скамейку, возле которой чудом сохранилась потемневшая пластиковая пасть
городского утилизатора, выполненная в форме вычурной головы какого-то
неизвестного ему животного, он сел и закурил, откинувшись на высокую спинку.
Ему внезапно вспомнился тот холодный, пронзительно-ясный осенний день,
когда в таком же старом парке он убежал из-под надзора Тети Сержанта...
Собственно, от серой замшелой стены, где его нашла Дана, и начинался
реальный отсчет памяти Антона. Глубже была лишь сумеречная пустота, к
которой его сознание патологически боялось даже прикоснуться.
Дана... С этим именем так или иначе были связаны все шесть долгих
мучительных лет, что содержала в себе его память.
Она была первой из группы молчаливых не по годам серьезных, худых
детей, кто вообще проявил какой-то интерес к внезапно появившемуся среди них
новичку.
Все они были сиротами, принятыми на воспитание в государственную
военную школу. У каждого была своя трагичная, переломанная войной судьба, и
только Антон хранил в своем сознании звенящую, пугающую и болезненную
пустоту. Отсутствие прошлого пугало его до тошноты. Возможно, поэтому его
память так четко запечатлела в себе тот миг, словно обрадовавшись
возможности заполнить царящий в ней вакуум...
Казалось, что это было только вчера. Бледная девочка с коротко
остриженными волосами подошла к нему и, протянув руку с белыми пальчиками,
на которых четко выделялись голубоватые трепещущие жилки, сказала:
- Привет! Ты новенький?
Антон прекрасно помнил, как растерялся, не зная, что ответить, а потом
кивнул и нерешительно пожал холодную ладошку.
- Я Антон... - тихо пробормотал он, словно углядев что-то постыдное в
звучании собственного имени.
- А я Дана! - обрадовалась она. - Пойдем, я покажу тебе свои игрушки!
Он согласно кивнул, и она, распихивая возившихся на полу ребят, провела
его в дальний угол казармы, где в стенных шкафах хранился скудный скарб
приемных детей Города. Открыв одну из створок, она просунула вовнутрь руку
и, пошарив там, достала маленькую куклу без головы. Та была голой, с дыркой
на плечах и глубокими царапинами на теле.
- А где голова? - простодушно спросил Антон.
Дана печально посмотрела на него и ответила:
- Ей оторвали голову инсекты. Но она умеет ходить и махать руками.
Только не разговаривает и не кушает.
Антон понятия не имел, о чем она говорит. Какая-то смутная тень
шевельнулась в его памяти. Инсекты... Это слово отдавало из серых глубин
чем-то невыносимо-страшным...
- Ты чего испугался? - спросила она, заметив, как внезапно побледнел
мальчик.
- Не знаю... - признался Антон. - Я не знаю, кто такие инсекты.
Дана искоса посмотрела на него и вдруг улыбнулась, зло и криво, совсем
как Тетя Сержант:
- Ты глупый, да? - спросила она.
- Нет, - насупился Антон. - Сама ты глупая.
Девочка растерялась. Потом пожала плечами и положила на место свою
игрушку.
- Как хочешь... - разочарованно произнесла она. Очевидно, ей страшно не
понравилось то, как равнодушно отнесся Антон к ее сокровищу. - Тогда пошли
смотреть в окно, - внезапно смягчившись, произнесла Дана, схватив его за
руку. - Там высотища!..
Так началась их странная дружба.
Это воспоминание больно кольнуло душу. Окурок прочертил в сгущавшихся
сумерках плавную дугу и рассыпался искрами, ударившись о ствол дерева.
Антон был зол на самого себя. Между тем потерявшимся мальчиком и
нынешним кадетом, одетым в черную офицерскую униформу, лежала пропасть,
через которую не перекинуть моста. Он встал и зашагал прочь. Всего одна
минута дурацкой слабости... Он непроизвольно сжал покрытые глубокими шрамами
кулаки, задыхаясь от приступа внезапной ярости...
Потом это жгучее чувство отхлынуло так же внезапно, как и возникло,
оставляя после себя звенящую пустоту и странную горечь... В который раз он
не мог понять самого себя. Словно в нем жил еще один, совершенно другой
Антон. Стоило ему предельно устать, чуть расслабиться, потерять контроль
над своим сознанием, и вот пожалуйста - он уже тут как тут. Совершая разные
дурацкие поступки, вроде того, на вчерашних учениях, он действовал словно по
злому наитию каких-то скрытых душевных чувств. Ну зачем ему сдалась эта
девчонка? Сломала ногу? Да так ей и надо... будет смотреть, куда идет...
Он прекрасно помнил свою первую серьезную размолвку с Даной. Как и
первую пролитую им кровь...
... Это случилось два года назад, когда поредевшая из-за отсева группа
"младших" перешла к фазе интенсивных практических занятий.
Сейчас он вспоминал тот день с кривой усмешкой, совершенно не осознавая
того, что эта гримаса так похожа на зловещую улыбку его первой наставницы,
при воспоминании о которой у маленького Антона леденело сердце.
Огромный комплекс зданий, где располагалась школа, в Городе именовали
Цитаделью. Никто уже не помнил, с какой целью был выстроен этот квадратный
квартал мрачных бетонных коробок с тесными внутренними двориками, похожими
на колодцы. Антон однажды слышал, что вроде бы по какому-то "городскому
плану" это место было обозначено словосочетанием "муниципальная тюрьма", но
его смысл казался совершенной загадкой.
В один из таких квадратных бетонных колодцев и привел как-то под вечер
их группу жизнерадостный, розовощекий офицер, чье имя Антон, конечно, уже не
помнил.
Зато ему накрепко запомнилась выкрашенная желтой краской металлическая
дверь, за которую по одному заводили их всех.
Назад из-за желтой двери не появлялся никто. Очевидно, из здания был
другой выход или же кадеты оставались внутри. Пока редеющая на глазах
притихшая группа подростков гадала, что же происходит за этой таинственной
дверью, настала очередь Антона.
В первый момент он здорово испугался. Выражение, что неизвестность
намного хуже любой известной беды, обрело для него внезапный практический
смысл, пока он на негнущихся от напряжения ногах преодолевал несколько
отделявших его от двери метров. И даже ободряющая улыбка Даны, которую он
поймал взглядом, прежде чем войти, оказалась слабым стимулом перед лицом той
раздутой воображением опасности, что ждала его за дверью.
Он взялся за холодную металлическую ручку, чуть нажал на нее и вошел.
Сзади сухо щелкнул электрозамок, и Антон оказался в небольшом
прямоугольном помещении с серыми бетонными стенами и мокрым полом. Из
комнаты направо и налево вели две запертые в данный момент двери. Яркий,
режущий глаза свет струился от панелей потолка. В углу комнаты над
впустившей его дверью с тихим жужжанием ворочалась видеокамера.
Внезапно открылась правая дверь, и в комнату вошел здоровенный сержант
с черной, блестящей от пота кожей. На его лице выделялись пухлые губы и
плоский нос. Одетая на нем старая униформа, явно используемая как роба,
казалось, сейчас лопнет под напором заключенной в ней мускулатуры.
Сержант, прищурясь, испытующе посмотрел на Антона и вдруг обронил в
укрепленный на отвороте формы микрофон:
- Давай, Эндрю. Тут очередной соплячок...
Сухо щелкнул электрозамок левой двери, она открылась, и на бетонный пол
помещения, который отчего-то был полит водой и влажно блестел, отражая свет
ламп, вылетел, кувыркнувшись через голову, инсект...
В тот момент Антон впервые и услышал ЭТО...
Странный, совершенно потусторонний голос, больше похожий на скрежет
ржавых, веками не смазываемых петель, прозвучал в его голове, словно раскат
отдаленного грома...
Это был вопль отчаяния и страха... Антон сам не знал, откуда он это
понял, тем более стоявший рядом сержант не проявил при этом никаких эмоций,
- то ли он ничего не слышал, то ли обладал стальными, тренированными
нервами...
Отшатнувшись, Антон непроизвольно зажал уши, чтобы не слышать этого
отчаянного скрежета, чем вызвал злой и недоуменный взгляд сержанта. Тот
действительно ничего не слышал. Вопль звучал в голове Антона, и было
бесполезно пытаться заткнуть уши...
- Ты что, щенок, обделался со страха? - внезапно хохотнул сержант, и
его глаза сузились до размера щелок. - Никогда не видел живого инсекта?
Он потянулся к поясу, где был укреплен широкий десантный нож. Вытащив
его, он наградил инсекта пинком кованого ботинка, отчего тот отлетел в
противоположный угол комнаты, и, повернувшись к Антону, протянул ему руку с
зажатым в ней клинком.
- Держи.
Антон непроизвольно попятился, отчаянно замотав головой.
- Нет... - хрипло вырвалось у него. - Я не могу...
- Что ты не можешь? - угрожающе переспросил сержант.
Антону казалось, он сейчас потеряет сознание.
Две половинки огромных тисков сжимали его мозг медленно, но
неотвратимо... Ситуация вдруг начала стремительно вываливаться из рамок
реальности, но никому, кроме него самого, все происходящее было не доступно.
Только Антон, сжавшийся в болезненный комок, воспринимал ее в полном
объеме...
С одной стороны на него наседал, выворачивая сознание, отчаянный,
запредельный вопль чуждого его разуму существа. Скорчившийся в углу пустой
комнаты инсект видел неотвратимость собственной смерти и прекрасно осознавал
это...
Антон непроизвольно дернул головой, чтобы не видеть продолговатый
хитиновый панцирь и поджатые к белесому брюху суставчатые ноги, которые сами
по себе вызывали в нем отвращение, но хуже всего было то, что существо
молчало, не издавая ни звука, а он продолжал слышать его протяжный и
отчаянный предсмертный вопль...
Отшатнувшись, он нарвался на вторую половинку сжимавших его тисков.
Это были налитые кровью глаза сержанта.
- Облажался, щенок?
Это был риторический вопрос. Антон никогда никого не убивал. Ему было
неведомо это жуткое таинство.
- Я... Я не могу! - в отчаянии закричал он.
- Ты не можешь убить врага? - Губы сержанта вплотную приблизились к его
лицу. - Это неправильно, кадет... - голос прорывался в сознание Антона как
будто из другого мира. - Ты можешь и хочешь убить любого инсекта, что
попадет в поле твоего зрения.
Антон окаменел.
- Эндрю, видео! - громыхнул у него под ухом густой бас.
На противоположную стену беззвучно опустился экран. Возникшее на нем
изображение было таким отчетливым и красочным, будто это не запись, а сама
реальность шагнула со стены. И даже скорчившийся под срезом экрана инсект,
казалось, не выпадал из общей динамики видео, а, наоборот, принадлежал ей...
Группа инсектоидных существ шла по окраине поселка, затерявшегося
где-то в бескрайних девственных лесах материка. Всего одна улица, сиротливый
трактор под навесом из веток и мха, аккуратные, словно вырезанные из картона
домики с белыми стенами и занавесками на окнах.
Внезапно дверь крайнего из домов распахнулась, выбитая ударом изнутри,
и в проеме возник силуэт инсекта, тащившего за собой полуживого старика.
Двигавшийся по улице отряд остановился. Аудиосистема проектора защебетала
голосами насекомых.
Пинок суставчатой лапы швырнул полумертвого человека в пыль посреди
улицы. Он попытался подняться, но в следующий момент грохнул выстрел.
Голова человека дернулась, и он забился в пыли, размазывая руками
растущее на груди кровавое пятно.
- Достаточно, Эндрю.
Сержант присел на корточки и заглянул в глаза Антона.
- Ты их ненавидишь, верно?
Антон молчал в странном, тупом оцепенении.
Хрясь...
Кулак сержанта впечатался в его лицо.
Антон упал навзничь. Что-то горячее и соленое текло по губам, капая на
пол.
- Смотри, как это делается, сопляк.
Сержант подволок Антона к скорчившемуся в углу комнаты инсекту.
Лезвие широкого ножа сверкнуло по короткой дуге и с мягким чавканьем
вошло в белесое брюхо.
Антона вдруг начало безудержно рвать. Из расположенных у самого пола
отверстий ударили упругие струи воды, смывая кровь и кадетский завтрак.
Люк в полу поглотил мертвое тело.
- Следующего.
Антон вдруг понял, что ему становится все равно. Что-то оборвалось в
его душе. Какая-то важная струна звонко лопнула. Он больше не мог выносить
это, и когда в комнате появился следующий инсект, он, в паническом страхе,
что сейчас снова зазвучит чуждый его разуму потусторонний предсмертный
вопль, негнущимися пальцами взял протянутый нож и вяло ударил в брюхо своей
жертвы.
Потом он почувствовал, как Вселенная закружилась вокруг него в бешеной
спирали, и рухнул на пол около бившегося в конвульсиях инсекта.
В него, смывая кровь, били струи холодной воды, но Антон уже не ощущал
их. Он был без сознания.
Сержант поднял нож, обтер его лезвие и, сокрушенно покачав головой,
взял провалившегося в глубокий обморок Антона за воротник мокрой униформы.
- Черт знает что, Эндрю, - обращаясь к потолку, зло проговорил он. -
Скорее бы уж в бой, верно?
Потолок молчал. Сержант еще раз вздохнул и поволок бессознательное тело
Антона в соседнее помещение.
... Вечером Антон не пошел на ужин.
Очнувшись в казарме, он, как чумной, добрался до ближайшего окна,
распахнул его и долго сидел, жадно вдыхая воздух улицы.
В его голове не было ни одной мысли, только страшная опустошенность...
Он сидел, бесцельно глядя вниз, на серые плиты плаца, и не слышал, как к
нему подошла Дана.
Усевшись рядом с ним на пластиковый подоконник, она некоторое время
тоже смотрела вниз.
- А у них кровь красная... - внезапно сказала она, глядя куда-то мимо
Антона.
Он поднял голову.
- Что ты сказала? - тихо переспросил он.
- Кровь у них красная... - повторила Дана. - Как у нас.
Наверное, ему следовало тогда промолчать, но Антона вдруг затрясло. Он
вцепился пальцами в подоконник.
- Ты чего? - испугалась Дана. - Псих, что ли?
- Все это неправильно! - деревянным голосом отчеканил Антон. Это было
то самое чувство, что подспудно давило на него изнутри.
Дана насупилась.
- Ты убил врага.
- Да какой он враг?! - на глаза Антона внезапно навернулись слезы. - Он
жить хотел...
Краска отхлынула от лица Даны. Такой Антон ее еще не видел.
- Моя мама тоже хотела жить! - срывающимся голосом вскрикнула она и
вдруг молча залепила ему пощечину.
Кулаки Антона инстинктивно сжались, но он не ударил в ответ. На них
обоих словно нашло какое-то страшное затмение. Дана, стоя напротив, тяжело и
прерывисто дышала.
- Ты... - вырвалось у нее, - ты...
Слезы вдруг брызнули у нее из глаз. Резко развернувшись, она побежала
прочь, а Антон так и остался стоять у раскрытого окна.
В его душе не было ничего, кроме пустоты...
... Теперь, спустя два года, она отомстила ему.
Антон вздохнул, сворачивая в сторону освещенных улиц. Если он и ощущал
трагизм происходящих вокруг него событий, то очень смутно. Вакуум в его
памяти успешно заполнили шесть лет новой сознательной жизни. Он привык к ней
и справедливо считал единственно возможной.
Нужно было как-то забыться, сбить с себя состояние дискомфорта, и он,
выбравшись на знакомый проспект, повернул по обычному для любого кадета
маршруту.
К утру он действительно забылся, и перспективы нового дня уже не
казались ему такими мрачными, как накануне.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг