конечно, в нем был гарнизон. Здесь правил назначенный Олафом наместник
лорд Локкинсон, бывший отпетый морской бродяга Пэук Локкинсон. При нем
было десяток викингов и полсотни городской стражи, набранной из местных
саксов, давших присягу на верность королю-чужеземцу.
- Где Пэук? Кто-нибудь из норманнов жив? - взволнованно спросил
Торкланд, слезая с коня. Раненый явно не спешил с ответом.
- Они сражались храбро, мой король, - замялся сакс.
- Ну, каналья, говори, не то я размозжу тебе голову, несмотря на твои
заслуги, - вспылил Олаф. Воин опустил глаза.
- Лорд Локкинсон действовал отменно. Он обошел с тылу врагов и даже
захватил один из чужих кораблей. Но, увидев вожака разбойников, опустил
меч и обнялся с ним, а потом стал сражаться на стороне врагов, вместе с
ними он грабил и насиловал, - выдавил из себя стражник.
- Что?! - прокричал окончательно вышедший из себя монарх.
Такой оборот дела полностью выбил его из колеи. Его воины, лорды,
инглендская знать начали переходить на сторону врага! Олаф горящим взором
обвел окружающих, но вокруг светились глаза, полные собачьей преданности.
- Ты лжешь! Такого не может быть! Если я найду останки Локкинсона, ты,
сакс, умрешь самой страшной смертью, какую только может представить
человек! - злобно ткнул конунг пальцем в раненого, но в глубине души
Торкланд уже знал, что тот говорит правду. - Ладно, дайте ему вина и
снимите эти железные лохмотья, - смягчился король. - Ну, Локкинсон,
мерзкий датчанин, дай мне только до тебя добраться, я изжарю тебя на одном
вертеле вместе с твоим приятелем.
Исчерпав угрозы, Олаф тяжело опустился на камень.
- Куда пошли драккары? - устало спросил он.
- В открытое море.
Норманны вдоволь потешились и, нагрузив корабли сокровищами,
возвращались домой. Он проиграл, надо было поворачивать обратно. Торкланд
вдруг представил насмешливое выражение лица своей дорогой королевы, и ему
тоже захотелось сесть на корабль и последовать примеру своих врагов.
2
Олаф встал с камня и, повернувшись спиной к собеседнику, поскольку
потерял всякий интерес к раненому воину, направился к своему коню.
- Но уплыли не все, - услышал Торкланд хриплый голос.
- Как не все?! - обернулся король. - В городе еще кто-то есть?
- Нет, из города они ушли еще пополудни.
- Рассказывай! Не тяни, и я сделаю тебя лордом! - вскричал возбужденный
Торкланд.
Он тряс несчастного стражника за плечи, а взгляд его снова светился тем
загадочным блеском, который придавал королю божественности в глазах его
подданных.
- К тому времени, когда эти варвары закончили грабить и подожгли город,
я немножко очухался и выбрался из-под завала. Встать на ноги я еще не мог
и потому передвигался ползком. Я вылез из горящих развалин на улицу и
замер, так как мимо меня шла небольшая группа норманнов, человек, может,
десять, я не смог их сосчитать. Они вели лошадей из конюшни лорда
Локкинсона. Седельные сумки были наполнены. Когда грабители поднялись по
дороге и исчезли за холмом, я понял, что на корабли они не вернутся. Как
оказалось, я не ошибся. Встав на ноги и придерживаясь за что только можно
было ухватиться, я добрался до пристани. Три нагруженные ладьи уходили в
море.
Раненый стражник закашлялся и застонал. Остатки кольчуги с него уже
сняли, разобрав ее по частям, сняли и рваный подкольчужник. Воин сидел в
одной тунике, перепачканной засохшей кровью.
Олаф, так и не дошедший до своего коня, теперь стоял задумавшись и
постукивал каблуком по камню.
"Интересно, что нужно этим незваным гостям в моей стране? Ясно, что
вдесятером они не могут ни хоть сколько-нибудь угрожать трону, ни
заниматься серьезным разбоем. Даже смешно, - размышлял Олаф, - я и один
мог бы справиться с такой кучкой людей, повстречайся они мне на дороге,
если, конечно, на то будет воля Одина".
Торкланд снова повернулся к очевидцу последних событий:
- Скажи, солдат, из тех, кто не уплыл по морю, были знакомые или
запомнившиеся тебе люди?
- Конечно. Во-первых, там был лорд Локкинсон, один из его людей по
имени Лейф и сам предводитель морских разбойников.
"Что? Вся компания в сборе? Как раз те, кто мне нужен!" - возликовал в
душе конунг.
- Остался ли кто-нибудь в живых из солдат, кроме тебя? - опять
обратился Торкланд к саксонскому воину.
- Семеро, все ранены легко, и примерно полтора десятка тяжелораненых.
- Есть среди них, кто старше тебя по званию?
- Нет, я был помощником лорда Локкинсона, командиром стражи.
- Прекрасно, - одарил король подданного жутким оскалом, называющимся
улыбкой, - будешь здесь главным, лордом... как тебя там?
- Меня зовут Файфин.
- Будешь лордом Файфином, правителем торгового города Ричфорда.
Олаф обернулся, вглядываясь в темноте в лица своей свиты, едва
различимые в отблесках пожарища.
- Эй, Кабни! Опять ты скрылся с моих глаз! - гневно позвал конунг.
Из-за спин выбрался невысокого роста еврей, одетый, как и все викинги,
в кольчугу и шлем. Правда, короткий меч, свисающий с его бедра, казался
каким-то игрушечным в сравнении с тяжелыми обоюдоострыми каролингами,
которыми были вооружены окружающие его воины. Но главным оружием этого
человека был не острый клинок, а умение читать и писать по-датски,
по-сакски, по-франкски, на языке Миклагардской империи и наречии
христианских колдунов, называемом латынь.
Еврей Кабни носил с собой сундучок со всеми необходимыми для этого дела
принадлежностями: палочками для рисования рунических знаков, красками,
свитками чистого пергамента и, наконец, сургучом и королевскими печатями.
Кабни попал к Торкланду в плен за год до завоевания Ингленда, и Олаф,
выяснив, какой это образованный человек, из любви к науке тут же решил
сделать из него раба-черпальщика. Но неотложные дела заставили его срочно
покинуть родной берег. Тем временем Асьхен, побеседовав с Кабни, вдруг
освободила его и даже сделала своим управляющим. Когда вернувшийся
Торкланд узнал, что его драккар останется без грамотного черпальщика, он
тут же впал в ярость, но, как всегда, непобедимый воин в собственном доме
потерпел очередное поражение. И новый управляющий землями Торкландов был
окончательно утвержден в должности. Когда же Олаф призвал жену в Ингленд,
Асьхен быстро поняла, что управлять королевством намного сложнее, чем
вести хозяйство фиорда, пусть даже с прилегающими обширными угодьями и
множеством треллов. Она вызвала Кабни из Урмании. Ушлый еврей сразу вошел
в курс дела и подсказал своей госпоже массу ценных идей. С ее разрешения
он разослал письма, вызвав в Ингленд сотни своих сородичей. Грубые
северяне до нитки обдирали эту страну. Но тут же так сорили золотом, что у
них в руках оставалась едва ли половина. Кабни не мог позволить
продолжаться подобной расточительности. Он взялся залатать дыры в
норманнском управлении, конечно, с условием, что хотя бы десятая часть
сэкономленных им денег по справедливости отойдет ему, его тете Хае, дяде
Иакову и остальным многочисленным родичам, которых он, естественно,
привлечет к предстоящей большой работе. Хотя об этом условии ставить в
известность своих хозяев Кабни не счел нужным.
Кабни хранил королевские печати и часто сопровождал своего монарха в
дальних и не очень поездках.
- Я всегда рядом с вами, мой король, - мягко проговорил еврей,
возникнув позади короля. - Что изволит мой повелитель?
- Опять ты у меня за спиной, Кабни? Что за глупая привычка, пришибу я
тебя когда-нибудь, пусть тогда Асьхен говорит что хочет! Ладно, открывай
свой ящик и сделай ему, - Олаф ткнул пальцем в сакса, - грамоту, что он
теперь лорд города Ричфорда со всем отсюда вытекающим.
Кабни кивнул и, подсев к новоиспеченному вельможе, занялся привычным
делом.
- Ваше величество, на грамоте распишешься или мне твою подпись
подделать? - обернулся Кабни к королю.
- Какая разница, - отмахнулся Олаф.
Торкланд с трудом переносил вид этих грамотеев, особенно когда они,
нацепив на себя умный вид, что-то царапали на пергаменте.
- Сигурд, отправь кого-нибудь вниз посмотреть, все ли сгорело? Может,
найдется хоть один нетронутый огнем дом, где мы сможем переночевать?
Ярл пошел выполнять приказание, а Олаф опять задумался о загадочной
группе, ушедшей в глубь его страны. На этот раз он трезво рассудил, что
снова гнать людей в ночь нет смысла. Неизвестно, какой дорогой пошли
враги. А они могут в темноте сбиться с пути и тем самым потерять гораздо
больше времени.
Следующее утро выдалось на редкость премерзкое даже для этой мрачной
страны. Но, закутавшись в плащ, Олаф все же вывел отряд на дорогу.
Торкланд твердо решил преследовать наглецов, посмевших так насмеяться над
ним. Да и домой, не добыв их головы, возвращаться не очень хотелось.
Впервые за последние три дня воины выехали утром, сытые и выспавшиеся.
Кони были напоенные и отдохнувшие.
Торкланд, надеясь на лучшее знание местности, рассчитывал быстро
догнать неприятеля. Викинги поднялись в гору и, покинув полусгоревший
разграбленный город, выехали на дорогу. Через две мили воины подъехали к
развилке. Тут дорога расходилась. Правая и левая ветки лежали вдоль
побережья, одна вела к Ситауну, другая - в крепость Бардур, за которой и
пролегала граница между саксонским Инглендом, которым сейчас правил
Торкланд, и областью Датского Права.
С первого взгляда было понятно, что жизнь в королевстве бурлит вдоль
побережья моря и еле волочится в поросшей непроходимыми лесами глубинке. В
отличие от хорошо накатанных прибрежных дорог, третий путь, лежащий прямо,
был плохо утоптан и сплошь зарос невысокой травой. Именно туда и
предстояло ехать королевскому отряду. Следы преследуемых были четко видны
на дороге.
Постояв немного в раздумье, Олаф решительно тронул поводья, воины
въехали в лес.
Это был довольно скучный переход. Кругом стояла дремучая чаща, чем
дальше, тем гуще. Густой колючий терновник окаймлял дорогу с обеих сторон,
и, случись на дороге засада, людям просто некуда было бы деваться. Но
впереди ехал сам король, и это немножко успокаивало привыкших к морским
просторам викингов. Они свято верили в счастливую звезду своего вождя и
всегда следовали за ним, не забывая, что возле Олафа всегда есть чем
поживиться.
Наконец миль через семь кустарник кончился и по обеим сторонам тракта
появились небольшие ухоженные огороды, окруженные со всех сторон все тем
же девственно-дремучим лесом.
Вскоре из-за подлеска вынырнули соломенные крыши приземистых
крестьянских хижин. Их было немного. Олаф смог бы сосчитать их, не
прибегая к помощи Кабни.
В поселке раздались крики. С того расстояния, на которое подъехали
клееной деревеньке викинги, было видно, что там царит настоящая паника.
Перепуганные саксы хватали что поценнее и бежали в лес.
- Эй, парни! - крикнул конунг. - Поймайте мне кого-нибудь живьем. Но
смотрите, не слишком усердствуйте, чтобы он хоть говорить еще мог.
Уставшие от однообразного раскачивания в седле, воины весело взялись за
дело. Свернув с пути на огороды, они, рассыпавшись веером, помчались в
лес, беря в кольцо несчастных бедолаг. Лес вокруг деревни не был густым.
Подлесок сожрала и вытоптала местная скотина, а сухие и упавшие деревья и
ветви выволокли сами крестьяне на растопку очагов. Поэтому всадники
въехали под кроны величественных дубов и ясеней, не придерживая своих
почувствовавших свободу жеребцов.
Может, кто-то из саксонских керлов и умудрился проскользнуть между
охотниками и раствориться в зеленой чаще. Однако большинство жителей
глухой деревушки попало в живое кольцо, которое, непрерывно сжимаясь,
гнало их обратно к дому. Викинги, смеясь, щелкали кнутами, наводя ужас на
трясущихся недотеп. Правда, Свейну пришлось обнажить меч и снести голову
одному не совсем испуганному керлу, который, по словам викинга, с
заостренным колом бросился на него. Конечно, кровожадный Свейн, нарушив
приказ короля, мог и приврать, но кого это сейчас интересовало?
Людей согнали на открытое место, в их собственные огороды, беспощадно
вытаптывая произрастающие на них растения.
- Эй ты, чуха! А ну давай посмотрим, что за сокровища ты пыталась
унести от меня! - весело прокричал ярко-рыжий хирдман.
Он свесился с седла и вырвал у неопределенного возраста женщины, одетой
в лохмотья, узелок, который она крепко прижимала к груди. На вид
крестьянка была настоящей старухой, но при этом настолько резва, что могла
дать в беге фору любому юноше.
Воин развернул грязную тряпку, и ему на руку выпало источенное огниво,
огарок восковой свечи и деревянные бусы, нанизанные на льняную нитку.
- Ха! Ха! Посмотрите, братцы, - вот эти сокровища леди спасала, рискуя
головой! Бьюсь об заклад, что и у остальных богатство не ценнее этого! -
прокричал воин.
Уставшие от трехдневной скачки, хирдманы поддержали игру своего
товарища. Они по очереди отнимали у крестьян бесценные в глазах бедняков
безделушки, в последний момент захваченные из дома, и демонстрировали
рыжему. Но, к великой радости того, у других керлов вещички оказались еще
более убогими. Вдруг пожилой викинг Горм поднял руку.
- Эй, Хлов, ты проиграл! - крикнул он рыжебородому. - Я нашел настоящую
монету.
Горм под всеобщие возгласы одобрения подъехал к Хлову и разжал ладонь.
На его могучей руке лежала маленькая медная монетка, настолько затертая,
что на ней трудно было разглядеть достоинство. Однако чеканка была
двусторонней, что было редкостью, и на второй, гораздо лучше сохранившейся
стороне красовался человек с довольно мужественными чертами лица, но
завернутый в какую-то тряпку и с веником вокруг коротко остриженной
головы.
- Он что, только из бани? - пошутил кто-то из столпившихся викингов.
Раздался всеобщий смех, шутка понравилась. Воины не заметили, как сзади
подошел Кабни, как всегда не принимающий участия в подобной утехе, и,
протиснув голову у кого-то под мышкой, проговорил:
- Вот это да! Кто хозяин монеты? Меняю этот медяк на серебряную.
- Ну я хозяин, - вызывающе ответил Горм. - Давай монету.
Кабни не задумываясь извлек из кармана серебро и бросил викингу, тут
же, получив свой медяк с изображением мужика с веником, довольный,
собрался было уходить.
- Эй, Кабни, постой, - окликнул его наблюдавший эту сцену король. -
Покажи мне ту безделицу, за которую ты отдал целый серебряник.
Кабни молча повиновался.
- Кто это нарисован? - удивленно спросил Торкланд. - Никогда не поверю,
что ты, старый пройдоха, купил себе в убыток.
- Это Гай Юлий Цезарь, самый великий император священного города Рима,
- нацепив на лицо торжественную мину, заявил еврей.
Лицо конунга вытянулось от удивления.
- Кабни, я хочу иметь эту монету, предлагаю тебе золотой, - проговорил
Олаф.
Кабни не стал торговаться с королем, он был и так доволен. Еврей
действительно никогда не заключал сделки себе в убыток.
Дав своим людям немного развлечься, Олаф приступил к делу. Он
решительно въехал в круг всадников и остановился среди перепуганных селян.
- Эй, парни, хватит валять дурака и заткнитесь, - проревел он на весь
лес.
Керлы уже поуспокоились, видя, что с ними ничего страшного не
происходит. Даже все их ценности, кроме медной монеты, грозные пришельцы,
посмеявшись, вернули, бросив на землю под ноги владельцам. Но вид этого
великого, наверняка беспощадного воина, особенно голос, заставивший тут же
замолкнуть всех этих грозных людей, окутал их новой волной страха.
- Кто из вас говорит по-датски? - спросил Торкланд, обращаясь к
простолюдинам.
Ответом было только растерянное молчание. Мужчины и женщины разводили
руками и делали непонимающие глаза, а чаще просто опускали взор к земле,
боясь встретиться взглядом с кем-нибудь из пришельцев. Олаф терпеливо
повторил свой вопрос, но уже знал, что не дождется ответа. Эта голытьба до
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг