Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
свое место.
     Со второго раза более-менее получилось:  господин  Мархель  не  забыл
выдернуть чеку и бросил гранату чуть  дальше,  правда,  совсем  не  в  том
направлении. Пришлось переснимать. На взрывы сбежались саперы, поняли, что
именно происходит, и стояли в отдалении.
     Вторую гранату господин Мархель  отбрасывал  от  себя,  как  змею,  и
Петеру пришлось быстро нырять в кювет, чтобы уберечься. Этот  эпизод  тоже
не укладывался в сценарий, и пришлось продолжать съемку.
     Он опять изготовился и пустил ракету. Господин Мархель,  на  которого
гранатные взрывы произвели, видимо,  сильное  впечатление,  долго  не  мог
ухватить кольцо, наконец ухватил, вырвал чеку, но гранату не удержал,  она
выпала и покатилась по земле. Петер снимал. Он слышал тонкий визг, которым
исходил господин Мархель, и видел, как стремительно темнеют его щегольские
бриджи, и считал про себя: "Раз - два - три - четы..." -  и  тут  рвануло.
Петер повесил камеру на плечо и пошел подбирать начальство.
     Наступательные гранаты не дают осколков. То есть осколки их настолько
мелки, что и осколками-то считаться не могут - так, металлическая пыль. Но
когда такая пыль с хорошей скоростью соприкасается со штанами...  Господин
Мархель был в обмороке. Он лежал, закатив глаза,  голые  тонкие  ноги  его
стремительно покрывались красными пятнышками, от мундира остались  клочья,
а запах стоял -  да  от  самого  запущенного  клозета  пахнет  приятнее...
Рассуждая на эту и сопутствующие темы, саперы сложили господина Мархеля на
носилки и унесли в лазарет. Петер перемотал пленку, спрятал ее в карман  и
побежал к стапелю.
     Никто не видел его. За крайней сваей  он  нащупал  прикрытую  тряпьем
яму, а под тряпьем - жестяные коробки. Он положил туда свою, снова прикрыл
все и ушел, не оглядываясь.
     В блиндаже никого не было. Петер содрал с себя все и в  одних  трусах
побежал к бочке с водой -  отмываться.  Его  все  еще  преследовала  вонь,
испущенная господином Мархелем. Понимая, что запаха уже никакого не  может
быть, он лил и лил на  себя  холодную,  обжигающе-холодную  воду,  мылился
жестким обмылком и снова лил...  Как  офицеру  ему  положен  был  запасной
комплект обмундирования, и Петер был этому несказанно  рад.  Хрустящая,  в
мелких иголочках необношенная  ткань  гарантировала  надежное  укрытие  от
вони. Одевшись и спрятав в мешок грязное, он сел  на  кровать  -  и  вдруг
захохотал. Смех прорвался, давно сдерживаемый и подавляемый смех - и Петер
корчился, не в силах вздохнуть, не в силах остановиться -  и  безо  всякой
надежды на хороший конец всей этой истории. Он слышал, как  кто-то  вошел,
но залитые слезами глаза ни черта не различали в полутьме -  электричества
опять не было, а аккумуляторная лампочка уже чуть тлела,  -  но  понемногу
смог переключиться со смеха на внешнее и спросить:
     - Кто?..
     - Это я, - сказал голос Шанура, и голос этот  был  таким,  что  Петер
сразу оборвал смех.
     Он знал, что именно чувствует сейчас  Шанур,  он  помнил  себя  после
этого, но что-то еще было в той интонации, которая состоялась всего в двух
коротеньких словах, кажется, принципиально не могущих  обозначать  что-то,
кроме своего прямого словарного смысла - что-то еще более страшное, такое,
после чего человек не знает, даст ли успокоение даже немедленная смерть, и
медлит поэтому, и остается жить в недоумении...
     - Говори! - приказал Петер, но Шанур, не слыша его, подошел  к  своей
койке и бросился на нее ничком. Кажется, он и не дышал даже.  Тогда  Петер
взял его камеру, проверил: пленка была отснята. Он  вынул  ее,  положил  в
коробку - Шанур, не поворачиваясь, сказал:
     - Не надо...
     Неожиданно он вскочил, но сил у него было,  видимо,  только  на  одно
движение - он остался сидеть на краешке кровати.
     - Не надо, - сказал он опять. - Засвети ее,  Петер.  Прошу  тебя,  не
надо. Засвети. Засвети, я тебя  умоляю.  Это  нельзя  видеть,  это  нельзя
оставлять, нельзя...
     - Что там? - спросил Петер.
     - Засвети.
     - Зачем же ты снимал?
     - Не знаю.
     - А я знаю. Ты хотел, чтобы я у тебя ее отобрал и спрятал.

     - Нет. Нет, конечно. Я правда не знаю зачем...  только  этого  нельзя
видеть. Засвети.
     - Но ведь это же было? - Петер потряс коробкой  -  катушка  забрякала
внутри.
     - Да. Было. Ну и что?
     - Так чем же тогда ты отличаешься от господина Мархеля? У него  свой,
написанный сценарий, а у тебя - ненаписанный, так? Что скажешь?
     - Не смей так! Я - это не он! Он... - Шанур вдруг  резко  замолчал  и
уткнулся лицом в ладони. - Да, правда, - сказал он, не отнимая рук.  -  Но
все равно - вот об этом, что у тебя в руках, знать никто не должен.
     - Саперы оказались вовсе не ангелами во плоти? - спросил Петер.
     Шанур резко вскинулся.
     - Откуда  ты...  А-а!  Ты  тоже  видел,  да?  Да?  Только  не  соври,
пожалуйста, - если ты сейчас соврешь...
     - Ты никогда не подашь мне больше руки?
     - Хоть бы и так.
     - Ладно. Тогда слушай: я ничего не видел, но кое о  чем  догадываюсь.
Ты ведь не думаешь,  что  я  непроходимый  болван,  не  способный  увязать
пару-тройку намеков?
     - Ты до-га-ды-вал-ся...  -  протянул  Шанур  так,  будто  голосу  его
приходилось выдираться из пут, из колючей проволоки,  из  склизи,  осенней
глинистой  склизи.  -  Я-асно.  Теперь  ясно.  Вот  зачем  ты  меня   туда
отправил...
     - Не только.
     - Не только... Ты знал, что именно я увижу, да? А откуда ты знал? Это
что, *твой* сценарий? Это твой, да? Почему ты за эту ленту так уцепился?
     - Христиан, попробуй подумать, какую чушь ты несешь.
     - Так ведь ты её все равно не получишь,  понял?  Ты  понял?  -  Шанур
выхватил пистолет и направил его на Петера. - Засвечивай!
     - Дурак, - сказал Петер. - И не просто дурак, а дурак с принципами. И
еще с задуренной головой. И еще полагающий себя...

     - Засвечивай!!!
     - Сам засветишь. Но сначала убьешь меня.
     - Засвечивай!!! - ничего человеческого не было уже в голосе Шанура.
     Был, наверное, момент, когда Шанур действительно мог  выстрелить,  но
момент этот промелькнул, и оба это поняли: Петер - умом, Шанур  -  руками;
руки его затряслись и опустились,  пистолет  выпал  и  остался  лежать  на
коленях Шанура, а сам Шанур обмяк, осел, сгорбился, сдался.
     - Чего ты от меня хочешь? - тихо спросил он.
     - Хочу, чтобы ты понял одну вещь, - тоже тихо сказал Петер. -  Нельзя
говорить не всю правду. Раз мы с тобой взялись за такое дело,  так  делать
его должны честно. Мы можем - технически - подровнять, подгладить  истину.
Можем. Но нам этого делать нельзя. Пусть господин Мархель этим занимается.
Что там, на этой ленте?
     Шанур помолчал, потом неохотно сказал:
     - Саперы купили у охраны девочек из киногруппы...
     - Так я и думал, - сказал Петер. - Просто...
     - Не просто, - сказал Шанур. - Если бы просто... Они  устроили  целый
обряд. Праздник Гангуса, Слолиша и Ивурчорра.
     - Ну, и?..
     - Все.
     - Ты это и снимал?
     - Это и снимал. Разожгли костры...
     - А теперь хочешь засветить?
     - Но ведь могло же меня там не оказаться, правда?
     - Могло. Но ты оказался.
     - И очень жаль.
     - Жаль. И не только это. Знаешь, Христиан, сколько бы я дал, чтобы не
оказаться в лагере "Ферт"? Или в Ловели у рва? Или на допросах в ГПТ?  Или
на переправе через Юс? Рассказать тебе, как  там  переплавлялись?  Нагнали
штрафников, поставили сзади пулеметы... сзади пулеметы,  впереди  пушки  -
куда, думаешь, они пошли? Лежали - как волна прибойная замерла...  высокая
такая волна... пулеметчики с ума сходили, а стреляли - приказ... А потом в
воду - куда иначе деваться? Кипела вода... я раньше думал, когда  говорят:
река покраснела от крови - что это метафора. Вот  тебе  -  метафора.  А  я
стоял и снимал. Или когда Примбау горел - его просто засыпали фосфором,  и
все горело, и люди горели,  там  же  полным-полно  народу  было,  беженцы,
ребятишки - а я снимал... Крепись, старик. Работа такая.
     - Работа... То, что ты рассказал, - это все в рамках, понимаешь?  Это
ужасно, но это в рамках. А у меня - за рамками. Как если бы... помнишь,  в
прошлую войну была осада Флоттештадта? Там половина гарнизона перемерла от
голода и жажды, помнишь? Великий подвиг, образец преданности...  Так  вот,
если бы оттуда дать репортажи о том, как, допустим, генералы поедали своих
подчиненных... как бросали жребий, кому идти  в  котел...  Понимаешь?  Это
ведь все могло быть, но точно-то мы не  знаем  -  и  слава  богу,  что  не
знаем...
     - Я понимаю. Конечно,  это  было  бы  страшно.  Это  погубило  бы  те
красивые сказки, на которых нас  с  тобой  воспитывали.  А  ведь  ни  один
генерал в той осаде от голода не умер, кстати... Но  по  крайней  мере  мы
знали бы все точно, и не было бы места для  выдумок.  Правдой  историю  не
исказить.
     - Не исказить. Но ведь есть же стыдные тайны?
     - Это не нам с тобой решать.
     - А кому? Господину Мархелю? - Шанур сморщился, как от зубной боли.
     - Нет, конечно.
     - А кому тогда?
     - Не знаю. Никому конкретно. Это само собой решится. А мы должны дать
материал для такого решения.
     - Бесполезно все это, - с тоской сказал Шанур.  -  Все  равно  кто-то
конкретный будет решать, и будет фантазировать на нашу тему, и создаст нас
по своему усмотрению - для подтверждения своих маленьких истин...
     Оба вдруг замолчали, потому что почувствовали неожиданно,  что  земля
уходит из-под ног и стремится  куда-то  далеко  и  неодолимо,  и  сам  ход
времени отдался гулко и  протяжно,  как  безначальный  звук  лопнувшего  в
небывшие времена рельса, и будто  пронизывающим  ледяным  ветром  потянуло
сквозь них, прозрачных, и сквозь мир, и  сквозь  вековечные  скалы,  такие
крошечные и такие хрупкие, потянуло то ли из прошлого в будущее - и  тогда
непонятно было, почему же ветер настолько стерилен, и нет  в  нем  запахов
пожаров и хлеба; то ли из будущего в прошлое - но почему он холоден, как в
бесснежную злую зиму, и тосклив, и ровен, будто бы там, в будущем,  не  за
что зацепиться и не на чем задержаться и остается  только  лететь,  лететь
призрачно, зло, ледяно и свободно? Будто бы  нечего  ждать  и  не  на  что
надеяться, и можно без суеты и ненужного шума устраивать  потихоньку  свои
дела, чтобы быть готовым в урочный час... Петер опустился рядом с Шануром,
и так они сидели долго, а ветер все дул, и дул, и дул...

     Открытие памятника инженеру Юнгману было запланировано на  двенадцать
часов дня, но состоялось на три часа раньше, причем совершенно  тайно;  об
изменении срока знали только господин Мархель, генерал Айзенкопф и  Петер.
Генерал произнес краткую речь, глядя поверх объектива - там был прикреплен
лист бумаги с текстом. Господин Мархель с приклеенными усами и бровями и в
форме саперного майора сдернул брезент. Бронзовая фигура инженера  Юнгмана
имела несколько неопределенный вид: то ли бронза не способна была передать
особенности лица покойного, то ли сказалась нехватка мастерства и опыта  у
доморощенного скульптора, то ли еще что -  но  только  в  чертах  инженера
проглядывала  то  нехорошая  улыбка  господина  Мархеля,  то   надменность
генерала; и правая рука его не то указывала направление движения - но  для
этого она была поднята чересчур высоко, не то означала римское приветствие
- но слишком уж неуверенное, скованное, без предписанной уставом истовости
и самоотречения;  саперы  говорили  потом,  что  бронзовый  инженер  хочет
проголосовать попутку через мост, да только вот что-то никто не едет...
     - Странная закономерность, Гуннар, ты не замечаешь? -  говорил  после
церемонии генерал. - Чем старше по званию  становится  сапер,  тем  больше
вероятность, что он окажется предателем. Будто короны  эти  отравляют  его
душу... Две тысячи рядовых - предателей нет. Четыре сотни унтер-офицеров -
предатель  один.  Девяносто  два  младших  офицера  -  предателей   шесть.
Одиннадцать старших - из них трое наверняка и еще  двое  под  подозрением.
Кошмар!  Будто  повышение  звания  не  только  не  укрепляет  естественной
преданности Императору, а наоборот - стимулирует какие-то  теневые,  я  бы
даже сказал - негативные моменты сознания  индивидуума.  Конечно,  обретая
власть, человек начинает иначе относиться к власти над собой -  но  не  до
такой же степени, черт побери!
     - Чему ты удивляешься? - спросил господин Мархель. - Враг и не станет
целиться вниз, в основание пирамиды. Он будет целиться в самый верх, в нас
с тобой, но ведь мы-то ему не по зубам, не так ли? - ну и чуть ниже. Я уже
давно думаю на эту тему. Все то, что мы видим  сейчас:  саботаж,  явный  и
скрытый, случаи неповиновения, снижение  темпов  -  все  это  очень  легко
объяснить именно тонким, я бы  даже  сказал  -  деликатным  вмешательством
вражеской агентуры. И цель, которая стоит перед нами, - это  найти  способ
обезвреживать ее еще до того, как она начнет активно себя проявлять.
     - Интересная мысль, - сказал генерал. - И как ты это мыслишь?
     - Следует исходить из того, что любой агент - это человек  с  двойной
моралью. Так или нет? Та, глубинная, истинная его  мораль  -  это  как  бы
лицо, а вторая, та, что  мы  видим,  -  это  как  бы  маска.  А  чем  лицо
отличается от маски? Чем, Йо? Не знаешь? Да просто лицо более пластично, а
маска статична, и с этим ничего не поделать,  даже  если  очень  захотеть.
Представь  себе:  тысяча  человек,  и  все  плачут.  Тут  выходишь  ты   и
командуешь: смейтесь! И сразу становится  ясно,  кто  в  маске,  а  кто  -
настоящий. На таком вот сломе они все и попадутся.
     - Интересная мысль, - повторил генерал. - А как ты это  предполагаешь
осуществить?
     - Уж это-то предоставь мне, - сказал господин  Мархель.  -  И  знаешь
что? Твой этот майор по особым поручениям - он сильно тебе нужен?
     - Да как тебе сказать, - замялся генерал. - Потерплю, если надо.
     - Я хочу его на это дело натаскать, по-моему, он парень толковый.
     - Толковый-то он толковый... - генерал не договорил. -  Ладно,  бери.
Вельт!
     Вошел и щелкнул каблуками майор Вельт.
     - Поступаешь в распоряжение господина Мархеля, -  сказал  генерал.  -
Будешь ему во всем подчиняться, как мне. Понял?
     На какой-то миг майор растерялся: губы его капризно  надулись,  глаза
заморгали, и даже слеза блеснула. Но он,  человек  военный,  взял  себя  в
руки, судорожно выпрямился и четким штабным баритоном выразил свое  полное
и безоговорочное согласие с  любым,  даже  таким  бесчеловечным,  решением
генерала.
     Инструктаж майора состоялся тут же.
     - Значит, так, - сказал господин Мархель. - Слушайте  и  запоминайте.
Вы будете работать с донесениями военнослужащих друг на друга. Какова ваша
задача? Самым тщательным образом  вы  проведете  статистическую  обработку
донесений  и  выявите  следующие  группы:  первая  -  на  кого   поступает
максимальное  количество  донесений;  вторая  -  на  кого  их  совсем   не
поступает;  вычислите  среднее   количество   доносов   на   один   объект
доносительства вообще и по  категориям:  рядовые,  унтер-офицеры,  младшие
офицеры и старшие офицеры;  вычислив  это,  установите  поименно  лиц,  на
которых падает среднеарифметическое и среднеалгебраическое число доносов -
опять же вообще и по категориям.  Произведете  изъятие  этих  лиц.  Далее:
выявите субъектов  доносительства,  при  этом  обращая  внимание  на,  так
сказать, максималистов - агентура способна проводить  подрывную  работу  и
таким иезуитским методом - и на тех, кто вообще не пишет доносов; именно в
этих группах наличие агентуры наиболее  вероятно.  Далее  -  выявите,  кто
именно  донес  на  тех,  кого  вы   подвергнете   изъятию,   и   проведите
поощрительные мероприятия, например, выдвинув их на руководящие посты. Вся
эта работа должна проводиться циклически, и  цикл  установим...  ну,  дней
пять. Надеюсь, за пять-то дней будет набираться достаточный информационный
массив?
     -  Гуннар!  -  восхищенно  сказал  генерал.  -   Почему   ты   не   в
контрразведке? Ты хоронишь свой талант!
     - Эх, Йо, - сказал господин Мархель. - Ничего-то  ты  не  понял.  Мой
талант куда больше того, что нужен  контрразведчику.  Я  бы  заскучал  там

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг