Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
бомбами и термитными  шариками,  то  тяжелые  -  эти  развешивали  в  небе
"люстры" и бомбили неторопливо и прицельно, как на полигоне.
     Вскоре стало совсем плохо с  едой,  воды  выдавали  по  пол-литра  на
человека, и зенитный огонь  стал  не  таким  оголтелым.  Чего  по-прежнему
хватало,  так  это  горючего  для  генераторов  -  сварка!  -  и   всякого
строительного железа.
     Вместо  инженера  Юнгмана  назначили  другого  -  Ивенса.  Этот   был
круглолиц и рыжеват и  двигался  замедленно,  будто  его  рукам,  ногам  и
туловищу  приходилось   преодолевать   несильное,   но   вполне   ощутимое
сопротивление. Он принял дела от заместителя Юнгмана - майора  Копитхеера;
Петер при этом присутствовал. Они обошли стройку, а потом  Копитхеер  взял
свое новое начальство за пуговицу и  стал  ему  объяснять  насчет  формулы
Кракси -Хомберга и модифицированной формулы Бернштейна  -  как  начальство
знает, всегда все считают по Кракси -Хомбергу, а Кракси и Хомберг интеграл
сигма-эль-эф принимают за ноль, хотя при больших значениях эф  зависимость
сигма-эпсилон становится нелинейной, а мы  имеем  дело  как  раз  с  очень
большими значениями эф, а это значит, что  в  пограничном  слое  возникнут
напряжения, совершенно не учитываемые в расчетах, поэтому  он,  Копитхеер,
осмелился посчитать по формуле Бернштейна, хотя это и  запрещено  по  ряду
причин, начальству, разумеется, известных - начальство покивало, -  и  вот
какой результат у него получился; более того, он  полагает,  что  покойный
Юнгман тоже считал по этой формуле - не сразу,  а  дня  за  три  до  того,
потому что брал у него справочник, а  сегодня  он,  Копитхеер,  справочник
этот забрал обратно, а там закладка именно на  этой  странице,  понимаете?
Да-да-да. Именно так. Вот и он, наверное, тоже - посчитал-посчитал,  да  и
прыгнул с моста. Прыгнул? Почему  прыгнул?  Его  же  убил  снайпер.  Какой
снайпер, что вы? Уверяю вас,  именно  снайпер.  И  формула  Бернштейна  не
применяется совсем не по тем причинам, о которых вы думаете. Бернштейн  не
учитывает продольного сцепления силовых элементов,  кроме  того,  он  ведь
неокантианец, субъективный идеалист - так что,  инженер,  не  запудривайте
разными глупостями мозги себе и другим. Идите.
     Копитхеер постоял, потом порвал свои  бумаги  пополам,  еще  пополам,
смял их и бросил в пространство перед собой, пнул ногой нечто воображаемое
и ушел,  бешено-бледный,  яростно  отмахивая  левой  рукой  комментарии  к
какой-то произносимой про себя  фразе.  Петер,  дождавшись  ухода  Ивенса,
подобрал  брошенные  бумаги  и  сунул  их  в  карман.  С  этим   следовало
разобраться подробнее.
     Построение по случаю панихиды по инженеру Юнгману было  назначено  на
пятнадцать часов. Саперы стояли, сняв каски, и генерал  Айзенкопф  говорил
речь. Речь была длинная, хотя и укладывалась примерно в следующее: он  был
хорошим гражданином, верным слугой Императора и гениальным  инженером,  он
заложил фундамент нашей победы и пал от  пули  врага.  Наверное,  говорить
коротко и емко генерал считал несолидным. Когда он перешел к тезису о том,
что  вот  сейчас  самое  время  в  едином  порыве  завершить  начатое   им
строительство и тем способствовать окончательному разгрому врага, один  из
саперов упал - как  стоял  по  стойке  смирно,  так  и  упал  лицом  вниз.
Остальные стояли, не шевелясь, пока кто-то не крикнул: "Ложись!" Адъютанты
генерала попадали на него сверху,  прижав  к  земле.  У  сапера,  упавшего
первым, из-под головы выползала красная лужица.  Петер  подбежал  к  нему,
перевернул на спину. Пуля попала саперу в висок.
     Прикрывая Айзенкопфа со всех сторон,  адъютанты  увели  его  подальше
отсюда. Сапера отнесли в тень, прикрыли брезентом. В тот день мост  больше
не ремонтировали: ставили дополнительные броневые щиты на рабочих  местах,
рыли траншеи и отсыпали брустверы, развешивали  брезенты  и  маскировочные
сети, прикрываясь от взгляда с того берега. Пули настигли еще  двоих:  был
убит лейтенант и тяжело ранен рядовой сапер. Казалось, что  принятые  меры
обезопасят работы - но черта с  два!  Пули  прилетали  неведомо  откуда  и
неведомо как находили цель. Потери росли и росли. В  своем  блиндаже,  где
была только крохотная отдушина  под  потолком,  был  убит  Копитхеер  -  в
голову. Так же, в голову, был убит сапер, спавший на  нарах:  вечером  лег
головой в угол, утром стали его поднимать, а он уже  холодный;  уж  там-то
даже отдушины не было, и три наката сверху, и  народ  вокруг,  и  выстрела
никто не слышал... Чудом избежал смерти Шанур: сидя  на  дне  траншеи,  он
перезаряжал камеру, в какой-то момент он  наклонил  голову,  и  тут  же  в
стенку траншеи ударила пуля. Она  зацепила  мочку  уха,  каменной  крошкой
посекло плечо и шею, несколько дней этим ухом Шанур не слышал. Место  было
глухое, вдали от каньона, совершенно не просматриваемое с той стороны,  да
и вообще со дна траншеи было видно только небо.  Пулю  Шанур  выковырял  и
принес Петеру; это была сплющенная девятимиллиметровая  пистолетная  пуля.
Петер велел помалкивать и пулю спрятал до лучших времен.
     Бесчинство снайперов продолжалось с неделю,  потом  пошло  на  убыль.
Может  быть,  после  того,  как  прибыли  минометчики.  Они  расположились
наверху, где стояли лебедки, и целыми днями  обстреливали  противоположный
край каньона. Петер поснимал их, потом перепоручил  это  дело  Арманту,  и
тому поручение пришлось по душе.  У  операторов  вообще  наметилась  некая
специализация: Петер больше уделял  внимания  производственным  процессам,
Шанур углубился в быт саперов  и  артиллеристов  -  не  в  тот  официально
освещаемый быт, который вместо отдыха разыгрывали перед камерой солдаты  в
специально отстроенных декорациях, а  реальный  быт,  подсмотренный  почти
тайно; Арманта увлекало все, связанное со  стрельбой.  Петер  просматривал
его материал: орлы-минометчики на позициях, наблюдатель с биноклем, вот он
видит нечто шевелящееся и дает команду, по рукам  плывет  тяжелая  мина  и
опускается в ствол, все зажимают  уши  -  камера  вздрагивает  от  ударной
волны, снова тот берег, несколько секунд  ожидания  -  и  взрыв  там,  где
только что что-то шевелилось. Потом еще и  еще  взрывы.  Все  заволакивает
пылью и дымом. Еще  с  одним  снайпером  покончено!  Петера  занимал  один
вопрос: почему за все время у минометчиков не было  ни  одного  убитого  и
даже раненого, если не считать того олуха, который в пьяном виде полез  на
часового? Минометчики рапортовали  о  своих  победах,  требовали  огромное
количество воды якобы для охлаждения стволов, а  по  ночам  приносили  эту
воду саперам и обменивали на всякие приятные безделушки  наподобие  ножей,
зажигалок, динаров и прочего.
     У Копитхеера был прескверный почерк, Петер немало помучился с ним, он
даже хотел было к нему сходить  и  попытаться  объясниться,  но  не  успел
застать его в живых. Тем не менее Петер вник-таки в  существо  вопроса.  И
никому ничего не сказал. Все равно изменить ничего уже было нельзя.
     Мост до момента соприкосновения с противоположным берегом представлял
собой рычаг, одно плечо  которого  -  сам  мост  -  длиной  тысячу  метров
удерживалось другим плечом, расположенным под углом девяносто  градусов  -
утесом трехсотметровой высоты, поверху которого и  крепились  тросы;  осью
вращения рычага был стапель. Юнгман, используя формулу  Кракси  -Хомберга,
рассчитал, что прочности гранита, стальной фермы моста  и  тросов  особого
плетения хватит даже с некоторым запасом  -  примерно  пятнадцать-двадцать
процентов. Копитхеер же по запрещенной к использованию формуле  Бернштейна
высчитал, что прочности каждого отдельно  взятого  элемента  действительно
хватит, но в месте их взаимодействия, а именно там, где сталь вмурована  в
гранит, из-за  различия  в  прочностных  характеристиках  этих  материалов
возникнут локальные  напряжения,  превосходящие  критические.  То  есть  в
момент,  когда  длина  моста  достигнет  метров  восьмисот   -   восьмисот
пятидесяти, начнется трещинообразование  -  вначале  в  месте  закрепления
стапеля, а чуть позже - там, где  крепятся  тросы,  то  есть  у  основания
лебедок. Таким образом, сначала стапель "поплывет" назад, но  это  не  так
страшно, это можно  скомпенсировать;  однако  лебедки...  Вначале  трещины
будут распространяться локально, и  сваи,  на  которых  держатся  лебедки,
станут чуть наклоняться вперед, как бы продавливаясь  сквозь  образующийся
щебень;  образование  щебня  на  некоторое   время   парирует   нарастание
напряжений  -  до  тех  пор,  пока  длина  моста  не  достигнет  девятисот
пятидесяти метров; тогда микротрещины сольются в одну макротрещину, и весь
этот гранитный утес - то есть оба утеса, справа и слева  от  моста  -  как
отрезанные ножом, отделятся по линии пробитых скважин от основания и...  и
все. Вместе с мостом.
     Мост был длиной уже семьсот шестьдесят пять метров,  когда  состоялся
новый массированный налет.  Почти  две  недели  изматывания  зенитчиков  и
террора на дорогах привели  к  тому,  что  зенитный  огонь  весьма  ослаб.
Какое-то количество орудий вышло из строя, люди устали до  безумия  и  еле
двигались, снарядов было в обрез... Первая атака по обычному  сценарию:  с
большой высоты, дразня, три эскадрильи отбомбились по батареям. И тут  же,
без паузы,  произошел  второй  налет  -  на  бреющем  полете  одномоторные
пикировщики  попытались  прорваться  к  мосту.  Что   там   попытались   -
прорвались!  Не  промахнись  ведущий,  и  все  было  бы  кончено.  Маневр,
предпринятый для атаки, был гениален: пикировщики,  выстроившись  цепочкой
там, над своим берегом, незамеченными подкрались к самому  каньону,  перед
мостом делали "горку", бросали бомбы и уходили в  каньон,  в  мертвую  для
зениток зону. Но ведущий промахнулся и вывел их чуть в стороне от цели,  и
у них не было возможности перестроиться, потому что  каждый  шел  в  хвост
предыдущему, и все они четко повторили ошибку командира, и в  тот  момент,
когда они видели цель, у них уже не было возможности что-то  исправить.  А
когда ведущий, поняв, что его промах - это промах всех,  пошел  на  второй
заход, зенитчики уже опускали стволы, и полсотни пушек  ударили  навстречу
пикировщикам. Шесть самолетов один  за  другим  вспыхивали  и  рушились  в
каньон, пока наконец пикировщики, не выдержав такого огня в лицо, не стали
отваливать в сторону.
     Через полчаса появились новые самолеты - там, у  противника,  видимо,
твердо решили, что с  мостом  пора  кончать.  Бомбардировщики  прорывались
сквозь поредевший огонь и бросали  бомбы,  как  могли,  прицельно.  Петер,
полуослепший и полуоглохший, забился между толстенными балками  стапеля  и
продолжал снимать; несколько раз стапель содрогался  так,  что,  казалось,
вот-вот  все  обрушится  к  чертям,  но  не  обрушивалось  -  и   бомбежка
продолжалась. Снова пикировщики попытались выйти на мост -  их  разметали,
но они продолжали кружиться, и то один из них, то другой начинали  падать,
целясь по мосту; Петер заметил вдруг, что мост ходит ходуном, раскачиваясь
все сильнее и сильнее, и, наверное, поэтому они  никак  не  могли  в  него
попасть - и эти раскачивания создавали странные, пробирающие  до  спинного
мозга звуки, звуки, совершенно свободно  проникающие  сквозь  грохот  боя:
будто  в  пустом  пространстве  настраивали  исполинскую  скрипку.   Петер
непроизвольно огляделся, а может  быть,  его  так  передернуло,  от  таких
звуков впору было узлом завязываться, - и увидел  сапера,  старого  своего
знакомца, того огромного парня с рубцом на щеке  -  забыл,  как  звать,  -
сапер несся, катя перед собой,  как  тачку,  эрликоновскую  счетверенку  и
ревел так, что Петер разобрал кое-что, когда  сапер  пробегал  мимо  него.
"А-а-а, бля-а-а! - ревел он. - Катафалки к бою! Гробометы -  огонь!  Будем
биться до  усеру!!!"  Он  промчался  по  мосту,  покачиваясь  в  такт  его
колебаниям, не добегая до конца, отжал  установку  на  домкраты  и  открыл
огонь по пикировщикам.
     Бог его знает, что творилось наверху, но стапелю пока везло, узким  и
извилистым было ущелье, на дне которого он находился, и бомбы рвались  все
больше по склонам его, вниз летели камни,  осколки,  но  прямых  попаданий
пока не было, пока не было, пока...


     Тот бомбардировщик Петер увидел сразу. Подожженный в  первом  заходе,
он развернулся и шел прямо на мост, вдоль оси моста,  шел  по  прямой,  не
отворачивая, оба мотора горели, и зенитки лупили по нему  в  упор,  и  тот
сапер из своей счетверенки поливал его трассами, а бомбардировщик все  шел
и шел, пока снаряд крупного калибра  не  разорвался  у  него  внутри  -  и
самолет, показав желтое брюхо, не завис и не стал разваливаться  на  куски
прямо в воздухе, - но бомбы уже отделились  от  держателей  и  теперь  шли
туда, куда их нацелил разнесенный на атомы экипаж, шли, завершая последний
отрезок замысленной и исполненной штурманом и пилотом траектории, и  Петер
ловил эти бомбы в видоискатель, и только в последний момент закрыл  глаза,
чтобы ничего не видеть.
     Бомбы легли в цель.
     Удар был страшной силы и со всех сторон  одновременно,  Петера  будто
сплющило, вбило в балку и опалило сокрушительным  жаром,  но  он  странным
образом продолжал оставаться живым и  чувствовать  себя  и  окружающее,  и
только  когда  его  во  многих  местах  сразу  прожгло   насквозь   чем-то
раскаленным, он испугался -  и  тут  его  взмело,  подхватило  и  понесло,
скручивая, по воздуху и совершенно не больно вмазало во что-то  твердое  и
перевернуло, и покатило куда-то, и все это время, прекрасно  понимая,  что
именно происходит, он прижимал к животу камеру и больше всего боялся,  что
не удержит ее в руках - его уже не так сильно,  как  вначале,  вдавило  во
что-то, и он остался лежать в кромешной тьме, вокруг грохотало и рушилось,
и что-то огромное упало на землю совсем рядом с ним, подпрыгнуло  и  снова
упало уже окончательно - земля  ударила  Петера  снизу,  но  он  почему-то
ничего не видел, не могло быть  такого,  чтобы  вдруг  наступила  темнота,
Петер потрогал глаза, но рука наткнулась на непонятную преграду, и  только
боль подсказала ему, что это его собственная, свисающая со лба кожа.  И  с
этой болью возвратилась боль остальная - такая ослепительная, что он  чуть
не закричал. А может быть, и закричал,  потому  что  перестал  чувствовать
что-либо, кроме этой боли. Наконец, его подобрали.
     Две недели он пролежал в госпитале для  легкораненых.  Парадоксально,
но факт - Петер отделался, если не считать ободранный лоб, только  ушибами
да массой ссадин:  его  будто  бы  наждачной  бумагой  поскребли  во  всех
сколько-нибудь выступающих местах. Кожу на  лбу  пришили  на  ее  законное
место, и теперь она страшно чесалась, но чесать ее было бесполезно, потому
что прикосновений она не ощущала -  такие  вот  забавные  вещи  случаются.
Петера сразу, раздев догола, с ног до  головы  вымазали  каким-то  вонючим
маслом и завернули в простыню, этим же маслом  пропитанную,  -  так  он  и
лежал, первые дни ему кололи морфин, потом что-то послабее, потом  вымыли,
смазали марганцовкой, выдали обмундирование  и  велели  убираться  на  все
четыре стороны и никогда больше сюда не попадать.
     Его ждал Эк с машиной. Летучий Хрен, прознав обо всем,  велел  Петеру
прервать  командировку  и  вернуться   в   редакцию   за   дополнительными
инструкциями. Езда причинила Петеру массу переживаний - ягодицы пострадали
не менее, чем локти  и  колени;  наконец,  он  приспособился  ехать  стоя,
придерживаясь за дугу тента. Эк рассказал, что мост устоял, но работы пока
ведутся только восстановительные, потому что разбомбили к чертям  собачьим
все подъездные пути, электростанцию - ее настолько основательно, что сразу
стали строить новую, - и здорово покорежили стапель. Ну  и  по  мелочам...
да. Но налеты прекратились. Почти прекратились. В тот день сбили, говорят,
пятьдесят шесть самолетов - это кого хочешь отучит...
     Летучий Хрен расспросил Петера - очень  кратко  -  о  делах  и  велел
отдыхать. В тот же вечер Менандр свозил Петера в генеральскую баню, там за
него взялся огромных размеров волосатый мужик  и  за  два  часа  превратил
Петера в розовую ватную куклу - размял, снял коросту, распарил и измолотил
руки, ноги, спину. Наутро Петер проснулся легким и обновленным. И пошел  к
Летучему Хрену.
     - Так сразу? - удивился тот. - А я хотел тебя еще здесь подержать.
     - Позарез надо, - сказал Петер. - Просто позарез.
     - Ну, тогда давай, выкладывай подробности, - сказал Летучий  Хрен.  И
потом, когда Петер выложил все, что знал, и о чем  догадывался,  и  о  чем
только подозревал, согласился: - Поезжай.

     Возвращается на  круги  своя,  подумал  Петер,  все  та  же  докрасна
ободранная земля, следы наступления великой инженерной армии,  но  ведь  я
вижу это только во второй раз, почему же кажется, что -  в  сотый?  А  вот
новенькое:  дюралевые  обломки,  разбросанные  вокруг  -  да  как   много!
Специально стаскивали и раскладывали вдоль дороги. А машин  разбитых  нет,
убирают сразу с глаз долой. Рука господина Мархеля, это уж точно...
     Баттен спал в блиндаже, больше никого не было; Петер  посидел,  потом
зарядил  новенькую,  привезенную  с  собой  камеру  и  пошел  бродить   по
окрестностям. Разрушения, причиненные последней бомбежкой, были  велики  и
бросались в глаза даже сейчас, по прошествии времени: бесформенные обломки
чего-то, сгребенные бульдозерами в кучи,  захламленная  территория  бывшей
электростанции - туда свалили изуродованные фермы моста, а вот этой  глыбы
раньше не было, она скатилась сверху... Но работа кипела, дорогу  отсыпали
еще лучше прежней,  новая  электростанция  напоминала  подземный  форт,  а
главное, везде были понарыты щели, траншеи, ходы  сообщения  и  прочее,  и
прочее...
     В такой вот момент созерцания Петера и застал подполковник-адъютант.
     - Подполковник Милле? - произнес он этаким полувопросом -  знал  ведь
точно, но считал необходимым уточнить.
     - Майор Милле, - Петер уточнил, как и предполагалось.
     - Простите, подполковник, -  сказал  подполковник,  -  у  меня  более
свежие сведения. Господин советник просит вас немедленно прибыть в штаб.
     - Странно, - сказал Петер. - Почему-то я привык считать себя майором.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг