окружающие нас руины. - Вот и думай.
- Что тебе плакаться? - продолжал он. - Жив, здоров, на
свободе, руки-ноги на месте, голова тоже. Бороться надо! Мало ли
что говорят - злые языки всегда найдутся, туды их всех, а ты не
дрейфь! Хоть и разный там у тебя народ, а все ж не дурак. К
выборам своим готовься. А проиграешь - невелика беда. Это еще не
конец света. Будешь дело делать - отыграешься. Всех за пояс
заткнешь. Так-то, сынок!
Помню, меня покоробила его грубость. Я думал о том, что он
ничего не знает о нашем мире и его законах. Но грубая правда его
слов запала мне в душу. Хотя на самом деле это, наверное, был
разговор с самим собой, игра подсознания, открывшая для меня
второе дыхание. Но с тех пор я не раз вспоминал Ивана Евсеевича,
и мне уже было не все равно.
20. Джеймс Хэрриш
С некоторых пор мне стали сниться чудные сны. О них я не
рассказывал даже моему психоаналитику. Мне вдруг пришло в
голову, что он продаст меня врагам, а они могут сорвать мне
выборы и даже запрятать в психушку, как Троммеля.
Другой лакомый для них кусочек - личная секретарша. Кто
лучше нее знает своего шефа и все его слабые места? Я стал с
подозрением относиться к Лауре; она, в свою очередь, строила из
себя оскорбленную невинность, и наши отношения окончательно
испортились. Вместе с тем меня тянуло к Магдале. Чувство наше
оказалось взаимным, но было в нем что-то странное: словно Судьба
задела нас одним крылом.
Так вот, о снах. Чтобы сказать проще, это были сны о власти
и могуществе. Где все происходило, не знаю, - может, в ином
времени или на другой планете. Я никогда не видел таких городов
и стран. Хотя я, конечно, многого не видел...
Я стоял на вершине ступенчатой пирамиды и смотрел на
плещущееся внизу море голов. Это был мой народ. Я говорил с ним,
и голос мой был подобен грому. В мою речь я умело вплетал
магические слова и жесты. Толпа становилась моим телом, а я - ее
душой. В других снах я видел, как маршируют мимо меня мои
легионы. Звучала музыка - было в ней что-то варварское и
непобедимое. Движение колонн не прекращалось не на минуту.
Казалось, ничто не может их остановить. Даже мертвые, они будут
маршировать в вечность. Но что-то все же произошло - великий
город опустел, зарастая джунглями, и по ночам его оглашал вой
неведомых тварей.
Сны становились все страньше и страньше - кажется, так
говорила Алиса в Стране Чудес. В одних я был драконом, летящим
над городами и селами, улавливая исходящие от них волны ужаса и
с мрачным весельем предавая их огню. В других я был ни больше ни
меньше, как богом: то деревянным идолом, пьющим кровь ритуальных
жертв, то каменным гигантом, лицезреющим мистические танцы
прекрасных жриц.
Но то, что произошло у нас в ту ночь с Магдалой, перекрыло
все предыдущие фокусы. Помню, мы легли в постель и принялись за
дело, как вдруг нас сморило.
Я висел в космическом пространстве, в центре звездного
вихря, на пересечении энергетических потоков. Я видел Магдалу.
Мы летели навстречу друг другу. И чем ближе мы были, тем быстрее
меняли облик. Она была прекрасна - человеческое тело неспособно
достигнуть такого совершенства, это была красота богини. Мы
соединились и предались экстазу божественной любви. Тела наши
светились, вокруг сверкали молнии. Но это не принесло нам
полного удовлетворения.
Тогда мы превратились в драконов. Моя подруга была
прекрасна с ее холодной чешуйчатой кожей, большими перепончатыми
крыльями, когтистыми лапами, клыкастой бородавчатой мордой и
черным раздвоенным языком. Мы предавались первобытной страсти, в
упоении хлопая крыльями, кусая друг друга за шеи и царапая
когтями. Но и это был не конец.
Мы стали гигантскими слизнями и слились в сладострастном
объятии двойной спиралью. Невероятная чувствительность тонкой,
покрытой слизью кожи дарила неописуемое наслаждение. Мы больше
не были мужчиной и женщиной, самцом и самкой. Слизни -
гермафродиты. Потом я прочел об этом в книжке, а сначала испытал
на собственном опыте. Там, во сне, я сознавал, что это моя
истинная сущность. Но когда мы выпустили из голов голубоватые
трубки половых органов, когда они сплелись венчиками щупалец,
мое человеческое "я" не выдержало. Сила отвращения выбросила
меня из этого эротического кошмара.
Мы лежали с Магдалой обнаженные, вцепившись друг в друга до
боли. Наши глаза были пусты и безумны. Я опомнился первым и
выпустил ее из объятий. Она отстранилась и взгляд ее стал более
осмысленным:
- Что это было?
- Откуда я знаю?
- Мне снилось, что мы были... улитками, что ли.
- Мне тоже.
Она посмотрела на меня с подозрением, как будто это я все
подстроил. Я тупо глядел на нее - она мне нравилась.
- Не смотри на меня! - наконец, не выдержала она. - Я
ухожу. Это кошмар какой-то...
- Куда, в такой час? На улицах опасно.
- Ладно, тогда я лягу в гостиной, на диване.
- Давай, я - на диван. Здесь тебе будет удобней.
- Нет, здесь я не останусь!
Я пожал плечами и завернулся в одеяло. Мне снились боевые
марши. Стальные легионы двигались в вечность.
21. Доктор Флетчер
Он уходил. Мог ли я остановить его? Мог, конечно,
запретить, запереть, поставить специальную охрану... Но это
означало предать его, посадить в ловушку, на блюдечке
преподнести его силам, которые желали его смерти. Я все равно не
смог бы их остановить. Он решил уйти, не говоря куда, и,
возможно, даже сам этого не зная, полагаясь только на интуицию.
Перед уходом он захотел попрощаться с Игорем Белкиным. Я
позвонил ему, и тот сразу примчался - с диктофоном. Нашел время
для интервью! Но Джедай не возражал, его это забавляло.
- Говорите! - то и дело умолял его журналист.
- Что говорить-то?
- Все, что знаете. Все, что думаете. Все, что хотите.
Джедай смеялся и говорил. Многое из того, что он рассказал,
было вполне правдоподобно, многое - просто невероятно. Я впервые
узнал, с какими ужасами сопряжены его странствия по невидимому
миру, и благословил свою судьбу за то, что она избавила меня от
этого дара.
Я нервничал. Я боялся, мелочно боялся того, что смерть
настигнет его здесь, в моих владениях. Как будто если это
произойдет за порогом, то я буду не при чем. Как будто вообще
можно быть не при чем в нашем безумном мире! Наконец, он сказал:
- Пора.
- Куда вы? - в последний раз спросили мы его.
- В путь.
- Как с вами связаться?
- Лучше со мной не связываться.
Он ушел ночью и исчез во мраке. Я снял очки и закрыл лицо,
чтобы не были видны слезы. Белкин дружески взял меня за локоть:
- Помните, доктор, - тихо произнес он. - " Свет во тьме
светит, и Тьма не объяла его..." Я верю, все у него получится.
22. Агент "Ястреб"
Моим заданием было убить Невидимку.
Это был совершенно секретный проект. Неудивительно, что он
оброс столькими слухами и сплетнями.
Конечно, человеческое тело нельзя сделать невидимым так,
как об этом писал Герберт Уэллс. Но один человек может внушить
другому, чтоб тот его не видел. Для применения этой технологии
необходимо довести такое внушение до автоматизма. Невидимок
делали из самых обычных людей. Разумеется, для присмотра за ними
понадобились люди, нечувствительные к гипнозу. Я оказался в их
числе.
Испытуемый под номером "шесть" сначала показывал хорошие
результаты, его способности быстро прогрессировали, однако затем
появились симптомы шизофрении: он утверждал, что слышит какие-то
голоса. Проще всего было уничтожить его еще тогда, но вместо
этого экспериментаторы попытались что-то исправить у него в
мозгу, и неудачно. Невидимка сбежал, зверски расправившись с
охраной, и мы надолго потеряли его след.
Позже Аналитический отдел заинтересовался событиями на
Луне. Возникло мнение, что там проходят какие-то испытания, но
КТО и ЧТО испытывает, не удавалось выяснить даже в первом
приближении. Наконец, они пришли к выводу, что серия загадочных
убийств, о которых сообщалось, - дело рук нашего подопечного.
Я был послан его убрать. Но прежде всего необходимо было
убедиться, что он там. Для этого я был снабжен специальной
аппаратурой. На Земле эта предосторожность нам не помогла, но
здесь, под куполом, на экране радара сразу возникла мерцающая
точка.
Я решил не пороть горячку, а понаблюдать за действиями
Невидимки. Однако он в течение нескольких дней не покидал своего
логова. Вряд ли он догадывался о моем существовании.
Но вот однажды ночью зеленая точка сдвинулась с места и
начала быстрое движение к границам города. Я почему-то решил,
что он удирает. В любом случае не хотелось упускать его из виду.
Труп смотрителя шлюза со свернутой шеей подтвердил мою правоту.
У внешней границы купола лунная поверхность перетоптана, и
различить на ней нужные следы невозможно. Стараясь не терять
сигнал, я двигался в направлении его источника, и вскоре передо
мной уже было только два неровных следа от лунокаров, идущие по
целине. Не надо было быть большим специалистом, чтобы понять:
это погоня.
Либо Невидимка гнался за своей жертвой, которая уже
проявила удивительную изобретательность или поразительное
везение, избегнув непосредственной встречи, либо кто-то гнался
за Невидимкой, а тот удирал, и непонятно, кто бы это мог быть -
разве что секретный агент конкурирующей разведки, желающий
знать, как работает механизм невидимости. Вообще-то, если
рассуждать логически, загадочные события должны были привлечь
внимание не только нашего аналитического отдела.
Неожиданный толчок выбросил меня из лунокара. Следующий
помешал мне подняться на ноги. Телом я ощутил глухой глубинный
гул. Это было лунотрясение - явление, как мне говорили, очень
редкое. Впереди по ходу моего движения я вдруг увидел багровый
свет, идущий из-под земли. Этот свет играл на поднятой пыли,
которая не образовывала облака, как на Земле, а опадала веером.
Это было очень красиво, но тогда я об этом не думал. Потому что
свет померк, а зеленая точка на моем экране исчезла.
Не теряя времени, я двинулся на место происшествия. Мой
лунокар остановился на самом краю жуткой пропасти, которая
разверзлась, можно сказать, на моих глазах. В глубине уже было
совершенно темно. Следы тех, за кем я гнался, кончались здесь.
Это был конец пути. Можно было возвращаться домой.
23. Номер Тринадцатый
Смерть - конец и начало пути. Точка отсчета. Виток судьбы.
Я разрываю оковы мучительных снов. Грядет пробуждение. Я
открываю глаза и вижу свет...
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ: ВИТОК СУДЬБЫ
24. Майкл Петрович
Невозможно поверить, что это продолжается всего месяц. Я
все еще исполнял обязанности мэра. Решил держаться до конца,
пока не выкинут из кресла.
Дела шли неважно. Атмосфера в городе оставалось прежней. Не
знаю, Хэрриш ли запалил этот костер, или мы стали жертвами цепи
несчастных случайностей, но этот тип сделал все, чтобы огонь не
погас. Напряженность стала нормой. Что-то происходило и с
простыми жителями города: они стали хуже работать и больше
злиться. Я не философ, но позволю себе одно обобщение: люди
словно отпадали от реальности, меньше стали уделять внимания
повседневным заботам, все как бы искали и в то же время боялись
чего-то иного. Главным настроением стало тревожное ожидание - то
ли выборов, то ли конца света, то ли пришествия селенитов. А
чтобы избавиться от тревоги и неуверенности, все средства
казались хороши. Никого уже не удивляли случаи вандализма и
хулиганства, грабежи и драки. Не последнюю роль во всем этом,
конечно, играли штурмовики, вовсю реализующие свои идеалы
порядка и справедливости.
Но зачем обвинять других? Я, как мэр, видел, что мое
хозяйство тоже приходит в упадок. Городские службы работали все
хуже. Административные меры вели только к озлоблению и скрытому
саботажу. После смерти Кашина в моем аппарате появилось много
новых людей, и было неизвестно, на кого они в действительности
работают. Все это относилось и к моей предвыборной кампании.
Один дурак не придумал ничего лучше, как развесить плакаты
с моей физиономией по всему городу, а другие дураки тут же с
радостью стали вносить коррективы, пририсовывая мне то усы, то
рога, то звезды на лбу. Ругательных надписей тоже хватало.
Решив в оставшееся время сделать для города все, что можно,
я организовал людей на восстановление Культурного центра. Хэрриш
тут же обозвал это показухой (первоочередной задачей, по его
мнению, была борьба с преступностью), но работа пошла. Я впервые
увидел, какие замечательные люди есть у нас - казалось, их
совершенно не коснулось общее поветрие. Это давало повод для
оптимизма. Но в каждой бочке меда есть своя ложка дегтя: у
стройки начали регулярно собираться какие-то подозрительные
личности и провоцировать скандалы. Я не сомневался в том, кто за
этим стоит.
Что еще сказать? Я держал связь со всеми, кто оказался
причастен к загадочным событиям. Джедай Аккерман исчез или,
может быть, точнее будет сказать - скрылся, опасаясь за свою
жизнь. После его исчезновения доктор Флетчер лишился работы и
даже лицензии на занятия врачебной деятельностью. Насколько я
знаю, появившееся свободное время он посвятил работе над книгой,
которая должна была явить миру некую истину с большой буквы.
Игорь Белкин вовсю делал карьеру на гневных и язвительных
статьях против партии Хэрриша, проводя смелые исторические
параллели. В общем, я числил его в союзниках. Ник Кеннеди
оставался на своем боевом посту и на компромисс с руководством
штурмовиков не шел, хотя ему делали разные предложения. Наконец,
выплыл на свет Божий список людей, по мнению Аккермана,
представлявших собой "группу риска". Часть из них уже находилась
под врачебным присмотром, а другая попряталась. Это тоже стало
приметой времени: таинственные исчезновения, словно город
медленно проваливался в небытие. Слава Богу, Стальная Метла
больше не объявлялся, и мы имели дело только с его жалкими
последователями, которых полиция ловила без труда.
Подводя итог, скажу: если мы правильно поняли предсказания
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг