негативах обнаружены отпечатки пальцев.
- А не могли ли они появиться там позднее? - спросил Кулиев, с
интересом следивший за рассуждениями полковника.
- Такие же отпечатки обнаружены и на фотоаппарате, почему-то
хранившемся в сейфе Блера вместе с негативами. Можно подозревать, что
американец тоже знал об отпечатках и сохранял их для дальнейшего шантажа
своего подручного.
- Интересно, очень интересно, - подался вперед "солидный товарищ". - И
эти отпечатки?..
- Отпечатки узеньких, безусловно, женских пальцев, так как кое-где
заметны следы удлиненных ноготков... - Карабанов улыбнулся. - Говорю это
для того, чтоб окончательно успокоить Владимира Степановича.
- Да, да, вы правы. В квартире Владимира Степановича нет женщин... За
исключением... э-э... дочери профессора...
Кулиев покосился на говорившего, но промолчал.
- Итак, мы установили, - продолжал полковник. - Фотографировала женщина.
Неопытная в таких делах. Этим отчасти и объясняется появление на снимке
столь удивительного предмета.
Тут он положил на середину стола большую светлую фотографию какого-то
чертежа. Возле одного из уголков, на самой рамке виднелась небольшая
трубка, оканчивающаяся головкой курчавого востроносого дьяволенка.
- Губнушка! - первая догадалась Шурочка.
- Так называемая губнушка, - подтвердил полковник. - И довольно
необычной формы. Может, кто-нибудь встречал ее?
Никто не отозвался.
- Видите, уголок чуть отгибается, - продолжал объяснять Карабанов. -
Потребовалось прижать его, а под рукой, видно, ничего больше не было.
Удивляет меня одно, трубочки эти делаются из пластмассы, они очень
легки и...
- Серебряный, - внезапно перебил Красиков. Он сидел пунцовый,
взволнованный, не отрывая взгляда от фотографии. - Тяжелый серебряный
футляр.
- Вот видите, - спокойно проговорил полковник. - Я так и знал:
кто-нибудь да должен был заметить. Ведь фотографировал кто-то из своих,
близких... Так вы говорите, футляр сделан из серебра?
- Серебряный дьяволенок с золотыми рожками, - по-прежнему ни на кого не
глядя, тихо сказал Красиков. - Внутри сверхмодная густо-фиолетовая помада.
Она говорила, что подарил ей какой-то интурист.
- Но я здесь ни при чем, абсолютно ни при чем! - засуетился вдруг
"солидный товарищ". - Да, да, узнаю теперь проклятого дьяволенка. Как
только увидел тогда, сказал ей: "Смотри, Альбинка, до добра не доведет!"
Мерзкая девчонка, я так доверял ей... Но как могла она забраться в сейф? У
меня всегда... э...
по инструкции...
- Это мы с вами выясним позднее, - заключил Карабанов, убирая в сумку
фотографии.
Глава 36
Тени исчезают в полдень
- Все время звонят, - Аспер Нариманович устало присел на садовую
скамейку, рядом с Боровиком. - Полчаса назад перелетела сорок седьмая
стая. За один только день!
- Ага, сорок седьмая! И на все хватает заказчиков?
- Никак не примирю ихтиологов и агрономов, - шутливо пожаловался
Кулиев. - На части рвут.
- Но до чего ж просчитались эти господа! - рассмеялся Владимир
Степанович.
Взъерошенная черная борода его и цыганские озорно сверкающие глаза
придавали ему разбойный облик. - Нет, до чего ж просчитались. Любопытно,
как они чувствуют себя там сейчас.
- Видимо, неважно. А вот некий солидный гражданин уже ходит, как ни в
чем не бывало. В конце концов, мол, виноват не он, а дочь, которая по
неопытности и недомыслию стала жертвой, и т.д., и т.п. Словом, он даже
пытается переходить в атаку. Высказал целый ряд критических замечаний. В
том числе и о наименовании проекта - "Зеленый смерч". Дескать, нелепо.
Смерч - бедствие.
Выпиской из Даля вооружился.
- Ну, а вы? - развеселился Боровик.
- Ответил ударом на удар. Спросил, считает ли он бедствием, скажем,
бурю? И заручившись его ответом, привел несколько цитат с такими
словосочетаниями, как, например, "буря революции", "пожар освободительных
войн".
- Ладно, не будем к нему чересчур суровы. На его долю и так уже выпало
немало.
- Мало! - лицо Аспера Наримановича окаменело. - Впрочем, теперь уже все
пойдет без нашего участия. Тени исчезают в полдень, это не только
поговорка.
Это - закон природы.
- А где же Эверетт? - спохватился Владимир Степанович. - Не очень-то
ладно получилось, что мы бросили его.
- Ничего, он встретил здесь приятеля, забавного маленького человечка.
Вокруг них собралась компания. Инженер Ветров и ваша дочь настойчиво
совершенствуются в английском.
- Все равно, мне надо его увидеть. Ведь мы еще так и не поговорили по
душам.
- Что же, давайте его поищем.
День уже на исходе. От причудливых фантастических растений змеятся
длинные тени. Стекла огромного, похожего на цирк здания сверкают. Издали
доносится тихая музыка.
Все гости, в том числе и шумливые корреспонденты, уже разъехались. На
ЦЭБе остались лишь свои - те, кто здесь, в Ашхабаде, в Минске годами
работали над "Космическим ключом".
В тени деревьев для них сервированы праздничные столы, но никто не
рассаживается, никто не произносит пышных тостов. Взволнованные событиями
дня, люди собираются группами, шутят, спорят. Время от времени они
подходят к столикам подкрепиться, но не задерживаются здесь надолго. Надо
еще разыскать и союзников и оппонентов, с которыми давно уже ведется
переписка, обязательно разыскать их, познакомиться, вместе порадоваться и
доспорить...
Неожиданно среди радостных, оживленных лиц Вася замечает насмешливый,
полный скептицизма взгляд. Продолговатое, скорбное, с узенькими усиками
лицо кажется знакомым. Да ведь это Пинчук, Аркадий Пинчук, один из
дядюшкиных прихвостней! Странно, как это затесался он сюда?
Пинчук по-приятельски приветствовал его.
- Трогательная картинка, - усики дрогнули, губы скривились
саркастической усмешкой. - Видел своего Боровика? Старый гриб
расчувствовался, как девица.
Красиков молча отвернулся.
- Что делает здесь этот тип? - осведомился он у Шурочки.
- Переведен к нам из агрохимической. Как раз в день твоего отъезда.
- Соглядатай, - заключил Вася и вдруг густо покраснел.
- Что с тобой? - удивилась Шурочка.
Кто-то подал им по бокалу шампанского, чей-то громкий голос
провозгласил веселый тост.
Вася выпил залпом. Шурочка, все так же удивленно глядя на него, чуть
пригубила вино и отставила бокал.
- Что с тобой, Вася? - тихо повторила она.
Вася не отвечает. Говорить, так уж разом, все. Но разве можно
признаться в этом? Да ни за что, ни за что на свете!..
- Я тоже был соглядатаем, - неожиданно для самого себя говорит он. -
Таким же точно подлым соглядатаем.
Оказывается, это не так-то просто. Он хорошо видит ее лицо: ни
отвращения, ни гнева, одно только недоумение, и все же... На минуту его
даже охватывает сомнение. Надо ли говорить? Ну кто его тянет за язык?
- Еще не понимаешь? - торопится выложить он. - Вот даже сюда вылетел с
дядюшкиным наказом: донести ему потом, что и как. А этот, из
агрохимического, - ты думаешь случайно перевели его к нам в тот день? Он
должен был заменить меня.
Он говорит и говорит - о дядином окружении, о друзьях, о самом себе...
Шурочка выслушивает его, не перебивая.
- А знаешь, все-таки ты и тогда, прежде, не был таким... Ну вот как
этот, с усиками. Иначе бы я... - она не договаривает.
- Иначе бы - что?
- Иначе бы никогда, ну никогда не дружила бы с тобой.
Ему внезапно становится удивительно легко и радостно. Милая Синичка!
- Как будто ношу с себя свалил, - признается он.
- Ты все это понял там, в пустыне?
Он кивает головой:
- Не знаю. Наверное, нет. Тогда, пожалуй, не думал ни о чем, кроме
спасения.
И удивлялся еще Владимиру Степановичу, его благородству, упорству,
мужеству.
А вот вчера, когда упомянули о моем отце, партизанском комбриге. Вчера
я понял все.
- Ладно, - перебивает его Шурочка. - Не будем больше. Ведь сам Владимир
Степанович сказал: "Эдика больше нет".
"И не будет, милая моя Синичка", - добавляет он про себя.
- Смотри, смотри! - воскликнула Шурочка. - Вертолет взлетает прямо с
крыши.
- Это Владимир Степанович со своим англичанином. Я только что проводил
их.
Они решили вернуться в Джанабад вдвоем.
- Вдвоем? - поразилась Шурочка.
- Это ученая машина, - улыбнулся Вася. - Попросить ее как следует, и
она отвезет нас, куда захочешь...
- Все это очень странно, - проговорил Эверетт, глядя, как проваливается
вниз застекленный цилиндр экспериментальной базы. - И неожиданно. Блер
почему-то утверждал, что ваши идеи не получили на родине признания.
- Да, да, я знаю, - ответил Боровик. - Вчера мне показали любопытный
документ. Конечно, это чушь, теперь-то вы убедились в этом?
- Но все же опыты вам пришлось поставить здесь, на юге? В другой
республике?
- Ага, вот вы о чем? Это ж естественно. Пустынная флора представлена
наиболее древними формами, она лучше поддается воздействию "ключа". А
потом, что ж здесь необычного? Климатическое разнообразие зон в стране
открывает богатейшие возможности для экспериментов. Мы постоянно этим
пользуемся.
- И все, что мы наблюдали здесь, - результат воплощения ваших идей?
- Только то, что связано с проектом "Зеленый смерч". Все остальное -
работа академика Кулиева и его друзей. К тому же, мы с вами видели лишь
частичку, малую долю. Под Джанабадом я покажу вам поля цветного хлопка. А
если нам удастся слетать в центр Каракумов...
Тихий звон перебил Владимира Степановича. На панели управления замигали
лампочки.
- Ага, переключается на горизонтальный бросок, - заметил Боровик. - Все
в порядке. Итак, о чем это я? Да, Каракумы... Понимаете, в недрах
обнаружено огромнейшее пресноводное озеро. Оно в свою очередь плавает в
подземном горько-соленом море. И вот, Аспер Нариманович подложил
интереснейший проект... Впрочем, это надо увидеть.
Доктор Эверетт смущенно молчал.
- Не знаю, сможете ли вы извинять меня, - проговорил он наконец. -
Такое дикое подозрение...
- Ну, полно, не будем вспоминать об этом, - остановил его Владимир
Степанович. - Вы были так взвинчены, кто может осудить вас... Окажите-ка
лучше, что теперь, какие у вас намерения, планы?
Эверетт опустил голову.
- Не знаю, - устало проговорил он. - Я счастлив, что сумел помочь вам.
Но дальше... Какую пользу я еще мог бы принести? Проблема борьбы с
саранчой решена вами до конца. Мне нечего больше делать, не над чем
трудиться.
- Нечего больше делать! - возмутился Боровик. - Вам, с вашей светлой
головой, неистощимым терпением, упорством... Не узнаю вас, коллега.
Подавать в отставку перед решающей битвой!
- Битва? - слабо улыбнулся Эверетт.
- Неужели вы не ощущаете, что мы на пороге величайших открытий, -
горячо заговорил Владимир Степанович. - Что пришло время и нам, биологам,
сказать свое слово. Мы уже умеем создавать почвы в пустынях, передвигать
саранчовые стаи, отправлять косяками рыбы в море. Природа уже готова
раскрыть перед нами глубочайшую из тайн своих - тайну жизнеобразования.
Сколько здесь неизведанного, нового! Что принесет человеку одно только
открытие энергии роста! Вспомните хрупкие корни, разламывающие скалы,
таежные травинки, запарывающие асфальтовые корки мостовых, - какие
неведомые нам мощности заключены в них!
Продолжительный звонок прерывает Владимира Степановича.
- Вот мы и прибыли, - улыбается он, прислушиваясь к мелодичному звону.
- Это наш автопилот возвращает меня с облаков на землю.
Машина быстро снижается. Земля, уже подернутая сумеречной дымкой,
стремительно несется навстречу. С каждой секундой все яснее проступают
очертания огромного оазиса, зеленеющего среди необозримых песков.
- Три года назад, - говорит Владимир Степанович. - Всего только три
года назад здесь были одни лишь сыпучие пески.
Его спутник, затаив дыхание, смотрит вниз. Белоснежные строения, темные
массивы садов, пальмовые аллеи... А вот многоцветным ковром распластались
под ними хлопковые поля. Алые, бархатисто-черные, белоснежные, фиолетовые
полосы убегают к горизонту.
- Чудо, форменное чудо, - шепчет англичанин.
- Чудеса впереди, - говорит Владимир Степанович. - Я ж сказал: это
только начало. Оставайтесь, и вы все увидите воочию.
- Остаться с вами?
Эверетт вспоминает Альджауб - Селение мертвых. Колючая проволока,
мрачная башня, наглая ухмылка вездесущего Апостола... Мэй, бедная
маленькая Мэй!..
- Нет, нет, я должен вернуться. Стану работать там, у себя. Но это
будет наша общая работа. И общая борьба.
- Борьба? - Боровик внимательно смотрит на него. - Да, я понимаю вас.
Между прочим, сегодня мне довелось услышать замечательные слова. Думаю,
придутся и вам по душе. Вот они: "Тени исчезают в полдень".
Машина плавно опускается. Впереди - небольшая площадка аэродрома, люди,
спешащие навстречу. Владимир Степанович опускает стекло, и ветер,
насыщенный влагою, ароматами цветов, врывается в кабину.
Доктор Эверетт поднимает голову, с силою распрямляет плечи, будто
сбрасывает с них невидимый груз.
- Тени исчезают в полдень, - тихо-тихо, для одной только Мэй говорит он.
sf.nm.ru
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг