рядом с ним. Согласитесь, док, что это очень странно.
- Ты прав, - задумчиво ответил Коротков. - Странно.
Они снова поднялись на палубу и, привлеченные жалобным мяуканьем кота,
заглянули на камбуз. По сравнению с другими помещениями здесь был
невероятный беспорядок. Валялись посуда, пакеты с продуктами, жестяные
банки, остро пахло горелым сахаром. Фонарик в руке штурмана дрогнул:
из-под кучи картофеля, мешков и банок торчали ноги в деревянных башмаках.
Судя по всему, это был кок - невероятно тощий молодой японец. Он лежал,
закрыв ладонями лицо, искаженное гримасой ужаса. Все-таки на судне
оказался человек, и Пархоменко сразу повеселел.
- Впервые вижу такого тощего кока. Ну как, доктор?
Коротков наклонился над телом.
- Пока жив.
Уже забрезжил рассвет, а мы все не могли обнаружить батискаф. Мы прошли
над глубоководной пропастью, куда спустилась "Ява", - ничего. Потом
просмотрели, прослушали, прощупали огромную акваторию - и опять ничего.
"Ява" исчезла бесследно. Это было непонятным, непостижимым и давало
основания для тревоги.
Обо всем этом и докладывал сейчас Кард Янович чрезвычайной комиссии
Академии наук.
Я взглянул на Нину. С окаменелым лицом она сидела, склонясь над своими
таблицами, и что-то записывала в них. Глаза ее стали синее - единственный
признак большого волнения.
Что же случилось с "Явой", с этим самым совершенным глубоководным кораблем?
Батискаф - подводный дирижабль - пришел на смену ненадежным, а главное,
ограниченным батисферам и гидростатам. Стратонавт Пикар, успешно проникнув
в глубины воздушного океана, обратился к осуществлению своей давней мечты
- проникновению в глубины морей. Годы упорных поисков, напряженного труда,
рискованных экспериментов - и корабль глубин, батискаф, родился. Вместо
легкой оболочки, наполненной газом, - легкая, но прочная поплавковая
камера, наполненная бензином; вместо легкой гондолы - сверхпрочный
стальной шар, способный выдерживать чудовищные давления глубин.
Чокроаминото создал корабль предельных глубин. Батискаф этот был рассчитан
на проведение серьезных исследовательских работ на любых глубинах... Где
батискаф? Что с его экипажем?
При спуске у острова Капри Пикар едва не остался навсегда на дне: батискаф
застрял в толстом слое ила; на нем дважды самопроизвольно срабатывал
аварийный автомат сброса балласта, и батискаф стремительно уходил вверх.
Могло такое произойти с "Явой"? Исключено. Ну, а вдруг "Ява" всплывает,
всплывает значительно быстрее, чем древний батискаф, а там, на волнах,
ничего не подозревающая "Хризантема"... Удар о киль, рваная пробоина в
корпусе поплавковой камеры... и батискаф снова погружается в пучину.
Навсегда... Я выскользнул из салона и зашагал к радиорубке. Вызвать
"Хризантему" было минутным делом. Но на Пархоменко мое разыгравшееся
воображение мало действовало. Если экипаж "Хризантемы" погиб при попытке
спасти батискаф, то почему шлюпка на месте? А потом "поцелуй" "Явы" не
прошел бы безнаказанно для такой скорлупки, как "Хризантема". Если бы это
случилось, то, пожалуй, ему не пришлось бы находиться на корабле. А
главное, батискаф-то не обнаружен. Ладно, так и быть, он полезет и
осмотрит днище. Я не удержался и позвонил в гидроакустическую.
- Ничего нового! - сердито ответила на мой вопрос Иринка. - Неужели я
молчала бы? Тебе делать нечего, что ли?..
Вот так всегда Иринка со мною разговаривает. А в действительности она
замечательная и умница большая. Она гидроакустик и гидробиолог нашей
комплексной группы океанографической экспедиции. Вообще у нас отличный
народ в группе, не первый год вместе выпытываем у старика Нептуна его
тайны.
Но куда все-таки исчезла "Ява"?
Я возвратился в салон. Карл Янович, заложив руки за спину и чуть
ссутулясь, медленно прохаживался вдоль мерцающего экранами приборного
пульта.
- Одно, - говорил он глуховатым голосом, - остается одно - начать все
снова. Прощупать каждый метр, каждую складку дна. Но убейте меня, - он
развел руками, - не понимаю! Как корова языком слизнула. Мы обнаруживаем
на дне ядра, да что ядра, гайки и то находим, а батискаф не разыщем! Что
за дьявольщина! Такая техника...
Нина потупилась. Да, поисковая техника подвластна ей такая, о которой еще
год назад можно было только мечтать. Но сегодня локаторы что-то "чудят":
то и дело появляются поля невидимости - какие-то мутные пятна. Нина твердо
убеждена, что приборы в этом не виноваты, что это помехи, так сказать,
внешнего происхождения. Однако обидно.
- Чем можем помочь? - спросил председатель комиссии. - У нас самые широкие
полномочия.
- Не представляю, - пожал плечами Карл Янович. - Нет судна, оснащенного
поисковой техникой лучше нашего "Океана".
Вошел Николай и положил мне на стол радиограмму от Пархоменко: "На
"Хризантеме" никаких следов столкновения..."
- Делайте все, что сочтете необходимым. Мы тоже подумаем. Желаем успеха! -
проговорил председатель комиссии. Экран телевизора погас.
- "Тоже подумают"! - проворчал Карл Янович. - Володя, передай наверх:
пусть отключат всю внешнюю связь и дадут нам спокойно поработать... Вообще
нас нет... - И он уселся перед пультом гидролокатора.
- Нина Васильевна! - позвал, не отрываясь от приборов, Карл Янович. -
Дайте карту, где нанесены районы непросмотренного дна, и пригласите сюда
Ирину Алексеевну.
Нина не шелохнулась. Она сидела, зажав виски ладонями. Глаза ее были
широко открыты; почти круглые, блестящие, они чем-то напоминали глаза
раненой птицы.
Эх Женька, Женька, друг мой!
- Что случилось? - повернулся Карл Янович к нам. - М-да, - проворчал он,
выслушав меня. - Ну и что ж страшного? Работать, искать надо... Я жду,
Нина Васильевна!
- Сейчас. Я сейчас. Одну минуту... - И, тряхнув головой, отгоняя остатки
тяжелых дум, она пододвинула к себе карту. Ее рука с карандашом уверенно
замелькала над столиком.
Когда появилась Иринка, Карл Янович жестом пригласил всех поближе к себе и
предложил:
- У кого какая думка в голове, выкладывайте.
- Батискаф унесло неизвестное и, видимо, очень мощное глубинное течение, -
сказал я.
- Почему тогда нет связи, - возразила Нина. - Я думаю, они погребены
обвалом в каньоне.
Ирина присоединилась к мнению Нины. И тут меня черт потянул за язык.
- А что, если батискаф утащило возлюбленное Ириной Алексеевной чудовище
глубин?
Иринка бросила на меня уничтожающий взгляд, а Карл Янович неопределенно
пробормотал:
- Океан, океан... Искать надо.
На небе появились первые звезды. Сгоняя тяжелую духоту, с юга потянул
ветерок. "Океан" на самом малом скользил, пеня волны. Вся армия приборов
трудилась непрерывно. Шуршали ленты самописцев, мигали экраны, тихо пели
тонические контролеры. Искали всюду. В глубоких и узких подводных
расселинах, в многометровых слоях ила, в толщах океана, наверху в волнах...
Николай Андреевич Коротков был маг и чародей в своем деле. Не раз
крупнейшие клиники и институты наперебой предлагали ему сменить шаткий пол
корабельного лазарета на солидный кабинет. Он благодарил, обещал подумать,
даже соглашался, но подходило время отхода экспедиционного судна, и
Николай Андреевич появлялся на его борту. Говорили: если не позднее часа
после смерти обратиться к Короткову, возвращение к жизни обеспечено. Но
теперь, то ли это был чрезвычайно тяжелый случай, то ли что другое, ему не
удалось привести в себя человека с "Хризантемы". Жизнь в нем медленно
угасала.
Николай Андреевич зашел к нам усталый и расстроенный. Он присел в кресло
рядом с моим столиком и вытащил трубку. На мой немой вопрос отрицательно
покачал головой.
- Ничего. Он умрет, а я даже не смогу сказать, отчего. Только что
закончился консилиум. У телекамеры были все светила медицины... Что это? -
вдруг прервал он свой рассказ и кивнул в сторону экрана.
Карл Янович мельком взглянул и поморщился.
- То же, что и у нас, - непонятное явление, - сказал врач. - Изображение
без всяких видимых причин начинает расплываться, и появляется вот такая
муть. На том же месте?
- Да, - ответила Нина.
- На что другое, а на скуку в начавшиеся сутки не пожалуешься, - вздохнул
Николай Андреевич. - А я так надеялся, что кок с "Хризантемы" поможет
разгадать хотя бы эту загадку моря.
- И много таких загадок? - осведомился я.
Коротков посмотрел на меня.
- Много. Неужели не знаете? Впрочем, если бы знали, не спрашивали. С
незапамятных времен передается немало легенд о море. Одни из них просто
вымысел, в основе других лежали, вероятно, какие-то реальные события и
происшествия. Эти истории довольно живучи. И не удивительно. Люди вообще
только краешком глаза заглянули в этот мир, полный тайн и неисчерпаемых
богатств, тайн, крепко хранимых. Девушки, я закурю? Спасибо.
Среди многочисленных историй есть и невыдуманные - это семь странных
происшествий, которые остались неразгаданными. В 1850 году близ рыбачьего
поселка Истон-Бич в Америке выбросило на берег парусник "Сибэрд". На судне
не оказалось никого из команды. Последняя запись в судовом журнале была
сделана всего в нескольких милях от Ньюпорта, куда шел со своим грузом
"Сибэрд". В 1872 году английская бригантина встретила у берегов Португалии
шедший под всеми парусами американский бриг "Мэри Сэлист", или "Мария
Целеста". На бриге не было ни одного человека. В 1880 году бесследно
исчезло английское судно со всем экипажем и двумястами пятьюдесятью
морскими кадетами. В октябре 1902 года у мексиканского побережья
загадочная авария произошла с немецким барком "Фрейя" сразу же после
выхода из порта и при хорошей погоде. Никого из команды поврежденного
барка найти не удалось. В 1928 году пропало датское учебное судно
"Кобенхавн". Пропало так же бесследно, как и другие, хотя на нем была
радиостанция. В 1948 году голландский пароход "Уранг Медан" подал странный
сигнал бедствия. Судно быстро обнаружили спасательные корабли, но
загадочная смерть уже скосила всех членов экипажа. На глазах команд
спасателей пароход загорелся и взорвался. Потом в 1953 году при
таинственных обстоятельствах исчезла команда небольшого теплохода "Хольчу".
Сколько ни бились, так и не удалось обнаружить чего-либо проливающего свет
на причины этих катастроф, разгадать тайну исчезновений экипажей. Вот семь
тайн моря. Теперь "Хризантема". Меньше суток назад ее капитан, матросы
были на судне. Где они теперь, что с ними?
- Что удивительного, - сказал я. - Суда могли погибнуть от попадания
метеоритов. Такие случаи зарегистрированы в истории мореплавания. А
сколько было случаев нападений гигантских кальмаров и кашалотов, - и я
начал приводить примеры. Меня поддержала Иринка. Она знала огромное
количество историй о кальмарах и кашалотах.
- Все это верно, - заговорил Николаи Андреевич, терпеливо выслушав Иринку.
- Но чем объяснить исчезновение людей? Почему моряки внезапно бросали свой
корабль и бесследно исчезали?
Несколько минут было тихо, если не считать шороха приборов и стука часов.
Ох эти часы! Потом задребезжал звонок внутреннего телефона: сперва
несмело, затем все настойчивее, требовательнее. Карл Янович, досадливо
махнув рукой, потянулся к трубке.
- Что? А мне какое дело? Голубчик... - голос старика стал зловеще
ласковым, - кажется, вы уже не грудной ребенок. Извините, ходите на
собственных ногах. Получили сообщения и действуйте. Какая почта? Что вы
мне "безопасность" да "безопасность"! - Старик не выдержал и сорвался на
крик.
- Ничего не хочу слушать! Не хочу! К дьяволу! Ко всем чертям вашу почту! -
Он с треском положил трубку на рычаг, какое-то мгновение зло смотрел на
нее, затем снял трубку с рычага и положил на стол. - Так лучше. Поехали,
ребята, дальше.
Экраны то ярко вспыхивали, то затухали. На них плыли фантастические,
освещенные видимым и невидимым светом картины подводной пропасти.
- Да, - нарушил молчание Николай Андреевич, - что ни говорите, а море
умеет хранить свои тайны. - Он снова помолчал и с горечью добавил: - Если
бы у меня был "Стимулин 1053"... Перед выходом просил, убеждал. Не дали.
Не закончена, дескать, проверка в клинических условиях. А на днях слушал
передачу: какой поразительный эффект! Дал радиограмму. Но что поделаешь...
Сверхскоростному самолету и то надо не менее трех часов, чтобы долететь к
нам. Три часа, а единственный человек с "Хризантемы" умрет через полчаса.
Я вздрогнул от неожиданно громко прозвучавшего треска. В руке Нины
сломался карандаш. Уронив голову на руки, она зарыдала. Я поднялся, но
Коротков тронул меня за руку.
- Не надо. Пусть выплачется.
Нина плакала. Мы молчали, каждый по-своему: Иринка вертела в пальцах
карандаш, Николай Андреевич рассматривал завитки дыма, поднимающегося из
его трубки. Карл Янович сумрачно поглядывал на приборы. Я чертил мудреную
схему: точка, круг, еще круг... Точка - место, откуда в последний раз
прозвучал голос "Явы"; круг - на такое расстояние могли затянуть подводные
течения дрейфующий батискаф за два часа; второй круг - за пять часов;
последний круг - по настоящее время. А если не течение, то что же потащило
"Яву"? С какой скоростью? Я бросаю карандаш.
Кто-то гулко и бесцеремонно топал, приближаясь к салону. Дверь с треском
распахнулась. На пороге появился взъерошенный Пархоменко. Круглое лицо
штурмана было возбужденным, в дегтярно-черных глазах прыгали бесенята.
- А ну! - гаркнул он. - Пляшите! Все пляшите!
Не обращая внимания на нахмурившегося Карла Яновича, штурман шагнул в
салон, потрясая зажатыми в обеих руках пакетами.
- Вам, док! - И в руках изумленного Николая Андреевича оказалась небольшая
посылка.
Виктор был балагур и весельчак, его любили за это, но сейчас... Я
почувствовал, как во мне закипает ярость, и резко поднялся.
- Стоп! - отскочил Пархоменко. - По техническим и психологическим причинам
эксцентрическая румба "В объятиях спрута" в исполнении Владимира Кондакова
переносится на девять ноль-ноль. У... глазищи горят, как у Ирода. На,
возьми!
Я на лету поймал пакет.
Появись здесь сию минуту марсианин, эффект был бы менее разительным.
Ничего не соображая, я смотрел на обложку с четкими буквами "Инструкция",
на рисунок под заглавием. Все, все перестало для меня существовать. Я
ринулся к Пархоменко.
- Где?
- Там... на палубе. - Штурман даже попятился. На талях покачивалось нечто
похожее на гигантскую черепаху. Это был он - мечта океанографов:
Кибернетический разведчик больших глубин модель первая, сокращенно КРБГ-1,
или "Краб", как мы его называли в институте. Я ушел в рейс, когда "Краб"
был в чертежах, а вот сейчас он передо мной готовый к действию.
- Доволен? - спросил Пархоменко. - Я думал, ты будешь кувыркаться, а ты
ледышка. Превратности человеческой натуры! Наш док, всегда такой чинный,
когда открыл свою посылочку, заговорил каким-то нечеловеческим голосом,
чтобы я пропал. Прижал к сердцу коробочку и помчался к себе...
- Что там было?
- Стимулин какой-то. Уже колет своего японца.
- Но как? Откуда же все это?
Штурман ткнул пальцем в небо и, протяжно свистнув, повел палец вниз.
- Не понимаю.
- Скажешь! - взглянув на мое недоумевающее лицо, Пархоменко довольно
рассмеялся. - Ракета, брат. - Он взглянул на часы и сразу стал озабоченным
и серьезным. - Сейчас будет вторая. Кладут их точно, тютелька в тютельку!
Эту я попросил подбросить поближе. Идет! Смотри!
По небосводу скользила, падая сюда, к нам, золотая искорка...
- Держись! - резко крикнул Пархоменко.
Я вцепился в поручни. Над головой дико взвизгнуло. Между "Океаном" и
темнеющей вдали "Хризантемой" поднялся высоченный фонтан. Над нами
появился темный купол большого грузового парашюта.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг