в экстазе, царапали спину Кулла, вдруг впились слишком глубоко,
оставляя за собой кровавые следы, тело женщины напряглось, словно
вбирало в себя силу и энергию партнера.
Кулла словно молнией пронзило, пред внутренним взором вдруг
встало хихикающее лицо Раамы.
Всю страсть как рукой сняло, Кулл открыл глаза, желая
освободиться от ее объятий.
Она не переставала рычать. Ее лицо, искаженное гримасой страсти,
было сейчас отталкивающим.
Но в следующее мгновение Кулл понял, что это не похоть так
обезобразила лицо женщины, что-то другое.
И вдруг он увидел, что уши ее заостряются, волосы словно
вбираются внутрь и на таком симпатичном лице прорезаются жесткие
рыжие волосики и стремительно выползают торчащие в стороны стрелки
тигриных усов. Пасть разевается во все возрастающем хрипе, который
уже можно назвать тигриным рыком, жемчужные зубы на глазах
превращаются в грозные клыки, а ногти все глубже впиваются ему в
спину.
Если бы он промедлил хоть несколько секунд перевоплощение бы
завершилось и ему уже не выбраться было бы из могучей хватки тигриных
лап, а смертоносные клыки уже были нацелены ему в горло.
Еще не успев осознать, что происходит, Кулл рванулся из всех сил
вбок, свалился с нее и, на ходу нащупав лежавший рядом с ним меч,
буквально выпал из фургона, но тут же вскочил на ноги и отбежал на
несколько шагов назад.
Рыже-полосатая стремительная тень метнулась к нему из фургона,
но он уже был готов и смертельно опасный для него прыжок
переродившейся хищницы был прерван подставленным мечом.
Тигрица упала, вырвав из рук Кулла оружия, и смертельно раненая,
в последнем яростном движении набросилась на нагого и безоружного
атланта. Тигрице оставалось жить какие-то минуты, но и в эти минуты
она могла утащить за собой в небытие смерти своего обидчика. Не будь
Кулл варваром, выросшим в горах дикой Атлантиды, так бы оно и
случилось.
Но Кулл схватил приблизившуюся к его горлу пасть с оскаленными
клыками, казавшимися желтыми в обманчивом свете луны, и стал рвать ее
руками, как некогда медведям в скалах родной страны.
Противоборство двух природных сил - зверя и человека, двух
начал - мужчины и женщины, закончилось в пользу атланта. Тигрица
прорезала ночную тишину диким предсмертным ревом и свалилась
бездыханной к ногам победителя.
Кулл опустил руки, тяжело дыша, ноги дрожали от напряжения.
Он убил тигра! Нарушил священное табу. Он никогда в жизни не
сражался с тиграми, считая их братьями. Но и тигры никогда не
нападали на него, уходя в сторону. И вот он убил тигра.
Нет, это не настоящий тигр, а волшебница, принявшая его обличье!
Он, в который уж раз, счастливо избежал неминуемой гибели,
каких-то несколько мгновений решили все. Если бы не видение Раамы,
сбившее ему равномерное движение, тигрица не лежала бы неподвижно у
его ног, а рвала бы клыками куски его мяса, добираясь до сердца.
И вдруг он чуть не задохнулся от неожиданной и все равно
запоздалой мысли - Брул! Он же пошел с другой женщиной в первый
фургон!
Кулл подбежал к черной громадине и порывистым движением откинул
полог первого фургона.
Он услышал только страстные хрипы. Напрягая глаза всмотрелся -
там, в темноте, спиной к нему сидел человек на другом, равномерно
двигаясь. И на спине этого человека - явно женщины, спину пикта он
бы всяк узнал - появлялись черные полосы, которые Кулл не мог
спутать ни с чем!
У нее метаморфоза едва лишь началась, он успел вовремя!
Кулл не задавался вопросом, почему у этой женщины превращение
началось так поздно - может, эти волшебницы могут перевоплощаться в
тигриц лишь во время оргазма, а любовные игры у Брула затянулись, в
отличие от всегда прямо шагающего к цели атланта.
Кулл одним движением запрыгнул в фургон, подбежал и схватил
женщину мертвым захватом за горло, второй рукой обхватил за полную
грудь и стащил с распластанного на спине и закрывшего от наслаждения
глаза пикта.
Тот, почувствовав неладное, мгновенно схватил меч.
- Брул это я, Кулл! - забыв о всяческой конспирации закричал
атлант.
- Ты что обезумел? - разгневанно проорал пикт.
- Я спасаю тебе жизнь. Помоги мне выволочь ее наружу.
Женщина в руках Кулла нечленораздельно ревела и хрипела, пытаясь
освободиться от мертвой хватки атланта.
Вдвоем они вытащили ее на свежий воздух и за руки и за ноги
подтащили к потухшему костру. Кулл, как и Брул, был обнажен -
некогда одеваться, если другу угрожает смерть. Но меч свой из убитый
хищницы он выдернул и даже успел прихватить ножны. Забавное зрелище
- нагой царь с ножнами на боку. Но кто мог видеть его сейчас?
Женщина уже не вырывалась, обвисла бессильно в его руках и уже
начавшие заостряться уши в свете луны стали приобретать прежнюю
изящную форму. Видно, дурацкая мысль, что они превращаются лишь во
время плотской любви, была близка к истине.
- Разожги костер, Брул, - попросил Кулл.
- Да что случилось? - не выдержал старый преданный друг. - Ты
сошел с ума?
- Ладно, - стараясь успокоиться, произнес Кулл. - Принеси
веревки, ремни, что угодно, свяжем ее, потом все объясню.
Брул покачал головой, но, за долгие годы привыкший доверять
Куллу, выполнил просьбу. Кулл крепко-накрепко, зная какова сила
тигров, связал бесчувственную женщину. Брул тем временем разжег
костер. В ярком свете пламени никаких изменений у нее было уже
незаметно.
Она, не открывая глаз, тяжело вздохнула.
- Ты мне объяснишь, что происходит или нет? - потребовал
ответа пикт.
- Пойдем, - кивнул атлант, - сам все увидишь.
Он взял из костра разгоревшуюся головешку вместо факела и пошел
ко второму фургону.
Возле него лежала в луже крови обнаженная Самта, лицо было
изуродовано до неузнаваемости.
- Кулл, да что с тобой? - воскликнул пораженный увиденным
Брул. - За что ты убил ее? Ты сошел с ума - врываешься голый, с
одним мечом, вяжешь женщину, когда мне было так хорошо...
- Я не хотел, чтобы тебе это "хорошо" стоило жизни, - мрачно
произнес Кулл, достал из фургона свою одежду и начал одеваться.
- Я ничего не понимаю, - произнес пикт, опасливо глядя на
друга.
- Иди, оденься. Сейчас все поймешь, - ответил Кулл. - Есть у
меня одна идея.
Он пошел к первому фургону вслед за Брулом и у костра поднял
оставленный кубок. Вернулся к фургону с бочками, нашел ту, что
неаккуратно вскрыли разбойники и зачерпнул полный кубок.
Обнаженная красавица лежала, открыв глаза, руки были завязаны за
спиной. Ничего тигриного в ней сейчас не было.
Кулл, держа в руках кубок с волшебным вином, сел перед ней на
корточках и посмотрел ей в глаза. Ее нагие прекрасные формы его
совершенно не интересовали.
- Будешь рассказывать, милая? - спросил он и чертыхнулся,
поняв, что употребил то же слово, что до того Самта. Совершенно в
другом значении, но какая разница?
- Что рассказывать? - слабым голосом спросила она. - Не
знала, что вы такие... Что можете связать слабую женщину, которая
открыла вам свои лучшие порывы...
Кулл рассмеялся.
- Не на твоей ли стройной спине я видел тигриные полосы? Не я
ли вовремя сорвал тебя с Брула, пока ты не растерзала его своими
сейчас такими нежными ноготками и зубками?
- Что за чушь ты несешь! Вы... вы оказались еще хуже, чем те
разбойники.
- Брул, посади ее, будь любезен.
Когда пикт выполнил ее просьбу, Кулл поднес к ее губам кубок,
левой рукой взяв женщину за затылок.
- Вот здесь вино из ваших бочек, - почти ласково произнес
атлант. - Если ты мне сейчас не расскажешь перед моим другом всю
правду, клянусь Валкой и Хотатом, я волью в тебя всю эту мерзость до
последней капли. У меня на спине остались раны от когтей тигрицы, в
которую превратилась Самта! Ну, говори! Кто вы такие. Ну!
Кулл ткнул ей кубком в губы. Не так, как утром ему Харкл-Паук, а
аккуратно, чтобы ненароком не причинить лишнюю боль. Кулл не привык
бить женщин, негде было научиться.
Глаза ее расширились от ужаса. Она инстинктивно отшатнулась.
- Ты не сделаешь этого, - пролепетала она.
- Еще как сделаю! - заверил Кулл. - Вы совершенно равнодушно
отнеслись к гибели четверых ваших солдат, вы, притворно улыбаясь,
обрекли на жуткую смерть десяток человек, пусть разбойников, жалости
не достойных. И твоя подруга чуть не убила меня, превратившись в
тигрицу. Так что можешь не сомневаться - я спою тебе это вино до
последней капли, если не будешь меня слушаться. Ну?
- Убери это от меня это, - с трудом произнесла она и закрыла
глаза, словно сдаваясь. - Я все расскажу. Развяжите мне руки и дайте
одеться.
- Ничего, потерпишь. Днем стояла перед грабителями голой, не
стеснялась. А руки развяжу, если будешь говорить правду.
- Я буду говорить правду, - сказала она, не открывая глаз. -
Спрашивайте.
- Кто вы такие? - сурово спросил Кулл. - Зачем и кому везете
это волшебное вино в Грелиманус?
Уже одетый Брул с недоумением переводил взгляд с Кулла на нагую,
связанную женщину, которая совсем недавно дарила ему любовь. Он еще
до конца не верил, что благодаря Куллу избежал смертельной опасности.
- Я и Самта, - начала рассказ женщина, - из монастыря Тигра,
в далекой южной стране Харкулии. Мы с ней - родные сестры, из почти
вымершего сейчас племени людей-тигров. Да, мы перевоплощаемся только
когда познаем любовь, потом перегрызаем горло возлюбленному и
обращаемся обратно в людей, но мы ничего не можем сделать против
этого - желание пожирает нас.
- Поэтому с вами было всего четыре стражника? - спросил Кулл.
- С остальными вы предавались любви и убили их?
- Да, - после некоторого молчания призналась она. - Мы ничего
не могли поделать, это сильнее нас. Это зов нашего древнего племени.
- Хорошо, - кивнул Кулл, - но как вы оказались в Валузии?
- В нашем монастыре около дюжины таких как мы с Самтой, -
ответила женщина-тигрица. - И нам все время нужны рабы для любовных
утех. Они стоят денег. Настоятельница, тоже из нашего племени,
приказала нам отправиться в Валузию, в Храм Мертвых Богов, что у
самой тропы по которой мы ехали... Это расположено...
- Мы знаем сгоревший Храм, проезжали мимо много раз, - кивнул
Кулл, - продолжай дальше.
- Простые люди обходят это место стороной, оно считается
проклятым. Действительно над Храмом властвуют могучие силы, нам
неизвестные, никому не подчиняющиеся. Почему-то только люди моего
племени, которых осталось не так и много и все живут в нашем
монастыре, могут подолгу находится в Храме Мертвых Богов. Видно, те
боги были покровителями моего народа - умерли боги, почти вымерло
все племя, уцелевшие скрываются в заброшенном монастыре, в
труднопроходимых джунглях Харкулии. Если обыкновенное вино простоит в
Храме Мертвых Богов, в подвале, тринадцать раз по тринадцать дней,
оно превращается в кровь умерших божеств. Если всего лишь каплю
капнуть этого вина в воду или во что угодно и дать выпить, - она с
опаской покосилась на кубок, который Кулл по-прежнему держал
наготове, - то человек становится послушным рабом того, кто с ним
заговорит первым. Или, это уже не в моих силах, вино можно заговорить
- для этого нужен опытный чародей. А если вино просто выпить
неразбавленным... Вы видели, что происходит.
- Те, четверо стражников, - спросил Кулл, - вы дали им
разбавленного кровью Мертвых Богов вино и подчинили себе?
- Да, а что нам еще оставалось делать? Где было взять
охранников для трудного путешествия и...
- И что?
- И любовников. Без этого жизнь - не жизнь.
Кулл хотел сплюнуть от отвращения, но сдержался. Нет, эти
женщины имеют отношение к благородному племени тигров только внешней
схожестью после перевоплощения.
- Кому вы везли бочки в Грелиманусе? - продолжил он допрос. -
И что в сундуках первого фургона?
- В сундуках - земля из подвалов Храма Мертвых Богов. Для чего
она служит - я не знаю. Честно не знаю.
- А кому вы должны были передать все это?
- На улице Птичьих Хвостов в Грелиманусе стоит дома аристократа
тора-Хаеца. Его самого я в прошлый раз не видела. Нужно сказать
пароль часовому у ворот, и выйдет специальный человек, он ответит
отзыв и возьмет груз. В наш монастырь отправится партия рабов.
- Значит, - задумчиво произнес Кулл, - тебя там знают в лицо
и знают, что именно ты с сестрой должна привезти груз?
- Да. Развяжите мне руки, вы обещали.
- Подождешь. Пойдем, Брул, в сторонку, поговорим.
Они отошли от костра.
- Ну, теперь ты убедился? - спросил царь.
- Да, Кулл, извини за мои подозрения. Но что ты предполагаешь
делать с ней? Убить?
- Я считаю, что сам Валка послал ее нам на нашем пути. Мы едем
в Грелиманус к этому тора-Хаецу. Мы теперь - купцы.
- Но ты не знаешь пароля, а она может солгать, - возразил
пикт.
- Что ж, а мы сейчас проверим ее слова.
- Как? - поинтересовался Брул.
- Увидишь. Набери в колодце кубок воды.
- Ты хочешь использовать ее и убить?
- Использовать да, убивать - там видно будет...
- Но она - женщина... - пытался было возразить Брул, но Кулл
жестко перебил его:
- Не забывай, если бы не счастливая случайность, сейчас бы ее
ровные зубки, обратившись в клыки, рвали бы тебя на куски.
Брул молча кивнул в знак согласия.
- И еще, - Кулл положил другу руку на плечо. - Человек,
который убивает других не в честном бою, а ради удовлетворения своих
потребностей, в данном случае - похоти, является преступником по
всем законам и должен быть казнен. Я прав? Все, Брул, иди за водой.
Кулл вернулся к костру. В пляске язычков пламени обнаженная
женщина была прекрасна, но Кулл не обратил на ее прелести никакого
внимания.
Брул подал кубок с водой, Кулл взял в левую руку кубок с
отравленным вином.
- Жить хочешь? - спросил Кулл у пленницы.
Она тяжело вздохнула, посмотрела на него с ненавистью, поняла,
что взгляды и мольбы Кулла не разжалобят.
- Что вы еще хотите от меня? - спросила она наконец.
- У тебя есть выбор, - сказал Кулл и капнул каплю вина -
единственную маленькую каплю - в кубок с вином. - Выбирай. Этот
кубок или этот. Во втором случае - будешь жить. И когда-нибудь
доберешься до своего монастыря в джунглях.
Она облизала вмиг пересохшие губы. Кулл терпеливо ждал. Брул
подбросил в костер еще сухих веток.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг