меч заработал как молотилка, проламывая франкские черепки вместе с их
шлемами, больше похожими на горшки. В эти минуты Олаф не заботился об
обороне, он рубил и рубил, не думая ни о чем, не видя ничего. Ярость вела
его за собой, а Один направлял его руку. Вскоре вокруг великого Торкланда
остались только трупы. Многие франки от одного вида Олафа в бою теряли
мужество и волю к сопротивлению. Хирдманы резали их, как скот на бойне.
Уже и центральная площадь была очищена от неприятеля. Отступающие франки и
немногочисленные даны, преданные Клэвину, пытались забаррикадировать
лестницы в башнях, обрамляющих внутренний двор. Со стен начали сыпаться
стрелы, нанося викингам потери гораздо большие, чем те понесли в
рукопашной схватке.
На площади появился Лис, который теперь был в хирде Олафа. Бывший
охотник вскинул лук и, постоянно двигаясь по площадке, уворачиваясь от
стрел противника, снимал одного за другим стрелков Клэвина. Каждый его
выстрел был точен. Но все-таки врагов на башнях было слишком много, и ряды
хирдманов заметно редели.
- Вперед, ленивые уроды, что стали, как бараны на бойне, вперед! -
неистовствовал Олаф. - Подбросим свежего мяса Хугину и Мунину!
Его некогда блестящий как зеркало меч теперь от кончика лезвия до
яблока рукояти был пурпурного цвета. Кровь стекала по рукам и кольчуге.
Олаф вытер окровавленное лезвие о голенище сапога.
- Вперед, обезьяны! - вспомнил он самое мерзкое ругательство, чтобы
подбодрить свои войска, и сам кинулся к дверям центрального здания.
С разгона налетевши всем весом, он вышиб засов, на который уже успели
затворить дверь отступающие враги, и тут же пропорол живот оказавшемуся
поблизости хирдману Клэвина.
Там, где появлялся Торкланд, участь неприятеля была предрешена. Олаф
работал на совесть. Летели отсеченные руки, ноги, отрубленные головы.
Словно чудовищная машина смерти проходил он из зала в зал, из коридора в
коридор, оставляя за собой только изуродованные трупы. Главная башня была
взята, и Торкланд выскочил на стену. Он бежал по галерее, сбрасывая со
стены ошарашенных стрелков, которые все еще поливали внутренний двор
стрелами.
При каждом ударе меча могучая челюсть Торкланда сжималась, как у
хищника, рвущего свою окровавленную добычу. Глаза горели всепоглощающим
пламенем Муспелльсхейма. Стрела пробила ему левую руку. Он, рыча, зубами
вырвал стрелу, не выпуская меча и не замечая боли, и снова бросился на
врага.
- Дьявол! - кричали в ужасе франки и, бросая оружие, творили
христианские колдовские знаки.
Немногочисленные оставшиеся в крепости хирдманы Клэвина еще оказывали
вялое сопротивление, зажатые со всех сторон, безо всякой надежды на
спасение. Цитадель пала.
Торкланд, опустив меч, шел по трупам, пот и кровь заливали его глаза.
Он снял шлем и отдал кому-то из хирдманов. Его многочисленные раны
сочились. К удивлению могучего ярла, солнце уже садилось за горизонт.
Битва, пролетевшая как одно мгновение, оказывается, длилась целый день.
Олаф даже ни капельки не устал, его только, как обычно, после жаркого
сражения, мучила нестерпимая жажда.
- Эля мне бочку! Бегом, сукины дети! - кричал ярл громовым голосом,
ярость пропала, но возбуждение от пережитого еще подстегивало его
темперамент. - Ни в жизнь не поверю, что у этого пьяницы Клэвина в погребе
нет хорошего запаса кислого пойла!
Погреба Клэвина и впрямь были завалены элем, винами и прочими
горячительными напитками, поэтому воинам Торкланда не составило большого
труда исполнить желание своего грозного предводителя. Олаф закинул голову,
широко открыл рот и, на удивление плохо знавшим его викингам, влил в свое
бездонное чрево содержимое принесенного ему небольшого бочонка. По
обыкновению, после промывки элем мозги грозного Торкланда стали работать
четче, мысль прояснилась. Он отбросил в сторону - пустой сосуд и взглянул
на одного из ярлов, который сидел урядом с ним и старательно надирался.
- Эй, Сигурд, - позвал его Олаф, - Клэвина не нашли?
- Да кто его знает? - ответил Сигурд, недовольный тем, что его оторвали
от любимого занятия.
- Обыскать все, перевернуть все трупы, и чтобы до темноты здесь был
Клэвин, живой или мертвый. Пока его не найдете, эль хирдам не раздавать, а
мне сюда еще бочонок, - отдал распоряжение Торкланд и присел на камень.
Остлендский остров увеличивался стремительно. "Фенрир" поравнялся с
ним, и Хэймлет переложил стир направо, меняя курс, поворачивая вслед за
изгибом береговой линии, нарочно замедляя ход. Драккары Клэвина, как стая
голодных волков, шли за ним по пятам. Корабль конунга обогнул мыс, и
взгляду открылся весь флот молодого принца, ожидающий в полной боевой
готовности.
На кораблях, видно, заждались своего вождя и, лишь только "Фенрир"
вынырнул из-за скалы, тут же ринулись навстречу. Хэймлет, подведя драккар
чуть ближе к остальным своим кораблям, развернул его и, возглавив флот,
повел навстречу противнику.
Количество кораблей преследователей не уступало размерам флота
сэконунга, но нападение было столь неожиданным, что первые потери врага
оказались огромными. Корабли Хэймлета таранили и переворачивали вражеские
драккары. Воины перебрасывали абордажные крюки через борт неприятельских
судов и, сцепившись с ними, обнажив мечи, бросались на врага. Море стало
красным от крови, а небеса наполнились стонами.
"Фенрир", разогнавшись, шел сквозь вражеский флот, минуя мелкие корабли
и выбирая себе противника подостойнее. Наконец прямо по курсу Хэймлет
увидел то, что искал. Оскалив драконью пасть, на него несся корабль самого
Клэвина. Это судно было почти вдвое больше "Фенрира", но заметно уступало
ему в скорости и маневренности. Однако вокруг было так тесно от кораблей,
что негде было развернуться, и Хэймлет оставил попытку зайти в борт
противнику, чтобы в очередной раз испытать крепость лба своего драккара,
и, поравнявшись с ним, просто сцепился борт о борт.
Хирдманы, несмотря на численное превосходство неприятеля, тут же пошли
в атаку и перескочили на вражеский корабль. Молодой конунг был одним из
первых. Он прорубал себе дорогу сквозь ряды противника, стремясь
прорваться к корме вражеского судна.
Вдруг сквозь на мгновение разомкнувшиеся вражеские ряды Хэймлет заметил
Клэвина, стоящего за спиной своих викингов и отдающего приказания. Вид
ненавистного родственничка вызвал в молодом конунге скрытую тревогу об
успехе сражения. Он хорошо знал своего дядю, тот был трус и никогда не
отправился бы в море, не будучи уверенным в своей безопасности. Но в конце
концов дан решил, что дядя не подозревал о засаде, бросившись всем своим
флотом в погоню за единственным кораблем племянничка. Подавив
беспокойство, Хэймлет усерднее заработал мечом. Клэвин был так близко, что
оставалось пройти несколько шагов, чтобы дотянуться до него. Молодой
конунг вспомнил отца и с ненавистью всадил меч в живот огромному викингу,
преградившему ему дорогу.
Всего несколько шагов отделяло дядю от племянника. Но у Клэвина была
неплохая команда, все рослые как на подбор. Прорваться сквозь них было
непростой задачей, однако хирдманы Хэймлета рубились отчаянно и все же
одерживали верх. С каждым новым павшим своим воином Клэвин все больше
нервничал. Он побледнел, на лбу собрались морщины, он истерически кричал
на своих телохранителей, делающих и так все возможное, чтобы спасти своего
предводителя.
- Что, старый хрыч, намочил штаны? - крикнул Хэймлет своему дяде,
заметив его испуг, - Подожди немножко, я сейчас до тебя доберусь, и ты
пожалеешь, что не утопился в холодном море.
Хэймлет на секунду опустил меч, чтобы перевести дух. На плечо ему легла
рука.
- Мастер Хэймлет, я не знаю, что вы придумали с Элръером, но, по-моему,
это не наши корабли, - указал Хэймлету раненный в плечо хирдман.
Хэймлет проследил направление руки своего воина. С запада вдоль берега
шел флот, десятка два кораблей.
На вымпелах реяли значки ярлов области датского права земли Ингленда.
- Проклятье! - выругался Хэймлет. - Вот почему дядюшка так самоуверенно
повел себя. Он всегда был дружен с этими пройдохами. Даже при жизни отца
инглендские даны всегда держали его сторону.
Хэймлет схватил меч и снова врубился в самую гущу сражения. Он рвался
вперед, несмотря на раны, наносимые со всех сторон. Но враги, видя близкую
помощь, воспряли духом.
Два десятка кораблей, подоспевших на помощь Клэвину, вряд ли могли
круто изменить ситуацию. Они лишь немного уравнивали шансы сражающихся
флотилий. Однако "Фенрир" с Хэймлетом на борту оказался отрезанным от
других кораблей и попал в окружение.
С приходом подмоги положение сражающихся изменилось. Сразу несколько
вражеских кораблей направилось к сцепившимся флагманам. Хэймлет, видя
надвигающуюся опасность, приказал отступать на "Фенрир" и рубить канаты.
Но опоздал. С противоположного борта к драккару молодого конунга
пришвартовался вражеский корабль, и его команда атаковала "Фенрир". Еще
несколько кораблей крутились рядом, желая примоститься, чтобы принять
участие в избиении хирда вождя повстанцев.
Хэймлет, видя, что отступать некуда, сделал отчаянную попытку
прорваться к Клэвину. Он с частью оставшихся в живых викингов снова
перешел на корабль дядюшки, рубя направо и налево. Хэймлет уже не
уворачивался от ударов врага. Весь израненный, с исступленным взором он
шел напролом, обуреваемый единственным желанием - местью. Он не заметил,
как неожиданно оказался один в окружении неприятеля. Меч молодого конунга
продолжал сеять смерть вокруг себя. Он рвался вперед к ненавистному врагу.
Отмахнувшись назад, Хэймлет присел и ловко всадил клинок под кольчугу
последнему противнику, преграждавшему ему путь. Клэвин очутился перед ним
один на один. Он стоял с бледным перепуганным лицом, неуклюже выставив
перед собой оружие, и нервно тряс двойным подбородком.
Хэймлет потянул свой меч назад из распоротого чрева врага, но клинок
Застрял между ребер. Повторять усилие не было времени, и Хэймлет, отпустив
рукоять, выхватил кинжал и с ним бросился на дядю.
Добрый шлем, лопнув в двух местах, защитил голову молодого принца.
Огненный взгляд Хэймлета погас, и дан рухнул на палубу, зажав кинжал в
руке, не дойдя до Клэвина один шаг.
Воин, ударивший Хэймлета сзади по голове, снова занес свой тяжелый
боевой топор.
- Постой, - остановил его конунг Клэвин, - велика честь дать ему
умереть как воину, в бою. Мы казним его как вора и душегуба.
Сражение было в разгаре. Корабли сходились, топили друг друга. Кровь
омывала палубы и стекала в море. В страшной неразберихе трудно было
сказать, кто одержит верх. В этот момент от флота старого конунга
отделилась пятерка кораблей и взяла курс на резиденцию правителей
Дунленда.
Хэймлет лежал на палубе со связанными руками. Не было необходимости
скручивать его по рукам и ногам. Он и так был еле жив от ран. Тяжелое
чувство безысходности принесло с собой дикую усталость. Однако его воля не
желала покоряться судьбе, и он, как мог, боролся с отчаянием. Мерная качка
и заходящее солнце убаюкали раненого изнуренного человека, и Хэймлет
уснул.
Уже совсем стемнело, когда корабли вошли в гавань. Молодой конунг
проснулся от громкого гудения рога, в темноте предупреждавшего обитателей
крепости о возвращении владыки. Сон пошел на пользу, юный организм быстро
восстанавливал силы, хотя полностью слабость не прошла и многочисленные
раны кровоточили. Зато тупая боль в затылке после удара топором исчезла
совсем, и Хэймлет мог четко оценивать обстановку.
Его подняли с палубы, грубо толкая, выпихнули на пристань. Идти было
еще тяжеловато, но каждый последующий шаг становился все уверенней и
тверже.
Викинги, сторожившие раненого конунга и охранявшие Клэвина, зажгли
факелы. К своему удивлению, Хэймлет обнаружил, что ничто вокруг не
напоминало о каком-либо сражении, недавно произошедшем здесь. А когда в
воротах крепости свет факелов высветил двух франкских пехотинцев с пиками,
отчаяние снова вернулось к Хэймлету.
"Неужели Олаф не добрался до крепости, заблудился где-то на полдороге
или, что еще хуже, попал в засаду?" - думал принц.
Минуя арку, они прошли во внутренний двор и направились к главному
зданию..
- Эй ты, где твой капитан Мартин, почему он меня не встречает? - гневно
спросил Клэвин у одного из стражников, стоящих в дверях.
Франк промолчал и лишь слегка повел бровью. Но Клэвин, не дождавшись
ответа, тут же забыл о нем, устремившись вперед.
Странно, Хэймлету лицо франка, высвеченное из темноты неровным
факельным светом, показалось очень знакомым. Он задумался, вспоминая, где
бы это он мог его видеть.
Зал, в который они вошли, был ярко освещен. Это был его, Хэймлета, дом.
Дом, где прошли его детство и юность. Место, где так подло был убит его
отец и откуда он бежал, чтобы теперь вернуться связанным для позорной
казни.
Вдоль стен стояло множество воинов, это были не франки, это были даны.
Хэймлет вдруг начал узнавать лица находящихся в зале воинов, глаза его
раскрылись от неожиданности. Навстречу удивленному Клэвину шел сам Олаф
Торкланд, оскалившись своей хищной улыбкой.
- Рад приветствовать тебя, Клэвин Предательское Сердце, - проговорил
ярл.
- Кто ты? - отшатнулся от него испуганный конунг и схватился за меч.
Сопровождавшие его воины обнажили оружие.
- Ну, будет тебе горячиться, нас тут гораздо больше, - продолжал
Торкланд, - ты, Клэв, все равно умрешь и с тобой все желающие, но какой
будет твоя смерть, зависит от того, покаешься ли ты чистосердечно в
сотворенном зле, а жизнь твоих прихвостней целиком зависит от воли конунга
данов, Хэймлета!
Хэймлету уже развязали руки, и он стоял в окружении своих, опираясь на
меч, который ему подали.
- Никогда, слышишь, выродок, убивший собственного отца, никогда я не
возьму на себя вину за твое злодеяние, - брызгал слюной трясущийся Клэвин.
Он говорил так выразительно, так искренне, что даже некоторых убежденных
сторонников Хэймлета начал точить червь сомнения. Воины стали
перешептываться.
- Хватит! - прервал Хэймлет громким голосом стенания своего дядюшки. -
Хватит. Пусть нас рассудит хольманг! И тогда асы укажут правого.
- Хольманг! Хольманг! - раздались повсюду голоса. Викинги и с той и с
другой стороны одобрительно, закивали головами. Кто-то принес огромную,
сшитую из нескольких частей шкуру и постелил на пол. Противники стали друг
напротив друга.
- Я имею право выставить вместо себя бойца, - неожиданно обратился к
присутствующим Клэвин.
- Да, можешь, - ответил Хэймлет. - Кто из вас защитит честь своего
конунга? - обратился Клэвин к викингам, пришедшим с ним. Никто не
отозвался, воины начали шептаться.
- Прости меня, мастер Клэвин, - наконец выступил вперед здоровенный
хирдман, - мы все не прочь защитить твою честь при других обстоятельствах,
но мастер Хэймлет еле на ногах стоит, его раны кровоточат, и мы считаем,
что, учитывая это, ты сам должен выйти на хольманг.
- Что?! Вы так считаете?! - закричал Клэвин. - Вы давали мне клятву,
жрали мой эль, разбрасывались моим золотом, а теперь вы так считаете?!
Воины замялись и понурили головы, но тут из толпы, растолкав товарищей,
вышел невысокий, коренастый хирдман и стал рядом с Клэвином.
- Я буду драться за тебя, - мрачно пробасил он.
- Э, нет, дядюшка, так не пойдет, конунг Хэймлет тоже может выставить
вместо себя поединщика. Им буду я, - вмешался Олаф.
- Благодарю тебя, друг, но это не твое дело, - перебил Торкланда
Хэймлет, - я должен это сделать сам.
- Конечно, сам, - спорил Олаф. - Я не собираюсь влазить в твои семейные
выяснения отношений. Бери своего дядюшку и перережь ему глотку. Я только
буду драться со всеми прихвостнями, кто пожелает выйти вместо него.
Хэймлет, ты мой должник и не вправе мне отказать в удовольствии отправить
к Одину парочку-другую почитателей твоего дяди.
- Ладно, делай как знаешь, - вздохнул усталый принц.
Противники подняли мечи. Бой был удивительно коротким. Оба воина
размахнулись, нанося встречные удары друг другу. Но чудесный меч
Торкланда, встретившись с оружием противника, легко перерубил его пополам
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг