Финка, видя бесплодность своих попыток, вмиг исчезла среди покосившихся
хижин.
Устранив с пути преграду, Олаф важно пнул дверь ногой, та со скрипом
отлетела в сторону, открывая товарищам темный проем входа.
- Ну тут и мрак, - проревел урман, переступив порог, и приостановился,
ожидая, пока глаза привыкнут к темноте.
Хэймлет зашел следом и, обойдя товарища, двинулся вдоль стены. Вопреки
ожиданиям финский храм был такой же помойкой, как и жилые хижины. Пол был
посыпан соломенной трухой вперемешку с пожелтевшей хвоей, вдоль стен
валялись какие-то предметы местного быта, настолько примитивные, что в их
краях последние треллы уже давно не пользовались подобными.
- И эта баба думала, что я позарюсь на такое добро? - усмехнулся Олаф.
- Надо бы ее забрать, покажем, как люди живут. Заодно и подзаработаем, она
ведь ничего, все при ней, за нее на зимних торгах в Гокстеде гривен десять
отвалят.
- Да брось ты, был бы корабль, - возразил Хэймлет. - До Гокстеда еще
добраться надо, а так таскаться с ней - себе дороже. Видел, какая она
строптивая, а будешь воспитывать, так до рынка ведьма измордованная
доедет, - махнул он рукой.
Глаза привыкли к темноте, и друзья двинулись дальше в глубь помещения.
У задней стены из полумрака выступил столб.
- Вот это тихони, вот это кролики... Посмотри, Олаф, - дернул товарища
Хэймлет, - вон человек издыхает на веревках.
Викинги подобрались поближе к столбу, к которому был привязан
незнакомец.
- Хэймлет, режь веревки, а я его придержу, чтобы не шлепнулся, возьмем
хоть это тело за неимением лучшего трофея, - проговорил Олаф и захохотал
во все горло. От его смеха даже находящийся без сознания человек пришел в
себя, во всяком случае зашевелился.
Они вынесли его на улицу, это был не финн.
Человек был довольно высокого роста, худощав, хотя, крепок, смуглолицый
и черноволосый, что вообще было редкостью на берегах Северного моря.
Незнакомец лежал с закрытыми глазами и чутьслышно стонал.
- Ну совсем измордовали парня, тихони, и как они с ним только
справились? Я после сегодняшней драки смело, могу утверждать, что любой
датский подросток легко разделается с десятком финских мужей, - заметил
Хэймлет.
- Да, только если у него на пути не окажется одна Финская мать, -
отпарировал Олаф, и они дружно рассмеялись.
- Ладно, Олаф, давай отнесем его к воде, пусть напьется, а то смотреть
на него жалко.
- Ох ты, датчанин, сердобольный какой стал, на что тебе этот труп
сдался, он все равно умрет, а сам не умрет - так финны обратно привяжут,
или ты его с собой тащить собрался?
- Нет, не собрался, а только давай попытаемся, вдруг очухается, мне
теперь все что угодно - лишь бы финнов заело, - ответил Хэймлет.
- Ладно, как скажешь, я тоже не против им насолить. Говорит она мне,
бери, что хочешь, и уходи, а сама, стерва, знает, что и взять нечего
доброму человеку, - бубнил Олаф, взваливая на плечо незнакомца.
Они донесли его до реки и окунули с головой, потом вытащили, окунули
еще раз и почувствовали, что чужак пришел в себя, он с жадностью глотал
прохладную воду. Когда чернобородый напился, Олаф оттащил его от воды и
положил на вялую осеннюю траву.
- Лежи очухивайся. А ты чего смотришь? Где еда? - прокричал Торкланд,
увидев на пригорке наблюдавшую за ними Финскую мать.
Она стояла, устремив на викингов сощуренные, полные злобы и ненависти
глаза.
- Скоро будет тебе еда, - буркнула на плохом гарда-рикском финка и
исчезла из поля зрения.
Незнакомец, похоже, окончательно очнулся. Он был очень слаб, но в карих
глазах светилась полная осмысленность.
- Ты кто? - спросил по-гардарикски незнакомца Хэймлет.
- Медведь Черномогила, - хрипло ответил тот, с трудом открывая рот. - Я
словен. - Он отдохнул немножко и добавил: - Уходите отсюда до заката и не
отведывайте финской стряпни. - Он обессиленно уронил голову.
- Что он сказал? - переспросил Олаф.
- Ничего хорошего, - ответил Хэймлет, - говорит, травить нас финны
обязательно будут, так чтоб мы ихней еды не ели, ну, а если еды не
попробуем, то зарежут, как заснем, - в общем, надо убираться, -
прокомментировал чернобородого Хэймлет.
- Да я сейчас из них отбивную сделаю, - вскипел Олаф, - да я...
- Тише, он опять говорит, - прервал его Хэймлет. Незнакомец поднял
голову и заговорил уже более уверенно:
- Вниз по течению с полдня ходу по реке мой дом. У вас лодка есть? Вы,
я смотрю, варяги, а то здесь никак нельзя на ночь оставаться.
- Лодки нет, у нас лошади, - ответил Хэймлет.
- А, значит, вы из верховий пришли, из песчаного посада, от князя
Ийлана. Но постойте, Ийлану варяги не служат, у него с ними великая
неприязнь.
- Нет в посаде больше Ийлана, его Рюрик выгнал.
- Так вы значит Рюриковы кмети.
- Опять не угадал, бежим мы от Рюрика.
- Тогда дело плохо, раз вам возврата в посад нету. Вниз по течению на
лошадях не пройдешь, совсем скоро болота начинаются, придется коней
бросить. Здесь у финнов лодчонки должны быть, скорлупки, конечно, но на
худой конец и такие сойдут. А нет - так только назад, как пришли. - И он
затих, переводя дыхание.
- Ну я их! - потряс кулаком Олаф.
- Побудь с ним, я пройдусь вдоль берега, - сказал Хэймлет и встал.
В кустах над самой головой что-то зашуршало и мелькнул край белой юбки.
- Вот стерва, она все подслушивала, - всплеснул руками Хэймлет. -
Теперь, друг Олаф, хоть тряси кулаками, хоть не тряси, а ты днем с огнем
никого не сыщешь, а до ночи ноги унести надо, вон солнце уже садится.
Пойду я поищу лодку, пока их финны не увели. - И он пошел вдоль кромки
воды.
Пройдя с десяток шагов и повернув за мыс, далеко врезающийся в воду,
Хэймлет обнаружил сооружение, отдаленно напоминающее причал. Это была
настолько хлипкая конструкция, что конунг не рискнул бы даже ступить туда
ногой.
Какой-то здоровенный финн стоял на причале на четвереньках и поспешно
отвязывал утлые плоскодонные суденышки.
"Ну и проворные они, - подумал Хэймлет, - сейчас я тебя проучу".
Белобрысый финн скорее почуял, чем услышал Хэймлета. Он вскочил на ноги
и выпрямился во весь рост. Детина был что надо, наверно, на полголовы выше
самого Олафа, так что Хэймлет был ему вообще по грудь. Косая сажень в
плечах тоже заставила бы призадуматься, если б викинг не знал нрава этого
народа. Хэймлет обнажил меч и двинулся вперед.
Финн мгновенье стоял, затравленно поглядывая то на Хэймлета, то на
челноки: видно, не выполнить приказ Финской матери для него было не менее
страшно, чем смерть. Потом, все же решившись, схватил какую-то дубину и
двинулся было навстречу датчанину, но на большее его мужества не хватило.
Как только Хэймлет занес клинок для удара, финн, бросив свое оружие на
землю, кинулся поспешно улепетывать в сторону леса. Он удивительно ловко
для своей мощной комплекции юркнул в подлесок и бесшумно скрылся в нем.
- Ну и хрен с тобой, - проворчал Хэймлет и занялся делом.
Он осторожно ступил одной ногой на шаткий причал, потом второй. Мягкий
настил чуть прогнулся, но, к удивлению викинга, все же выдержал. Хэймлет
поднял меч и с размаху рубанул по ближайшей лодчонке. Клинок легко вошел в
дерево, пробив его насквозь. Лодка начала наполняться водой и затонула,
Хэймлет проделал подобное и со следующей. Потом, выбрав самую большую,
по-видимому рассчитанную на несколько человек, отвел ее в сторону, а сам
продолжил уничтожать остальные. Изуродовав последнюю, Хэймлет не без труда
забрался в оставленную лодку и, взяв весло, лежащее на дне посудины,
погреб вверх по течению, огибая мыс. Туда, где ждал его Олаф с
незнакомцем.
- Тебя только к Хель за смертью посылать, - негодовал Олаф. - Где ты
столько шлялся? Вот Медведь говорит, - кивнул Олаф на чернобородого, - у
него дома жратва отменная. А туда еще плыть и плыть. Если сейчас
отправимся, то на рассвете только прибудем. Я еще после ийланского плена
да ирийской бурды не отъелся, а тут опять целый день без пищи.
- Не кипятись, я дело делал, финские челны попортил, а то у них хоть
стрелы и костяные, да мы без кольчуг, пузо вспорют, так еще полмесяца
голодать будешь. А я боюсь, как стемнеет, они осмелеют. Ты вот на меня
набросился: где был, где был, а сам тут прохлаждался, беседы вел на
кулинарные темы, уже давно деревню поджег бы, - набросился в свою очередь
на ярла конунг.
- Я, между прочим, не прохлаждался, а его стерег от финнов, сам мне
сказал, - возмутился Олаф. Он вскочил на ноги и сжал кулаки, готовый
кинуться в драку.
- Ладно, - стал гасить конфликт Хэймлет, - не время сейчас разбираться,
кто прав, надо сваливать отсюда, солнце почти зашло, тащи его к лодке.
Олаф помог незнакомцу приподняться, тот уже мог с посторонней помощью
держаться на ногах. Они дошли до утлого суденышка, и, изрядно вымочив
ноги, Олаф уложил Медведя на дно лодки и залез сам. Хэймлет подтолкнул
посудину и вскочил следом. Неустойчивая плоскодонка покачнулась и, чуть не
черпнув воды, поплыла по течению.
- И как эти цыплятки Гуллингамби на них плавают? - удивлялся Олаф.
- Скажи спасибо, что они хоть такие научились строить, а то сейчас бы
возвращались на милость кнеза-сокола, - ответил Хэймлет.
Лодочку вынесло на стремнину и понесло вперед. Течение было довольно
быстрое, и друзьям не приходилось особо налегать на весла, легкая лодчонка
резво неслась по речной глади.
Они отплыли довольно далеко, прежде чем окончательно стемнело. Когда
реку окутала сплошная тьма, Медведь с трудом поднялся со дна лодки и
попросил Олафа, сидевшего на корме, поддерживать его спину. Он взял у
викинга весло и начал править. Чернобородый так хорошо знал реку, что
ловко угадывал каждый новый поворот, и плоскодонка ни разу не въехала в
камыши, не застряла на песчаной косе, сокрытой от глаз в темноте ночи.
Вскоре над вершинами елей показалась луна, и вести лодку стало легче.
Уставший чернобородый передал Олафу управление и снова улегся на дно.
- Ты давно здесь живешь? - спросил чернобородого Хэймлет.
- Да, сколько себя помню.
- Один или с семейством? Что-то ты не очень похож на гардарика, а
говоришь по-ихнему.
- Да, живу с женой и двумя сыновьями. А то, что ты говоришь, что на
словена не похож, так на то твоя правда. Меня словены не рожали, меня в
лесу нашли, на Черном Сховище. Место так называется, логово медвежье,
оттого и прозвали Медведем Черномогилой. А воспитал меня охотник, тоже
словен, дед Лешайко. Помер уже давненько. Жена у меня словенка. Да, они -
не финны, в душу смотрят, а не на лицо. Я средь них свой, за черную бороду
никто не попрекает.
- А как тебя угораздило к финнам в полон попасть? - включился в
разговор Олаф. - То ли хитростью тебя заманили, то ли ты передрейфил?
Хотя, конечно, трусливее финна я никого на свете еще не видел. Вот только
правительница у них дерзкая девка, как будто не из их племени.
- А у них бабы все такие, - ответил незнакомец, - по их законам они в
семействе как бы главные. На охоту конечно же мужики ходят, там у них свой
охотничий вождь есть. Но как в поселок возвращаются, тут женщины всем
ведают. А понятие "мать" - это все равно что главный в роду. Только у них
старейшиной не по летам и мудрости становятся, а с рождения. Как умирает
старая мать, так первую родившуюся девочку отдают в услужение Великой
Матери - это, по разумению финнов, создательница мира, с того момента она
становится правительницей и заступницей своего рода. А меня они коварством
взяли. Я на медведя шел, да тот верток оказался - подранил его, а он ушел.
Подранка, известное дело, живым оставлять нельзя, особенно мишку. Эта
тварь такая, тебя в лицо помнить будет до конца жизни. Ты о нем уже и
думать забудешь, а он свои раны залижет и сам выйдет на тебя охотиться.
Нападет, когда ты меньше всего ожидать будешь. Медведь не злой зверь, но
мстительный. Вот, значит, и пошел я по его следу, долго шел, несколько
дней. Зверь петлял болотами, я за ним, он и вывел меня прямо на финское
селение, хитрая бестия, а сам скрылся. Финны переполошились, мне весь след
испортили. Так я медведя и потерял. Я, в общем, охотник, не воин, мне
чужого добра не надо, я к финнам с открытой душой пришел. Не нахлебником
явился к чужому котлу, солью поделился. У них соль, что у нас серебро. А
им, видать, мало. Она, ведьма, мне дубильного зелья в пищу подбросила.
Поел я, и меня сон сморил, думал, что притомился с дороги, прикемарил, ни
о чем не догадываясь, очнулся, а все тело аж свело: ни рукой пошевелить,
ни ногой. Вижу, как меня тащат, привязывают к жертвенному столбу, а
поделать ничего не могу. Вот так и замучили бы. Слава Дажьбогу-заступнику,
вас прислал. Спасибо вам, друзья-варяги, и тебе, могучий Олаф, и тебе,
благородный Хэймлет. Мой дом - ваш дом. Как прибудем, вы там не гости, а
хозяева.
- Ладно тебе, черная борода, - замялся растроганный Олаф, - мы хороших
людей не обдираем, нам бы с Хэймлетом мясца в желудок бросить да эля
бочоночек опорожнить.
- Да не скромничайте вы, что я, вас, варягов, не знаю, возле моря живу.
Вот доплывем, баньку истопим, барашка заколем, поджарим на вертеле, как
полагается, ну а выпить у меня - что хотите, и эль есть, и меды разные, и
наливки, у меня жена - ведьма, даром что в лес к охотнику жить пошла, она
мастерица на хмельные зелья. Попробуете - пальчики оближете.
- Ну, коль так, то согласны, Медведь-охотник, - весело ответил Олаф. У
него от всех этих рассказов аж свербело в пустом желудке.
Незаметно начало светать. Легкий морозец, стоявший всю ночь, наконец
пронял путешественников до самых костей, и они, стуча зубами, пытаясь
разогреться, крепче налегали на весла. Но с вечера промокшие ноги,
неподвижно лежащие на дне утлого суденышка, гребля не согревала, и их
потихоньку начало сводить.
Медведь приподнялся со своего ложа и, удобно пристроившись, забрал у
Олафа весло.
- Все, приехали, - обнадеживающе произнес он. Он выгреб к самому берегу
и, подведя лодку вплотную к зарослям, пустил прямо в гущу кустарника.
Только тут
друзья заметили, что прибрежная поросль нависает не сплошной стеной, а
оставляет небольшой проход. И если раздвинуть ветки руками, то лодочка
может пройти в устье узкого притока, впадающего в реку. Так это была уже
осень и листва с веток в большинстве своем уже облетела, а вот летом чужой
человек и в упор не заметил бы, что здесь в реку впадает ручей.
Хэймлет сидел на носу, и именно ему пришлось выполнять эту не очень
приятную работу - раздвигать ветки. Царапая руки и получая непослушными
ветвями по лицу, он старался хорошо сделать непривычное для себя дело.
"Куда было бы проще в открытом море, пусть шторм, ураган, - тосковал
он, - и где-то сейчас носит моего доброго "Фенрира"? Может, разбило о
камни, а может, прикарманил кто? Или выловили викинги моего дядюшки, и
старый хрыч теперь наслаждается, ковыряя в нем дырки?.."
Голые ветви трещали, упираясь в борта суденышка, и хлестали людей. Но
это продолжалось недолго. Еще два гребка, и лодочка очутилась в узком, но
довольно чистом канале. Здесь грести пришлось против потока, да и течение
было побыстрее. Еще до конца не окрепший Медведь быстро утомился и опять
отдал весло Олафу.
Но очень скоро приток, по которому подымались люди, начал расширяться и
течение заметно ослабло.
Лодчонка выплыла на середину лесного озерца. Справа из-за камышей взору
открылась небольшая, но уютная усадебка.
- Вот это мой дом, - указал Медведь, - выруливай прямо к нему. Там у
берега есть пристань.
Или домочадцы чернобородого еще спали, или же дома никого не было, но
встречать путников никто не вышел.
Викинги аккуратно подвели лодку к причалу и потихоньку начали
выбираться из нее. Это сделать было не так-то просто, замерзшие, почти
неподвижные в течение всей ночи ноги так свело, что даже Олаф взвыл.
Хэймлет первый ползком перелез через невысокий борт лодки на озерную
пристань и, на четвереньках добравшись до берега, начал растирать
конечности. Олаф последовал его примеру, чуть не опрокинув при этом
плоскодонку. Лодочка качнулась раз-другой, но, черпнув воды, все же
устояла. Медведь выполз последним. Он еще плохо держался на ногах, но на
четвереньках уже чувствовал себя вполне уверенно.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг