- Карл у Клары...
Жена пыталась отвечать той же монетой и перебивала:
- Прицел шестнадцать!..
Но Ивана Вилова это не задевало, и он, посмеиваясь, договаривал:
- А Клара у Карла...
В конце концов полковник Вилов уехал на далекие стрельбы, а Клара
Андреевна как раз в это время и разрешилась от бремени славным мальчиком и
записала в его метрику имя - Карл.
Отстреляв положенное, полковник вернулся домой и побил красавицу жену за
своеволие. Но надо заметить, что с этого времени он забыл скороговорку про
Клару и Карла и перестал посещать выступления жены в цирке.
Таким образом и пошла молва о том, что семья Виловых из немцев, и сколько
Анна Карловна ни рассказывала Синичкину семейное предание, он не верил в
него. А не верил из-за того, что был раздражен внезапной смертью генерала
Вилова, так и не успевшего помочь зятю с карьерой...
- Сенечка! - пела Анна Карловна младенчику. - Сыночек!..
Она совала ему в ротик соску, а малыш выплевывал ее, не желая сосать
вовсе.
- Что хочет мой славный сыночка? - интересовалась женщина.
Вслед за этим вопросом мальчишка открыл рот, и Анна Карловна разглядела в
нем, огненно-красном, четыре зуба, белеющих драгоценным жемчугом, и
вскрикнула от неожиданности.
- Да ему не менее, чем полгода!
Ребенок засмеялся, как будто подтверждая догадку приемной матери. При
этом он потянул к ней ручки и ласково потрогал ее за шею.
От этих прикосновений женщине стало так хорошо, так тепло и счастливо,
как прежде не было никогда.
- Может быть, ты, Сенечка, мяса хочешь? - неожиданно для себя спросила
Анна Карловна.
К ее удивлению, ребенок кивнул головкой и засмеялся заливисто и
заразительно...
Володя Синичкин, идя домой, решил, прежде чем вкушать семейные радости,
все-таки позаниматься чуток делом Ильясова, а потому вошел в подъезд его
дома и поднялся на двенадцатый этаж.
Прежде всего он осмотрел пломбу, наложенную на дверь ильясовской
квартиры, и нашел ее сломанной.
Кто-то проникал несанкционированно в квартиру! - догадался капитан. -
Кто-то что-то искал! Но кто и что? - вот вопрос.
Синичкин несколько подумал, не стал входить в квартиру пропавшего без
вести, а позвонил в квартиру напротив. Под дверью зашебуршали, и Синичкин
громко оповестил, что прибыл участковый и просит дверь открыть для
разговора.
Дверь открыла молодая девица, дочь хозяина, и тут же проинформировала,
что папки дома нет. А сквозь приоткрытую занавеску Синичкин разглядел
мужское плечо и часть небритой щеки.
- Митрохин! - позвал он громко.
Плечо дернулось, щека спряталась.
- Ну выходи, выходи! - прикрикнул участковый. - А то я невесть что
подумаю, почему ты от властей скрываешься!
Занавеска отдернулась, и из-за нее вышел мрачный Митрохин с физиономией,
отливающей синевой.
Били его или дрался еще совсем недавно, - догадался Синичкин, а девушке
сказал, что врать нехорошо, что до добра не доведет это!
- А вы не имеете права врываться в чужую квартиру! - с вызовом произнесла
Елизавета. - Санкция есть?
- Подкованная девочка, - отреагировал участковый.
- А ну пошла в комнату! - рыкнул Митрохин и оборотил к пришедшему
физиономию. - Чем обязан?
- Да вот, уточнить кое-что хочу, - ответил Владимир и сделал паузу.
В это затишье Елизавета, взметнув подбородком к небу, прошествовала в
комнату, покачивая бедрами от одной стены до другой.
- Что же вам уточнить требуется?
- Зачем вы пломбу на двери Ильясова срывали?
- Я?!! Да зачем мне это нужно! Это ошибка какая-то!
Синичкин отчетливо видел, как испугался Митрохин, а потому вдогонку дожал
его, пахнущего перегаром:
- А пальчики ваши на пломбе!
- Мои?
- Ваши.
- Да, да! Признаюсь! Показалось мне, что Ильясов вернулся как-то ночью,
вот я и решил проверить! А пломбу не я срывал!
Митрохин задумался, и было отчетливо видно, как шевелятся его мозги под
волосами.
- Как же вы тогда мои пальчики нашли?
Синичкин пристально смотрел на похмельного и вновь чувствовал себя
следователем, обладающим неза-урядной интуицией.
- На понт взяли? - догадался наконец Митрохин.
- И что там было в квартире Ильясова? - не счел нужным отвечать
участковый
- Да ничего, показалось мне! Таракан один прежирнющий ползал, да и
только.
- Ну что ж, - подвел черту под разговором Синичкин. - Будете отвечать
перед законом за срыв государственной пломбы! Годик-другой! В лучшем случае
- условно!
- Да за что же! - побелел Митрохин.
Синичкин развел руками.
- Закон такой. А теперь собирайтесь.
- Куда? - совсем потерялся отец Елизаветы.
- Куда-куда! В отделение для начала! Показания снимем, как вы убивали
Ильясова!
- Не убивал я! Не убивал! - отчаянно завизжал Митрохин. - Это все Мыкин!
Он его топором по ноге, а потом ледорубом голову попортил!
- Так-так-так! - проговорил Синичкин спокойно и сделал вид, что все это
ему было давно известно. - Пойдемте-ка в квартиру убиенного и там все
тщательно запишем!
Митрохин, сгорбленный, с руками, опущенными, как у гориллы, покорно
проследовал за участковым в квартиру татарина, и там они устроились за
столом, предварительно очистив его от крошек.
Еще на столе лежал атлас речных рыб, открытый на разделе "Сомы".
- Вот такую мы рыбу хотели поймать, - указал на страницу Митрохин
- Значит, Мыкин убил?
- Ага.
- Так и запишем.
Синичкин достал из кармана чистый лист бумаги и написал на нем: "Протокол
допроса".
- С ваших слов получается, что Мыкин ударил ледорубом по голове Илью
Ильясова?
- Именно так! - подтвердил Митрохин.
- Так и запишем. Сколько раз?
- Один.
- Уверены?
- Так точно. Но ударил сильно, так что в голове у него хрустнуло!
- А потом взял топор и ногу отрубил?
- Ага.
- Садист, что ли? Чего мертвому ноги рубить?
Митрохин пожал плечами, а Синичкин пытался отыскать несоответствия.
- А кто ухо отрезал Ильясову? - поинтересовался он.
- Ухо?.. - удивился допрашиваемый. - Какое ухо?
Капитан внимательно поглядел в лицо Митрохина и понял, что тот не врет и
в действительности ничего об ухе не знает.
- Да поймите вы! - прижал к сердцу руки отец Елизаветы. - Мы рыбу ловили
с помощью эхолота. Дикие деньжищи отдали за прибор. Мы же никак не думали,
что этот Ильясов ночью, в холод купаться надумает! Мы на него сеть и
накинули, думали - рыбина. Да и в темноте так показалось. Не человека
убивали - рыбу!
- Бред какой-то! - занервничал Синичкин. - Как вы человека за рыбу?..
- Да он как будто из рыбы в человека превратился!
- А труп куда девали?
- Так на берегу и бросили.
- И куда он делся?
- А шут его знает!.. Может, волной в озеро снесло?..
- Может, - согласился участковый.
Он задумался и вспомнил, что ухо в спичечном коробке ему передал именно
Мыкин. Стало быть, действительно, ухо было отчленено раньше и не ими.
Капитан вновь порадовался удачному логическому построению, перестал
нервничать, а потому вольготнее откинулся на спинку стула и стал осматривать
комнату Ильясова.
Совсем бедно жил человек, сделал он вывод.
Из-под старого растрескавшегося буфета на свет выбрался таракан, каких
Синичкин в своей жизни еще не видел. Таракан был величиной с ладонь большой
руки, шевелил усами и таращился на капитана.
- Ишь ты! - изумился милиционер. - Чудо природы!
Он не заметил, как Митрохин снял с ноги ботинок, как примерился и
запустил в насекомое обувью. Впрочем, с похмелья он здорово промахнулся,
метра на два в сторону, а таракан от греха подальше пополз обратно под
буфет, переваливаясь на одну сторону, как будто прихрамывал.
- Поехали, - сказал Синичкин.
- Куда? - не понял Митрохин.
- Как куда? В отделение.
- Так я же все рассказал!
- Так ты и рассказал лет на пять! Так что давай зайди домой, возьми
необходимое!
Синичкин поднялся со стула и почувствовал, как заныли ляжки.
- В тюрьме сидел?
- Упаси Господи! - перепугался Митрохин.
- На этот раз не упасет.
- Что это вы меня пугаете все время!
- Да нет, что ты! Это тебя в отделении пугать будут. А я только
участковый. Ну иди, иди. Хотя постой, прежде бумагу подпиши.
Митрохин чиркнул под протоколом и, понурив голову, скрылся в своей
квартире. Через несколько минут оттуда донесся многоголосый женский вой, а
еще немного спустя появился сам хозяин квартиры с большой сумкой в руках, в
сопровождении заламывающей руки жены и дочери, подвывавшей матери, впрочем,
без особого энтузиазма.
- А ну, не выть! - скомандовал Синичкин.
Бабы смолкли, и под их ненавидящие взгляды капитан подтолкнул Митрохина в
раскрывшийся лифт...
- А где машина? - спросил арестованный, когда они вышли из подъезда на
мороз.
- Да зачем машина? Здесь ходьбы до отделения всего-то десять минут.
- Положено, - огрызнулся Митрохин.
- Не развалишься, ступай!
И они пошли. А через минуту Синичкин почувствовал, как в правой ляжке
резануло ножом, так что он чуть не свалился подрезанным колосом в снег. Но
удержался, хотя по лицу разлилась мертвенная бледность.
- Болеешь? - поинтересовался Митрохин.
- С чего ты взял? - крепился капитан.
- Да так, показалось.
- Иди, иди!..
Они прошли еще метров пятьсот, как у Синичкина резануло в левой ляжке, да
с такой силой, что задергались щеки, словно через организм ток пропустили;
участковый увидел серое небо, захотел в него взлететь, но рухнул без
сознания в сугроб.
- Ишь ты! - проговорил Митрохин и огляделся.
Никого поблизости не было, а потому он резко нагнулся над телом капитана,
расстегнул кобуру, вытащил из нее "ТТ" и сунул пистолет себе за пазуху.
Перед тем как побежать, Митрохин ткнул Синичкина мыском ботинка в лицо,
сплюнул и скрылся за большим блочным домом...
Пришел в себя участковый в знакомом госпитале МВД.
Он лежал в кровати, уже переодетый во все больничное, а потому пахнущее
непривлекательно.
Вероятно, что-то с ногами у меня опять, подумал он и пошевелил ими для
проверки. Конечности ощущались лишь ягодицами, а остальная длина оставалась
бесчувственной.
Володя приподнял голову и осмотрелся. Его тело, как он и ожидал, лежало
на трех кроватях, значит, ноги выросли чрезвычайно.
Что за чертовщина такая, - подумалось внутри...
Ах ты Господи, - вдруг вспомнил Володя. - А где арестованный мною
Митрохин?..
Помимо Синичкина в палате лежал еще один человек, который, опершись о
подоконник, читал газету про футбол. Его руки до локтей были разрисованы
всякими русалками и прочими картинками.
- Мужчина! - позвал капитан, признавая в соседе коллегу, и, когда тот
оторвался от газеты, спросил: - Вы давно здесь?
- Два дня, - ответил любитель футбола.
- А меня когда привезли?
- Сутки назад. Здоровы вы спать!
- Как спать! - возмутился Синичкин. - Бессознанным я провалялся!
- А главврач говорит, что напились и свалились на дороге. Табельное
оружие потеряли. Еще он сказал, что уволят вас из органов. Нехорошо,
позорите погоны!
- Ах ты Боже мой! - схватился за голову Синичкин. - Что за люди
недоброжелательные вокруг! Вы кто по званию?
- У меня нет звания! - отозвался из-за газеты сосед.
- А как же вы здесь, в госпитале МВД?
- А по протекции. У вас здесь хорошо лечат, да и тихо. А мне покой нужен,
после десяти лет лесоповала.
- Понятно, - промямлил Синичкин, но зеку объяснять, что с ним произошло,
не стал.
- Да, вот что еще, - выглянул из-за газеты сосед. - У тебя, мужик, ночью
ноги светятся. Дело, конечно, не мое, но такое ощущение, что ты фосфором
обожрался! Мне вообще-то плевать, только вот спать мешает. Укрывайся,
пожалуйста, лучше!
- Хорошо, - обреченно согласился Синичкин и решил, что к нему в палату
нарочно подселили уголовника, чтобы он его ночью придушил. - Эй! - закричал
он не-ожиданно и громко, отчего сосед прикрыл голову газетой. - Эй, есть
кто-нибудь?!!
Через минуту в палату вошел бывший ассистент, а теперь главврач, в
сопровождении рядовых ординаторов.
- Что кричим? - поинтересовался главврач, не вынимая рук из карманов.
- Это кто сказал, что я пьян был? - спросил Володя смело.
- Экспертиза установила.
- Да плевать я хотел на вашу экспертизу!
- Если докажут, что он продал пистолет, то трибунал, - повернулся
главврач к коллегам. - А что докажут, я не сомневаюсь!
Ординаторы покивали в знак согласия.
- А будет шуметь, вы в него сульфазин в четыре точки. И не смотрите, что
у него ляжки три метра в обхвате. И не таких видели!
И главврач устремил свое внимание в сторону окна.
- Как самочувствие, Гаврила Петрович?
- Неплохо, - отозвался зек, откладывая газету. - Только вот этот шухер
поднимает!
- А вы, когда он шуметь начнет, нам сигнальчик. Договорились?
- Заметано.
Главврач презрительно посмотрел на лицо Синичкина с подбитым глазом и в
компании коллег покинул палату.
- А ты, значит, ссученный? - мертвенным голосом сказал капитан.
- Сигнальчик подать? Я могу. Сульфу примешь в четыре точки!
- Ты меня, морда уголовная, пугать еще будешь! - обозлился милиционер. -
Да я тебя в камеру, где ты запоешь петухом, гнида!
Зек улыбнулся и позвонил в звоночек, вмонтированный в стену.
На зов явились санитары и дежурный врач - женщина лет тридцати, в круглых
очках от "Картье".
- Что случилось? - спросила она с улыбкой.
- Очень он меня мучает! - пожаловался Гаврила Петрович. - Сексуальными
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг