ОТ РЕДАКТОРА
Мнение о жестком делении современных людей на так называемых "физиков" и
"лириков" представляется мне преувеличением.
Несмотря на барьеры профессий, обе категории выявляют постоянное родство
духовных интересов, пробуя свои силы в сфере деятельности другой стороны.
Одни из них играют на скрипке, пишут оперы или пейзажи, вторые в свободное
время высказывают любопытные подчас суждения в области естествознания и
техники. Идея радара, например, была высказана мельком Л. М. Леоновым еще
в 1935 году ("Дорога на Океан").
Известно, что Леонид Максимович давно интересуется концепцией Вселенной.
Впервые своими соображениями о ней он поделился со мною лет двадцать
назад, в те же годы он познакомил со своей концепцией писателя В. И.
Орлова, а позапрошлым летом читал уже в готовом виде соответственную главу
академику В. С. Владимирову, инженеру М. П. Дрязгову и другим.
Фантастическая гипотеза эта вплетена в сюжет находящегося пока в работе
романа, тем не менее редакция уговорила писателя, члена нашей редколлегии,
согласиться на досрочное и частичное опубликование упомянутой главы,
эпиграфом для которой может служить вихровский афоризм - "все
правдоподобно о неизвестном".
В. Болховитинов
Леонид ЛЕОНОВ.
МИРОЗДАНИЕ
ПО ДЫМКОВУ
(фрагмент романа)
ОТ АВТОРА
Командировочный, не церковного профиля, ангел Дымков по ряду причин
заставляет усомниться в его супернатуральной принадлежности. При оказии он
делится с друзьями кое-какими сведениями о Вселенной, приобретенными по
роду прежней деятельности. Со времен Козьмы Индикоплова скопилось немало
таких игрушек ума, из них дымковская самая непонятная, пожалуй.
Предлагаемая публикация продиктована намерением привлечь внимание сведущих
лиц, чья просвещенная экспертиза с указанием, как оно там устроено на
деле, помогла бы задним числом разоблачить в духе нашей передовой
современности предполагаемого самозванца.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. .
...По отсутствию классических примет ангельства вроде летательных
конечностей на спине, выяснению его личности может помочь лишь анализ его
сущности изнутри. Существу супернатуральному полагается особо
проникновенное знание вещей, ускользающих от нашего смертного пониманья,
равно как умственный ранг мыслящей особи лучше всего распознается по ее
суждениям о наиболее темных, при кажущейся общедоступности, тайнах неба и
бытия.
Таким оселком представляется инженерная схема мироздания, слышанная
студентом второго курса Никанором Втюриным непосредственно от испытуемого,
к слову, настолько путаная, даже нахальная местами, что распубликование ее
в полном виде могло бы бросить тень на книгопечатание. Но как мыслителя
средней руки меня подкупила завлекательная с виду простота излагаемой
теории - без головоломной цифири и лексических барьеров, охраняющих алтари
наук от посягательства черни. Когда-то, платя дань исканиям юношеского
возраста, я шибко интересовался как раз всякими неприступными тайнами, в
частности, вместе со сверстниками вопрошал небеса насчет святой
универсальной правды, пока не выяснился шанс получить ответ на
интеллектуальном уровне поставленного вопроса. И если в школьные годы
составлял родословную античных богов и их земного потомства для уяснения
логики древних, то позже, на пороге громадной жгучей новизны, в пору
крушения империй, аксиом, нравственных заповедей, вероучений, старинной
космогонии в том числе, я средствами домашней самодеятельности стремился
постичь вселенскую архитектуру с целью уточнить свой адрес во времени и
пространстве. В земных печалях та лишь и предоставлена нам крохотная
утеха, чтобы, на необъятной карте сущего найдя исчезающе малую точку,
шепнуть себе: "Здесь со своей болью обитаю я".
Для начала Никанор решительно осудил надменную спесь некоторых наук, чья
ограниченность, по его словам, проступает в упорном самообольщеньи, будто
оперируют с абсолютной истиной. Меж тем последняя, в силу содержащегося в
ней понятия окончательности рассчитанная на весь наш маршрут от колыбели
до могилы, не может раскрываться ранее прибытия к месту назначения, откуда
мир просматривается взад и вперед, без границ и горизонтов. Даже сделал
предположение, что ничтожная в общем-то дистанция от разума муравейного до
нашего вообще несоизмерима с расстоянием до истины... Однако при очевидных
банальностях Никанорова предисловия некоторые соображения о характере
научного процесса показались мне достойными вниманья. Нельзя было не
согласиться, например, что сознание наше - мощностью в обрез на
обеспечение насущных нужд по продлению вида и не рассчитано на полное
познание мирозданья за явной ненадобностью. Во все века людям хватало
наличных сведений для объяснения всего на свете. Всплески же большой
обзорной мысли легко уподобляются пробужденью среди ночи - во исполнение
детской потребности окинуть глазом свое местопребыванье и, удостоверясь в
чем-то, снова нырнуть в блаженное небытие. И никогда не успеваем мы
разглядеть толком ни самих себя, ни очертаний колыбели, где спим. Таким
образом, разновременные домыслы о ней суть лишь собственные, возрастные
наши отраженья в бездонном зеркале вечности.
Не удивительно поэтому, что мирная вчерашняя Вселенная, где
благовоспитанные фламмарионовы шарики арифметично курсировали по школьным
орбитам, в начале нашего века вдруг сорвалась и бешено понеслась куда-то.
И кто знает, сколько еще раз предстанет она перед потомками в совсем
немыслимой перспективе. Здесь Ннканор оговорился, что изложенные им
сведения нельзя считать исчерпывающими, ибо кому дано у х в а т и т ь
сущее в его окончательном облике? Если Эвклиду нынешнее знание показалось
бы бормотаньем пифии на треножнике, то какой критерий, кроме пророческого
прозрения, позволит нам заглянуть на такие же двадцать пять веков вперед,
когда все разгаданное позади окажется лишь частностью в потоке иных
реальностей, качественно непохожих на прежние, но тоже транзитных в
направлении к сущностям высшей емкости, пока и те, одновременно уплотняясь
и упрощаясь по логике диалектических превращений, не станут погружаться в
дымку уже недоступного нам порядка. Человеческое любопытство с его
отстающей аппаратурой узнавания и в прошлом нередко вступало на рубежи,
где исследование сменялось умозреньем с последующим переходом в
благоговейное созерцанье.
По такому вступленью с заявкой на право беспардонного вольнодумства во имя
еще непознанного следовало предположить на очереди еще одно студентово
изобретение тоже нулевой научной значимости из-за полной неосуществимости
поверочного эксперимента, а пресловутой б е з у м н о с т и, как
обязательного с недавних пор признака великих открытий было тут явно
недостаточно... Ожидания мои сбылись, мне предстояло ознакомиться с
дымковской версией мироустройства. И если дотоле создание принципиального
образа Большой вселенной затруднялось недосягаемостью ее для целостного
охвата, то здесь она была усмотрена вся, извне сущего, с некоей
сверхкрылатой высоты. По Никанору, для постижения инженерной конструкции
предмета в масштабе Метагалактики надо положить его на ладонь и по-детски,
без догматических предубеждений вникнуть в первичное начертанье замысла.
Любое же, в обратном направлении производимое исследование потому и
обречено на бесконечную длительность, пограничную с непознаваемостью, что
до своей обзорной вышки разум добирается по шатким, друг на дружку
составленным лестницам уравнений и гипотез с единственным щупом в виде
звездного луча, а много ли океана углядишь через прокол диаметром в
геометрическую точку?.. Для примера студент Никанор привел обыкновенное
яблоко на ветке, с первого взгляда узнаваемое ребенком, тогда как всех
книгохранилищ мира не хватило бы для опознания того же фрукта из его
середки.
С саркастическим прискорбием он пошутил затем, что по оптимальным расчетам
и при всем нежелании огорчать трудящихся, вряд ли в ближайшие пятилетки
удастся снарядить авторитетную госкомиссию для проверки предлагаемого
открытия. И значит, человечеству пофартило, что судьба свела моего
Никанора с небесным удальцом, по роду прежней деятельности излетавшим
вдоль и поперек некоторые районы Вселенной, даже побывавшего со
спецзаданием за ее рубежом, откуда она просматривается насквозь, подобно
горному озеру, с птичьего полета. Большой науке вряд ли следует из ложной
щепетильности отказываться от сотрудничества с бывалым лицом даже
сомнительного происхождения, чтобы и впредь по-прежнему таскаться на
улитках по беспредельностям космоса.
- Иногда крупица истины служит катализатором системности в запутанном
хаосе незнанья! - наставительно сказал студент и намекнул, что дымковским
ключом вся тайна распускается в логическую нитку, как бабушкин клубок.
Выяснялось понемножку, что свое сообщение друзьям пресловутый Дымков
сделал вскоре после прибытия на Землю, то есть по свежей памяти, когда те
знакомили его со столицей. К вечеру всей компанией, сразу после зоопарка,
забрели они в планетарий по соседству, где на лекции по мироустройству
Дымков неуместными замечаньями не раз вызывал шиканье публики. В
оправданье себе он по выходе из здания, еще во дворе, прямо пальцем по
свежевыпавшему снежку накидал спутникам истинные схемы космической
топографии. Снаружи, сквозь пламенеющую оболочку Вселенной, будто бы
сказал ангел, смутно просматривается каркас из множества силовых линий, в
коих он лично, Никанор Втюрин, склонен признать орбиты челночно, друг
дружке наперерез снующих галактик. По легкомыслию студент не догадался
тотчас закрепить услышанное на бумажке, так что по дороге домой половина
улетучилась из памяти, а сохранившаяся успела подернуться налетом досадной
отсебятины. Да и то, по образному признанью рассказчика, мозговые извилины
его до такой степени перегревались от умственного напряженья, что морозный
воздух, несмотря на бензиновый чад в часы пик, стал слегка припахивать как
бы подгорелым столярным клеем. Чуть позже, ощутив у себя в темени подобный
же перегрев, убедился я в правдивости употребленной метафоры.
Приподнятие завесы сопровождалось научным замечанием, что в основе сущего
лежит циклическое творческое усилье, множественностью коего и образуется
тело вещи. В отрывном календаре среди прочей познавательной галантерии мне
уже попадалось схожее указанье, что все вокруг нас обязано своим бытием
мелкосоставляющим электрическим кубарикам, которые непрестанно крутятся
вокруг себя, - то же самое и внутри нас самих, только мы привыкли и не
замечаем. Оказалось, что и галактики, невзирая на свои размеры, тоже
пребывают в непрестанном, слегка эллиптическом коловращеньи, однако по
прибытии в противоположный пункт полуорбиты неузнаваемо разнятся от себя в
начале пути, чтобы после обратного пробега качественно прежними воротиться
в исходное состоянье. По недоступности замера в надлежащем объеме
приходилось обойтись соображеньями чисто житейской практики: если нечто
слева поднимается, то по закону коромысла оно настолько же опускается
справа. Иными словами, происходящее на одном плече равновесного полуцикла
непременно проявится на другом как раз в противуположной характеристике. К
слову, и принятым в науке правилом, что с приближеньем к предельной
скорости масса движущегося объекта безгранично возрастает, признается
принципиальное отличие его от самого себя на старте. Если же, по другим
хитроумным расчетам, время на финише как бы приостанавливается в полном
соответствии со свидетельством ангела из Апокалипсиса о времени,
перестающем быть на окраине бытия, то не значит ли, что в прологе оно-то и
явилось первородной стихией, откуда излилось все?
На ощупь и спотыкаясь, словно в дремучем дантовом лесу, покорно тащился я
за своим поводырем. Манящие огоньки, то и дело мелькавшие за стволами
сказочного обхвата, воочию убеждали в близости клада, который без умелого
подхода не дается никому. Однако почтительная одурь околдованного уже
уступала место робкому покамест сомненью, почему сам благодатель мой,
овладевший таким сокровищем, не торопится застолбить за собой драгоценный
клочок неизвестности... и даже - прямому подозренью, не дурачит ли меня
глыбистый сей, такой рассудительный с виду парень, но с дьявольской
сноровкой изнутри, как-никак питомец пресловутого университетского корифея
всех наук, особенно по части эпохального носовождения. Не без икоты
вспомнилось, как в красном уголке философского факультета, в ознаменование
нашего знакомства всучивал он мне презанятный способишко мир взорвать
единственно мановеньем воли. Вдруг, разуверясь в настоящем источнике
слишком уж искусительных знаний о неведомом, тоном наивной фамильярности
справился я в упор у мучителя, носил ли он дымковскую версию мироздания на
сверку своему декану, присяжному знатоку и ниспровергателю всяческой к о
с м и с т и к и. В памяти последнего среди прочих путевых впечатлений
наверняка должны были сохраниться ценнейшие топографические сведения по
маршруту в преисподнюю с его огнепылающей братвой сквозь анфилады
убывающих вселенных...
Кстати, хранителей умственного благочиния не должно смущать криминальное
для современного студента, госстипендиата к тому же, пользование
устаревшей у нас образной системой с привлечением мнимых владык неба и
ада, коих в данном случае надо воспринимать лишь как общепринятые в
мировой поэтике обозначения враждующих между собой добра и зла. Всякому
ясно, что отдел кадров даже периферийного вуза ни в коем случае не
допустил бы представителя нечистой силы в качестве наставника нашей чуткой
молодежи!.. А посему Никанор отвечал мне со встречною усмешкой, что
действительно собирался обратиться за экспертизой к тому вынужденному
космопроходцу, но постеснялся старую рану профессору растравлять, И снова
тянул меня за рукав в сгущавшийся сумрак непроглядной чащи лесной...
Пользуясь прискорбным обстоятельством, что собеседник его немножко путает
позитрон с фазотроном, а последний - с тем фригийским Филемоном, который
муж Бавкиды, сей второго курса студент предерзко замахивался на заповедные
законы школьного естествознания, в частности - утверждением своим, будто
любые из них выражают лишь частные случаи взаимодействия структур,
констант и еще чего-то, недослышанного мною, в зависимости от пофазного
прохождения диаметрального расстояния от t до М. По неуменью хотя бы
приблизительно воспроизвести обрушившуюся на меня затем чертовщину могу
лишь высказать сложившуюся в итоге собственную догадку, что наблюдаемая
вокруг нас материя, по крайней мере в радиусе ближайшего миллиарда лет, в
макрокосмосе существенно разнится от прежних своих физических параметров -
с ничуть не меньшим отклонением от привычного нам состояния, чем в
обратном микронаправлении. Другими словами, некое дозвездное,
иррационально самоуплотняющееся вещество по ходу пробегаемой полувечности
претерпевает ряд стадийных преобразований с параллельной эволюцией своих
опознавательных характеристик, то есть накапливая новые, прямо полярные
качества взамен утрачиваемых. Таким образом, с чем в особенности трудно
согласиться здравомыслящему современнику, принципиальная механика
Вселенной сводится, так сказать, к мелкостной вибрации, в основу которой
положено качанье маятника: местоположеньем его в амплитуде определяются ее
фазовые измененья, махом мерится ритм биенья, а частотой махов
обеспечивается ее упругое постоянство. Без пересчета же всех элементов
мышления о Вселенной по указанной шкале, настрого предупредил потомков
Никанор, невозможно дальнейшее раскрытие сущего, и без того запоздавшее
из-за преизбытка ортодоксального самодовольства, с каким иные педанты, по
отзыву Аристотеля, выводят закономерности космоса из поведения вещества в
лабораторной колбе. Ибо, в отличие от всуе и ложно понимаемой нами истины,
никакое знание не является окончательным, являясь преддверием чего-то, за
ним сокрытого.
Итак, мы находились на пороге генерального незнания нашего, что именно
постигает почтенную мать-материю по приходе на запретный скоростной рубеж,
куда ей вроде бы и доступа нет по знаменитому уравненью, начертанному в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг