В хижине было тесно и душно. В полной тишине было хорошо слышно тяжелое
дыхание множества ртов.
- Я хочу от тебя, рыжий убийца, исполнения всего лишь трех своих
желаний.
- Трех! Не много ли для первого знакомства? - усмехнулся Торкланд.
- Нет, немного, тем более что знакомство второе, а прутья, из которых
сделана хижина, просохли за десятилетия и теперь вспыхнут, как пергамент,
от малейшей искры. Выйдет неплохой погребальный костер, хоть наши боги и
не поощряют это, но сейчас у меня безвыходная ситуация.
-Ладно, говори свои желания.
- Во-первых, вернуть все награбленное в деревне. Во-вторых, составить
грамоту, что эта страна находится в союзе с Инглендским королевством.
Олаф чуть не поперхнулся. Он считал эту землю своей и не собирался так
просто от нее отказываться. Незнакомец же требовал от него подписания
союзного договора, что равносильно признанию независимости.
"Сразу видно, этот пройдоха не из простых землероек, ушлый, каких свет
не видывал, хрен он у меня что-то получит, кроме подзатыльника", - подумал
про себя Олаф, но промолчал.
- И наконец, последнее, - продолжал незнакомец, - я хочу, чтоб ты перед
богами и присутствующими людьми поклялся, что не нарушишь данной тобой
клятвы с того момента, как выйдешь из этой хижины, и до самой смерти.
"Ну и долго же придется ждать, - продолжал размышлять Торкланд,
вспомнив о своей вечной жизни, - лучше нарушу-ка я ее сразу, даже не
выходя отсюда".
Он, подошел вплотную к двери, в темноте натыкаясь на своих хирдманов,
и, став так, чтобы его лучше было слышно тем, кто находится снаружи,
громко проговорил:
- Я согласен, сакс, сделать по-твоему. Клятва так клятва. А ну-ка,
Сигурд, достань свой рог и протруби, известив окрестные леса и луга, что
сам великий король Ингленда, Олаф Торкланд, будет давать клятву. Протруби
погромче, чтобы звук твоего рога дошел до самого Одина и он стал
свидетелем этого события.
На улице одобрительно загомонили, а внутри хижины хирдманы непонимающе
пожимали плечами, надеясь только на волю Великого и счастливую звезду их
вождя.
Никакой Сигурд ни во что не протрубил, его вообще не было среди
запертых в жилище. Олаф сам достал из-за пояса свой охотничий рог и,
приложив к губам, издал такой звук, что находящиеся рядом воины чуть не
свихнулись от раздавшегося свиста и, только заткнув уши, спасли свой
рассудок.
- А теперь клятва, - торжественно проговорил король и отошел на три
шага от двери.
- Я, король Ингленда, Олаф Торкланд, перед светлым ликом великих асов и
всех здесь присутствующих торжественно клянусь, что перережу вам глотки,
бешеные собаки!!!
Последние его слова потонули в предсмертных криках и воплях ужаса,
раздавшихся за стенами.
- Вперед, мои славные воины! - прокричал конунг.
Он, разогнавшись, с такой силой врезал в дверь, что та вылетела вместе
со всеми засовами и подпиравшими ее бревнами. Даже в железном плече
великого воина и то послышался хруст.
Торкланд вывалился наружу вместе со всем хламом, которым саксы завалили
выход. А следом неслись его хирдманы, обнажив мечи и жаждя крови.
Король был не так прост. Если бы он попался в такую глупую ловушку, то
было бы удивительно, как он вообще дожил до этого времени. Тем более что
нечто подобное он сам устраивал три года назад в гардарикской деревне
вместе со своим дружком, датским принцем.
Войдя в пустой богатый поселок, где золотые монеты и эль лежали в
каждой хижине и сами бросались в глаза, Олаф сразу заподозрил что-то
неладное. Тем более что у керлов было достаточно времени унести свои
богатства. Но они почему-то их бросили. Поддержав навязанную ему игру, он
приказал Сигурду, Кабни и еще пятерке самых выдержанных людей затаиться в
соседней хижине до того момента, пока они не услышат звук его рога, а
потом по сигналу неожиданно напасть сзади на лесных вояк, вернувшихся в
свою деревню. Его хитрость удалась.
- Ууййаа! - завопил король, вскакивая на ноги и вытаскивая свой
страшный меч. - Бей их, парни, я им сейчас напишу договор, кровью напишу!
Олаф впал в свое обычное боевое состояние, носясь по улицам и рубя
всех, до кого мог дотянуться. Селяне все же успели поджечь хижину, Сигурд
с людьми поступили правильно, напав прежде всего на лучников, на всякий
случай державших стрелы на тетиве. Благодаря этому мало кто из викингов,
по одному выскакивающих в открытую дверь, пал от рук лесных стрелков. На
свое счастье, люди в этом поселке не строили домов впритык друг к другу.
Поэтому, несмотря на легкий ветерок, пламя не грозило перекинуться на
соседние строения.
Торкланд на мгновение остановился, шаря вокруг жадными глазами, ища,
кого бы еще убить. Вдруг он заметил группу крестьян, отступающих прямо по
улице, и кинулся вслед.
- Королевскую клятву вам захотелось, мерзкие треллы, недостойные даже
убирать нужники вечно смердящих йотунов. Я сейчас дам вам клятву! Старая
Хель будет моей свидетельницей! - ругался на бегу Олаф.
В него выпустили пару стрел. От одной Торкланд увернулся, а другая
попала в кольчужное сочленение и не принесла конунгу вреда, хоть и порвала
кольчугу.
Навстречу Олафу выступил юноша с бледным лицом и острыми скулами. Он
был очень худ, но достаточно широкоплеч. Противник поднял меч, и король,
настроенный не на бой, а на резню, неожиданно ощутил непривычно твердую
руку. На его кольчуге появилась вторая дыра. Торкланд мигом собрался и
пошел в атаку с полной отдачей. Конечно же несчастный не мог долго
выдержать натиск великого воина. Меч полетел в одну сторону, а парень в
другую, заливая кровью проселочную дорогу.
Торкланд занес свой полуторник для завершающего удара. И так и застыл.
Какая-то неведомая сила стала перед ним невидимой стеной, надежно
отгородив Олафа от его жертвы.
Взбешенный конунг отступил на шаг и что было сил ахнул по незримой
преграде. Меч описал дугу и ударился обо что-то твердое, но не издал ни
звука, словно упал на скатанный пух.
- Этого мне еще не хватало, - с досадой в голосе пробурчал король.
Из-за окраины деревни, отделившись от древесных стволов, двигалась
полупрозрачная фигура старца с длинной седой бородой и посохом в руке.
- Отец, ты пришел к нам на помощь, - прошептал раненый, теряя силы.
Тем временем старик приближался, вырастая на глазах. Когда он подошел
вплотную, его тело по крайней мере вдвое превышало размеры самого
Торкланда.
- Ты зачем пришел в эти края, чужак? - раздался голос, который,
казалось, слетал с верхушек деревьев и разносился повсюду.
Старец навис над конунгом, ожидая ответа. Но Олаф ничуть не смутился,
на своем веку ему приходилось видеть и не такое.
- А какое тебе дело, бесплотный призрак? - стал в позу король. - Я
вообще удивлен, почему тебя оставили в Мидгарде. При встрече надо сообщить
бабушке Хель о ее досадном упущении.
- Не тебе судить, человек, что разрешено духам, а что запретно. Я,
Старый Сакс, хозяин этих угодий, здесь я имею достаточную силу, чтобы
стереть тебя в порошок. К сожалению, мне запрещено использовать энергию,
питающую меня, для дел разрушения. Я нахожусь в Мидгарде, как ты называешь
этот мир, благодаря моему лесу, и тот поддерживает меня своей силой. Но
лес - это сосредоточение жизни, и если мне придется уничтожить жизнь, то
мой зеленый друг войдет со мной в противоречие, и я развоплощусь. Однако
знай, варвар, если ты или кто из твоих людей только попытается поднять
руку на моего последнего сына, - и прозрачный старец кивнул на раненного
Торкландом парня, - мне будет все равно, и тогда вам не выбраться отсюда
живыми. Видишь, чужак, я от-. кровенен с тобой, я даже готов тебе помочь
добрым советом, лишь бы вы поскорее убрались отсюда.
- Отец, защити не только меня, но и остальных людей деревни, -
прошептал раненый, цепляясь за плетень.
- Конечно же, мой дорогой Робин, я просто знаю, что ты не оставишь их и
первый заслонишь грудью односельчан.
Олаф, оперевшись на меч, наблюдал эту умильную сцену между бесплотным
духом-отцом и едва живым сыном.
- Ладно, йотун с тобой, старый хрыч, я согласен, - Олаф плюнул на песок
и растер ногой, - будем говорить. А ты, парень, - повернулся король к
Робину, - прикажи своим людям забить поросенка и накормить моих молодцев.
А то, когда они голодны, я сам с ними с трудом справляюсь.
Викинги, столпившись чуть в стороне, наблюдали за беседой между своим
предводителем и лесным духом. Суеверные северяне сперва струсили, решив,
что против них выступил кто-то из богов. Но, видя уверенное, граничащее с
нахальством поведение конунга, тоже осмелели.
- Да чтобы кабанчик пожирнее был, а можно и двух заколоть! И эль мы
допить не успели! - выкрикивали стоявшие вдалеке хирдманы, но подойти
ближе все-таки еще не решались.
- Пусть заткнутся и ведут себя поскромнее, а то вообще ничего не
получат, - пробурчал Робин, но насчет поросят все же распорядился.
Старик-призрак нагнулся над сыном и приложил прозрачные руки к его
голове. Сила на глазах возвращалась к парню.
- Хорошо, а теперь скажи, - обратился Торкланд к Робину, - почему ты не
захотел пропускать нас в свой лес, несмотря на то, что буквально накануне
здесь проехал отряд таких же точно норманнов, как и мы?
- Потому, что их сопровождал Великий! - ответил за сына старец.
- Что, сам Один?! - ошарашенно пробасил Торкяанд.
- Нет, это был другой ас, я его не знаю.
Олаф облегченно выдохнул.
"Ну, раз не Один помогал моим врагам, то это мог быть и Локи. Даже
скорее всего Локи. С кем еще может водить дружбу такой проходимец, как мой
враг? Конечно, с себе подобным", - размышлял конунг.
Но даже если это и Локи, то известие все равно было неприятным.
Противостоять могучему асу было задачей не из легких. Олаф был рад, что
никто из его хирдманов не слышал последних слов, все ушли выбирать
поросенка на ужин, а повернуть назад Торкланд уже не мог.
- А что за добрый совет ты мне хотел дать, старик? - вдруг вспомнил
конунг начало разговора.
- Не ходи дальше моего леса. Поворачивай назад, если желаешь вообще
когда-нибудь вернуться домой.
- Чего же я должен бояться? Неужели местность за твоим лесом кишит
такими существами, как ты? - засмеялся Олаф.
- Нет, человек, к сожалению, не такими. Ты вспомнишь наш разговор,
когда встретишься с ними. За моим лесом начинается Пиктская пуща! - сказал
Старый Сакс.
- А это еще что за местная достопримечательность? - заинтересовался
король.
Он уселся прямо на край дороги, оперевшись спиной на плетень, и,
поигрывая обнаженным мечом, приготовился слушать.
- Пикты - это народ, который древнее ваших богов, - начал дух, - они
даже не совсем люди. Их образ мыслей непонятен никому из ныне живущих как
на земле, так и в небе. Очень давно пиктские боги проиграли битву за
небеса и были низвергнуты вниз. Но владыки Пекла ужаснулись, увидав их, и
отказались принять. Ужвуты - так их называют - ушли к своим детям, пиктам,
и стали жить с ними вместе.
Но боги создали людей настолько же более сильных, красивых и лучше
приспособленных к жизни, чем пикты, насколько они сами превосходили
ужвутов. Прошло столько веков, что ты, северянин, не можешь даже
вообразить. И вот пикты, некогда владевшие Мидгардом, теперь загнаны в
болотистый лес и забыты. Они скоро исчезнут совсем - и пикты, и их боги.
Они знают об этом и ненавидят мир. Всякому существу, будь то человек или
зверь, они мстят.
- А скажи, как ты думаешь, Старый Сакс, что нужно в этом гиблом месте
людям, по следу которых я иду? - задал вопрос Олаф, задумчиво почесывая
грязную бороду.
- Не знаю, ведь их вел Великий. Скорее всего, они ищут поживы, как и
все вы, северные варвары. Но я и их, как и вас, постарался удержать от
этого необдуманного поступка.
- И они конечно же тебя не послушали, - усмехнулся Олаф.
- К сожалению, да.
- Значит, у них были на то основания. Не взыщи, акс, я тоже не
послушаюсь тебя. Уж такие мы есть, (еверяне. Поэтому-то мы и покорили вас,
саксов, как вы rаньше загнали в болота бедных пиктов.
- Пиктов загнали не мы, а бритты, древние жители той страны. Мои предки
лишь победили бриттов, - возразил дух.
- Какая мне разница, главное, что мы, норманны, скоро победим всех в
Мидгарде. К этому все идет, нам нет равных в бою ни на суше, ни на море. А
я, чтобы ты знал, величайший из викингов, Олаф Торкланд, и не мне бояться
этих вырождающихся уродцев и их полудохлых божков, - самодовольно ответил
Олаф.
- Ладно, человек, раз ты не хочешь прислушаться к голосу разума, это
твое дело, но запомни: лучше не оставайся в пуще на ночь. Прощай, мне надо
уйти. Лес зовет меня, но я буду следить за тобой глазами лесных птиц и
зверей, пока вы не покинете деревню.
Голос стал слабеть, а старик растворяться в воздухе. Олаф поднялся с
земли и, отряхнув с себя пыль, пошел к своим людям.
- Не бойся, сакс, не обижу я их, даже награжу золотым со своим
изображением. Пускай помнят своего короля, - обернулся конунг к
полуисчезнувшему духу. Торкланд порылся за поясом и, вытащив увесистую
монету, швырнул ее под ноги Робину.
- Держи, ты ведь тут за старшего? - скривил челюсть в усмешке король и
пошел дальше.
Уже полностью окрепший парень презрительно пнул золото ногой.
- Подавился бы ты своими подачками, король, - прошипел он в спину
уходящему викингу.
Монета покатилась по пыльной дороге, поднялась в воздух, перевернулась
и легла на ладонь Робина. Парень поднял глаза на лес.
- Не спеши разбрасываться добром, сынок, когда-нибудь ты сможешь
использовать его против своих врагов, - прошуршал среди листвы одному
Робину слышимый голос.
Юноша опустил глаза и с ненавистью сжал золотой в руке. Ему показалось,
что лик, отчеканенный на монете, злорадно ухмыльнулся в ответ на его
взгляд.
- Отец, зачем ты разрешил им уйти?
- Посуди сам, что бы было с тобой и всем поселком, если бы продолжалась
бойня? Что случилось бы потом, если бы я вмешался и принялся убивать? Меня
бы просто не стало. Но вас не оставили бы в покое. Вслед за этими
захватчиками придут и другие. Сначала не стало бы меня, потом деревни,
потом леса, и чего мы добились бы этим? Нет, с ними нельзя пользоваться их
же оружием, в этом они гораздо искуснее, ты сам получил убедительный урок.
Надо выбирать собственное оружие, во владении которым никто не сравнится с
тобой. Наши далекие предки в незапамятные времена остались друидами, в то
время как остальные саксонские общины принимали христианство, навязываемое
римлянами. Мы жили очень хорошо и умело ограждали себя от неприятностей.
Но вы, молодые поколения, забросили науку леса и стали полагаться все
больше на силу оружия. И к чему это привело? Сначала погибли пять твоих
братьев, и ты сам еле выжил в последней стычке. За последние годы мы
потеряли более половины общины. К чему все катится?
- Прости, отец, я не задумывался об этом. Я исполню все, как ты
скажешь. Нас действительно осталось не так много и с каждым днем
становится все меньше.
- Я наказываю тебе, сын, ведь ты сам изъявил волю подчиниться. После
того как выпроводишь чужаков, собери молодежь и приходите под Большой дуб.
Я попытаюсь обучить вас, если успею. К сожалению, может быть уже слишком
поздно. А пока прощай!
- Мы придем, отец. Прощай! Робин склонил голову, поправил на поясе меч
и, спрятав жалованную монету, направился к центру поселка, где норманны,
сотрясая округу дикими воплями, свежевали поросят.
"Орут, будто бы их самих режут", - зло подумал Робин.
Ужин, однако, удался на славу. Прокопченная свининка, запиваемая
ароматным элем, сама просилась в рот, и хирдманы с удовольствием растянули
трапезу. Торкланд этому не препятствовал. Солнце заходило, и он
предпочитал остаться ночевать в деревне, несмотря на то, что чрезмерная
задержка давала возможность преследуемым оторваться от погони.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг