добровольно обрекает себя на гибель, он просто так устроен, что нападать
на измененные клетки ему не дано. Так сказать, сделал свое дело и уходи. К
тому времени, когда доктор Кларк привез тебя в столицу и наша комиссия
стала тобой заниматься, в твоем теле уже не было ни одного прирученного
вируса, созданного твоим отцом. Иначе мы, конечно же, обнаружили бы их!..
После этого профессор Джексон подробно рассказал Дику о том, что
читателю уже известно из вступления к запискам Томаса Мюррея, и заключил
свою речь так:
- Теперь, Дик, перед нами стоит абсолютно конкретная задача. Прежде
всего мы должны овладеть методом твоего отца по выращиванию прирученных
вирусов с заданными свойствами. Затем нам придется научиться создавать ту
культуру вируса, которую отец ввел тебе в кровь четыре года назад. И
только тогда мы сможем заняться выведением такой породы вируса, который
направил бы деятельность твоих клеток в совершенно противоположную
сторону. И тогда, вместо того чтобы расти, ты станешь уменьшаться, пока не
приобретешь нормальные человеческие размеры.
- И тогда я вернусь к тете Клеми?
- А как же! Обязательно вернешься! После этого Джексон подошел к
доктору Кларку и, положив ему руку на плечо, сказал:
- С завтрашнего дня, доктор, К.ИРМ начнет работать по новой программе.
Исследования самого Дика будут прекращены. Вам теперь придется уделять
ему гораздо больше внимания. Вас не затруднит это?
- Что вы, профессор! Я готов заниматься с Диком круглые сутки!
- Вот и отлично! До свиданья. До свиданья, Дик!
- До свиданья, господин профессор!
Джексон направился к лестнице, чтобы спуститься со стола. Провожавший
его доктор Кларк смущенно заметил:
- Зачем вы утруждаете себя, профессор? Дик в одну секунду снимет вас на
пол!
- Я предпочитаю пользоваться собственными ногами, доктор Кларк, -
насмешливо ответил Джексон и стал осторожно спускаться по деревянным
ступенькам, держась за перила.
Время шло, и показатели роста и веса Дика становились все более и более
тревожными. Мальчик продолжал расти, требовал все больше пищи, а его
одежду и обувь приходилось все чаще переделывать и увеличивать. Правда,
цифры, прибавок стали теперь показывать неожиданные торможения.
По-видимому, рост Дика уже вплотную приближался к пределу, дозволенному
природой Земли. Но месячные показатели все еще неуклонно толкали вверх
кривую роста и веса.
Вот данные за первое полугодие на острове:
Август: рост - 32,3 м, вес - 42 т.
Сентябрь: рост - 35,1 м, вес - 56 т.
Октябрь: рост - 37,2 м, вес - 63 т.
Ноябрь: рост - 38,4 м, вес - 75 т.
Декабрь: рост - 40,2 м, вес - 85 т.
Чтобы прокормить такого гиганта, требовалось огромное количество пищи.
Когда снабжение стало заметно отставать от его чудовищного аппетита, Дику
разрешили забрасывать в море огромные неводы и даже охотиться на китов,
если они появлялись близ берегов острова.
Несколько месяцев упорной работы всех научных сотрудников КИРМа
принесли наконец первые ощутимые результаты. Джексону удалось вывести
культуру прирученных вирусов - возбудителей роста, тех самых, которых
Томас Мюррей ввел в кровь своему сыну. По предложению профессора препарат
был назван мюрреином. Что же касается антипрепарата, то на этом пути был
достигнут лишь частичный успех.
Созданный антимюрреин не способен был толкнуть клетки на уменьшение
организма, но зато способен был вызвать полное заторможение его
дальнейшего роста.
Правительству была тут же отправлена телеграмма о достигнутых
результатах.
Джексон надеялся на увеличение дотаций и премии для всех сотрудников
КИРМа, но реакция правительства оказалась совершенно иной.
В ночь под Новый год Дик был усыплен гигантской дозой снотворного. В
его могучее обнаженное тело впились двадцать чудовищных шприцев. Чтобы
ввести всю назначенную дозу первого антимюрреина, пришлось пятьдесят раз
повторить процедуру уколов.
После этого Дика накрыли одеялом, и толпа людей в белых халатах
спустилась по лестнице с высокой кровати великана. Все отправились в общий
зал встречать Новый год и праздновать первую победу над неслыханным
феноменом роста.
В конце января, когда Дика должны были подвергнуть контрольному
измерению и взвешиванию, на остров прибыл генерал Лоопинг. На сей раз в
нем не было ни тени прежней покладистости. Он был возмутительно самоуверен
и криклив.
Тщательная проверка показала, что рост Дика увеличился на двадцать семь
сантиметров, но зато вес резко снизился - на целых пять тонн.
- Медленно, но все же растет! - мрачно заявил генерал Лоопинг,
ознакомившись с этими данными.
- Это инерционный рост, генерал. А вообще вы должны согласиться, что
успех достигнут. Не будь нашего вмешательства, Дик вырос бы за январь до
сорока пяти метров и весил бы не менее ста тонн, - возразил ему профессор
Джексон.
Но Лоопинг пропустил его слова мимо ушей.
- За все время существования вашей комиссии, уважаемый профессор,
государство израсходовало на изучение Мюррея около двадцати миллионов.
Пора подумать и о доходах. Вы сумели создать мюрреин. Это великолепно, ибо
может дать грандиозный эффект в интенсивном животноводстве. Представляете
себе - корова величиной с кита! Только из-за этого правительство и взяло
на себя расходы по изучению вечно растущего мальчика. Непрерывно растущие
люди нам, разумеется, не нужны. А вот расширение продовольственной базы
для нормальных людей - это великое дело.
Короче говоря, профессор, я имею от правительства полномочия прекратить
дальнейшую деятельность КИРМа и увезти отсюда весь ее персонал.
Это был недозволенный удар - прямо в солнечное сплетение. Джексон даже
потерял на мгновение дар речи. Он был потрясен, растерян - словом,
полностью выбит из седла.
- А как же Дик? - спросил он, немного опомнившись.
Генерал злорадно ухмыльнулся над такой наивностью.
- Нам нет решительно никакого дела до этого несуразно большого
мальчика. Пусть остается на острове и заботится сам о своем пропитании.
Государство не может больше содержать его за свой счет. Он ест, как десять
тысяч безработных!
- Но это же бесчеловечно! Это несправедливо, наконец! Мюрреин открыл не
я, а отец Дика Томас Мюррей. Я лишь восстановил его по запискам Мюррея!
- Для нас это не имеет значения, профессор. Никакого Томаса Мюррея мы
не знаем.
Для нас первооткрыватель вы, профессор Артур Джексон, руководитель
государственного научного учреждения.
- Позвольте! Мюрреин принесет государству баснословные прибыли. Неужели
нельзя предоставить хотя бы сотую долю процента этих прибылей сыну
подлинного автора этого гениального открытия, чтобы обеспечить ему
пропитание и в конечном итоге излечение? Ведь это элементарная
порядочность!
- Оставьте ваши советы при себе, профессор! Правительство в них не
нуждается! - налившись кровью, крикнул генерал.
Но профессор не испугался окрика. Он уже понял до конца всю эту подлую
игру.
Страшно побледнев и засверкав глазами, он медленно произнес:
- Вы поторопились, генерал. Поторопились раскрывать свои карты.
Насколько мне известно, правительство еще не получило мюрреин, и никто,
кроме меня, не даст ему этого препарата. А я его отдам только в обмен на
полные гарантии дальнейшего существования и работы учреждения, которое я
возглавляю. Либо К.ИРМ будет продолжать работу, пока не будет найден
действенный антимюрреин, либо правительство никогда не увидит баснословных
доходов от интенсивного животноводства. Доложите о моем решении
правительству.
- Мне нечего докладывать! Я облечен достаточными полномочиями, чтобы
решить все на месте!
- В таком случае, решайте.
- Я прекращаю работу КИРМа! Немедленно! А что касается мюрреина, то в
этом мы разберемся с помощью судебных органов. Не забывайте, что вы
сделали открытие, находясь на государственной службе! Прощайте!
И генерал стремительно покинул кабинет профессора.
Дик лежал на полу с поджатыми под себя ногами. Размеры комнаты уже не
позволяли ему вытянуться во весь рост. С недовольным, скучающим видом он
листал свою единственную большую, книгу "Гулливер в стране лилипутов". В
зал вошел доктор Кларк. Дик улыбнулся ему и пророкотал:
- Что случилось, доктор? Почему нет никаких занятий?
Кларк приблизился к самому уху великана и крикнул:
- Привыкай, дружок! Они решили бросить нас на острове!
- Кто решил? Почему?
- Генерал Лоопинг решил! Правительству нужен мюрреин, а не ты! Но наш
шеф не сдался! Он прямо сказал генералу: не будет КИРМа - не будет и
мюрреина! Решать все будут в столице! А пока всем сотрудникам приказано
покинуть остров! Все подчинились, а я отказался! У них семьи, им без
жалованья нельзя, а мне наплевать на деньги! Меня этим не испугаешь!
Голос старика звучал для Дика, как мышиный писк. Но великан давно уже
привык к этому. Озадаченный новостью, он сел и обхватил колени руками.
- Значит, никаких занятий больше не будет?
- Ничего больше не будет! Теперь ты должен сам о себе заботиться!
Дик долго сидел в глубокой задумчивости. Потом пророкотал:
- Ну что ж, в таком случае, я иду к морю!..
Весь месяц, в течение которого сотрудники КИРМа готовились к отплытию с
острова, Дик почти не появлялся в своем павильоне. Дни он проводил у моря
- ловил рыбу, охотился за огромными морскими черепахами; на ночь скрывался
в одном из горных ущелий, где соорудил себе примитивный шалаш.
Лишь дважды за весь месяц побывал Дик в павильоне: первый раз забрал
свои рыболовные снасти, во второй - кое-что из инструментов. Сотрудники
КИРМа уговаривали его остаться в павильоне, склады которого были доверху
набиты продовольствием, но Дик молча отклонял эти дружеские предложения.
За короткое время он сильно похудел и осунулся. Лицо его почернело, а
нечесаные волосы придавали ему устрашающе дикий вид.
Даже уговоры доктора Кларка, который часто приходил в далекое ущелье за
своим обиженным питомцем, не возымели действия.
Дик не мог простить предательства недавним друзьям.
Накануне отплытия профессор Джексон решил поговорить с Диком по душам.
Он нашел великана на берегу моря, в самом отдаленном конце острова.
Дик сидел на прибрежной гальке, обхватив руками колени, и задумчиво
смотрел в бесконечный зеленовато-серый простор океана. Издали он был похож
на утес, покрытый странной черной растительностью. Профессор Джексон
вплотную подошел к "утесу" и похлопал его по обнаженной щиколотке.
- Дик, мальчик мой, посмотри на меня! Я пришел проститься!
Черная вершина утеса медленно колыхнулась, и на Джексона с
двадцатиметровой высоты уставились два черных сверкающих озерка, полных до
краев бездонной печали.
- Это вы, профессор? Что вам нужно от меня? - громыхнуло сверху.
- Я не хочу, чтобы ты считал меня врагом, Дик! Я твой друг!
- У меня нет друзей, кроме доктора Кларка! Даже Кларенс обманул!
- Не горюй, Дик! И Кларенс вернется, и я тебя не оставлю! Подними меня
к себе на плечо, я все расскажу тебе!
Дик помедлил, но все же выполнил просьбу профессора. Очутившись на
широком плече великана, Джексон отодвинул прядь его тяжелых кудрей и
принялся рассказывать ему о своем столкновении с генералом Лоопингом и о
своем твердом решении не отдавать правительству мюрреин, если КИРМ не
будет восстановлен. Он горячо уверял Дика, что поможет ему, что не оставит
его в беде и обязательно сделает его нормальным человеком. И тогда Дик
вернется к тете Клеми и опять будет ходить в школу, и у него снова будут и
родной дом, и друзья, и книги, и прежние игры...
Целый час провел Джексон на плече великана и все говорил, говорил -
страстно, горячо, убедительно. Кончилось тем, что Дик поверил ученому. Лед
в груди великана растаял, лицо осветилось улыбкой. Бережно придерживая
профессора рукой на своем плече, он осторожно поднялся и быстрым шагом
пошел к павильону.
Мир был восстановлен.
Первые дни, вернувшись в свой опустевший, но теплый и надежный дом, Дик
отсыпался и отъедался за весь месяц добровольных лишений. Доктору Кларку
стоило немалых трудов заставить его вновь ежедневно мыться в бассейне,
расчесывать волосы и не глотать пищу в сыром виде.
Отдохнув, Дик с еще большим рвением занялся морской охотой и
рыболовством.
Добыча его не всегда была качественной, но зато всегда богатой и
разнообразной.
Великан ничем не брезговал - ни акулами, ни кальмарами. Все годилось
для его гигантской ухи...
Однажды, выйдя на берег с неводом в руках, Дик увидел в море крупного
кашалота.
Ружья с собой не было, но упускать добычу не хотелось. Ссадив с плеча
доктора Кларка и бросив невод, Дик с одним ножом в руках бросился в волны.
Пробежав немного по "отмели", великан зажал в зубах свой гигантский нож
и поплыл. Заметив страшного охотника, кашалот бросился в открытое море, а
потом, увидев, что не уйти, нырнул вглубь. Но разве он мог спастись от
Дика, который и плавал и нырял получше любого кашалота.
Трижды зверь и охотник погружались на огромную глубину, уходя при этом
все дальше и дальше в океан. Наконец загнанный кашалот всплыл на
поверхность совсем неподалеку от Дика. Мощным рывком великан настиг его и
прикончил тремя молниеносными ударами своего страшного ножа. После этого
он схватил зверя за хвост и, загребая одной рукой, поплыл обратно к берегу.
- Вот нам и жаркое, доктор! На целую неделю хватит! - восторженно
прогремел он, сбрасывая с плеча свою добычу.
А доктор с ужасом смотрел то на двадцатиметрового морского гиганта, то
на своего "мальчика", который в эту минуту сам походил на грозное морское
чудовище.
С жителями острова у Дика сложились самые добрые отношения. Он
пользовался каждой свободной минутой, чтобы навестить их и что-нибудь для
них сделать. Ему нравилось помогать "маленьким человечкам" в их ежедневных
трудах и заботах. А когда однажды в марте, во время шторма, он спас от
верной гибели три рыбачьих баркаса с экипажами из двадцати пяти человек,
привязанность островитян к нему превратилась в горячую любовь, доходящую
до обожания.
- Наш Дик! Наш добрый великан! - говорили о нем эти простые, добрые
люди, уверенные, что само небо послало им этого мальчика-исполина.
- Дик идет! Великан идет! Ура-а-а! - восторженно вопили дети, заслышав
мерный гул тяжелых шагов и увидев над лесом могучую фигуру своего друга.
Деревья кланялись ему, как травы, а земля глухо стонала под его стопами
от изумления, ибо ей никогда не доводилось носить на себе таких колоссов.
Дети с криком и визгом выбегали из поселка навстречу великану, а тот
шел к ним с широченной улыбкой, осторожно глядя себе под ноги, чтобы не
раздавить ненароком какого-нибудь слишком быстроногого и смелого
человечка. В поселки Дик не заходил - слишком маленькие тут были лачуги и
слишком узкие улочки. Обычно он садился на опушке леса и принимался играть
с детворой. Ему приятно было ощущать, как крохотные человечки доверчиво
лазают по нем, а дети были вне себя от восторга, что могут так запросто
играть с великаном, о котором даже взрослые говорят с глубоким уважением.
Для детей это была добрая живая гора.
Спор профессора Джексона с правительством затянулся. Ни одна из сторон
не желала уступать другой. Постоянные вызовы в следственную комиссию, в
верховный суд и другие инстанции изматывали ученого, отвлекали его от
работы по созданию действенного антимюрреина. Но, несмотря ни на что,
профессор пядь за пядью продвигал вперед свои научные поиски. Он твердо
решил вернуть мальчику-великану нормальный человеческий облик. Это стало
для него не только делом чести, но и единственной целью всей его
дальнейшей жизни.
Утомительная тяжба и изнурительные ночные бдения в частной лаборатории
довели вскоре Джексона до такого состояния, что он как бы полностью
оторвался от окружающей его реальной жизни. Только этим можно объяснить,
что некая новая идея, всколыхнувшая всю столичную общественность,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг