фазана и бросился вниз по лестнице. На полпути он чуть не налетел на
Киссура, который взбегал наверх.
- Киссур, - сказал Бемиш с отчаянием, - вы же знаете, меня заставили.
Киссур махнул рукой.
- Что государь? - сказал он.
- Он уволил Яника.
- Великий Вей! А кто первый министр?! Шаваш?!
- Никто, - сказал Бемиш, - государь обещает созвать парламент.
Лицо Киссура исказилось.
- Это ты ему посоветовал? Да?
- Ты знаешь мои убеждения.
- Я знаю твои убеждения. Тебе наплевать на эту страну. Ты думаешь, что
демократия повысит курс акций твоих гребаных компаний!
- Общение со мной пошло тебе на пользу, Киссур. Давно ли ты разбирался
в акциях не лучше, чем я - в лошадях?
Киссур с размаху сел на ступеньку и отдавил ногу Бемишу. Он сидел так
довольно долго, а потом встал.
- Ничего. Один парламент я уже повесил в полном составе, повешу и
второй. Учти это, когда будешь планировать свои вложения.
И побежал вверх, перепрыгивая через три ступеньки, правда, ступеньки
были низкие.
Еще в воздухе, возвращаясь в Ассалах, Бемиш в течение часа отдавал
распоряжения скупать акции вейских компаний, скупать как можно тише и как
можно больше.
Через час, когда все звонки были сделаны, Бемиш вынул лист бумаги и
начал рисовать схему рефинансированйя компании. Высокодоходные облигации
Ассалаха в настоящий момент приносили четырнадцать процентов в месяц.
Парламентские выборы и последующее повышение странового рейтинга должны
были привести к подъему их курса. По расчетам Бемиша, через два-три месяца
они должны были стоить сто три - сто четыре сента за денар. Уже сейчас они
ходили по сто один и один сента за денар, - в таких условиях даже
купленная выше номинала облигация все равно приносила тринадцать
процентов. Согласно условиям проспекта эмиссии, повышение курса облигаций
(равно как и падение) вело к пересмотру процентных ставок, так, чтобы курс
облигаций составлял сто сентов за денар. Новые облигации Ассалаха, по
рассчетам Бемиша, должны были приносить 11-12%.
Его расчеты прервал новый звонок.
- Есть новости об Инис, - сказал в трубке холодный голос Джайлса.
- Наконец-то. Где она?
- Вам лучше приехать на виллу.
Через полчаса Бемиш стоял в дальнем углу своего роскошного сада, близ
увитой росовяником узорчатой беседки. Перед ним был декоративный колодец,
непременный, наряду с шалашом отшельника и ручными ланями, атрибут
загородных угодий. За водой к колодцу, понятное дело, не ходили никогда -
на то был водопровод. Но только ручное зверье стало вести себя странно
близ колодца - и три часа назад прилежный садовник в него заглянул,
опасаясь какого-нибудь непорядка.
Бемиш стоял и смотрел, как двое затянутых в резину и кожу парней из
службы безопасности переваливают через бортик колодца белое распухшее
тело. Далеко-далеко в небе, среди звезд, сновали синие и желтые огни
взлетающих кораблей, и непуганый соловей в соседних кустах солировал в
целом хоре ночных цикад.
- Знаете, что завтра напишет "Синее солнце?" - шевельнулся рядом
Джайлс. - Оно напишет, что иностранный вампир убил свою любовницу и
спрятал ее тело в заброшенном колодце.
Бемиш повернулся, и Джайлс с ужасом увидел, что серые глаза бизнесмена
пусты, как сейф, взрезанный бандитами. Потом генеральный директор
Ассалахской компании покачнулся и, потеряв сознание, мягко осел в руки
Джайлса.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ,
в которой повествуется о непредсказуемых результатах народного
волеизъявления.
Прошла пара месяцев. Подготовка к выборам была в самом разгаре. По всей
стране чиновники, открыв ворота усадеб, кормили будущих избирателей
рисовыми пирогами, квадратными, как земля, и просяными пирогами, круглыми,
как небо. По всей стране сектанты давали представления о железных людях.
По всей стране предприниматели и торговцы, вместо взяток чиновникам,
делали взносы на избирательную кампанию.
Бемиш в это время много летал по Галактике. Близкие к нему люди знали,
что он страшно переживал смерть Инис. Два дня землянин вообще никуда не
показывался, запершись в своей спальне, а потом вцепился в дела, как
голодная кошка в мышь, с лихорадочным и явным желанием забыться.
Имена убийц назывались самые разные, и часто в кандидатах ходили бывший
первый министр Яник и "знающие путь", между которыми, кстати, упорно
подозревали всяческие связи,. Господину Янику, как и сектантам, не
нравилось, что империю раскупают люди со звезд. Он упорно хотел, чтобы
империю раскупили его друзья, а у людей со звезд, как нарочно, было больше
денег.
Еще чаще называли имя Шаваша, - говорили, что мстительный чиновник убил
Ашиника за старое покушение, а девицу - за то, что Бемиш когда-то
пожадничал ею и чтобы сбить людей со следа. Говорили, что землянин оттого
так и неутешен, что знает имя заказчика, а отомстить не может, не развалив
свой бизнес, и, по правде, были недалеки от истины.
Была также популярна сплетня, что девицу зарезал сам землянин, чтобы
изобразить неутешное горе и тем оправдаться от подозрений в любви к другой
женщине - и громко называли имя Идари.
Прилежно искали Ашиника, то подозревая его в убийстве Инис, то,
наоборот, полагая, что он был убит вместе с женой, как отступник. Но
Ашиник исчез бесследно. Зато нашли человека, который передал сектантам
документы, свидетельствующие о военном предназначении космодрома, и это
оказался тот самый технарь-марксист, который некогда приехал на виллу с
Ашиданом и который потом устраивался шпионить на космодром.
Бемиш сходил посмотреть на то, что от этого человека осталось. На
следующий день, сидя в Лос-Анджелесе за столом переговоров, Бемиш нет-нет
да и ловил себя на мысли: что бы сказал его вежливый, в черепаховых очках
собеседник, если бы знал, что шесть часов назад респектабельный директор
Ассалахской компании хладнокровно смотрел, как перед ним по кусочку
срезают мясо с живого человека, и как этот человек истошно кричит, что
ничего, ничего, ничего не знает про Инис.
***
Бемиш прилетел на Вею после месячного отсутствия, практически завершив
все переговоры по созданию БОАР. И тут же на аэродроме нарвался на стайку
журналистов, прилетевших освещать демократичность подготовки к выборам.
Один из журналистов спросил:
- Как вы оцениваете шансы Ядана на победу?
За три часа до прилета Бемиша глава Белой секты, непримиримый противник
землян, а стало быть, и всех их изобретений вроде демократии, кредитной
карточки и пиццы, объявил о своем участии в выборах.
- Ядана? - изумился Бемиш. - Это просто сумасшедший, который верит, что
земляне - бесы. Он смотрит на мой космодром и говорит, что я построил
дырку в ад. Он говорит, что каждое утро взбирается по лесенке на небо и
там никаких землян нет, из чего следует, что все наши корабли и техника -
морок, а наши космодромы - дырки под землю. Кроме того, он говорит, что
родился из золотого яйца.
Журналист ухмыльнулся и спросил:
- Почему тогда вторым в списке партии Ядана стоит человек по имени
Ашиник, бывший вице-президент вашей компании и, кажется, сотрудник
миллиардера Рональда Тревиса. Он тоже, что ли, считает, что космодром -
дырка под землю?
Бемиш окаменел. Значит, Ашиник жив! А журналист скривил губы и добавил:
- Как вам не стыдно повторять глупые слухи, которые распускают
продажные чиновники для дискредитации народных лидеров!
На следующий день Бемиш прочитал статью о Bee во влиятельной, и, стало
быть, либеральной "Стандард Тайме". Статья была написана тем самым
журналистом. Статья изображала предвыборную гонку на Bee как борьбу между
продажными чиновниками и истинными выразителями народной демократии.
Истинным выразителем народной демократии был Ядан. Продажные чиновники и
отдельные нажившиеся на грабеже Вей земляне изо всех сил старались
опорочить народного лидера.
За статьей последовало интервью с Яданом. Журналист спросил Ядана:
"Правда ли, что вы считаете землян бесами?"
- Я не знаю, откуда взялась эта безумная утка. Впрочем, господин Бемиш
плохо говорит по-вейски. Вы говорите: "Пошел к черту", а мы говорим в
таких случаях "Ты - бес, иди домой". Может быть, кто-нибудь из моих друзей
выругал так господина Бемиша, а тот, не очень твердо разбираясь в
культуре, воспринял выражение буквально. Или вот вам еще один пример.
Некоторые земляне пустили басню, что-де "знающие путь" утверждают, что их
глава родился из золотого яйца. Но это лишь метафорическое выражение.
"Вылупиться из золотого яйца" значит у нас то же, что у вас - "родиться в
рубашке".
Прочитав статью до конца, Бемиш приказал доставить к нему Ашиника. Это
оказалось нелегко сделать, поскольку Ашиник, хотя и перестал прятаться,
везде появлялся в окружении тройного кольца охраны. Бемишу пришлось
удовольствоваться номером спутникового телефона сектанта, известным лишь
десятку людей. Он позвонил ему и на отменном вейском в бешенстве заорал в
трубку:
- Это я плохо говорю по-вейски, да? Это ваша придумка, Ашиник,
использовать для укрепления секты прессу землян? Ваша идея - внушить
заезжему щелкоперу, что он лучше разбирается в тонкостях местной культуры,
чем директор Ассалахской компании?
- Ай-тана хари (Бес, иди домой), - с издевкой ответил Ашиник, бросив
трубку.
Бемиш был достаточно раздосадован, чтобы тут же издать приказ об
увольнении Ашиника, до сих пор продолжавшего номинально числиться в совете
директоров.
***
Как и большинство землян, живших и работавших в империи, Бемиш оказался
поставлен перед странной проблемой. С одной стороны, местные земляне
прекрасно - порой лучше правительственных чиновников - понимали, что из
себя представляет так называемая "партия народной свободы", возглавляемая
сопредседателями Яданом и Ашиником. Устроить против этих людей массовую
кампанию в галактических средствах информации было на самом деле нетрудно.
Но такая кампания обрушила бы рынок вейских акций, потому что деньги -
самая пугливая вещь на свете И наоборот, сектантам она нисколько бы не
повредила, потому что какое дело сектантам, что о них пишут газеты бесов?
Местные земляне посовещались между собой и сошлись на том, что победа
этих маргиналов ну никак невозможна. Поэтому пусть себе либеральные газеты
балуются с новыми героями. Зачем заниматься разоблачениями? Только
устраивать плохое паблисити для новых эмиссий.
Фондовый индекс, по мере приближения выборов, рос как на дрожжах,
потому что фондовые индексы в развивающихся странах всегда растут перед
выборами, и кричать в этих условиях о партии народной свободы - копать под
свою же маржу. И из бумажных и спекулятивных прибылей, полученных
заводчиками или финансистами из землян, значительная часть жертвовалась на
избирательную кампанию Шаваша - бесспорного в их глазах и милого их
кошельку будущего лидера страны. Она жертвовалась на основании бесспорных
и убедительных социологических прогнозов, предрекавших победу Шаваша.
О чем финансисты не знали - так это о том, что все подобные прогнозы
оплачивались Шавашем. Купить две сотни социологов было гораздо проще, чем
купить пятьдесят миллионов избирателей.
Впрочем, Ассалахской компании выборы принесли кое-какие проблемы.
Ашиник порою мелькал на страницах галактических газет. И если его
высказывания по отношению к землянам были в целом корректны, то именно на
примере Теренса Бемиша он разъяснял особенности коррупции в империи. В
основном речь шла о таможенных злоупотреблениях в Ассалахе и отчаянной
инсайдерской торговле в фондах Бемиша.
Это не прибавляло здоровья котировкам компании, и рост их заметно
отставал от роста общего фондового индекса.
Но самое страшное для Бемиша было то, что благодаря выборам поссорились
Шаваш и Киссур - два человека, которые очень много значили для планеты и
не меньше - для самого Бемиша. Разлад начался исподволь, с того момента,
как Киссур открыто заявил, что он против всяких выборов. Шаваш - наоборот.
Когда государь сказал в лицо Шавашу, что никогда не назначит его первым
министром, Шаваш понял, что он может стать первым министром только
благодаря воле народа.
Почти немедленно, торопясь и лихорадочно поспешая, Шаваш бросил все
свои силы и средства на раскрутку гигантской политической кампании и
создание собственной партии. Методы Шаваша были сколь первобытны, столь и
действенны. Двери особняка вице-префекта были распахнуты для нищих; день и
ночь в них раздавали бесплатную похлебку и пироги.
В это время принимали закон о минимальной заработной плате. Первый
министр Яник настаивал на пятидесяти ишевиках, Шаваш - на восьмидесяти.
Яник настоял на своем. Тогда вице-префект Шаваш возвестил, что он доплатит
недостающую сумму тем работникам столицы, кто получает меньше восьмидесяти
ишевиков.
Дважды на Шаваша совершались покушения. Трудно сказать, подлинные ли то
были покушения или нет, но, без сомнения, Шавашу они пошли только на
пользу: он стал единственным человеком, противостоящим сектантам, и
таковым воспринимался и благонамеренными людьми, и иностранными
инвесторами.
Разрыв между Шавашем и Киссуром, которые вполне могли уживаться при
императорском дворе, стал неизбежен, как только первый превратился в главу
партии "Вейский демократический блок", а другой - в человека, считавшего
демократию несусветной глупостью, пригодной для Вей не больше, чем меховая
шуба - для тридцатиградусной жары.
Окончательная ссора произошла на пирушке в одном из загородных дворцов
Шаваша. Бемиш присутствовал на ней: ему надо было встретиться с
несколькими чиновниками из Чахара да вручить Шавашу чек на избирательную
кампанию.
Они все были пьяны, Киссур, пожалуй, менее, а Шаваш более всех. Во
всяком случае, Шаваш полулежал, раскинувшись, на диванчике, а на его
коленях сидел один из его рабов, смазливый мальчишка лет четырнадцати, чьи
отношения с хозяином не вызывали сомнения ни у кого из присутствующих.
Мальчик целовал пальцы хозяина и подбирал кусочки с его тарелки, и настал
наконец момент, когда будущий премьер-министр, светоч и надежда народа,
враг инфляции и столп добродетели, с замаслившимися глазами стал
пробираться к выходу, подталкивая перед собой мальчишку. Двое или трое
просителей, вившихся вокруг Шаваша в надежде обговорить разные важные
дела, убрались с дороги, понимая, что лучше сейчас не встревать между
замминистра и скромным мальчиком, и в этот момент перед Шавашем оказался
Киссур.
- Шаваш, - сказал бывший первый министр империи, - ты правда
собираешься завтра в Ланах?
В Ланахе должен был быть съезд трех провинций, банкеты для избранных и
пироги для всех.
- Да.
- Не езди, я прошу тебя.
Шаваш ошеломленно улыбнулся.
- Я не могу, Киссур. Народ ждет меня там.
- Я прошу тебя, Шаваш, не надо. Ради нашей дружбы. Недостойно вейского
чиновника обезьянничать этим глупостям землян, участвовать в выборах.
Шаваш пьяно хихикнул.
- Это твоя личная просьба?
- Нет. Я говорю от имени другого.
Киссур не сказал: "другого человека". Никогда, даже в душе, он не
называл императора Варназда человеком. Император всегда был для него -
бог.
- Тот, от имени кого ты говоришь, боится, что я выиграю выборы?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг