дать людям отдых и направил жеребца к одиноко стоящему постоялому двору.
- Эй, Свейн, ты самый болтливый, поезжай вперед, передай хозяину, чтобы
выгонял всех своих постояльцев. Нас самих слишком много для его ветхого
заведения. Скажи, какой-нибудь лорд приехал, не говори, что король.
Воин, довольный поручением, пришпорил коня и оторвался от кавалькады.
Толстый хозяин гостиницы, выпятив брюхо, появился на пороге, лишь
только гости стали въезжать во двор. Многочисленность слуг, принявшихся
принимать лошадей у викингов, говорила о достатке этого заведения. Сам
хозяин, клубком скатившись со ступенек, резво подбежал к Торкланду и взял
у него поводья, видимо, толстяк уже успел ознакомиться с новой монетой и
сразу определил, что перед ним король.
- Прошу вашу руку, мой лорд, как прошла дорога? - бегал вокруг Олафа
предприимчивый хозяин, непрерывно упоминая вельможный титул гостя, однако
всем своим видом давая понять, что он-то уж сразу понял, кто перед ним
находится. Но если король решил путешествовать инкогнито, то он с
готовностью поддержит его игру.
В здании, где-то на втором этаже, еще раздавались недовольные крики и
ругань, поэтому толстяк как мог тянул время, стелясь перед Торкландом.
Дело в том, что эта гостиница была не для бедных. Здесь останавливались
очень состоятельные саксы, а часто и иностранные купцы. Многие восприняли
просьбу хозяина немедленно покинуть комнаты как личное оскорбление и
теперь всячески этому противились.
Конечно, из-за визита монарха пришлось нехорошо себя повести в
отношении постоянных клиентов, и толстый сакс уже подсчитывал в уме
предполагаемые убытки. Но с другой стороны, недовольство короля, особенно
учитывая буйный нрав норманнов, могло привести к потере всего, в том числе
и головы.
Как ни старался сакс, но вечно держать короля на пороге дома не будешь.
Олаф, которому надоели бесчисленные потоки лести, произносимые на ужасном
датском языке, взял толстяка одной рукой за шиворот, а второй всунул в
раскрытый для очередной тирады рот свою кожаную перчатку, скомканную в
виде кляпа.
- Заткнись, червяк, я и сам знаю, какой я хороший, мне еду и выпивку
готовь, - проговорил конунг.
Торкланд медленно опустил хозяина гостиницы на ноги слегка пнул коленом
под зад по направлению к дверям го заведения. Легкого толчка славного
воина хватило, тобы хозяин влетел в помещение, чуть не проломив дверь,
только заботливо смазанные петли спасли гостиницу от лишнего ущерба.
Если хозяин и позаботился о том, чтобы удалить всех нежелательных для
его величества и королевской свиты постояльцев, то чистоту он, видимо, не
привык рассматривать как нечто важное для людей, принимающих пищу. Пол
залы, куда вошли викинги, был сплошь усеян объедками и битой посудой, на
тяжелых деревянных столах красовались пятна неоднократно разлитых вин.
Многие из них засохли и въелись. Тут же носились две большие откормленные
собаки, на которых, очевидно, и возлагались функции главных уборщиков. Но
сейчас они, похоже, уже объелись и подбирали с пола лишь особо лакомые
кусочки. К счастью, северяне были не очень щепетильны в отношении гигиены,
лишь бы пища была отменной. А она действительно оказалась хоть куда. К
тому же перепуганный хозяин, все еще теребя в руках королевскую перчатку,
велел выкатить бочку своего лучшего вина.
Откуда-то сверху вынесли окровавленный труп. Это один из постояльцев,
знатных саксов, решил, что с ним обошлись не по достоинству, и обнажил
оружие. Свейн, посланный Олафом вперед остальных, с удовольствием помог
хозяйским слугам исполнить поручение конунга. Он спускался следом за своей
жертвой, сияя довольной улыбкой и демонстративно вытирая окровавленный
меч.
Обед пошел своим чередом, кости хрустели и ломались под напором мощных
нордических зубов, а чудесное вино само лилось в горло. Олаф не стал
выставлять караул. По расчетам опытного мореплавателя, разбойники должны
были быть еще далеко от города, да и местные жители при первом появлении
боевых кораблей с драконьими головами поднимут такой вой и панику, что
даже мертвый встанет из могилы, решив, что настал Рагнарек.
Время шло. Никто из сопровождавших короля воинов не пожелал променять
хорошее вино на мягкую постель, любезно предоставляемую хозяином в любой
пустующей наверху комнате, при виде ломящихся столов бессонная ночь была
забыта.
Ближе к вечеру Олаф поймал себя на том, что он уже слегка захмелел.
Конунга взволновала боеспособность его солдат.
- Эй, керл! - кликнул он хозяина.
Маленький толстенький человечек, семеня ножками, подкатился к могучему
монарху и услужливо поклонился.
- Что пожелает ваше величество, ой, простите, светлость? - смутившись,
поправился он.
- Вино еще есть?
- Сколько пожелаете.
- Воины потребуют, скажешь, что нету, должны, мол, подвезти. А чтобы
башку не отрезали, говори, что сам король у тебя уже спрашивал.
Хозяин еще раз поклонился и попятился удаляясь. Он был безумно рад
распоряжению монарха, потому что, как он понимал, за выпитое и съеденное
никто платить не собирался, а эта воля короля помогала сохранить в целости
пару бочек.
Олаф взглянул в окно. На улице смеркалось. В этой вечно пасмурной
стране трудно было определить, когда восходит и заходит солнце. Но, пожив
здесь какое-то время, человек приучался угадывать момент наступления ночи.
Торкланд кинул взгляд на свое воинство и, надеясь на то, что толстяк
выполнит его приказ, вышел на улицу.
Даже став королем, Торкланд не приобрел привычки окружать себя
телохранителями, справедливо полагая, что сам может справиться с целым
отрядом врагов. Все равно Один не призовет его к себе раньше, чем он
понадобится Великому.
Пройдя по пыльной, несмотря на влагу, городской улице, Олаф вышел на
берег. Он взобрался на возвышающийся над портом утес и замер, обозревая
морские просторы. Свинцовая гладь быстро увела его мысли в другое русло.
"Как хочется вывести дорогой "Йормунганд" в море и отправиться за край
горизонта! Сколько есть в Мидгарде цветущих поселений, которые я еще не
грабил, - думал Олаф. - Вот, говорят, где-то на юге есть отец всех
городов, великий Римгард. Как рассказывают саги, его четыре раза полностью
растаскивали по камушку, так как все дома там из золота и серебра. Но боги
снова отстраивали чудесный город, богаче прежнего. Я не знаю, кто его
грабил, но мне тоже хочется принять в этом участие. А еще, по рассказу
Хэймлета, существует чудный город Сиракузгард, где делают лучшее в мире
вино. Есть и златоглавый Миклагард. Да сколько вообще чудес на свете, к
которым стоит прикоснуться руками. Благо боги подсунули в свое время
пройдохе Хэймлету молодильное яблоко, и моей жизни теперь хватит, чтобы
навестить все эти процветающие местечки, - Олаф ухмыльнулся плотоядно,
представляя дымящиеся руины и отчаливающие от берега драккары, просевшие
под тяжестью добычи, - если только Один не призовет меня к себе раньше
срока".
Последнюю мысль Торкланд додумывал чисто механически. Его взгляд,
устремленный далеко в море, поймал то, чего ждал конунг. Но увиденное
ничуть не обрадовало короля.
Вдали, у самой грани между водой и ночью, плыло три корабля. Без
сомнения, это были боевые драккары викингов, и наверняка именно те,
которых с полудня дожидался Олаф. Но то ли боги указывали разбойникам
путь, то ли сам Локи предупредил их о засаде, устроенной бритлендским
конунгом, но враги не пошли к Ситауну, а проплыли мимо.
- Чтоб все йотуны Нифльхейма собрались вместе, дабы сожрать вас живьем,
вместе с кораблями и такелажем, чуму на вас, черную оспу и мужское
бессилие, - бесновался Торкланд.
Олаф уже понял, что проиграл. Его мозг, подогретый добрым вином,
работал четко. Морские разбойники ушли подальше от берега вовсе не из
опасения встречи с ним, а из простого расчета срезать путь. Дело в том,
что сразу за Ситауном прибрежная полоса резко поворачивала на запад,
врезаясь глубоким заливом в сушу, а корабли викингов просто плыли к
противоположному краю залива, где стоял богатейший из саксонских городов
Ричфорд. Только теперь ситуация изменилась с точностью до наоборот. Если
накануне драккарам предстояло обогнуть выступающий в море большой мыс, а
всадники могли значительно сократить путь, двинувшись напрямик, то теперь
воинам короля предстоял утомительный переход вокруг залива, а врагам нужно
было покрыть гораздо меньшее расстояние по морю. Конечно, в порту Ситауна
стояли кое-какие торговые посудины, но ни одна из них не была готова к
немедленному выходу в море. Об этом он на всякий случай осведомился сразу
по прибытии в город.
Но не придал значения, уверенный в надежности своего плана.
Гнать ночью два дня не спавших людей в Ричфорд было полной
бессмыслицей. К тому времени, когда отряд прибудет в город, грабители
сделают свое дело и уберутся восвояси. Однако ярость, охватившая короля,
затмила его рассудок, и он побежал к постоялому двору.
- Хозяин! - заорал Торкланд, вбегая во двор. - Бегом выводи коней!
Но толстяка не было видно, навстречу выскочили перепуганные слуги и
залопотали что-то на своем глупом саксонском языке. Он не стал пытаться
понять их и распахнул двери гостиницы. Все сразу стало ясно.
Его бравые вояки, осушив последний бочонок вина, как все здравомыслящие
люди, не поверили, что в подвалах этого процветающего заведения нет ни
грамма выпивки, и, озверев от недопитая, привязали бедного толстяка к
столбу, и устроили ему настоящие пытки.
Несчастный сакс, мужественно перенося боль, мучился дилеммой: то ли
умереть сейчас, не сказав викингам ни слова, то ли закончить жизнь, когда
вернется король, если он даст им ключи от погреба. Олаф появился вовремя.
Хозяин гостиницы взглядом воскресшего глянул на Topкланда и, тут же
получив кулаком в челюсть, потерял сознание.
- Воду на него вылейте, - советовал неугомонный Свейн, - он уже
тепленький, скоро расколется.
- А ну, пьянь, бегом на улицу, по коням! - неожиданно для увлеченных
интересным занятием воинов прогремел голос конунга.
Те оторопели и на мгновение замерли на месте. Что, плохо слышали,
уроды?!
Он схватил за кольчугу двух крайних викингов и с силой пихнул к двери.
Остальных больше приглашать не пришлось. Они давно не видели Олафа в таком
настроении и поэтому не на шутку перепугались. Стрелой вылетев во двор,
воины начали спешно разбирать лошадей, подаваемых гостиничными слугами,
которые были просто счастливы. Во-первых, оттого, что все остались живы и
не- . вредимы после посещения столь высокородных гостей. И во-вторых, что
их деспот хозяин хоть раз в жизни сам получил по морде. Чтобы знал,
зараза, каково им, слугам, получать от него ежедневную трепку.
В серых сумерках кавалькада пронеслась по пустеющим улицам
провинциального городка, по пути распугивая зазевавшихся гусей и женщин.
Всадники вырвались на дорогу и помчались, минуя поля и огороды. Уже в
полной темноте они въехали в лес.
Никто из викингов и не пытался спросить Торкланда, куда это они спешат
на ночь глядя. Один только вид вождя отбивал всякую охоту проявлять
любопытство. Все знали, что сам Один иногда вселяется в Торкланда,
повелевая его рукой и направляя взор.
А когда на небе вдруг разошлись тучи и дорогу озарил свет мириадов
звезд, воины окончательно убедились, что сам Великий осветил эту
сумасшедшую скачку среди ночного леса. Ведь ясная погода была большой
редкостью для этой страны.
Олаф мчался впереди, далеко оторвавшись от сопровождающих, и глотал
встречный ветер. Невыносимая жажда разделаться с докучливым врагом
безудержно гнала его вперед, заставив забыть голос разума. Черной тенью
летел он на своем бешеном коне, а развевающийся плащ казался крыльями в
призрачном отсвете звезд.
Люди Торкланда едва поспевали за своим конунгом. После того как прошло
первое возбуждение, многих стал одолевать сон. Две бессонные ночи и бурно
проведенные дни давали о себе знать. Конечно, опытный вояка мог запросто
выспаться в седле во время перехода, лошадь сама бы вяло плелась за своими
сородичами, но это возможно было при походном шаге, а не при ненормальном
галопе, которым они неслись. Воины прилагали немалые усилия, чтобы
удержаться в седле и не вылететь в придорожную канаву, задремав на ходу.
Тени деревьев мелькали справа и слева, усыпляя монотонным однообразием.
Люди потеряли ощущение времени и расстояния.
Первым, не выдержав такой скачки, упал жеребец самого конунга. Викинги
облегченно вздохнули, останавливая своих взмыленных, но все еще держащихся
на ногах лошадей. Они радовались, что это не случилось сперва с кем-нибудь
из них, потому что Торкланд, находясь в состоянии крайнего возбуждения,
редко обращал внимание на уважительные причины, и тогда уж лучше сразу
убиться насмерть, чем испытать на себе гнев конунга.
Королевский конь рухнул, перевернувшись через голову, а Олаф, на свое
счастье успевший выдернуть ноги из стремян, вылетел из седла и исчез в
придорожном кустарнике.
Сигурд спрыгнул с лошади и ринулся за королем, но тут же отшатнулся. Из
просеки, проделанной собственным телом, перебирая все плохие слова,
известные ему, выкатился монарх, обвешанный, словно йольская елка,
скатавшимися прошлогодними листьями. Похоже, от его падения больше всех
пострадал лес.
- Ах ты, дохлая кляча! Кусок гнилого мяса, пригодный разве что на корм
вонючим треллам! - орал он, направляясь к своему коню с явным намерением
пнуть того как следует.
Однако жеребец уже встал на ноги. Бедное животное от копыт до ушей
сотрясала дрожь, с него хлопьями падала пена. При виде этого несчастья,
стоящего перед ним, Торкланда пробило на жалость, и он нежно потрепал
скакуна по холке занесенной было для удара рукой.
Гнев улетучился так же внезапно, как и возник. Олаф поднял глаза к
звездам.
- Полпути проехали, - сказал опытный моряк, - раз так получилось, то
всем спать. Завтра выезжаем на рассвете.
И, подавая пример, завернулся в порванный плащ и умостился в кустах,
любезно принявших его во время падения, тут же огласив окрестности своим
богатырским храпом. Воинов не пришлось просить дважды, и, едва стреножив
коней, они повалились кто где придется.
Плану Торкланда выехать с рассветом так и не суждено было
осуществиться, потому что путники легли спать уже на заре и, утомленные,
проспали далеко за полдень. Даже случись сейчас Рагнарек и упади небеса на
землю, никто бы не пошевелился.
- Вперед! - скомандовал Олаф, едва продрав глаза и глянув на небо.
Он был не на шутку раздосадован, но гнев на сей раз миновал его
стороной. И отряд, ко всеобщему удовольствию, двинулся всего лишь быстрой
рысью. Еще раз пришлось ненадолго остановиться на водопой, так что Ричфорд
показался только поздно вечером. Вернее, не сам город, а черный дым,
выделяющийся даже на фоне темно-синего неба.
Только тут Торкланд прибавил ходу, пустив лошадь в карьер. Город
приближался. Конечно, изначально было понятно, что разбойники перехитрили
короля и ему уже не успеть спасти этот денежный городишко от алчных рук
своих землячков, но легче от этого великому воину не становилось.
Ричфорд был расположен на берегу удобнейшей для швартовки кораблей
бухты. Он был почти полностью окружен высокими холмами, защищавшими город
от суровых морских ветров. И даже в холодную зиму здесь было приятно
находиться. Мореплавателей и торговцев привлекал этот ласковый порт, и,
проходя мимо, они не упускали возможности сюда заглянуть. А вместе с ними
в город текли и богатства от выгодной торговли..
Теперь меж холмов лежали пылающие руины. Огонь пожара хорошо освещал
улицы города, и Торкланд молча наблюдал с вершины холма за мечущимися
внизу людьми. Он не спешил туда спускаться.
Впереди на крутом спуске дороги раздался звук тяжелых шагов и катящихся
камней. Приглядевшись, викинги разглядели темный силуэт человека, с трудом
карабкающегося наверх.
- Эй, Свейн, пойди помоги ему, - приказал Олаф. На этот раз поручение
не понравилось воину, но он, тяжело вздохнув, все равно отправился его
выполнять. Вскоре перед конунгом предстал человек в изрубленной кольчуге,
весь покрытый ранами и ссадинами. Голова его была туго перетянута тряпкой.
- Мой король, я заметил вас снизу и узнал тебя по осанке среди
множества всадников, - проговорил пришедший, с трудом стоя на ногах и всем
телом опираясь на руку Свейна. - Мы бились, но проиграли. Меня огрело
свалившейся балкой. - Он потрогал голову, при этом болезненно
поморщившись.
Этот воин был саксом. Ричфорд являлся крупным и важным городом, и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг