Денис никогда не был силен в экзобиологии.
Но так уж случилось, что знания об энтрифагах, этих удивительных древних
созданиях, которые всегда тянулись к свету и умели запомнить, оценить
заботу о себе, эти знания казались ему очевидными, словно он всю свою
сознательную жизнь не воевал, а пестовал эфемерные покрывала тьмы...
Возможно, что так оно и было, с точки зрения того создания, чья память
жила внутри Дениса.
Он глубоко вдохнул, потом опомнился и попытался дышать ровно, неглубоко,
иначе забрало старенького скафандра начинало запотевать изнутри.
Горячечный красноватый свет туманности, обжигающий, похожий на бурю поток
ионизированного газа омывал коконы древних существ.
Гибельные для Дениса потоки заряженных частиц для них являлись ласковыми
позывами к жизни.
Миллионы лет канули в прошлое.
Жизнь возвращалась.
По одному из коконов вдруг пробежали бледные сполохи статических разрядов,
словно огни святого Эльма заплясали меж сгустков темноты, и вдруг...
Тот веретенообразный кокон, которого первым коснулось это холодное пламя,
начал медленно, будто нехотя, раскручиваться...
Для стороннего наблюдателя, какими оказались сотни не понимающих ничего
людей, картина была просто фантастической.
Среди хаоса обломков одно за другим вдруг начали разворачиваться
многокилометровые полотнища тьмы, словно сама Бездна раскрывала тут свои
пустые глаза, взирая на человеческие суденышки огромными абсолютно черными
зрачками...
Предтечи, которые распухли до таких размеров, что, казалось, вот-вот
лопнут, вдруг резко изменили свое поведение.
Секунду назад они лениво плыли вслед за флагманом Элио, но первый
энтрифаг, который развернулся в пространстве, подействовал на них
совершенно неожиданным образом - достигающие уже сотни метров в диаметре
голубоватые шары вдруг задрожали, по их поверхности пробежала рябь...
- О боже!.. - вырвалось у кого-то на мостике "Эммануила". - Они делятся!
Семь существ сбились в плотную кучу и вдруг распались, рассыпавшись в
разные стороны, как стайка вспугнутых птиц...
Их стало двадцать восемь!
Первое развернувшееся в пространстве полотнище тьмы вдруг всколыхнулось,
перетекая пологими волнами мрака, на гребнях которых, как проблесковые
маяки, вспыхивали и гасли искорки света.
Маленькая, ничтожная фигурка в белоснежном скафандре плыла над этими
волнами, едва не касаясь их, и казалось, что человек гладит, успокаивает
эту тьму, как умного, но норовистого зверя, который дрожит, льнет к
человеку, впитывая его мысли, доверяясь ему... Рядом развернулось второе
полотнище, третье... Вербицкому, который, затаив дыхание, наблюдал
реанимацию еще одной древней жизненной формы, почудилось, что он слышит
треск, словно в пространстве разворачивались плотные, шуршащие рулоны
иссиня-черной парусины...
Стая Предтеч, непостижимым образом сориентировавшись в кипящем
пространстве, которое продолжали раздирать гравитационные поля и
беззвучные, разрушительные столкновения различных обломков, ринулась,
набирая скорость, туда, где восставали из небытия их извечные враги...
Мало кто смог выдержать такое зрелище. Человеческий разум не справлялся,
отказывался верить в возможность подобного поединка...
Больше не было необходимости отдавать приказы, все, кто уцелел, видели,
как мгновенно размножились обожравшиеся веществом древние твари, и каждый
представлял их безудержный, стремительный полет применительно к себе,
своему кораблю, своей планете... Это было жутко.
Но еще страшнее оказалась их беззвучная, молниеносная атака.
Нашлись те, кто отворачивался от экранов в ужасе, не в силах смотреть.
Мерцающие напряженным светом тридцатиметровые шары вдруг налились
свинцовой синевой. Они неслись, набирая скорость, и встречающиеся на пути
многотонные обломки разлетались в стороны, взрывались, отскакивали,
казалось, само вещество вдруг обрело разум и спешило убраться с дороги
атакующих тварей...
Неподвижной осталась лишь человеческая фигурка в скафандре, что парила,
едва не касаясь чернильной поверхности энтрифага, который вдруг изящно
развернулся, будто человек являлся для него некоей осью вращения, и крылья
черноты мягко обняли, обволокли Дениса, словно желая уберечь от беды.
Он сам не понимал, что переживает в эти секунды.
В нем осталась лишь одна боль, одна мольба, вопль, который полонил разум:
"Защитите! Закройте нас от этого ужаса!"
В голове Дениса звенящей болью плеснулись картины того хаоса, что наступит
завтра, если Предтечи уйдут из этой системы, еще раз размножатся и вновь
заполонят космос...
Четыре энтрифага нервно всколыхнулись, совершая грациозный разворот вокруг
своего пятого собрата, что свернулся, укрывая Дениса мономолекулярными
нитями, прочнее которых не было ничего в обозримой Вселенной.
Словно в пространстве расцвел, расправив четыре лепестка, бутон тьмы,
который закрыл собой яркое свечение туманности, и по лепесткам побежали
нервные, пологие волны мрака, искрящиеся на гребнях прихотливым узором
блуждающих огней.
Еще секунда, и они сорвались навстречу прайду атакующих Предтеч,
продемонстрировав такое же презрение к законам небесной механики, как и
набирающие скорость хищники...
Они столкнулись в том месте, где кружил разгерметизированный и
обезображенный корпус флагманского фрегата "Ворон".
Атакуя, Предтечи разделились на четыре группы, по семь существ в каждой, и
ударили точно в центр черных, бескрайних опахал тьмы...
Один энтрифаг вдруг разлетелся рваными клочьями черноты, по которым
бежали, затухая, запоздалые сполохи света... Трое других, выдержав удар,
превратились в гигантские подобия гаснущих парашютных куполов, они
поддались под неистовым ударом, прогнулись, обволакивая тварей, и вдруг
вспыхнули ярким, горячечным светом...
Когда они вновь начали расправляться, превращаясь в медленно колышущиеся,
бескрайние плоскости, то внутри уже не было ничего, только тьма их тел да
тусклые, бегущие по ним блестки...
Семь Предтеч разворачивались для повторной атаки.
Они опять раздулись, готовые поделиться, и это казалось кошмаром,
бесконечным, неистребимым...
Не было сейчас на борту девятнадцати уцелевших космических кораблей ни
одного человека, кто бы не понял, сколь кошмарна, неистребима эта
вырванная самонадеянной волей из тьмы безвременья древняя форма жизни.
Энтрифаги вновь совершили пируэт, грациозно отгоняя хищников от своего
собрата, что продолжал висеть, свернувшись в кокон, внутри которого был
заключен Денис.
Разъяренные хищники вдруг метнулись на изувеченного "Ворона", вгрызлись в
него, выедая броню, и задрожали, готовые к очередному делению...
Три энтрифага только разворачивались, пытаясь обступить их с разных
сторон, но уже стало ясно - они не успеют, Предтечи поделятся раньше, и
все повторится сызнова...
... В рубке "Армагеддона" генерал Дорохов, что сидел бледный как смерть за
боевой консолью установки "Свет", смотрел на битву древних существ, и
разум медленно уходил от него, оставляя лишь одну горячую, безумную мысль:
"Это ты, генерал, воззвал к жизни этих тварей, ты выслушивал циничные
замечания господина Ланге и исполнял его приказы в угоду субординации
власти..."
Пальцы Дмитрия Алексеевича машинально сомкнулись на пористых,
прорезиненных рукоятях наводки аннигиляторов.
"Они не успеют..." - Это был вывод человека, который постиг динамику
космических битв не со страниц умных книжек. Дорохов чувствовал скорости
внутри себя, он жил ими...
Изрешеченный, покрытый дырами борт "Ворона" влип в координатную сетку
прицела.
Шарообразные тела древних тварей, сгруппировавшихся вокруг доступного
источника вещества, дрожали, раздваиваясь, а покрывала тьмы еще только
набирали скорость...
Палец Дорохова скинул предохранитель гашетки.
На приборных панелях вспухли сигналы готовности.
Зло и отрывисто взвыла сирена.
Он нажал спуск и ослеп...
Нестерпимое белое солнце, словно шар чудовищной магниевой фотовспышки,
возникло там, где секунду назад плыл изувеченный фрегат.
Три энтрифага вдруг резко развернули свои опахала, встав поперек потока
излучения. Казалось, их черные, как смоль, тела глотают его... Дорохов
закрыл глаза, уже не в силах даже думать о том, что только что совершил...
а когда под веками перестал сверкать огонь и он, не вынеся неизвестности,
вновь взглянул на затененный светофильтрами экран, то увидел все те же три
покрывала тьмы, что, искрясь и перетекая волнами мрака, купались в потоках
заряженных частиц...
Голубые шары исчезли.
Их не стало, и это казалось сном...
Четвертый энтрифаг, не принимавший участия в схватке, вдруг по какому-то
непонятному человеческому разуму наитию резко рванулся вперед, не меняя
своей веретенообразной формы, и плавно остановился подле "Эммануила".
Его кокон осторожно развернулся, грациозно, неторопливо раздался в стороны
и вытолкнул к шлюзам крейсера человеческое тело в белоснежном скафандре.
Энтрифаг секунду помедлил, потом совершил еще один плавный разворот и
поплыл к своим гордо, величественно, словно в полной мере осознавал и
собственную непостижимую красоту, и то, что только что удалось совершить...
В сумраке боевого поста аннигиляционной установки "Свет" старый генерал,
неестественно выпрямившись в кресле, смотрел на древних существ, и по его
щекам медленно катились слезы.
А в гробовой тишине эфира вдруг зазвучал надтреснутый голос, в котором
ясно слышались нотки потрясения:
- Эй, меня вытащит кто-нибудь?!
Старина Джой в данный момент нестерпимо хотел лишь одного - оказаться на
своей доброй, уютной и надежной свалке, вдали от хаоса космических баталий.
"Хватит с меня приключений, клянусь!.." - потрясенно думал он, глядя, как
приближается к нему темный силуэт транспортного носителя с "Эммануила".
Денис, раскинув руки, висел в пространстве. Сзади него открылся шлюз
корабля, и оттуда посыпались фигуры в темной керамлитовой броне. Они
летели к нему, сияя короткими факелами ранцевых двигателей, протягивали
руки, что-то кричали по рации, а он, зачарованный, смотрел, как четыре
энтрифага сплетаются в плавных, грациозных па пространственного танца,
обнимая друг друга крыльями расцвеченной блестками тьмы, и не было для
него сейчас ничего дороже той безмятежнойфации, что нес в себе этот
танец...
ЭПИЛОГ
Планета Дабог. Неделю спустя
Черные, налитые свинцовой тяжестью тучи медленно ползли по серому куполу
небосвода. Порывистый ветер гнал их бесконечной чередой, затянувшей все
небо-от горизонта до горизонта.
Сквозь них к стылой земле пробивался тусклый красноватый свет солнца.
Дождь, что зарядил с самого утра, к полудню перешел в ливень, температура
воздуха стремительно росла, и крупные капли, что барабанили по земле,
сливаясь в мутные шелестящие струи, начисто смывали остатки выпавшего
ночью снега, вспенивали лужи, покрывая их дрожащими пупырышками. Ручьи
убегали во все стороны, унося с собой сбитые ветром голые, почерневшие
ветки давным-давно высохших деревьев, какой-то мусор, вымытый из-под
растаявших сугробов, куски коры, чудом сохранившиеся под панцирем
мерзлоты, пожухлые листья...
Это происходило в одной из немногих точек планеты, где радиация уже сошла
на нет.
Ядерная зима отступила, стремительно оборачиваясь парниковым эффектом,
дожди шли не прекращаясь, и мутные потоки воды омывали исстрадавшуюся
землю.
Только вот выглядело все это угрюмо, мрачно, противоестественно.
Капитан Джон Габасия смотрел на мутные картины искалеченной природы из-за
небольшого окна временного жилого купола. Рядом с жилищем были развернуты
два серебристых ангара, в одном из которых стоял их посадочный модуль, а в
другом солдаты из технического взвода готовили к первому выходу на
поверхность несколько аграрных роботов.
С точки зрения капитана, все это не имело никакого практического смысла,
нужно было подождать еще лет сто как минимум, чтобы закончились
губительные природные циклы, небо прояснилось и многострадальная планета
вновь увидела солнце, не скрытое вуалью пепельных облаков...
Однако приказы отдавал не он, а та худенькая женщина, что стояла сейчас
вместе со своим дройдом в самом начале древней аллеи, которая чудом
сохранилась в ядерном пекле орбитальных бомбежек.
Над ними, отражая струи дождя, мерцал похожий на зонтик сгусток
статис-поля.
Аллея, в начале которой стояли Даша и Хью, умерла больше ста лет назад.
Вековые деревья, завезенные сюда еще с Земли, стояли по обе стороны
потрескавшейся стеклобетонной дороги, словно черные скелеты, воздевшие к
хмурым небесам свои искореженные, перекрученные старостью ветви-руки.
Даша, не обращая внимания на хлещущий дождь, вышла из-под зонтика
статис-поля, наклонилась к узловатым корням первого дерева и зачем-то
потрогала их, будто надеясь, что те оживут под теплом ее ладони, но их
осклизлая, почерневшая поверхность была мертва... безвозвратно.
Сзади подошел Хью и накрыл ее от дождя сгустком висящего над ним поля.
- Дарья Дмитриевна... - укоризненно начал он.
Габасия отвернулся от окна. Он не понимал этой женщины, которая, будто
призрак прошлого, застыла в странном промежутке между жизнью и смертью,
словно никак не могла решиться и сделать добровольный выбор - либо жить и
насаждать жизнь, либо оставить все как есть в объятиях серого сумрака
давно овладевшей этой планете смерти...
Словно ждала какого-то толчка, знака свыше...
Боевого офицера это угнетало и злило, но приказ полковника Фроста был скуп
и однозначен - охранять и полностью подчиняться.
"Что я и делаю..." - с тоской подумал капитан, усаживаясь в кресло перед
сферой интервизора.
Канал Интерстара передавал новости.
- Сегодня, 28 июля 2717 года, состоялось первое запланированное совещание
Совета Безопасности миров, созванное по инициативе президента Элио Антона
Эдуардовича Вербицкого, - жизнерадостно сообщил ему молодой диктор. - Как
нам стало известно, на открытии этого беспрецедентного, исторического
форума присутствовали главу правительств ста пятидесяти трех обитаемых
планет...
Габасия привстал, выглянув в окно. Даша и Хью медленно шли по мертвой
аллее. На улице по-прежнему хлестал дождь.
- Одиннадцать миров отказались прислать своих представителей, - тем
временем продолжал вещать диктор, устроившись внутри уютной сферы
интервизора. - В их число входят такие системы, как Эригон, Флиред,
Зороаста, Ганио...
Капитан налил себе кофе, взглянул на контрольные датчики сенсоров и,
удовлетворившись их показаниями, вновь переключил свое внимание на новости.
.. Вербицкий выразил соболезнования по поводу тяжелой, внезапной болезни
господина Джедиана Ланге и заявил, что его отсутствие не должно повлиять
на эффективность работы межпланетного форума...
... В небесах Дабога сквозь унылую хмарь дождя вдруг что-то просветлело,
блеснув за бескрайней чередой свинцовых облаков.
На сенсорной панели внутри купола тревожно замигали огни.
Габасия вскочил с кресла, тут же забыв про новости, и обеспокоенно
пробежал глазами по шеренгам датчиков обнаружения.
Космический корабль, что шел на посадку, транслировал четкий, уверенный
сигнал "я свой", но, тем не менее, капитан перекинул часть выключателей в
боевой режим и замер, глядя на экран.
Сияние за облаками разрасталось, и вдруг свинцовая облачность разверзлась,
выпустив в унылую хмарь интенсивно тормозящий космический истребитель.
Струи дождя, попав на раскаленные плоскости коротких атмосферных крыльев,
вдруг взорвались облаками пара, сияние планетарных двигателей чуть угасло,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг