленточками, с деревянными, а то
и металлическими мечами за спиной. Называли они себя именно такими
"красивыми" именами, собирались где-нибудь в лесу и занимались "ролевыми
играми". Хорошенькая корреспондентка взахлеб рассказывала, что это новое
молодежное увлечение, в ходе которого вырабатываются альтернативные формы
поведения и познается история исчезнувших цивилизаций. Виктору от
подобного зрелище было тоскливо. Во-первых, он верил в древние цивилизации
гномов и эльфов не более, чем в империи Кощеев Бессмертных или государство
Бабы-Яги. А во-вторых, уж слишком фанатично блестели глаза у ребят,
посвятивших свою юность изучению эльфийской речи.
Наверное и эта девчонка, Тэль, заигралась в подобные игры. Бродила в
компании сотоварищей-эльфов, красила ногти золотым лаком, фехтовала
ржавыми железяками. Вот и получила маленькую отметку на всю жизнь.
Прекрасное объяснение. Лучшего не придумать. Да и не хочется в этот
поздний час отвергать простые и понятные объяснения.
Но откуда девочка знает его имя?
Может быть видела в больнице? Доводилось порой поддежуривать в
детских отделениях. Запомнила пигалица лицо и имя, а потом, случайно попав
в квартиру, приняла случайность как должное... Дьявол, сплошные домыслы...
- Тэль, - как можно ласковее сказал Виктор. - Я должен сейчас
позвонить твоим родителям... хм.
Он покосился на телефон. Тот, правда, уже не дымился, но...
- Тэль, я выйду, внизу есть таксофон, - сказал Виктор.
Девочка улыбнулась.
- Тебе некуда звонить.
- У твоих нет телефона? - сообразил Виктор.
Было уже заполночь. Веселенькое дело!
- Вставай, - сказал он наконец. - С тобой ничего страшного не
случилось. Я сам отвезу тебя домой.
Тэль словно ждала разрешения. Немедленно села, оправила свитерок,
сложила руки на коленях. Аккуратная примерная девочка. И не скажешь, что в
голове свищет ветерок.
- Ко мне на такси не доедешь, Виктор, - сообщила она. По деловому,
без всякой насмешки или вызова. Напротив, с благодарностью, словно
предложение ей очень польстило.
- И что же тогда делать?
В глубине души Виктор надеялся, что девочка встанет и уйдет. Сама. И
пешком. Нет, конечно, это было бы не слишком правильно - отпускать
ребенка, да еще раненного, в ночь.
Но где-то в глубине души ворочался холодок предчувствия. И говорил он
одно: если девочка сейчас не уйдет - из его квартиры и из его жизни, то
будет плохо. Очень плохо.
Почему только эти сволочные предчувствия такие однобокие? А что
произойдет, если он сейчас выставит девчонку за дверь? Станет лучше?
Тэль смотрела ему в глаза.
- Мы ляжем спать, - сказала она с подкупающей простотой. Подумала, и
уточнила: - Я маленькая, мы на тахте поместимся. А утром пойдем ко мне.
Вот теперь Виктора проняло окончательно.
- Так, - сказал он. Взял девочку за плечо, поднял с тахты. Молча
поволок в прихожую. В голове сразу возникла целая куча неприятностей,
которые крылись за предложением Тэль. То ли вычитанные в газетах, то ли
мгновенно придуманные гнусности. Самым безобидным было пробуждение в
обчищенной квартире... да что у него воровать-то? Далее следовали небритые
граждане кавказской национальности, включенные утюги, сроки за растление
малолетних и прочие радости бульварных газет.
- Виктор! - девочка внезапно вывернулась из его рук. Прижалась к
стене, под злополучным электрощитом.
- Выметайся, живо! - Виктор пытался говорить зло и убедительно, но
получалось это плохо. Ну не походила эта девочка на пособницу какой-то
грязной аферы! Никак не походила! Да и в словах ее, похоже, не было
ничего, кроме предложения уснуть на одной кровати. - Выметайся!
- Почему? - совсем растерянно спросила девочка.
- Почему, говоришь? - Виктор указал взглядом на пол. Конечно,
основная лужа была в подъезде, но и здесь хватало бурых пятен. - Это не
твоя кровь! Ты бы так не прыгала, Тэль... или как там тебя!
- Не только моя, - легко согласилась девочка. - Я отбивалась.
Час от часу не легче! Может быть на лестнице этажом ниже валяется
труп?
- Он ушел. А мне было не до него. Я шла к тебе.
От легкости, с которой Тэль отвечала на незаданные вопросы, делалось
неуютно.
- Почему - ко мне?!
Виктор уже не рассчитывал на нормальный ответ. Может быть потому его
и получил.
- Наши предки знакомы.
Ох уж этот жаргон! Предки! И все-таки что-то проясняется. Виктор с
безумной скоростью прокрутил в голове маминых подружек, и их мельком
виденных чад. Смутно вспомнились несколько рыжих девчонок. Надо позвонить
маме. Спросить, кто из дочек-внучек ее подруг предпочитает играть с
самодельными мечами, а не с куклами и компьютерными приставками... Да.
Конечно. Позвонить...
- Идем в комнату, - устало сказал Виктор. - Ладно. Хорошо. Я идиот. Я
доверчивый кретин. Не требую объяснений и доказательств. Но скажи,
пожалуйста, откуда наши предки знакомы?
Девочка обиженно поморщилась:
- Они вместе воевали.
- Что?!
Несколько секунд Виктор потратил, пытаясь представить маму или папу
на войне. На какой-нибудь "необъявленной". Маленькая, пухленькая
учительница математики в джунглях Вьетнама, или близорукий, в очках с
линзами "минус семь" отец в песках Афганистана... Надо же, какая
увлекательная версия!
- Девочка, мои родители не воевали. Нигде и никогда. Честное слово.
Их даже в тыл врага с парашютом не сбрасывали.
- Я не говорила о родителях, - спокойно возразила Тэль. - Твои
бабушка и дед - воевали.
Виктор осекся на полуслове. Родителей отца он толком и не знал. Рано
умерли, и не принято было их вспоминать. Кажется, было что-то такое в их
жизни, чем гордиться особо не стоило. А вот бабушка Вера...
В детстве он проводил у нее каждое лето. И тогда, и сейчас баба Вера
жила в глухой деревеньке в Рязанской области. Есть такой тип людей, что
совершенно не переносят городской жизни. Даже в мамин городишко она
выбиралась редко и с неохотой. В Москве, у него, не бывала никогда, хотя
здоровье - тьфу-тьфу, позволяло. Была баба Вера высокой, без намека на
старческую сгорбленность. С острым взглядом янтарных глаз, с черными и на
восьмом десятке лет волосами. А еще в ней было то, что называют "породой".
В войну - настоящую, единственную, которой принято гордиться, была она
немногим старше Тэль. Но - воевала. В партизанском отряде. Маленький
Виктор, как водится, в свое время пристал к бабушке с расспросами:
"Расскажи, как убивала фашистов!"
И баба Вера рассказала. Да так подробно, что мама, услышавшая от сына
восторженный пересказ, первый и последний раз поругалась с бабушкой.
Виктор, укрывшись с головой одеялом, перепугано вслушивался в перебранку
из соседней комнаты. "Мама, да ты сумасшедшая!" - кричала на бабушку его
мать. "Шею резать не с той стороны, где стоишь, да? А то кровью
запачкаешься? Ты что ребенку рассказываешь? У него же травма, психическая
травма будет!" И голос бабушки, спокойный, ледяной... как у Тэль... как у
Тэль! Что-то о лице смерти и цене жизни. Про то, что Виктор не спит, все
слышит, и от маминой истерики у него как раз то и может быть психическая
травма.
Бабушка всегда знала, когда он спит, а когда притворяется. И звала
его только Виктором. Никаких Витенек-Витюшек-Витюлечек, от которых коробит
любого мальчишку. С бабой Верой было хорошо и жутковато одновременно.
Виктор мог соврать маме или отцу, но бабушке даже не пытался.
- Ты мне веришь? - неожиданно спросила Тэль.
Виктор пожал плечами. И честно сказал:
- Нет.
В щитке щелкнуло и свет погас.
- Часто так? - с живым интересом спросила девочка из темноты.
- Отойди от щитка, - Виктор поймал ее за руку и оттащил в комнату. -
Стой.
Поминутно налетая на стены он выбрался на кухню, стал на ощупь искать
свечку. Все, хватит на сегодня войны с проводкой. Завтра надо вызывать
электрика.
Свечка нашлась не сразу. Почему он за пять лет не научился
ориентироваться в собственной квартире? Стоит погаснуть свету - и словно
сходятся стены, а потолок опускается и давит. Никогда ведь не жил в
роскошных просторных апартаментах...
Когда Виктор, прикрывая ладонью язычок огня, вернулся в комнату, Тэль
у порога уже не было. Она сидела на тахте, задумчиво листая журнал
"Медведь". Журнал, кстати, раньше лежал на книжной полке.
- Очень смешно, - сказал Виктор, опуская свечу на столик. - Значит,
так. Времени второй час. Так что ты остаешься.
- Спасибо, - поблагодарила девочка.
- Ляжешь здесь. А я на полу. Утром пойдем к тебе домой.
- Обещаешь? - требовательно спросила Тэль. Таким тоном, словно Виктор
коварно заманил ее в квартиру и не дает уйти. Пришлось пару раз глубоко
вдохнуть, прежде чем ответить... между прочим, с ощущением, что
совершается огромная глупость.
- Да. Клянусь.
- Я тебе верю, - согласилась Тэль. Отложила журнал, и стала
наблюдать, как Виктор достает из шкафа запасное одеяло и подушку, стелит
себе на ковре, в том уголке комнаты, что давно был отведен для
припозднившихся друзей. Слава богу, она не вызвалась помочь, Виктор был
уже на взводе.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг