верно, то был бы лучший выход для обречённых двуногих, но и этого не
допустила немилостивая судьба, растянув агонию на несколько поколений.
В обратившемся в клоаку шаваре завелись прежде невиданные гады. Они
были страшны и опасны, защищены толстой бронёй и отравленными шипами,
плоть их казалась гадостной на вкус, но всё же не давала добытчику
умереть с голода. А под слоем грязи на бывших лужайках зародились
чешуйчатые клубеньки чавги. Её водянистая сердцевина годилась и в
пищу, и для питья и, чтобы омыть изъеденные нойтом руки.
Невзирая ни на что, жили люди, вернее, умирали чуть медленнее, чем
хотелось милосердию.
Странные вещи видит сидящий на краю алдан-тэсэга.
Вместе с горем всегда приходит и надежда на избавление. Один из
людей столь великим гневом воспылал против Ёроол-Гуя, что его душевный
огонь оказался способен осушить бездонный далайн. И в скором времени
рядом с крестом Тэнгэра стояло ещё два оройхона, и люди воспряли
духом, надеясь, что чудотворец илбэч оградит их от неуёмной хищности
бога.
Но верно и Ёроол-Гую не прошло бесследно прошлое поражение.
Многорукий был уже не тот, что в прежнем бытии. В нём родилась новая
способность, на первый взгляд не слишком заметная, но оттого не менее
опасная. Как и прежде в Ёроол-Гуе не было ни проблеска разума, великий
бог был туп, словно брюхоногий моллюск, но всё же его действия обрели
заметную цель. Ёроол-Гуй научился различать илбэча в толпе прочих
людишек и неуклонно преследовал его всюду, куда бы тот ни побежал. А в
мире не было такого места, докуда не дотянулся бы длиннорукий.
Вскоре илбэча не стало. Перед смертью он успел подарить людям ещё
один оройхон, уводящий вбок от креста Тэнгэра и почти ни к чему не
годный. На том и сгинула живая надежда, оставшись лишь в умах
человеческих.
А на смену надежде пришла вражда. Немощно стало людям биться с
Ёроол-Гуем, и они обратились друг на друга. Восемь одинаковых
оройхонов были неравны местом своим, поскольку с разных сторон
прикрывало их неравное число соседей. В центре креста Тэнгэра жить
было чуть легче. Счастливый оройхон выходил к далайну всего-лишь двумя
углами, а это Ёроол-Гую не очень удобно: на угол лезть мешкотно, люди
тем временем могут убежать. И вообще, плотно прикрытый оройхон собой
посуше, нойтом не так загажен, всегда можно выбрать чистое место для
лагеря и ночёвки. Жалкое преимущество, но драгоценное для каждого,
кому ещё не омерзело видеть свет. Восемь оройхонов оказались пяти
сортов, и на пять сортов разделились люди.
Их оставалось совсем немного - сторожких и быстроногих людей,
удачно успевавших увернуться от Ёроол-Гуя. Прежде на одном оройхоне
проживало куда как поболее народу. Но теперь приходилось считаться,
что чавга не такое сытное яство, нежели хлеб, и растёт пореже. И всё
же в центре креста жизнь была куда пространнее и неудивительно, что
жители других островов смотрели на соседей с завистью. Не раз они
восставали на счастливцев, таких же нищих, как и они сами, но каждый
раз бывали изгнаны в свой нойт. А ежели и удавалось повидать победу,
то всё равно ничто не менялось от смены болот. Кому-то стало плохо,
кому-то ещё хуже - и все дела.
Но в самый центр креста никому не удавалось ворваться. Там засели
сильнейшие из сильных. Таким с самим Ёроол-Гуем сразиться впору, жаль,
вот, что у Многорукого так много рук. А набольший из этих людей так и
вовсе нарёкся илбэчем, хотя только и умел, что разбивать головы
костяной дубинкой. И всё же, с ним согласились. А попробуй, не
согласись.
Так и жили люди пяти сортов, а вернее - четырёх, потому что худшие
человечишки как-то сами собой повывелись. Никто их не трогал, просто
невмоготу стало жить, и опустел оройхон.
Прознав о том, великий илбэч вздел к облакам свою булаву и сказал,
что это хорошо.
Затем стали пустеть и прочие оройхоны. Умирали старики, умирали и
молодые, а дети рождались редко и жили недолго. Но до последнего дня
разделялись люди промеж себя, и живущий на лучшем острове не подавал
руки худшему. Так и гнили по-отдельности.
Дольше всех шевелился центральный оройхон, и всех пережил могучий
илбэч, не первый, конечно, а внук его или правнук. Долгими
тёмно-красными вечерами сидел он на вершине суурь-тэсэга и выл,
вызывая Многорукого на битву. Но однажды из шавара выползли мелкие
извивучие твари, на которых герой отвык охотиться, и заели его живьём.
Не стало на оройхонах диковинных существ, сходных с мудрым Тэнгэром,
как сходны капли нойта с каплей чистой воды.
А в остальном мир остался неизменен. Так же светлело небо,
наливалось серебряным сиянием, краснело и гасло. Так же стояли восемь
оройхонов и колыхался, вздыхая, далайн. Так же выползал на сушу
Ёроол-Гуй и ел то, что успевало завестись в шаваре. А циклопические
стены, ограждавшие мир, ветшали и истончались...
Странные вещи видит сидящий на краю алдан-тэсэга.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг