Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
могучий стимул.  Ну так,  спрашивается,  вокруг чего разговор,  для чего все
душевные метания?
     А главное, для чего ворошить всю эту давнюю историю теперь, когда все в
корне переменилось?  Я  довел-таки за  эти годы корабль до такого состояния,
что  он  может стартовать.  Я  работал как целая лаборатория и,  быть может,
придумал кое-что,  чего на  Земле еще и  в  помине нет.  В  конце-то  концов
Рольсен - это все-таки Рольсен! Но о каком старте может идти речь, когда Тит
в трансформатории, время идет, а что делать - непонятно...
     Лучше бы Энн,  чем обвинять меня,  вспомнила, как втягивала мальчишку в
свои интеллектуальные игры,  как забивала ему голову мыслимыми и немыслимыми
проблемами.  Конечно, Энн растила его практически сама, я ей скорее мешал. И
выучила Тита она всему,  чему только можно.  И парень он вырос хоть куда. Но
нет,  нет  и  нет  моей вины в  том,  что он  решил перевернуть мир!  Тысячи
мальчишек в его возрасте ни о чем не советуются с отцом - и вовсе не потому,
что тот что-то когда-то сделал не так. 
     ...   Если  же  честно,   то  я  в  полной  растерянности.   Взламывать
трансформаторий?  Но как? Да и что будет с Титом и тремя капканцами, которые
сейчас там?  Ждать?  Но  сколько?  Думать?  Но  о  чем?  Не  думать?  Но это
невозможно...  Единственное,  чем удается поддерживать душевное равновесие -
хоть изредка,  тайком взглянуть на  "Чивера",  отчищенного,  расправленного,
тщательно реставрированного.  "Номер по каталогу - один!" Так именно и будет
сказано при первой его демонстрации. И непременно с восклицательным знаком.
     Но довольно -  надо же все-таки что-то делать.  Итак,  что нам известно
доподлинно?  Тит  каким-то  путем  проник  в  трансформаторий.  Медальон Энн
почему-то идеально пришелся к отверстию в его люке.  Какую-то роль сыграла и
моя бриллиантовая булавка -  правда,  она найдена у входа, Тит её с собой не
взял.  Далее.  Принцип  действия трансформатория ясен  лишь  в  самых  общих
чертах. Чиверяне отчего-то не оставили его описаний - как, впрочем, и вообще
никаких записок,  дневников,  отчетов и  тому   подобного.  Любой разговор с
капканцем о трансформатории бесполезен.
     Теперь так.  Старик-младенец,  то есть капканец,  проживший в  обратном
порядке свою жизнь от  девяноста лет до  года,  попав в  трансформаторий,  в
течение двенадцати месяцев снова становится девяностолетним. При этом память
его стирается,  а  все нарушения,  случившиеся в  его организме за  истекший
период жизни, исправляются. То есть, иными словами, трансформаторий каким-то
образом узнает,  каким должен стать попавший в  него человек,  когда он  его
через год  покинет,  -  как приемная антенна космодрома узнает по  номерному
знаку принадлежность корабля.
     Итак,  трансформаторий узнает личность старика-младенца и  точно знает,
что с  ним надо делать.  Тут две возможности.  Либо в нем есть программа для
каждого из  оставшихся в  живых чиверян,  либо же  каждый капканец несет эту
программу  в   себе.   В   обоих  случаях  совершенно  неясно,   как  станет
трансформаторий поступать с  Титом.  Ведь он не член экипажа "Чивера-1",  не
капканец вовсе,  и  биологические процессы у  него идут в  прямом,  то  есть
земном  направлении.  Но  если  трансформаторий  станет  подгонять  его  под
какую-нибудь из хранящихся в  нем программ...   страшно подумать,  что может
получиться.  У  мальчика нет  ничего капканского,  нет  даже их  неизменного
металлического прямоугольника с неизменной цепочкой.
     ...  Да,  а  что  если  прямоугольник и  есть  программа?  С  пластинки
считывается информация для трансформатория,  на  нее же наносятся данные обо
всех проделанных операциях.  Она -  как бы машинный портрет капканца.  И как
это раньше не пришло мне в голову?  Быть может,  даже более того -  капканцы
потому и  не  снимают никогда свою цепочку,  что  она  как-то  регулирует их
внешний путь, когда они живут свои долгие годы под контролем климатизаторов.
     Вот это была бы действительно коллекция!  Каждая пластинка -  уникум, в
единственном экземпляре.  Подделка невозможна.  Копирование - проблематично.
Одним словом, она, пожалуй, затмила бы и моего "Номера Первого".
     Вот только как добыть для начала хотя бы одну пластинку?

     08. 00. 00/363. 562/V
     - Событие не предусмотрено программой...
     - Появление людей, минуя трансформаторий...
     - Сразу двое...
     - Разнополые... 
     - Мужчина и женщина...
     - Популяция резко увеличилась...
     - Мощность климатизаторов достаточна...
     - Запас пищевых ресурсов велик...
     - График трансформатория? Он собьется...
     - Не предусмотрено...
     - А она красива...
     - О чем это?
     - Информационная ценность высказывания - ноль...
     - Ситуация не требует ответных реакций...
     - Наступление времени "Ч"  характеризуется:  первое -  появлением новых
обитателей планеты, второе - возникновением нового эмоционального настроя по
всей популяции...
     - Время "Ч"...
     09. 00. 00/363. 562/V

     ЭНН МОРАН
     - Я жду тебя, Анна, - и он сразу же отключился, не ожидая ответа.
     Она  инстинктивно расправила складки формы,  хотя это  не  был  вызов к
командиру.  Наверное,  он все-таки умел читать её мысли. Прошло более месяца
со  дня  последней их  встречи,  она забыла о  ней,  и  только сегодня утром
впервые подумала, что давно уже никто не называл её этим именем. И почти тут
же засветился интерком.
     Ему не надо было называть ни место,  ни время.  "Анна" - это был как бы
пароль.  Энн неторопливо шла парком мимо озера,  мимо светлого шарообразного
здания штаба ЭРЭ,  мимо тира и  бассейна -  мимо всего,  что  ей  предстояло
вскоре покинуть.
     Знакомые здания  библиотеки,  технического корпуса,  пункта космической
связи, зоны отдыха... Из запрятанных неизвестно где динамиков, расположенных
так,  что  звук  доходил к  любой точке со  всех  сторон почти одновременно,
доносился  сильный,   чуть  хрипловатый  женский  голос.  "Жизнь  невозможно
повернуть назад",  -  повторял он в  каждом куплете,  и  эти странные слова,
столь очевидно противоречащие всему,  чему её  учили на  нескончаемых курсах
биофизиологии  и  анабиотики,   наполняли  душу  Энн  каким-то  удивительным
чувством,  словно в  раскопанных любителями древней старины словах и мелодии
заключался некий высший, недоступный пока еще ей смысл.
     Но  Энн не  стала останавливаться,  чтобы вслушаться как следует в  эту
необычную песню.  Почти  бегом  миновала она  зону  отдыха и  вошла  в  лес,
окружавший владения ЭРЭ.  Узкая тропинка -  для  них  она  была  "изумрудной
дорогой" - вела к небольшой овальной поляне. 
     Ярко-красный двухместный суперглайдер - единственная настоящая роскошь,
которую Морев разрешал себе иметь - стоял у дальнего края, и закатное солнце
отражалось в  его  больших  выпуклых  стеклах.  Отодвинулась,  пропуская ее,
дверь, и он улыбнулся ей - радостно и в то же время грустно.
     - Добрый вечер,  Марк,  - сказала она, потому что знала: сейчас рядом с
ней - не Главный, не грозный начальник ЭРЭ командор Морев, а прежде всего её
друг,  верный и  нежный,  надежный и всепонимающий.  Друг,  которого вот так
близко она видит, скорее всего, в последний раз.
     Легкая быстровзлетная машина почти мгновенно взмыла ввысь. Энн сильно и
мягко  вдавило в  кресло,  счастливое ощущение полета  стерло  все  мысли  и
чувства.   И  тотчас  же  глайдер  пошел  на  снижение,  гигантским  прыжком
перебросив  их   к   стартовому  комплексу,   откуда   уходили   в   далекие
экспериментальные полеты все  корабли Экспедиции.  Не  разумом -  чутьем Энн
поняла,  почему он выбрал для разговора именно это место:  тут он чувствовал
себя наиболее уверенно и привычно. Лихо и вместе с тем предельно осторожно -
Энн  любила  эту  его  манеру вождения -  посадив глайдер,  он  выпрыгнул из
машины, обошел её и открыл вторую дверь снаружи. Никто из пилотов никогда не
позволил бы  себе  такой смешной старомодной учтивости,  но  Главный жил  по
собственным законам - во всяком случае в том, что касалось его личной жизни.
     - Я  хочу  проститься с  тобой  здесь,  -  сказал  Марк,  подводя её  к
серо-стальной громаде корабля.
     Последний луч  солнца  скользнул по  обшивке,  матово засветились цифры
"2923" на номерном знаке.  И  снова Энн отчетливо увидела,  что происходит в
его душе:  он привык расставаться у трапа звездолета,  только такое прощание
принимая всерьез.
     - Марк,  -  сказала она, положив ему руки на плечи, - полет будет очень
долгим?
     Он молча кивнул.
     - И очень трудным?
     Он кивнул снова.
     - Почему же тогда ты выбрал именно меня?
     - Причин несколько. Для дальнего эксперимента согласно инструкции нужна
девушка-пилот не  старше двадцати биологических лет,  имеющая летный балл не
ниже 250.
     - Таких в ЭРЭ немало.
     - Совместимая с пилотом...
     - О,  таких еще  больше,  -  сказала Энн  с  неожиданной для  нее самой
горечью:  из  её  подруг чуть ли  не  половина заглядывалась на Рольсена,  и
многим из них он отвечал взаимностью...
     -  ... отважная, добрая, умная, красивая, самоотверженная...
     - Этого нет в инструкции! - Энн засмеялась.
     - В ней много чего нет. Например, что я тебя люблю.
     - Не надо, Марк, - сказала Энн мягко.
     - Я просто называю еще одну причину, почему летишь именно ты. Дело не в
факте моей личной биографии,  а в том,  что факт этот дает пусть призрачную,
но все-таки надежду на успех вашего полета.
     - ?
     - Я мало что могу сказать тебе, Анна... Видишь ли, истинную цель вашего
эксперимента сейчас тебе знать не  разрешено.  Психологическая служба всегда
категорически против того,  чтобы экипаж, которому предстоит сверхдлительный
полет, был заранее информирован о конечной точке и поставленных задачах: это
создает ненужную напряженность. В этом, поверь, есть большой резон.
     И  все-таки в  общем виде я хочу сказать тебе,  что вас ждет совершенно
необычное,  поиск,  к  которому никто из нас не готов -  да и  не может быть
готовым.
     - Поиск, Марк?
     - Да, Анна. Именно так. И может случиться, что тебе там - я имею в виду
сектор поиска -  встретится человек,  чем-то похожий на тех,  кого ты знаешь
здесь, в ЭРЭ...
     - Не пугай меня - или не шути так странно.
     -Я не шучу.  И тебе вовсе не надо пугаться - наоборот, я хочу, чтобы ты
знала. Если вдруг так окажется, что человек этот будет хоть немного похож на
меня,  он  обязательно будет любить тебя,  Анна.  Для  него ты  будешь самой
красивой и  самой умной,  и  он  не  сможет сказать "нет" -  о  чем бы ты ни
просила.  Это закон любви.  И вот еще. Этот медальон - на память о всех нас,
оставшихся на Земле.
     - Ты  все-таки хочешь,  чтобы под конец я  расплакалась,  как девчонка!
Между прочим,  я видела точно такой же -  наш Грусткин вот уже полгода с ним
не расстается.
     - Это он и есть,  я лишь положил внутрь свою командорскую булавку.  Это
не просто сентиментальный жест при  расставании.  Видишь ли... наши мудрецы,
Грусткин в первую очередь,  считают, что обе эти вещи - медальон и булавка -
могут иметь для вас некое важное значение.
     - Марк, ты говоришь загадками.
     - Да, Анна, но беда в том, что я не знаю отгадки.
     Прокручивая  этот  разговор  в  памяти  раз  за  разом,   Энн  пыталась
восстановить малейшие подробности.  Ей  все  казалось,  будто что-то  важное
ускользнуло,  стерлось,  и тем потерян ключ к решению капканских проблем.  В
тысячный раз  пытаясь воссоздать в  воображении тот вечер,  она вспоминала и
закатное  солнце,   и  легкий  запах  скошенной  где-то  вдалеке  от  бетона
космодрома травы,  и ощущение спускающейся на землю прохлады, и тогда в ушах
её  звучал  незабытый,  оказывается,  несмотря  на  годы  и  не  поддающееся
представлению пространство,  голос.   Энн закрывала глаза и отчетливо видела
Марка  Морева,   который  почему-то  вовсе  не  казался  маленьким  рядом  с
серебристой громадой корабля.  Но  он не произносил ни одного нового слова -
только те, что она и без того знала наизусть.
     И все-таки какой-то намек, умело скрытая подсказка таились в прощальном
разговоре.  Конечно,  теперь-то  Энн понимала,  почему ни  Морев,  ни Игорь,
больше всех других сделавшие для осуществления их полета,  сами не приняли в
нем участия:  как хирургу не  позволено оперировать своих близких,  так и  в
группы поиска никогда не  включают тех,  кто  может испытать  недопустимый в
экспериментальном полете стресс от  встречи с  разыскиваемыми.  Это  правило
становится неукоснительно соблюдаемым законом,  если речь идет о генетически
связанных людях -  родственниках по восходящей или нисходящей линии. И Марк,
и Грусткин -  они были потомственными космолетчиками, они принадлежали к той
небольшой группе семей,  где  все  без исключения работают только в  системе
Большого Космоса.  Их далекие прапрапрадеды улетели на "Чивере",  и  если бы
Энн  хоть  немного интересовалась историей,  она  непременно прочла  бы  эти
фамилии в любом документе той эпохи.
     Времени у  нее  было  много.  Энн  продумала такое количество вариантов
возможных  рассуждений Морева,  Грусткина и  других  сотрудников Экспедиции,
которые готовили их  полет на  Капкан,  что почти не  сомневалась -  картина
сложилась у нее верная.  Они с Рольсеном были одними из немногих "чужаков" в
космолетческой среде -  и  уже по одному этому попали в список кандидатов на
полет.  Наверное, Грусткин не только сам  предложил кандидатуру Рольсена, но
и  горячо настаивал на ней -  они были непримиримыми противниками в спорах о
теоретической космонавтике  и  одно  это  должно  было  побудить  болезненно
щепетильного в  вопросах этики Грусткина требовать для  Рольсена всех прав и
преимуществ в любой иной,  отличной от их словесных баталий,  сфере.  Только
теперь Энн  прозрела.  Игорь,  зная, что именно Рольсену предстоит лететь на
поиски Невернувшихся, специально вел с ним многочасовые дискуссии, постоянно
провоцируя на  спор.  Грусткину нужно было возбудить в  Борисе способность к
анализу,  сбить с  него самоуверенность удачливого космобродяги,  развенчать
дешевый  романтизм  лозунга  "летать  -   чтобы  летать".   Конечно,   в  их
препирательствах многое было гротескно заострено,  но главное Игорь усмотрел
верно.  "Всеядность" Рольсена,  его  стремление проникать  во  все  мыслимые
области, становясь там своим, признанным, - эту его черту Грусткин высмеивал
особенно ядовито.  Это - все та же страсть к коллекционированию, говорил он.
Одни складывают в  коробку конфетные обертки,  другие -  восторженные отзывы
специалистов разных дисциплин о  своих успехах и эрудиции.  Но толку в обоих
случаях - ровно никакого.
     И  все  эти  словопрения  об  уставофобии  и  параграфоненавистничестве
преследовали все ту  же цель -  подготовить Рольсена к  самым непредвиденным
обстоятельствам,  о  которых  Игорь  думал,  видимо,  непрестанно.  Поддевая
Бориса,  втягивая его в  бесконечные беседы,  Грусткин исподволь направленно
рассказывал  ему  о  важных  эпизодах  из  истории  космоплавания,  Рольсену
неведомых. Игорь вел сложную утомительную игру - помимо воли Бориса внедрить
в    его    сознание   массу   сведений,    тщательно   отобранных,    умело
проинтерпретированных,  афористично  изложенных  -  с  расчетом,  чтобы  они
всплыли из рольсенского подсознания в нужный момент, даже если момента этого
ждать придется невообразимо долго.
     В  свете этих соображений история с  медальоном и  булавкой становилась
прозрачно ясной.  Очевидно,  Грусткин,  дотошно изучивший все, что связано с
"Чивером-1"  и  его  экипажем,   установил,   что  среди  земных  предметов,
безусловно фиксирующих на себе внимание,  у  чиверян были две такие вещицы -
семейная реликвия,  быть  может,  даже грусткинского древнего рода,  и  знак
высшего воинского отличия -  не  исключено,  что он  принадлежал отдаленному
предку Морева.  Далее,  моделируя рассуждения чиверян -  так  как Энн сейчас
моделировала его,  Грусткина,  строй  мысли,  -  он  пришел  к  выводу,  что
Невернувшиеся постараются именно эти  два предмета использовать как символы,
понятные землянам, поскольку они, чиверяне, тоже, вне сомнения, моделировали
психику землян.
     ...  Эти мысли,  ставшие для Энн и ежедневной гимнастикой ума и смыслом
жизни одновременно, делали её нынешнее капканское существование хоть немного
терпимее.



     10. 00. 00/181. 740/V
     Хранилище трансформатория, кассета © 5:
     ... Общий Совет экипажа суперкрейсера "Чивер-1", полностью отдавая себе
отчет в  том,  что  в  обозримом будущем не  приходится надеяться на  помощь

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг