Хэймлет, уже сидя на берегу, смотрел на то, как два здоровенных мужика,
охая и кряхтя, ползут по пристани, и давился со смеху, хотя сам еще совсем
недавно выглядел не лучше.
- Что зубы скалишь? - пробурчал недовольно Олаф. - На себя бы
посмотрел.
Друзьям наконец удалось привести в порядок онемевшие ноги, и они
кое-как побрели к дому, поддерживая все еще слабого Медведя.
- Эй, Яга, Лис, Ворон! - прокричал Медведь, зовя домочадцев. -
Проснитесь же, окаянные, кто отца встречать будет?
В избе послышалась возня, дверь распахнулась - и на пороге появилась
русая женщина с растрепанными волосами, в длинной сорочке некрашеного
полотна.
- Ой, Мишенька, голубок, живой вернулся, - запричитала женщина, выбежав
из избы, она бросилась навстречу путникам, выхватила у них мужа и,
буквально взвалив на себя, потащила в дом.
- Во баба! - рассмеялся Олаф. - Моя Асьхен такого пинка мне вставила
бы, что вся хворь тут же прошла, впереди ее побежал бы, еще и отчитала бы
за то, что шлялся неизвестно где столько времени.
Хэймлет подхватил смех товарища, и в предвкушении доброго завтрака
викинги поспешили в дом вслед, за хозяевами.
В избе было весьма опрятно, в дальнем конце комнаты возвышалась большая
печь, а вдоль стены стояли широкие, удобные лавки. Почти у входа начинался
длинный высокий стол и заканчивался на середине комнаты, прямо под родовым
столбом, какой принято держать в гардарикских избах.
Медведь сидел на лавке и довольно улыбался.
- Эй, Ягуша! - громко гукнул он. - Поставь что-нибудь на стол,
спасителей моих попотчевать надобно, да и я сам несколько дней пищи не
видел.
- Сейчас, Медведушка, - раздалось из клети, и Яга появилась с большим
кувшином в руках. - От медка со сметанкой желанные гости не откажутся?
Лепешки вот только вчерашние, не ждала гостей, не напекла.
- Ничего, хозяйка, тащи все, что есть, все съедим - не побрезгуем, -
пробасил подобревший при виде угощения Олаф.
Вскоре стол был заставлен наскоро собранной едой, и гости с хозяином
принялись наперегонки уничтожать пищу.
- Ягуша, а где Ворон с Лисом шляются? - поинтересовался Медведь.
- Да по лесу бродят, тебя, пропавшего, уже второй день ищут, - ответила
супруга, выставляя на стол очередной кувшин эля.
Добрая еда и бессонная холодная ночь давали о себе знать. Опорожнив
очередную кружку кисловатого напитка, Хэймлет почувствовал, что безумно
хочет спать. Тепло натопленной избы приятно убаюкивало, и он, опустившись
на лавку, сладко закемарил.
- Ха! - воскликнул Олаф. - Я всегда говорил, что ты, датчанин, слаб
против меня будешь. - И Торкланд тоже, зевнув, начал пристраиваться тут
же, на огромной лавке.
- А почему бы и не подремать до обеда, раньше банька все равно не
растопится, всю ночь ведь не спали, - заметил Медведь и, держась одной
рукой за стенку, а второй подпирая живот, заметно отяжелевший в результате
чрезмерного обжорства, поплелся через всю горницу на полати.
- Уууййааа! - вскричал Торкланд, почувствовав, как на его спину
выливают очередной ушат кипятка.
Хозяйка дома, закатав белую полотняную рубаху под самые ягодицы, важно
ходила сквозь клубы белого пара вокруг распластавшихся на лавках трех
красных тел и что было силы стегала их березовым веником, то и дело,
словно раков, ошпаривая кипятком.
- Ягуша, ну что ты со мной делаешь? - стонал Медведь. - Слава Дажьбогу,
меня финны не прикончили, так ты за них хочешь довершить это дело.
- Молчи, окаянный, - отвечала жена, - я из тебя хворь выгоняю. Кто тебя
заставлял обжираться после голода, как будто сам не знаешь, что это дело
не благое. На варягов насмотрелся, так они тебе не в пример, они, как
коты, жрать будут, сколько увидят, им хоть буйвола на стол выставляй,
косточки сгрызут и не подавятся, им не привыкать. Вы, гости дорогие, не
сердитесь, это не в обиду вам сказано, - обернулась она к викингам.
- А я и не обижаюсь, - рявкнул в ответ Олаф, - вот если бы ты,
красавица, сказала про меня, что я и дохлого цыпленка за обедом осилить не
могу, тогда точно, глубоко в сердце обидка бы закралась.
- Ладно, хватит с вас, - проговорила запыхавшаяся Яга и бросила веник в
кадку с липовым отваром, - уморилась трех здоровых увальней обхаживать
веником по красным радам. Пойду вам рубашки простирну, давно, видать, не
тирались.
- А зачем их еще стирать? - пробасил Олаф. - Я в море чуть ли не каждый
день падаю, они вместе со мной моются.
- То-то, я смотрю, твои штаны от соли сами в углу стоят, - рассмеялась
Яга.
- Ладно тебе, баба, иди делай, что надумала, не зли добрых гостей, -
вмешался Медведь.
- А ты лежи себе там тихонечко и грейся, тебе нынче со мной не
справиться, - весело фыркнула Яга и, выйдя из бани, плотно затворила за
собой дверь.
- Вы на нее не дюже обращайте внимание, она у меня на самом деле добрая
и веселая, - оправдывался Медведь.
- Я и вижу, что веселая, - засмеялся Олаф, оскалив свою чудовищную
пасть, - как врежет веслом по голове, а потом как рассмеется!
Хэймлет поддержал смех Олафа. Медведь засмущался.
- Не смущайся, чернобородый, - похлопал того по красной спине Торкланд,
- хорошая у тебя хозяйка.
Вдруг дверь в баню распахнулась, и в помещение влетела Яга, тут же
захлопнув ее, прижала всем телом. Даже сквозь густые клубы пара был хорошо
заметен страх на ее перекошенном побледневшем лице.
Мужчины повскакивали на ноги.
Страшный удар вынес дверь, а бедная женщина отлетела в другой конец
бани и рухнула на пол. На пороге на задних лапах стоял здоровенный медведь
и всматривался в туманный дверной проем.
- Это он, мой подранок, - тяжело проговорил Медведь, - он пришел по мою
душу.
Медведь какое-то время постоял снаружи, затем, как бы раздумывая,
протиснулся в узкий проем и не торопясь пошел прямо на своего врага, как
будто не замечая других людей. Неожиданно, когда ему оставалось только
протянуть лапу, чтобы оторвать голову своему обидчику, откуда-то сбоку
показался огромный кулак, ничуть не уступающий по размеру его собственной
лапе, и залепил зверю прямо в морду.
Любого человека такой удар убил бы на месте, но медведь все-таки
крепкое животное. Он лишь свалился на спину, щедро осыпая пол бани
искрами, в изобилии посыпавшимися у него из глаз. А великий Олаф Торкланд
гордо стоял над ним, разминая слегка ушибленную руку.
Несчастный мишка сперва даже не сообразил, что с ним произошло.
Ошарашенный зверь сидел на полу и потирал разбитую морду лохматой лапой.
Олаф не стал ожидать, пока мишка очухается, как опытный воин, он хорошо
знал, что, выведя противника из равновесия, нельзя давать ему времени
опомниться, надо развивать успех. И он с размаху влепил медведю новую
затрещину.
Не понимая, что происходит, косолапый взвыл от боли и взмахнул лапой в
отчаянной попытке достать этого рыжего великана, который вмешался в его
разборку с черноволосым охотником, но лишь получил в ответ новую оплеуху.
Не имея возможности дать отпор в узком помещении и ощущая один
болезненный удар за другим, зверь ловко повернулся мордой к выходу и
бросился наружу, получив напоследок от Олафа дополнительный пинок под зад.
- Уууййаа! - прокричал боевой клич воодушевленный бегством противника
Торкланд.
Он бросился вдогонку за медведем и, выскочив на улицу, снова набросился
на животное. Но здесь мишка почувствовал себя привольнее и, размахнувшись,
так съездил лапой неугомонному человеку по физиономии, что Олаф,
перекувыркнувшись в воздухе, улетел в ближайший куст.
Но эта неудача только разъярила викинга.
- Ах ты, немытая задница, - раздалось из кустарника. И, ломая ветви,
весь покрытый царапинами, голый Торкланд снова вступил в бой.
Но и медведь очухался от первого потрясения и смело пошел на человека.
Еще раз получив когтистой лапой так, что кровь ручьем лилась по всему
телу, Олаф начал осознавать, что, наверно, зря связался с этим мохнатым
чудовищем, что, по-видимому, мишка все-таки открутит ему голову, если Один
не поможет своему любимцу.
Но Один на этот раз не проявлял никакого участия к судьбе Торкланда,
похоже, Одноглазый ждал сперва от Олафа обещанный меч, и викинг, в порыве
отчаяния, собрав все силы, бросился на зверя.
Его удар подобен был удару Мьелльнира, но и медведь не остался в долгу:
падая на спину, он успел так хорошо задеть урмана, что тот, свалившись в
противоположную сторону, почувствовал, что встать ему будет сложно.
Он видел, как поднялся и двинулся к нему косолапый, занося смертоносные
когти над его головой, как чуть сзади по двору бежал Хэймлет, размахивая
мечом, но конунг был слишком далеко, ему уже не успеть на помощь товарищу.
Олаф не хотел умирать, как теленок на бойне. Даже в последнюю минуту,
когда, казалось бы, ничто уже не могло его спасти, кровь прилила к глазам
воина, и он что было сил рванулся навстречу врагу, силясь подняться с
земли, но страшная боль пронизала тело, ушибленные мышцы не подчинились
воле своего хозяина, и он остался лежать на земле, лишь слегка подавшись
вперед.
Вдруг свист стрелы разорвал небо, и острый наконечник вышел из
медвежьего уха. Вторая стрела пронзила уже мертвого зверя, и лохматое тело
медленно опустилось на недобитого врага.
Олаф напряг все свои мышцы, сопротивляясь тяжелой туше, наваливающейся
на него сверху. Звуки вдруг начали удаляться, сознание покидало викинга.
"Неужели это конец? - мелькнула последняя мысль у Торкланда. - Увижу ли
я врата Валгаллы или меня сошлют в хель, ведь я умер без оружия в руках,
не как подобает викингу, еще и голяком, как трелл какой-то, а Великий,
оставшись без меча, всячески поспособствует этому".
Тьма окутала Олафа.
Проснулся Торкланд от нестерпимого жара. Он лежал на чем-то высоком,
видно на печи, тело горело огнем, в глотке пересохло. Внизу суетились
люди. Их было что-то слишком много, но викинг не стал их рассматривать -
ему было не до них.
- Пить, - попросил он охрипшим голосом. Кто-то кинулся к нему с
ковшиком и начал медленно лить в рот. Олаф принялся жадно глотать
драгоценную влагу, с каждым глотком его могучее тело пробуждалось к жизни.
Он жадно всасывал воду, пока она ему не надоела. Викинг оттолкнул чью-то
руку с ковшом.
- Вина! Йотун вас забери! - вскричал Олаф весьма окрепшим голосом. -
Как будто не понимаете, что нужно храброму воину после хорошей драки.
Он поднял голову и огляделся. В горнице кроме Хэймлета, Медведя и
хозяйки находились еще два стройных молодых человека. Оба высокие, худые и
жилистые, как отец. Только один черноволосый, как и Медведь, и с таким же
лукавым взглядом, а второй - рыжий, в мать, взгляд прямой, твердый.
"Видно, малый и подраться-то не дурак", - оценил парня Торкланд.
Рыжий и подносил викингу воды, он еще стоял с ковшиком в руке, из
которого на пол выплескивалась вода, взбудораженная толчком викинга.
Парень приглянулся Олафу, что-то в нем было близкое душе славного воина.
Олаф сел на печи, свесив ноги, и потрепал бороду.
- Ну, Гармовы дети, сколько я должен ждать своего лекарства? - на весь
дом гаркнул он.
Только тут присутствующие пришли в себя и засуетились. Яга стрелой
выскочила в клеть за кувшинчиком терновочки. Парни бросились помогать
Олафу, который кряхтя начал медленно спускаться с печки. Никто из
домочадцев и не чаял такого скорого выздоровления Торкланда, а Яга даже
откровенно сомневалась в этом, недаром она на рассвете принесла в жертву
Дажьбогу своего лучшего кроля-производителя, ради выздоровления могучего
варяга, спасшего жизнь им всем.
И только Хэймлет сидел на краю лавки и тихо улыбался, глядя на суету
гардариков вокруг старины Олафа, он-то наверняка знал, что сейчас больше
всего нужно викингу, особенно если его накануне порвал медведь.
Между тем Торкланд не терял времени даром и опрокидывал один кубок за
другим, закусывая жирным мясом своего вчерашнего противника.
- Это мои сыновья. Ворон. - Медведь указал на черноволосого. - И Лис. -
Он показал на рыжего, - Когда они родились, я недолго думал и назвал их
так по цвету волос. Но Велес, лесной бог, посмеялся надо мной и дал Ворону
хитрость и характер рыжего лесного разбойника, а Лису мудрость и зоркий
глаз вашей священной птицы.
- Велес - хороший бог, - заметил Олаф со знанием дела. - А скажи,
хозяин, кто это из них вчера всадил в ухо зверю стрелу, да так ловко, что
сразу вышиб косолапому все мозги? - спросил Торкланд, тщательно обгладывая
здоровенную медвежью кость.
- Это Лис, - ответил Медведь, - он лучший стрелок во всем нашем крае,
во всяком случае, никто из соседей не может сравниться с ним в ловкости
обращения с луком.
- Ну и жесткий зверюга! - проревел Олаф, вонзая свои огромные зубы в
мясо, в борьбе с медвежьим окороком забыв и о хозяине, и о его сыновьях, и
о собственном вопросе. - Матерый был, видать, жилистый. То-то я с первого
удара из него дурь не вышиб.
- Да, вы оба вчера хороши были, - вмешалась в разговор хозяйка, - ты
его так дубасил, что аж кровь в жилах застывала, глядя на это. Я уж
думала, ты его кулаками насмерть забьешь, да он все же толстошкурей
оказался. Но все-таки я такого богатыря, как ты, варяг, отродясь не
видывала, да, наверно, помру - не увижу. С рогатиной и топором на
косолапого у меня муж ходит. Ну, я слышала, что с кинжалом и в латах на
него шли, но чтобы так, голяком и с кулаками...
- Мы, хозяйка, скоро дальше пойдем, а то у вас тут хорошо, радушно, но
скучновато, приложить себя некуда, - вступил в беседу Хэймлет.
- Дажьбоже, куда же вы это собрались? - всплеснула руками Яга. - Не
сегодня-завтра снег пойдет, перезимовали бы. Да и товарищ-то твой,
посмотри: мясо лохмотьями из-под шкуры свисает. Куда ему в дорогу?
- Мой товарищ сейчас ополовинит твои хмельные запасы, хозяюшка, а
завтра как огурчик будет, еще всем нам фору даст. А останется, так помрет
со скуки, во всяком случае, когда всех медведей в лесу выведет. А вот
твоему мужу потом не на кого охотиться будет.
- А ты, Хэймлет, не смейся надо мной, - отозвался Торкланд, - сам-то ты
в какие кусты бегал, когда я косолапого мутузил? А насчет того, что надо
идти, это ты прав. Асьхен заждалась. Как ты смотришь, датчанин, чтобы
завтра и отправиться?
- Но барашка сегодня вечером мы все равно на вертел посадим, - вмешался
в разговор Медведь, - такой у меня обычай, а то медвежатина жестковата.
На том и порешили.
8
Легкая охотничья лодка мягко скользила по ровной глади воды вниз по
течению реки, она была, не в пример финской плоскодонке, гораздо удобнее
для пассажиров и в управлении, к тому же значительно вместительнее.
Братья легко гнали ее вперед. Викинги, сидевшие посередине,
расслабились, подставляя свои мужественные тела под ласковые лучи
последнего в этом году солнца. Медведь дал, лодку и отправил Лиса и Ворона
проводить варягов до моря, по его словам, река впадала в него совсем
рядом, в каком-нибудь полудне пути. В самом устье реки должно было
находиться крайнее поселение гардариков, а дальше вдоль берега жили
направо - латы и эсты, налево - жмудь.
- А что, парни, как, чтобы с нами отправиться? - прервал тишину
Торкланд.
Река делала здесь крутой поворот, и лодка повернула, огибая песчаную
косу.
- Нет, я из леса никуда не уйду, здесь мой дом, да и подругу я себе уже
присмотрел, - ответил Ворон, слегка подгребая веслом.
- Тихо! - только и вырвалось у сидевшего на корме Лиса, он,
инстинктивно пригнувшись, спешно направил лодку прямо к берегу.
Друзья обернулись, посмотрев туда, куда глядел парень. У самого берега
мирно дремала драконья морда корабля викингов. Здесь речка снова
поворачивала и подмывала берег, делая место глубоким, возможным для
швартовки морского судна безо всякой пристани.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг