что все это произвел его дружок Мыкин, начальник теплосети, путем отсечения
ноги топором, а потом ударом ледоруба по темечку!
После такого признания участковый предложил Митрохину проследовать за ним
в квартиру Ильясова, дабы снять показания под протокол и подпись
подозреваемого.
Татарин поспешно бросил все свое тараканье тело в обратную сторону,
преодолевая бесчисленные трубы, пока вновь не оказался под ванной своей
квартиры, где подслушал остальную часть разговора.
Митрохин клялся и божился, что убийство произошло случайно, что они с
Мыкиным, приобретя эхолот, опробовали его в карьере, а потом, когда рыба
клюнула, ею оказался купающийся ночью татарин Ильясов.
Татарин выполз из-под своего убежища и засеменил к приоткрытой двери,
чтобы лучше было слышно.
- А труп, труп где? - интересовался участковый.
- Может, волной снесло?
- Может. А кто ухо отрезал ему?
- Какое ухо?!!
Неожиданно Илья Ильясов испытал приступ совести. Ведь его никто не
убивал, а ногу действительно отрубили случайно, в откушенном же ухе виноваты
вороны!
Мучимый жалостью к безвинному соcеду, Илья пополз в комнату, залез под
старый буфет, потом тут же выбрался из-под него и хотел было закричать, что
вот он я, Ильясов, живой, лишь прихрамываю незаметно, и нету преступления
здесь, недоразумение одно!
Но крика у него не получилось, даже шипения не произошло. К тому же его
заметили!
Митрохин снял с ноги ботинок и со злостью швырнул в таракана.
Татарин чудом увернулся и уполз обратно под буфет.
- Ишь ты! - изумился милиционер. - Чудо природы!.. И откуда такой?
И тут же Синичкин подумал, что в комнате душно, воздух затхлый, а в такой
атмосфере еще и не то может вывестись!.. Он решительно подошел к окну и
распахнул форточку.
А вслед за этим участковый отправил Митрохина домой собирать вещи по
причине собственного ареста.
Черт с ним! - решил Ильясов, разобиженный на то, что Митрохин не оценил
его благородства и бросался ботинком на поражение. - Тем более крысу мне
подкладывали...
Милиционер и Митрохин ушли, а Ильясов продолжал оставаться под старым
буфетом. Постепенно его тараканья душа успокоилась, помягчела от усталости;
он задремал, и грезилась ему Айза в различных обличьях... Если бы тараканы
могли плакать, то этот самый большой в мире таракан утонул бы в собственных
слезах и, может быть, превратился в рыбу. Хотя это уже было...
После того как капитан милиции Синичкин неожиданно потерял на улице
сознание и Митрохин выкрал у беспомощного стража пистолет "ТТ", он,
вооруженный подозреваемый, словно кенгуру, побежал большими скачками куда
глаза глядят. Бежал столь долго, сколь хватило силы, пока сердце не
заколотилось в горле.
Митрохин остановился с высунутым языком и, обуянный ужасом от
происшедшего, хотел умереть тут же на месте. Но это желание было лишь
гиперболой, на самом деле жить хотелось невероятно, и преступник, порывшись
в кармане, выудил из него монету для телефонного автомата, с помощью
которого и соединился со своим товарищем и подельщиком Мыкиным.
- Чего тебе? - буркнул недовольный Мыкин.
- Срочно вали с работы! Сейчас за тобой придут!
- Чего-чего?
Мыкина вызвали с совещания, на котором городское начальство выказывало
недовольство теплосетью, и он был крайне раздражен.
- Чего ты несешь? - сдавленно прошептал в трубку тепловик.
- Меня пытали! - неожиданно вырвалось у Митрохина. - Психологически. Меня
арестовали за убийство Ильясова...
- Сдал меня, сука?!!
- Я милиционера избил, выкрал пистолет и сбежал!
- Что?!!
- Вышка нам грозит! - врал Митрохин. - Так милиционер сказал. Вот я
его...
- А-а-а... - завыл Мыкин тихо. - Что ж ты, гад, сделал! Тебя же на понт
брали!
- Бежать надо! - спокойно сказал товарищ.
- Ах, мать твою!.. Ты где?..
Митрохин огляделся и объяснил, что сзади него пивная по улице Рыбной и
что он будет ждать друга в ней...
Ему пришлось выпить шесть кружек светлого пива и два раза сходить в
туалет, пока он не увидел в дверном проеме физиономию Мыкина.
Тепловик даже не стал переодеваться и явился в спецовке, в которой его не
хотел пускать швейцар, объясняя, что стекляшка заведение приличное и в
кроссовках входить нельзя.
После долгих объяснений швейцару пришло в голову посмотреть клиенту в
лицо, и, найдя его белым как мел, с трясущимися от злобы ресницами, страж
заведения спешно ретировался, пропуская Мыкина в затуманенную сигаретным
дымом залу.
- Я - здесь! - помахал рукой Митрохин.
Он уже заказал пару пива для товарища и соленых бараночек.
Тепловик, едва подошел к столу, тут же ухватился за кружку и, не
отрываясь, выпил ее до треснутого дна. Затем сел на стул, утер рот рукавом
спецовки и хрустнул соленой сушкой.
- Рассказывай!
Митрохин негромко икнул, сплюнул какую-то штучку, попавшую в рот, и
поведал другу, как бежал от стража порядка, нанеся тому телесные
повреждения. При упоминании о телесных повреждениях Митрохин даже улыбнулся,
показывая, что ему якобы все нипочем!
- Убил ты нас, сука! - хрипло отозвался Мыкин. - У меня дети!
- У меня тоже.
- Вмазать бы тебе вот этой кружкой по лбу! - тепловик поднял над головой
стеклянную тару. - Чтобы башку разнести.
- И не думай! - спокойно отреагировал Митрохин и высунул из-под куртки
дуло "ТТ", сопроводив его взглядом, чтобы Мыкин увидел. - А я в твоем лобике
аккуратную дырочку проделаю!
Тепловик постарался сделать вид, что не испугался, некоторое время
смотрел в черный глаз пушки, затем оторвался от него и глотнул из второй
кружки.
- Ладно, что делать будем? - поинтересовался он, ощущая во рту вкус соды.
- Так-то лучше!
Митрохин чувствовал себя хозяином положения, на секунду ему
представилось, что он воровской авторитет, но затем что-то буркнуло в животе
и все обмякло безнадежностью. Он не знал, что делать.
- Бежать!
- Куда? - с сарказмом поинтересовался Мыкин.
- В Азию.
- В хлебный город Ташкент?
Митрохин шумно задышал.
- Там фрукты, там тепло! - продолжал тепловик. - Заляжем на какой-нибудь
малине лет на десять-двадцать, там, глядишь, все и уляжется!
- Может, в Ирак? - вяло предложил вооруженный товарищ. - Самолет
возьмем?..
- Дебил!
Митрохин пропустил оскорбление, положил на стол деньги за пиво и пошел к
выходу. На улице он завернул за стекляшку, увлекая за собой Мыкина, и там,
среди ящиков, неожиданно ткнул тепловика левым кулаком в челюсть, а когда
тот собрался на ответный удар, из-под куртки вновь появился цыганский глаз
"ТТ".
- Убью! - дрожащим голосом предупредил Митрохин.
И действительно, напуганная душа готова была убить, и палец по ее приказу
в любую секунду нажал бы на курок вороной стали.
- Убью...
- Ладно-ладно, - отшатнулся Мыкин за ящики. - Успокойся и давай все
обсудим по-тихому!
- Если ты меня еще раз дебилом!.. Я тебя!..
- Скоро Новый год!
- Чего?!! - оторопел от неожиданности Митрохин.
- Посмотри, какое красивое небо!
Митрохин машинально вознес глаза к серому небу с клубящимися по нему
облаками и тотчас завыл от невыносимой боли. Его обманули, и кисть,
сжимающая пистолет, уже трещала костями, готовая вот-вот переломиться. "ТТ"
выпал в снег, из которого его, еще теплый, достал Мыкин, продолжая
удерживать руку товарища на изломе.
- Хорошая штука! - похвалил тепловик. - Ну что, ломать? - и сократил угол
кисти по отношению к руке.
- А-а-а!!! - завопил Митрохин. - Мама моя, где ты?!!
- Ломаю!..
- Нет, что ты! Прошу, не надо!
- Чего ж ты меня исподтишка кулачишком своим, а? Каждый с пистолем так
может!
- Затмение нашло! Ситуация безвыходная замучила!.. Отпусти-и-и!..
- Живи, гаденыш!
Мыкин отбросил от себя кисть товарища и, утирая с лица пот, уселся на
пустой ящик. Митрохин сел напротив, держа измятую руку возле груди. Так они
сидели долго, думая каждый о своем.
- Озверели мы совсем! - сказал Мыкин.
- Да, - согласился Митрохин. - Как нелюди!..
- А ведь мы с тобой уж двадцать лет как друзья!
- Неужели?
- Так точно. В этом году двадцать лет, как в погранвойска призвали...
- Деды нас тогда помучили, - мечтательно припомнил Митрохин. - Но
недолго, потому что мы - вдвоем!!! Кости сержантам поломали, другие сразу
отстали...
- А помнишь Огрызова?
- Старшину?.. Да у меня его харя алкогольная до сих пор перед глазами
стоит!
- Помнишь, как мы его перед всей частью опозорили? На комсомольском
собрании? Тогда мне дружок в посылке набор иностранных сюрпризов прислал с
пердунчиком?
Митрохин захохотал во все горло, так что в уголках его глаз появились
слезы.
- Жирная сволочь хотела меня из комсомола гнать за то, что я на
контрольной полосе кучу наложил и тревога сработала! Помнишь, какую он речь
загнул?
- А я в этот момент сзади пробрался и положил пердунчик ему на стул, -
Мыкин тоже заулыбался. - Вот он потом и сел. Получилось, как слон. -
Тепловик сложил губы трубочкой, высунул язык и изобразил, как слон выпускает
газы. - А на собрании полковник был и замполит. Их в мгновение ока из
Ленинской комнаты унесло! Огрызов тогда неделю бюллетенил!..
Друзья посмеялись над воспоминаниями юности, а потом опять долго сидели
на ящиках молча. Шло время, они замерзли.
- Что делать будем? - вздохнул Митрохин, кутаясь в пуховую куртку.
- Не знаю...
- Может, правда в Ирак?
- Дурак, - мягко произнес Мыкин. - Мы с ними дружим. Нас тут же выдадут
обратно. А тут за Ильясова, за мента и за измену Родине... Я Родине изменять
не хочу. Я люблю Родину.
- Я тоже люблю, - признался Митрохин. - А с арабами жить сложно. Как
думаешь, есть у арабов тараканы?
- Тараканы всюду есть. Они как евреи, их отовсюду гонят, убивают, а им
хоть бы хны, живут и живут! Богом избранные твари!
- А я чуть было не убил сегодня одного. Огромный, величиной с ладонь.
Поди, тараканий царь! Может, правильно, что не убил?
- А чего, всякая насекомая тварь тоже жить хочет...
Они еще немного посидели.
- Мент про ухо говорил.
- Про какое ухо?
Мыкин поднял на Митрохина глаза и смотрел на товарища с грустью русского
человека, которого затравили волками.
- Мол, мы ухо Ильясову отрубили!
- Как же! Я же участковому его сам дал, в коробке спичечном. Он мне еще
не отдал его. Коробок-то коллекционный!
- Он потом согласился, что не мы ухо.
- А чего ты мне тогда об этом говоришь?
- Не знаю, - Митрохин пожал плечами. - Выход ищу...
И опять друзья замолчали. Мыкин думал о жене и детях, о теплоцентрали, а
Митрохин волновался о том, что дочь Елизавета потребляет наркотики вместо
того, чтобы вести нормальную половую жизнь.
Эх, вспомнил Митрохин, еще и повестка из военкомата на переподготовку.
- И военные нас искать будут! - сказал он вслух.
- За что?
- Про повестку забыл?
- Про какую повестку?
- Из военкомата, - напомнил Митрохин. - Переподготовка в местах боевой
славы! На границе с Монголией!
Лицо Мыкина просияло.
- Вот он выход!
- Где? - не понял Митрохин.
- На границе!
- Мы же в России решили остаться!
- А мы и не будем ее переходить! Просто поедем на переподготовку, там
продлимся еще на месяцок-другой, а потом все само и забудется, глядишь!
- А менты с военными снюхаются?
- Военные своих не сдадут!
- А что? - прикинул Митрохин, потирая от холода уши. - Мысль хорошая! Но
нам только через две недели! - вспомнил он.
- Ничего, где-нибудь перекантуемся!
- Где ж перекантоваться?
- Да есть тут у меня одна...
- Баба, что ли? - изумился Митрохин, никогда не знавший за другом блуда.
- Женщина, - рыкнул тепловик. - У нее и перекантуемся!
- Конечно, женщина! А звать-то как?
- Светлана. В центре работает. В магазине. Мясомолочные продукты продает!
- Ну ты... - Митрохин от радости не знал, что сказать. - Ну ты - друг!!!
- Да ладно, - отмахнулся Мыкин.
Друзья, промерзшие, встали с ящиков и, почти обнявшись, пошли по улице
Рыбной к центру города...
Татарин Ильясов лежал под буфетом и думал все ту же мысль: за что ему в
жизни такие мучения выдались? Почему Аллах возложил на него такую почти
непосильную для человека ношу?..
Он опять вспомнил, как жил рыбой, как его выловили, как искалечили,
оставив на дне потомство беспризорным. А потом гибель его и Айзиных
мальчишек и девчонок. Эти вороны!.. И он, бессильный голубь, мечущийся в
черных небесах!..
Тараканы не имеют голосовых связок и ничем другим тоже не могут
произвести шума. Потому плакала у Ильясова только душа, а кончик брюшка то и
дело тыкал в пол, усеивая паркет выстрелами испражнений.
А потом Илья подумал, что подкосись сейчас у буфета ножка - и станет он
белесым пятном. На том и закончатся его мучения.
Упади, буфет! - призвал таракан. - Упади же!!!
Но буфет был работы прошлого века и собирался стоять незыблемым еще
многие десятки лет.
Нужно было выбираться на свет белый, и Ильясов выполз под слабые лучи
солнца, пробивающиеся из-за серых туч.
Было прохладно. Мороз порциями входил в открытую форточку, но Ильясов
озноба не чувствовал, так как тараканы не обладают столь
высокоорганизованной нервной системой...
Пошел снег, и татарин тараканьими глазами смотрел на него безучастно, на
пушистый, медленно падающий с небес, усыпляющий своей бесконечностью, своей
гипнотической силой. Снег - небесные седины, пыль Млечного пути...
Она влетела в форточку, когда сознание Ильясова почти растворилось в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг