поправил щипцами огонь в камине. - Пути отца моего небесного неисповедимы.
Ашем табар! Ашем табар! Ашем табар!..
- Ашем табар... - раздраженно, скороговоркой пробормотал Куркис Браск и
продолжал: - Простите, ваша святость, если я по простоте своей скажу
что-нибудь не так. Я не вникал во все ваши правила и тонкости. Но я хочу
поставить вас в известность, что отвечаю только за техническую часть,
согласно пункту пятому нашего договора. Все остальное меня не касается.
Поэтому улаживание конфликта вы должны полностью взять на себя. А меня,
простого и честного промышленника, трогать не надо. Видит бог единый, что
не надо...
- Погодите, ведеор Браск! У меня от пустословия голова начинает болеть...
- устало поморщился гросс.
Затем он внимательно заглянул в лицо Куркису Браску и раздумчиво произнес:
- Дело не в виновности. Дело тут совершенно в ином... Скажите мне, ведеор
Браск, вы видели карточку с текстом молитвы о ниспослании чуда?
- Нет, ваша святость, не видел.
- Напрасно. Следует посмотреть. Мне пришло сейчас в голову, что эта
карточка может пролить некоторый свет на всю эту загадочную историю...
С этими словами сын божий поднялся с кресла, просеменил к своему рабочему
столу и там с минуту рылся в бюваре. Вернувшись к камину, он подал Куркису
Браску карточку с текстом молитвы и с изображением бога единого на облаке.
Незадачливый фабрикант чудес взял карточку, глянул на нее и тут же выронил
на ковер, весь содрогнувшись.
- Это он, ваша святость! Это несомненно он! Тут не может быть ошибки! -
произнес он сдавленным голосом.
- Я так и думал! - отозвался Брискаль Неповторимый.
-Теперь все ясно! - взволнованно заговорил Куркис Браск, подняв с пола
карточку и снова всматриваясь в нее. - Да, да, ваша святость, теперь все
стало ясно. Во время молитвы крестьяне смотрели на это изображение. Они
думали о боге едином, именно о таком вот боге! Информация пошла в
ментогенное поле, и там, при выбросе конкретных форм, вместе с дождем
образовался бог. В качестве побочного продукта... Такое бывает в любом
технологическом процессе, если в него вкрадется ошибка... Да, да, это так!
Теперь все ясно! Но и в этом случае, ваша святость, я нисколько не виноват!
- Успокойтесь, ведеор Браск. Сейчас не время разбирать, кто прав, кто
виноват, - вздохнул гросс. - Скажите лучше вот что. Этот ваш выброс
конкретных форм всегда в точности соответствует информации? Иными словами,
если крестьяне, молясь, думали о боге как о всемогущем, всеведущем и
вездесущем, то он обязательно должен получиться именно таким или же тут
допускаются некоторые отклонения?
- Что?! Отклонения?! Побойтесь бога единого, ваша святость. Прибор ММ-222
самый совершенный материализатор мысли, какой только можно придумать! Он
абсолютно не допускает искажения информации при выбросе конкретных форм! -
самодовольно отчеканил Куркис Браск.
- Следовательно, коли они думали о всемогущем, вездесущем и всеведущем...
- начал сын божий упавшим голосом.
- ...то он и получился всемогущим, вездесущим и всеведущим, ваша святость!
- торжествующе закончил за него Куркис Браск и тут же, уразумев смысл
сказанного, вздрогнул и побледнел.
В кабинете нависла тяжелая удушливая тишина. Оба собеседника, как
бесшабашный марабранский промышленник, так и престарелый первосвященник
гирляндской религиозной общины, почувствовали внезапно, что их
обволакивает, сковывает и пронизывает насквозь леденящий мистический ужас.
Первым робко заговорил Куркис Браск:
- Ваша святость, простите меня!.. Я ведь так только, из соображений
рекламы сказал, что точно по информации. А на самом деле я сам ничего не
знаю. Может, аппарат работает так, а может, и нет...
- Это одни догадки! Может быть - не может быть... Подумайте лучше о том,
как все это исправить.
- Исправить? Что исправить?.. - с глупейшим видом переспросил Куркис Браск.
Гросса такая несообразительность вывела из себя. Он резко, всем своим
тощим телом подался к марабранскому чудотворцу и зашипел ему прямо в лицо;
- Не прикидывайтесь младенцем! Я говорю - исправить, значит, я и имею в
виду - исправить!.. Неужели у вас нет никакой возможности вернуть его в
первоначальное состояние? Ликвидировать как-нибудь?
- Кого ликвидировать? Бога? - едва пошевелил помертвевшими губами
несчастный Куркис Браск.
- Да не бога, а эту вашу дурацкую конкретизацию! - взвизгнул гросс и вдруг
затрясся, задергался, как бесноватый: - Ведеор Браск! Поймите! Нам это
совершенно не нужно! Пришествие - это вопиющий абсурд. Мы хранили доселе
бога единого в наших сердцах! Он был нашим послушным орудием, а волю его
диктовал я, гросс сардунский, его нареченный сын! Поэтому нам не нужно его
воплощение, не нужно его пришествие, не нужно его личное вмешательство в
дела нашей религиозной общины!..
- Ваша святость!..
- Молчите! Молчите, несчастный! Я знаю, что говорю! Это правда, и теперь
не время лицемерить и лгать! Его не было и не должно быть! Уже древние
евреи понимали это, потому они и казнили человека, посмевшего назвать себя
живым богом! То, что случилось, - ошибка! Страшная, роковая ошибка!
Думайте же, думайте, как это исправить! Думайте, пока не поздно! Я готов
на любые жертвы! Я озолочу вас! Я отдам вам половину сокровищ Гроссерии!
- Не могу, ваша святость.. - всхлипнул Куркис Браск, потрясенный страшными
признаниями сына божьего. - Не только за половину, но даже за все
сокровища Гроссерии не могу. Нет у меня такого аппарата, чтобы обратно...
А кроме того, кроме того... ведь он все слышит, все знает, как мы тут с
вами... Увольте, ваша святость, и не говорите больше такое. Мне страшно...
Разрешите мне удалиться...
- Вы правы. Слышит, знает и уже, наверное, принял меры... Все кончено... -
обреченно проговорил гросс, сразу опомнившись. - Значит, все кончено! Вот
он каков, конец мира... Ашем табар! Ашем табар! Ашем табар!..
Откинувшись в кресле и закрыв свое сморщенное личико руками, гросс
затрясся в пароксизме безутешных рыданий. Куркис Браск вскочил и, объятый
ужасом, бросился вон из кабинета.
День по-прежнему голубой и солнечный, толпы восторженных туристов
по-прежнему снуют среди древних дворцов и храмов, но Гроссерия уже
охвачена тайным смертельным недугом и бьется в агонии...
18
В скромном домике слесаря Дуваниса Фроска богу оказали самое сердечное
гостеприимство. Правда, Калия вначале, узнав, что за гость к ней
пожаловал, дичилась его и все норовила грохнуться перед ним на колени. Но
постепенно и она освоилась с присутствием величественного старца, и
чувство мистического страха сменилось в ней восторженным умилением.
Вспомнив эпизоды из священной книги Мадаран, она даже предложила старцу,
что собственноручно совершит традиционное омовение его ног. Но бог лишь
добродушно посмеялся над ней и категорически отказался от столь высокой
чести.
Что же касается Дуваниса, то он еще по дороге к дому успел проникнуться к
богу настоящими дружескими чувствами и теперь держал себя с ним просто и
непринужденно, словно это был его родной дядюшка или старший товарищ по
работе. Он помог богу умыться, почистить сандалии и мантию и затем усадил
его на почетное место. Калия тотчас же принялась подавать на стол.
Перед богом очутилось блюдо с целой горой отварной рыбы и тарелка с
тонкими ломтиками поджаренного хлеба. Бог с аппетитом принялся за еду, а
молодые хозяева последовали его примеру...
После обязательного зеленого чая Дуванис с разрешения бога закурил
сигарету, а Калия, вся зардевшись от смущения, попросила старца, чтобы он
позволил ей расчесать ему волосы. Видя, что молодой женщине это доставит
радость, бог согласился. Калия, вооружившись гребнем и замирая от гордости
и счастья, принялась старательно расчесывать пышные седые кудри старца. Он
жмурился от удовольствия, распустив по лицу широчайшую улыбку, и не спешил
начинать разговор, которого Дуванис ожидал с огромным нетерпением.
Наконец молодой рабочий не выдержал и сам заговорил:
- Вы обещали, ведеор, рассказать о себе. Будьте же столь добры, если вам,
конечно, не трудно...
- Не трудно, голубчик, совсем не трудно! - густо промурлыкал бог, чуть
приподняв веки. - Только куда же ты так спешишь?..
- Да нет, ведеор, я не спешу... А впрочем, почем знать? Может, и спешить
нужно! Каша-то ведь заварилась довольно крутая...
- Ты прав, Дуванис. Дело затеяно нешуточное... Ну, слушай.
И бог, стараясь выбирать выражения попроще и подоходчивее, рассказал
Дуванису про удивительный аппарат ММ-222, про пагубное чудо над полями
Марабранской провинции, про собственное свое возникновение из
крестьянского ментогенного поля.
- Тебе все понятно? - спросил он, закончив рассказ.
- То, что вы толковали, ведеор, мне понятно. Чудно, конечно, но, в общем,
понятно. И все же у меня есть вопрос. Мне интересно знать: откуда у
Куркиса Браска взялся этот аппарат ММ-222? Неужели он сам его смастерил?
- Конечно, не сам. Ему вручили его в готовом виде и с определенной целью.
Но кто вручил и зачем, я пока не знаю. Однако я уверен, что это недолго
будет для меня загадкой... Больше у тебя вопросов нет?
- Есть, только я не знаю, как бы это поудачнее выразиться... - замялся
Дуванис.
Бог ему охотно подсказал:
- Тебе неясно, что я, собственно, собой представляю?
- Да, ведеор. Именно об этом я хотел вас спросить.
- Это проще простого, друг мой... Давеча ты признался мне, что не веришь в
бога. Я похвалил тебя, ибо глупо и унизительно для человека верить в
нечто, реальность чего недоказуема, а сама сущность глубоко абсурдна. Но
ты можешь меня спросить, кто же я таков, если не бог. Ты уже понял, каким
образом я возник именно в таком вот виде - при бороде, при мантии,
усыпанной алмазами, при ременных сандалиях. Я не помню, как я падал с
высоты. Возможно, что я возникал постепенно и спускался вниз вместе со
струями дождя. Но как бы там ни было, осознал я себя уже на земле, среди
мрака и ливня, за четверть часа до того, как ты на меня наткнулся...
- Я, кажется, ударил вас довольно сильно. Уж вы простите меня, ведеор, я
не видел вас!
- Пустяки! Я способен вынести и не такие удары... Но слушай дальше. Значит
ли все это, что я действительно тот бог, в которого по простоте своей
верят эти добрые труженики земли? Нет, не значит. Дело в том, что бог
любой из существующих на Земле религий состоит из сплошных противоречий.
Каких? Как бы тебе объяснить... Известно, что жизнь - это поток, бурлящий,
стремительный и бесконечно разнообразный. А бог - это узел, железный узел,
затянутый намертво и навсегда. Представь себе, что кто-то попытался бы
завязать живой кипучий поток в узел. Абсурд, правда?
- Да, пожалуй...
- Безусловно, абсурд! И поэтому конкретизация бога абсолютно невозможна. Я
знал все это с первым же проблеском моего сознания, ибо добрые крестьяне,
стремившиеся в простодушии своем наделить меня абсурдным божеским
всеведением, дали мне, если можно так выразиться, допустимую долю
себяведения. Я сразу понял, что я не бог и даже не воплощение идеи бога,
ибо как сам бог, так и отвлеченная идея бога противоречат законам природы
и в реальной жизни ни под каким видом недопустимы. Но реально существует
иное; существует извечная мечта народа о прекрасной, счастливой и
полноценной жизни. Эта мечта растет и развивается вместе с человеком, она
неотделима от человека, а следовательно, представляет собой реальнейшую из
реальностей. С понятием бога эта мечта связана лишь по ошибке, так как
мечта эта как раз и является той мощной силой, которая дает потоку
кипучесть и стремительное движение, а бог, как мы уже оказали, всего лишь
мертвый узел. Что же касается моей сущности, то можно сказать, что я
представляю собой некий энергетический сгусток сокровеннейших чаяний и
светлейших представлений твоих бедных односельчан о подлинном призвании и
назначении человека... Теперь тебе все понятно, дорогой мой друг Дуванис?
- Теперь, ведеор, понятно все.
- А тебе, Калия? - обратился бог к молодой женщине, продолжавшей возиться
с его белоснежными локонами.
- Мне тоже все ясно, - нараспев ответила Калия.
- Вон как! Ну а что же тебе все-таки ясно, дочка?
- Мне ясно, ведеор, что вы бог для бедных. Ведь правда?
- Да, в какой-то мере это правда, - улыбнулся бог и, помолчав, добавил: -
Ну, кончай, золотко, страдать над моей прической. Мне ты теперь
понадобишься для более важного дела.
Калия убрала гребень и встала перед богом, глядя на него сияющими,
восхищенными глазами.
- Слушай, Калия! - сказал бог. - Ты пойдешь сейчас к вашему приходскому
священнику.
- К его благочестию абу Бернаду?
- Да, к абу Бернаду. Ты скажешь ему следующее: "Ваше благочестие!
Странствуя по Земле, повелитель вселенной остановился у меня в доме. Он
призывает вас немедленно к себе". Запомнишь?
- Запомню, ведеор!
- Ну, беги! Только смотри не забегай по пути к своим подругам да кумушкам
и никому обо мне не болтай! Я не хочу, чтобы обо мне узнала вся деревня!
Понятно, стрекоза?
- Понятно, ведеор!..
И Калия птицей умчалась прочь, торопясь выполнить поручение самого бога
единого, повелителя вселенной...
19
После ухода жены Дуванис вновь закурил сигарету. Было заметно, что он
сильно взволнован и обеспокоен. Немного поколебавшись, он решительно
обратился к богу:
- Можно вам задать один вопрос, ведеор?
- Конечно, можно, друг мой.
- Вы послали за нашим священником абом Бернадом, ведеор. Это как же надо
понимать? Вы собираетесь выступить перед местными верующими и просветить
их относительно бога?
- Нет, Дуванис, этого я делать не собираюсь, - со всей серьезностью
ответил старец. - Давай сообща разберемся в моем положении. Я возник из
ментогенов честных тружеников. Эти люди постарались вложить в меня свои
самые великие чаяния, самые светлые идеалы. Помимо этого, во мне нет
решительно ничего. Но именно поэтому я не могу предать вложенные в меня
надежды, ибо тем самым предал бы самого себя. Я должен бороться, я должен
стремиться к осуществлению, к реализации вложенных в меня надежд и
идеалов, так как пассивность в данном случае для меня равносильна
предательству. Значит, остается одно: действовать!
- Ваше желание действовать мне понятно. Я на вашем месте тоже не сидел бы
сложа руки. Но что вы хотите делать?
- Я должен использовать свое самое неотразимое оружие, с помощью которого
я наверняка добьюсь успеха. Таким оружием является моя номинальная
божественность и связанные с нею неограниченные прерогативы власти.
Фактического всемогущества у меня нет, но тысячелетний авторитет бога
станет для меня верным залогом победы. А первый удар я хочу нанести прямо
по своему нареченному сыну, гроссу сардунскому. Я и аба вызвал для того,
чтобы с его помощью проникнуть во дворец гросса и заодно узнать, что
сейчас творится в Гроссерии. Аб Бернад наверняка получил уже от гросса
инструкции относительно моей особы. Вот для чего он мне нужен... Надеюсь,
Дуванис, что теперь ты больше не сомневаешься в моих добрых намерениях?
- В ваших добрых намерениях я не сомневаюсь, ведеор, но...
Дуванис курил частыми затяжками и смущенно смотрел в сторону. У него были
веские возражения, но он не решался их высказать.
- Ну что еще за "но"? Говори, не стесняйся! - подбодрил его старец.
- Я верю в ваши добрые намерения, - повторил Дуванис и, решительно
уставившись богу в глаза, продолжал: - Но мне, ведеор, не совсем нравится
тот путь, по которому вы решили идти... Простите, что я осмеливаюсь
поучать вас. Вы, конечно, знаете гораздо больше моего - о себе, об
аппарате ММ-222 и вообще о всяких отвлеченностях. Но живых людей вы,
по-моему, совсем не знаете. Не то вы задумали!..
- А что я, по-твоему, должен делать? - строго спросил старец, нахмурившись.
- По-моему, вам надо открыться людям. Иного пути, ведеор, нет и не может
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг