- Ах, не нужен нам гений! Хочу обычного ребенка!
- Эгоистка! - рассердился Синичкин. - Лежи тут!
Он вернулся на кухню к сыну и сказал, что тоже подумает над его словами.
- Спасибо, - поблагодарил мальчик.
- На здоровье, - ответил Володя.
В голове Синичкина родился план вызвать представителя Книги рекордов
Гиннесса и запечатлеть на камеру такое выдающееся его дитя. Но как доказать
Жечке Жечкову, что мальчику действительно всего пять дней от роду?.. В этом
состояла главная загвоздка...
- Ах, не нужно никакой шумихи по моему поводу! - сказал маленький Семен.
- Я не хочу славы. Слава - блеск самовара в лучах вечернего солнца. Она
неплодо-творна и разрушает организм до основания. Скромность - вот что
созидает душу, оттачивая ее грани.
Синичкин оторопел от того, что сынок прочитал его мысли, но постарался
виду не подать и опять пообещал, что подумает над словами Семена.
- Еще колбаски хочешь? - поинтересовался капитан.
- Спасибо, я сыт. Мне кажется, что нельзя в еде переусердствовать, так
как сытый желудок - это колыбельная для мозга.
Участковый поперхнулся холодной котлетой и взялся за стакан с чаем в
тяжелом подстаканнике. Обычно он подслащивал напиток тремя ложками сахара,
но на этот раз решил обойтись одной, да и то без верха.
- Тяжело мне, сынок! - почему-то сказал Володя. - Преступления не
раскрываются!..
- Значит, не там ищете, - ответил мальчик. - Все преступления
раскрываются, только десятилетия могут пройти, или жизни.
- Девушку убили. Красавицу!
- Жаль.
Синичкин вдруг заметил, что волосы Семена, к началу завтрака отросшие до
ушей, сейчас закрыли их полностью.
Эка, диво! - воскликнул участковый про себя. Но сейчас же вспомнил, что и
с ним случаются всякие дива, например, ноги светятся!
- Твои ноги - живородящие! - объяснил маленький Семен, опять прочитав
мысли отца. - Твои ноги рождают чужие судьбы, о которых тебе неведомо, но
которые тесно с тобой переплетены. Ты проводник, отец!
- Проводник чего?
- Воли.
- Чьей?
- Воля может быть только одна. Божья!
Володя перекрестился, но получилось у него это слева направо и почему-то
двумя перстами.
Слышащая разговор Анна Карловна находилась в постели в крайнем
замешательстве и все время хотела потерять сознание, так как для нее весь
диалог казался сверхъестественным и устрашающим.
- А ты кто, сынок? - спросил Синичкин.
- Твой сын.
- Ты тоже проводник?
- Каждый проводник.
- А чего ты проводишь?
- А я пока не знаю. Я слишком мал.
- Ах, сынок! - мечтательно воскликнул Володя. - Как бы я хотел, чтобы
твоя судьба была удачливее, чем моя! Чтобы ты достиг всего, чего сам
захочешь, и чтобы мы с мамой гордились тобой!
- Я постараюсь, папа. Но у меня никогда не получится рождать жизни, тем
более по многу раз!
- Твой талант обнаружится в другом! Не сомневайся! Никогда нельзя терять
надежды! Ты еще слишком молод!
Анна Карловна все же потеряла сознание.
Володя Синичкин услышал треск и обнаружил, что рубашка сына разошлась по
шву, оттого что плечи его раздались вширь.
- В школу тебя надо определять! - решил участковый. - Пора!
Семен как-то странно посмотрел на отца, но в ответ ничего не сказал, лишь
жалостливо взглянул вдруг посеревшими из голубых глазами.
Володя поежился, закончил завтрак, глотнув несладкого чая, и сказал, что
обязан отправляться на работу.
В обеденный перерыв он опять разговаривал с майором, повествуя начальнику
о мудрости сына, о его философском построении души, на что Погосян искренне
радовался, потирая живот.
- Ай, молодца! - Он имел в виду сына Синичкина. - Молодца!
Потом начальник вдруг загрустил и опять проговорил, что скоро умрет, чем
рассердил подчиненного.
- Нельзя так говорить! Это Богу противно!
Погосян опешил.
- А что, на все воля Божья! - наехал Синичкин круче. - Никто не знает,
близок ли, далек его конец! Вон на Магистральной улице чемпион мира по
штанге в ларьке пивом торговал, гора мышц, здоровье, как у быка, так
обвалился балкон на десятом этаже и сплющил ларек вместе с чемпионом.
Диалектика!
- А у меня живот - комок невров! - почему-то вспомнил Погосян. - Скоро
Новый год.
- Скоро.
- Завтра Карапетяна выпускают.
- Прижился язык?
- Прирос. Только чересчур длинный. В рот не помещается!..
Появился Зубов. Он сплюнул на пол семечковую кожуру и сообщил:
- Мою Василису Никоновну в больницу забрали. Нервный криз. Во как!..
Было совсем непонятно, расстроен армянин или нет, но офицеры
посочувствовали коллеге и предложили ему покушать долмы и хошломы. Прапорщик
согласился и доел все, что оставалось на столе. Потом он громко икнул, на
что майор Погосян неожиданно разозлился и за-орал:
- Что, гады, расселись!!! У нас два убийства, а вы тут о детях и женах
беседы ведете!
Начальник попытался было встать, но живот задел за край стола и некоторая
посуда соскользнула на пол. Прогремело металлическими приборами и
разбившимся стеклом.
- А-а-а, ядрена мать! Кто убил татарина Ильясова?!! Тебя спрашиваю,
Синичкин?!! Говорить, не молчать!!!
- Так... - участковый опешил на мгновение, но потом доложил четко: -
Татарина Ильясова лишили жизни Митрохин, его сосед, и Мыкин - дружок
Митрохина! Есть протокол с признаниями!
- А где преступники? - взвизгнул Погосян.
- А преступников нету! В бегах!
- Розыск объявили?
- Местный - да! - ответствовал капитан.
- А всероссийский?
- На то команды не было!
- Ах е!.. - далее майор Погосян перешел на армян-ский язык, и чем дольше
продолжалась его эмоциональная тирада, тем светлее становилась черная
физиономия прапорщика Зубова-Зубяна.
- Понял, - отозвался Синичкин. - Объявляю всероссийский!
Он поднял трубку телефона и сказал несколько слов дежурному.
- А ты что встал!!! - оборотился с ненавистью к Зубову Погосян. - Кто
прикончил Кино?!!
- Из всэх ыскусств для нас важнейшым является кыно! - неожиданно с
армянским акцентом продекламировал Зубов и сплюнул семечковую шелуху на пол.
- Ах ты скотина! - завопил Погосян во весь голос. - Издеваться!!! Опять,
армянская морда, в старшины у меня пойдешь! Не посмотрю, что супружница твоя
в больнице! В рядовые!!!
Многоярусный нос Зубова поник.
- А я тогда уйду из органов. Ни денег, ни уважения!
- Нет, братец, - прошипел майор. - Ты не уйдешь, тебя попрут! А опосля
даже вневедомственная охрана плюнет тебе в харю!
- Зачем так, - робко вмешался Синичкин.
- А тебя, жирноногий, не спрашивают! - потерял контроль майор. - Я вас
всех!.. Я вам!.. - Он поперхнулся и вдруг сник, опустив голову на грудь.
Синичкин приблизился к начальнику и погладил его по плечу.
- Ничего, - тихо проговорил капитан. - Со всеми стрессы случаются.
- Да-да, - подтвердил Зубов и потер майору другое плечо.
И здесь майор Погосян заплакал. И плакал он так отчаянно, с открытым
ртом, с текущей из него слюнкой, что у подчиненных защемило в сердцах
грустной музыкой, а в глазах защипало подступающим морем. Они посмотрели
друг на друга и отвернулись.
И тут дверь в кабинет открылась и вошел лейтенант Карапетян. Глаза его
лучились радостью, а сожранные пираньями бакенбарды начали отрастать по
новой. Вот только язык во рту не умещался и стремился на волю, словно змея
какая.
- Уыыау! - поприветствовал Карапетян, не замечая унылого настроения
офицеров. - Ууууиииооаа! - засмеялся выздоровевший, чем вызвал у скорбящих
неприятное чувство.
- Тебе чей язык пришили? - поинтересовался Зубов, потирая правый глаз,
чтобы отступило море.
- Оооой, - ответил лейтенант.
- Как же, твой! Собачий это язык! Вишь, синий с розовым!
Лицо Карапетяна побледнело.
- А ея ую! - прошептал он и потянулся к кобуре.
- Прости, ошибся! Только не убивай! Язык не собачий, а поросячий!
Синичкин бросился на руку Карапетяна, которая уже сжимала "Макарова", а
Зубов демонстративно стал анфас, мол, стреляй, сука!
Погосян внимания на инцидент не обращал, а был погружен в себя, как в
нирвану.
- Приказываю убрать оружие! - крикнул Синичкин. - Или докладную в
прокуратуру!
Он еще пару раз дернул за руку Карапетяна, пока тот не убрал пушку в
кобуру.
- Не стыдно? - пожурил Володя лейтенанта. - Это же Зубов тебя спас из
реки!
- А эо он!
- А ничего! - объяснил Синичкин. - Бывают у человека срывы. Пока ты
лечился, у нас срывы у всех нервные!
Карапетян взял со стола лист бумаги и начертал на нем: "Ты, Синичкин,
подсунул мне свинячий язык! Ты у меня отобрал капитанское звание. Честно
говоря, я не очень тебя люблю!"
- А я не баба, чтобы меня любить! - парировал Володя.
Карапетян добавил на бумаге: "Когда-нибудь я тебя убью!"
- Смирно! - вскричал участковый. - А ну, уматывай отсюда, пока я ОМОН не
вызвал!
Писать Карапетян на нервной почве уже не мог. Он просто трясся.
- Поди отдохни пару деньков, - посоветовал Зубов. - Нашему майору плохо.
И тут Карапетян сел на стул, как майор, опустил голову к груди, хлюпнул
носом и зарыдал в голос, трясясь всем телом, высунув наружу свой страшный
язык.
- Ы-у-ауыыыуа...
На сей раз море не удержалось в глазах офицерского состава, и Зубов с
Синичкиным присоединились к плачущим. Все ментовское отделение плакало
навзрыд...
На шестой день маленький Семен походил уже на тринадцатилетнего
подростка, Анна Карловна на этот счет перестала разговаривать, и Володя
подумал, что жена тоже в нервном кризисе.
Сам он не очень был шокирован столь быстрым ростом сына, а наоборот,
радовался этому, так как именно такой взрослый сын и должен быть у
сорокачетырехлетнего мужчины, а то и старше.
Участковому было абсолютно наплевать, что подросток не походил на него
лицом, главное - мальчик имел совершенно удивительный склад мыслей, который
обнаруживал глава семьи за завтраком.
- Не дослужусь я до майора! - кушая яичко, выразил сомнение милиционер.
- Не дослужишься, - подтвердил сын. - Умрешь без орденов.
- Что, не будет в моей жизни поступков, заслуживающих почести?
- Такие поступки хоть и могут быть, но должны и будут оставаться
незамеченными, - ответил Семен. - Не должно тобой двигать тщеславие, так как
оно нивелирует даже подвиг.
Анна Карловна издала звук, похожий на карканье, и побежала в ванную, где
ее вырвало.
- А если я просто хочу совершить подвиг?.. Всю жизнь мечтаю!
- Перестань кушать жирное, - посоветовал сын и погладил свою щеку, через
кожу которой начали пробиваться темные волоски.
- Что? - не понял Володя.
- Не кушай сало, масло и прочие жиры.
- К чему это ты? - по-прежнему не понимал Синичкин.
- Это и будет твой подвиг.
- Не жрать сало и масло и есть подвиг?!! - возмутился капитан милиции. -
Ну знаешь, сынок!..
- Каждому свой подвиг, и каждому по плечу.
- Ты хочешь сказать, что я не способен на настоящий поступок или
геройство?
- Тебе не нужно быть героем. У тебя свое предназначение.
- Какое?!. - Синичкин начинал злиться сильно, а оттого отложил намазанный
маслом бутерброд в сторону.
- Прожить жизнь просто - твое предназначение, - ответил Семен. - Ты мне
не одолжишь бритву?
- Нет, постой! Так не пойдет! По-твоему, я должен просто есть, пить,
спать, ходить на службу и ни о чем не помышлять?
- Не всякий помысел хорош.
Анна Карловна сидела на краю ванны и в отчаянии слушала разговор. Слово
"помысел" вызвало в ней ассоциацию с церковью и религией. Ей почему-то было
это неприятно чрезвычайно.
- А есть ли хороший помысел? - с сарказмом в голосе поинтересовался
участковый.
- Есть.
- Какой же?
- Ну, например, не есть жирного.
- А-а-а! - разозлился вконец Синичкин. - Надоел ты мне со своим жирным!
Сам ешь сало, за обе щеки уплетаешь! А мне не позволяешь! Мал еще, чтобы
отца учить! - Он глотнул остывающего чаю.
- А у меня другой подвиг, - с удивительным спокойствием ответил
подросток.
- Какой?
- Я стану деревом.
- Кем?
Чай пошел у Синичкина носом.
- Деревом.
Анну Карловну опять вытошнило. Одновременно с этим процессом она
подумала, что, вероятно, ее муж сошел с ума, так как не понимает, что
общается с младенцем, которому всего шесть дней от роду.
- А зачем тебе становиться деревом? - поинтересовался Володя с
недоумением.
- Таково мое предназначение.
- По-твоему, подвиг и предназначение - одно и то же?
- Да.
- А есть ли что-нибудь между предназначением и подвигом? - задал вопрос
Синичкин и сам таковому удивился.
На несколько секунд задумался и Семен.
- Не знаю, - ответил он. - Может быть, и есть. Вероятно, это неисполнение
подвига. Холостой патрон.
- А-а, значит, неподчинение судьбе! - потер от удовольствия ладони
Володя. - А не подчиняться судьбе - удел сильного! Я буду есть жирное! - и
он откусил огромный кусок от бутерброда со свиной шейкой.
Семен с большим сожалением посмотрел на отца и тяжело вздохнул.
- Есть у батьки твоего пока мозги! - засмеялся участковый. - Пусть не
ленинские, но и не куриные.
- Ты мне дашь бритву?
У Синичкина сложилось хорошее настроение, и поэтому он ответил, улыбаясь
до металлических коронок:
- Конечно, даже новое лезвие вставлю!
- Спасибо.
- А как у тебя, сынок, с девочками? - хитро прищурился Володя, дожевав
бутерброд.
На этот вопрос из ванной выскочила Анна Карловна и закричала на мужа,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг