- Так подарил бы цветы.
- Но ведь она была замужем.
- А Норма?
- Не знаю.
- Тогда, какая разница - замужем Света или нет? Ведь ты делаешь подарки
всем красивым женщинам.
- Да нет же. Я ничего не хотел от нее ни тогда, ни позже.
- Так почему же ты так хотел влезть в ее жизнь?
- Так уж и влезть?
- Скажи, как это еще называется? Посторонний человек делает тебе
подарок, разве не для того, чтобы о нем помнили?
- Хорошо, - согласился Сурков. - Мне было дорого ее внимание.
- А было бы тебе дорого ее внимание, не окажись она иностранным
профессором?
- Не знаю.
- Я уже стала забывать, какой ты упрямый.
- Ах, я еще и упрямый?
- Если скажешь "да", я переменю свое мнение.
- Конечно, нет.
- Будешь меня слушать, или дальше поговорим о твоей исключительности?
- Буду слушать.
- Ты не мог разбогатеть, потому что твоя душа была в равновесии. Для
того чтобы притянуть деньги, необходим дефицит или избыток.
- Чего дефицит, чего избыток?
- Чего угодно, всего, что компенсирует деньги. Например, самомнения.
Есть души с избыточным самомнением, их кренит в сторону, чтобы не упасть,
они богатеют. А есть души с маленькой совестью, им тоже не помешает пара
сотен для баланса.
- А если у человека совести много?
- Совесть, Игорь, как печенка, имеет свои размеры, и быть больше, чем
положено может, но ненамного и ненадолго.
- Что же с душой происходит?
- Да ничего хорошего. Совестливый человек притягивает болезни,
мучается, других изводит, а заканчивает инсультом.
- А зависть?
- Разновидность совести.
- А жадность?
- Запущенная зависть.
- А скромность.
- Уравновешенная гордость.
- А ревность?
- Больное самомнение.
- А глупость?
- Глупость к душе отношения не имеет.
- Выходит, богатые люди - это жадные, ленивые уроды?
- Только не ленивые.
- Прекрасно, - всплеснул руками Сурков.
- А чем компенсируется доброта, честность и скромность?
- А ты как думаешь?
- Уж и боюсь предположить.
- А ты попробуй. Но только не сейчас, на это потребуется время. Одно
тебе скажу, что здоровой душе ничего компенсировать не нужно. Она при
жизни хороша, и после смерти о ней говорят: "Знал Суркова? Классный был
парень".
Сурков посмотрел на Эльзу исподлобья. Она отвела взгляд и виновато
сказала:
- Я не убивала тебя. Оружия у меня не было.
- Как же я попал сюда?
- Этого я и не пойму. Возможно, ты умер, когда тебя пытались разбудить.
- Разбудить, говоришь?
- Да, я выстрелила двумя зарядами снотворного. Сутки спокойного сна,
полная амнезия при пробуждении. Иглы растворяются через десять минут,
поэтому никто ничего не заподозрит, но после того, как я это сделала, меня
тут же эвакуировали.
- Зачем?
- Сама не знаю. Если рассуждать логично, я немедленно должна была
сделать то же самое с Людмирским и забрать билет.
- Ты работала одна?
- В каком смысле?
- У Людмирского был ангел-хранитель? Может, он тебя опередил?
- Не было, я точно знаю.
- Почему ты так уверена?
- Как бы тебе объяснить? У ангела крылья торчат.
- Откуда?
- Отсюда, - Эльза показала пальцем за спину. - Где лопатки у людей.
- Не замечал.
- Ты их просто не видел. Я вижу, и, если бы в вашем окружении появился
такой, я, наверняка бы, заметила.
- Ангелы всегда пользуются телами?
- В исключительных случаях. Обычно тело не нужно. Стоит шепнуть
человеку, чтобы не садился в злополучный поезд или не плыл пароходом,
напугать, дать знак и все такое: В данном случае билет так просто не
отнять. Как остановили Людмирского, я не представляю.
- В одном могу тебя уверить, - сказал Сурков. - В коридоре, его не было.
* * *
В комнату Суркова поселили нового соседа. Это был молодой по земным
меркам отморозок, погибший от передозировки . Судя по тому, что на шее у
него болтался плеер, последние минуты своей жизни он провел, слушая
"Металлику".
- Круто, чувак, - первая фраза, которую услышал Сурков. - Мои кореша
очумеют, когда узнают, где я был.
Молодого человека звали Кирилл, или, как он сам говорил, Кир. Грань
между реальностью и фантасмагорией у Кирилла сильно подтерлась, и,
очевидно, давно. Он воспринимал себя как персонаж удивительного сна,
временами сменявшего кошмар.
- Послушай, кореш, - обращался он к Суркову. - Давай найдем дури, водки
и покуражимся с парой грешниц.
Сурков снисходительно качал головой, но задор Кира не уменьшался.
- А хочешь черта лысого? Я буду участвовать.
- Отстань, а? - отмахивался Сурков, которому подобные уговоры быстро
наскучили.
- Ну, нельзя так, братан.
- Кир, ты можешь понять, что тела у тебя больше нет?!
- Да вроде все на месте.
- Это тебе кажется.
- Ну, ты в натуре пессимист.
- Докажи мне обратное.
- Здесь, сейчас? - Кир искренне удивился. - Ну, ты, корешь, озорник.
- Тогда заглохни.
- Нет, ну пойми, я против тебя ничего не имею, но как-то странно. А
потом, друг, на кого тут могут возникнуть доказательства? На табуретку,
что ли?
Или на тебя? Ну, ты, брателло, озорник.
Кир раздражал Суркова не столько своей тупостью, сколько тем, что мешал
думать, а подумать было о чем. Раньше Сурков никогда не вспоминал о
Людмирском, который, как ему казалось, не играл роли в его смерти. Так и
должно было быть, если он, Сурков, самостоятельно выиграл в лотерею.
Останься он с деньгами, у комитета был бы повод преследовать
Людмирского.
Но раз его на поверхности нет, а выигрыш все же состоялся, получалось,
что Сурков принимает наказание Людмирского, а тот ничего не подозревает и
наслаждается жизнью, тратя деньги Суркова.
Было бы не так обидно, попади Сурков под машину или погибни при других
трагических обстоятельствах. Но все произошло именно так, как произошло, и
эта ситуация казалась Суркову чрезвычайно глупой.
Воспользовавшись базой данных ОКА (Отдел Кадров Ада), Сурков выяснил,
что никто, имеющий признаки Людмирского в Ад не проваливался. То, что
Лешка попал в Рай, вызывало сильные сомнения. Оставалось два варианта,
либо Людмирский по каким-то причинам не получил выигрыша, либо спрятал
деньги в кубышку и ждет возвращения Суркова. Последнее казалось полной
ерундой, поэтому Сурков остановился на том, что Людмирскому каким-то
образом помешали.
- Скажи, Эльза, - надоедал Сурков своему эксангелу-хранителю, - Если
есть телефонная связь с Раем, то должна быть и факсимильная, и
телетайпная, и другие.
- Кто тебе сказал?
- Никто. Просто по логике вещей так должно быть.
- По земной логике так должно быть. А логика вселенская не всегда с ней
совпадает.
- Скажи, а кто следит за душами, пока они живут?
- В каком смысле?
- Ну, кто фиксирует грехи, заглядывает в мужские раздевалки и читает
дневники?
- Зачем?
- Как зачем? Кто же расскажет на Суде, грешила душа или нет? У меня
даже справки какие-то были.
- Понимаешь, Игорь, это ни к чему. Душа сама по себе все помнит и сама
себя наказывает.
- Во как? Наверное, удобно.
- Да это раньше на облаках архангелы сидели и все грехи записывали.
Только душ стало очень много, и стали переводить в архангелы необученных
ангелов. Те делали массу ошибок, возникла неразбериха. К тому же архив
грехов разросся до такой степени, что хранить его было просто немыслимо.
Тогда в Раю разработали ИЧД. Это информационный чип души, в нем все
грехи и хранятся, пока она сюда не попадет.
- А когда попадет?
- Когда попадет, чип стирают и вводят в новую душу, чего же добро
переводить? Бывают случаи, что информация полностью не удалена, и душу
посещают всякие там воспоминания, которых не было, или, кажется, будто это
уже происходило раньше.
- Выходит, за нами за всеми наблюдают, и никого поблизости нет.
- А разве ты этого не понял? - удивилась Эльза.
- Понять-то я понял, но думал, что в этом есть смысл.
- А теперь ты его не видишь?
- Нет. Теперь мне душа не кажется свободной. И тот, кто это придумал,
создал самое полицейское государство.
- Позволь, ты был свободен в своем выборе. Ты мог грешить столько,
сколько тебе это позволяли обстоятельства и душа.
- А все это время у меня под ухом тикал счетчик посещений.
- Хочешь сказать, что вел бы себя гораздо свободнее, если бы узнал, что
за тобой следят?
- Тогда бы я с кровати встать боялся.
- В чем же дело? - недоумевала Эльза.
- А-а, - махнул рукой Сурков. - Была у меня какая-то иллюзия, что я при
жизни слыл свободным человеком, но теперь вижу, что везде рабство.
- Ты же слышал, наверное: "раб Божий".
- Слышал, - кивнул головой Сурков. - А я-то думал, почему Христос
освободительных восстаний не поднимал?
- Был у вас на поверхности один анекдот про Вовочку, крамольный такой.
Такой, что я и в Аду его не стану рассказывать. Только ты, Игорь, как
этот Вовочка, всю науку к этому самому и свел.
- Хочешь сказать, тебе видней?
- Давай учтем, что я, по меньшей мере, старше.
- Сдаюсь, пусть так будет. Аминь. - Сурков соединил ладони под
подбородком. - Значит Людмирский сейчас один, и о его проделках мы узнаем,
только после его физической смерти?
- Выходит так.
- Все-таки ужасно интересно, что же произошло на самом деле.
- Неужели это так важно для тебя?
- Издеваешься? - возмутился Сурков. - Это была моя жизнь. Полная
радостей и огорчений, маленьких и больших событий, друзей и врагов, зимы и
дождя, цветов и солнца, запаха асфальта, вкуса жареной картошки, да мало
ли еще чего. А у меня это все отняли, и я даже не могу узнать, почему?
- Да, - согласилась Эльза. - Твой случай пикантный, что и говорить.
- Пикантный? Ты это так называешь? Мне всегда говорили, что душа
бессмертна, и при этом глаза закатывали, и, казалось, что нет ничего лучше
и светлей. А тут превратили в единицу, в разряд, в счетный порядок. Без
индивидуальности, без имени, без прошлого и будущего, только потому, что
два идиота затеяли детскую считалочку.
- Я не хочу тебя слушать.
- Почему, Эльза?
- Потому что ты не прав.
- Объясни, прошу.
- Не хочу. Ты меня обижаешь подобными разговорами.
- Ох, женщины, женщины, - вздохнул Сурков.
- Ты уверен, что это для тебя так важно?
- Да, да, да!
- Хорошо, я помогу тебе, - сказала Эльза после продолжительной паузы.
- Каким образом?
- А какая разница? Я помогу тебе это выяснить, а ты уж сам решай, нужно
оно тебе или нет.
- Думаешь, когда я узнаю:
- Убеждена.
Сурков почти сразу забыл о разговоре. Он был уверен, что Эльза дала
обещание сгоряча, и вскоре о нем позабудет, но все оказалось совсем не так.
Прошло несколько недель, и Сурков занимался обычным для себя делом,
разбирая проблемы Дъяволнет, когда к нему подбежал Кир.
- Чувак, к тебе телка приперлась.
- Какая телка? - не понял Сурков.
- Классная телка, у нас в комнате. Вали, чувак, не раздумывай, если мне
оставишь, я не обижусь.
- Она что-нибудь говорила?
- Да зачем ей говорить, у нее все на лице написано.
Сурков, чувствуя неладное, кинулся по коридору. Запыхаться от бега он
не мог, но неприятное волнение наполняло душу.
- Стой, - сказала Эльза, увидев Суркова. - Не приближайся.
- Почему?
- Не задавай вопросов, у нас мало времени.
- Что случилось? - недоумевал Сурков.
- Слушай меня и делай, что я скажу.
- Ладно, Эльза, только объясни.
- У тебя возле ноги лежит ампула, раздави ее.
Сурков недоуменно посмотрел вниз.
- Действительно, - он послушно наступил на белый цилиндр, с характерным
звуком, превратившийся в кляксу.
- Это любовь, - сказала Эльза. - Сейчас ты заразишься.
- Что? - глупо спросил Сурков.
- Это вирус, я его украла.
- Ты украла? Где?
- В лаборатории, - тихо сказала Эльза. - Там авария, утечка шизофрении.
Нам привезли одежду на дезактивацию, иногда такое случается. Один из
чертей забыл в кармане ключи. На брелке был написан отдел и номер комнаты.
- И ты туда пошла?
- Пошла, - согласилась Эльза.
Сурков почувствовал слабость в ногах, его колени мелко задрожали, а
тепло стало разливаться по душе.
- Ой, Эльза, со мной что-то происходит, - Сурков неуклюже сделал шаг
вперед.
- Стой, не подходи ближе.
- Почему?
- Я могла подцепить шизофрению.
- Но, что это значит?
- Сейчас ты вознесешься.
- Я?!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг