вас склонности к мальчикам.
Бемиш задохнулся.
- Я шучу. Вы ведь любите совсем другую - женщину, - многозначительно и
тяжело сказал Шаваш. И бросил трубку.
Этим вечером, когда Ашиник ужинал в общей столовке, к нему подсел
Бемиш. После чая Бемиш спросил:
- Почему ваша секта так не любит Шаваша?
Ашиник помолчал.
- Шаваш - взяточник и негодяй.
- Ашиник, сынок, все вейские чиновники взяточники и негодяи. Однако
Шаваша вы не любите куда больше, чем, скажем, Ахаггара или Ханаду, - а
ведь вреда они причиняют не меньше.
- Ханада не пытался уничтожить нас.
- Вот как? А Шаваш пытался?
- Да. Он наводнил наш круг шпионами и раскольниками. Он подкупил тех,
кто нетверд в истине, и она стали проповедовать всякую чушь, и многие дали
совратить себя.
- Какую именно?
- Он подкупил Дахака, и Дахак стал говорить, что бесов нельзя исключить
из числа сынов Божиих и что бесы не будут осуждены навеки. А еще он
подкупил Амарну, и Амарна стал учить... - Ашиник вдруг остановился. - Наше
учение вас не касается, - докончил он.
Бемиш не смог сдержать улыбки.
- Ты уверен, что каждый сектант, который верит не так, как ты,
обязятельно подкуплен или совращен?
- Эти люди были подкуплены Шавашем, - отрезал Ашиник.
Бемиш помолчал. Вообще-то слова Ашиника походили на правду. Ведь и сам
Шаваш когда-то сказал землянину, что главное, что убивает еретиков, - это
раздоры внутри секты. И вообще, это так похоже на Шаваша. Да, этот
чиновник крал, воровал, и недаром про него ходила шутка, что изо всех
богов Шаваш больше всех завидует десятирукому Хагге: представляете,
сколько добра можно наворовать десятью руками? Но при том только Шаваш,
среди всех окружавших его взяточников, мог быть всерьез озабочен будущей
опасностью, которую представляли "знающие путь".
Да. Очень похоже, что Шаваш пытался справиться с сектой способом,
который не вызвал бы международного скандала. Одно дело - публично
повесить сектантов, обозлив тем самым все комиссии по правам человека,
другое - заставить их передушить друг друга.
***
В конце третьей недели Бемиш застал Ашиника на краю строящегося
сектора. В руках парень держал пистолет Бемиша, видимо добытый им из ящика
в кабинете, и, вынув зарядную камеру, задумчиво разглядывал "бублик". В
десяти метрах от Ашиника возвышалась здоровенная базальтовая глыба,
которую оставили на краю поля по причине ее неподъемности. Теперь глыбу
мог утащить обыкновенный "Атари" в два приема: она была рассечена
посередине, края рваной раны вскипали черной базальтовой пеной.
Огонек на верхушке "бублика" мигал красным - заряд был израсходован
дотла. При виде Бемиша сектант бросил пистолет на траву и спросил:
- А почему Киссур не застрелил меня? Бемиш покачался с носка на каблук.
- Я уже говорил. Я не могу позволить, чтобы на моих глазах совершалось
преднамеренное убийство, даже с согласия жертвы.
- А я думал, - эта штука не может застрелить меня. Я тогда подумал, что
вы помешали Киссуру доказать мою правоту.
Бемиш молча смотрел на юношу. Интересно, сколько же времени ему
потребовалось, чтобы четвертовать глыбу? "Бублик" "Стара" рассчитан на
сорок восемь минут стрельбы в автоматическом режиме.
- Это очень тяжело, - сказал Ашиник, - когда ты видел, что это -
черное, а оно оказалось белым.
- Ты действительно имел видения, Ашиник?
- Я и сейчас их вижу.
- О чем? О том, что земляне - бесы?
- Да, - отозвался Ашиник, - а скажите, может человек родиться из
золотого яйца?
- Почитай учебник по биологии, - сухо посоветовал Бемиш.
***
На следующий день Ашиник распоряжался вырубкой леса под новый квадрат,
и на глазах рабочих потерял сознание. Через десять минут он пришел в себя
и продолжал распоряжаться, хотя Бемиш сказал ему по рации, чтобы тот шел и
отдыхал.
Два дня Ашиник чувствовал себя нормально, а на третий день вновь
потерял сознание. Тогда он сказал рабочим, что превратит их в тараканов,
если они скажут Бемишу о припадках, и Бемиш ничего не знал до той поры,
пока, через две недели, Ашиник не потерял сознания на утреннем рабочем
совещании.
Он опять скоро очнулся, но Бемиш запретил ему даже рот раскрывать и
поволок во врачебный кабинет к Айзеку Малиновскому, заведовавшему на
стройке гриппами, несчастными случаями и лихорадками, а также регулярно
стращавшего Бемиша эпидемией холеры.
Малиновский измерил юноше давление, уложил на койку, опутал проводами и
проверил на томографе. Ашиник не очень сопротивлялся. Казалось, ему было
все равно.
- На что-нибудь жалуетесь? - наконец спросил Малиновский, накрыв юношу
простыней и сев рядом.
- Нет. Я в порядке?
- У вас сильное нервное истощение. Что с вами происходит перед тем, как
вы теряете сознание?
- Я вижу разные картинки. Я вот сидел, например, сегодня на совещании,
а потом у всех вокруг начали расти рога и морды, а стена завязалась вокруг
меня и стала душить.
Ашиник помолчал.
- Скажите, доктор, я сумасшедший?
- Почему вы это спрашиваете?
- Из-за видений. Я читал такую толстую книжку - учебник психиатрии. Там
сказано, что если человек видит то, чего не видят другие, это значит, что
с мозгами чего-то не в порядке.
- Если бы ко мне пришел землянин и рассказал то, о чем рассказали вы, я
бы, безусловно, порекомендовал бы ему обратиться к психиатру. Но есть
такая вещь, как особенности культуры. То, что является ненормальным для
одной культуры, может быть нормой для другой. На Земле тоже были эпохи, в
которых видения видели самые здравомыслящие люди.
- На Bee такие состояния не считаются нормой. Вы плохо понимаете нас,
доктор.
- О нет, я согласен, что ваши чиновники - люди рациональные. Но та
специфическая субкультура, к которой принадлежите вы, - другое дело. Для
"знающих путь" транс - норма, а способность впадать в транс - это один из
способов доказать первенство. Вы чрезвычайно нервный и очень возбудимый
человек, Ашиник, но вы абсолютно в своем уме. И я думаю, что ваши видения
скоро исчезнут, потому что здесь, на службе компании, вы нашли другой
способ быть первым.
Малиновский насадил на шприц пластиковую ампулу с лекарством и сказал:
- А сейчас вам надо хорошо и долго поспать.
Когда Ашиник проснулся, был уже день. Огненные рожи, вившиеся в мозгу
вчера, исчезли. Он лежал в широкой постели в комнате с резными стенами
розового дерева и распахнутым окном. На окне сидела, изучая его похожими
на капли ртути глазками, сизая птичка-дедовик, и далеко-далеко, за синими
перышками дедовика и зеленью кустов, вздымалась в небо двухсотметровая
стальная игла фоновой мачты Ассалахского космодрома.
Ашиник сообразил, что его, наверное, отвезли на виллу Теренса Бемиша.
Он пока еще не бывал на вилле, потому что на космодроме было много работы
и потому что Бемиш сам либо ночевал на космодроме, либо улетал по делам в
столицу.
Ашиник повернул голову и увидел, что рядом с ним сидит девушка. Девушка
была одета в бархатную кофточку и длинную, затканную цветами и травами
юбку-колокольчик. Дымчатый шелковый пояс, связанный пятилепестковым узлом,
трепетал за ее спиной, как крылья бабочки.
Девушка несмело улыбнулась Ашинику, и Ашиник вдруг улыбнулся в ответ.
Что-то прошмыгнуло между ними - Ашинику на мгновение представился пушистый
зверек, проскочивший из улыбки в улыбку.
- Господин Бемиш велел вам лежать и не вставать.
- Ты наложница Бемиша? - спросил Ашиник. Голос его вдруг обрел холодную
уверенность, с которой он проповедовал сотням людей.
- Да.
- Я слышал о тебе. Ты - Инис. За сколько он тебя купил?
Инис вздрогнула.
- Он дал за меня столько, сколько просили, - ответила она.
- Он тебя любит?
- Господин Бемиш очень хорошо ко мне относится, - сказала Инис.
- Почему я не видел тебя на стройке?
Инис виновато улыбнулась.
- Господин Бемиш очень хотел, чтобы я была на стройке, - сказала Инис.
- Он сам учил меня, как работать в бухгалтерских программах и составлять
ведомости. Он сделал меня своим секретарем. А потом началось все это
безобразие... Однажды вечером я сидела в офисе, когда туда постучались
трое рабочих. Они пришли пожаловаться на старшину, но, увидев, что я сижу
одна, набросились на меня и... в общем, я успела позвать на помощь. После
этого я попросила господина Бемиша, чтобы он оставил меня в усадьбе, и он
согласился.
Инис выпрямилась и с гордостью добавила:
- Но я здесь очень много делаю. Я проверяю все сметы, и в прошлом
месяце я сберегла господину Бемишу двести тысяч, когда я заметила, что
один местный чиновник все время проводит через компанию фальшивые счета.
Вздохнула и прибавила:
- Правда, этому чиновнику все равно пришлось дать пятьдесят тысяч
взяткой.
- А какой программой ты пользуешься? - спросил Ашиник.
Он был очень мало знаком с компьютерами и, по правде говоря, боялся
этих страшных подсказчиков, которых земляне вечно носили с собой, как
платки, и при каждом третьем слове вынимали из кармана и разворачивали.
При взгляде на них ему все время вспоминалась одна из самых
распространенных легенд секты - о том, что бесы вынимают свои души и
кладут их в эти кремниевоорганические платки или железные коробочки, и
душа бесов тоскует и мигает с дисплеев цветными огнями.
Инис стала что-то говорить, но Ашиник пропустил ответ мимо ушей. "А бес
не очень-то ревнив, если оставляет свою наложницу наедине с молодым
человеком", - думал он.
***
Ашиник возвратился на стройку через три дня, и Бемиш был очень рад,
потому что без него управляться стало трудно. Бемишу еще несколько раз
случалось посылать Ашиника на виллу за важными бумагами или с
инструкциями, и всякий раз Ашиник ездил с видимым удовольствием.
А вскоре и Инис опять появилась в кабинете Теренса Бемиша в качестве
секретарши, и Ашиник перестал часто ездить на виллу. Ашиник и Инис были
куда младше Теренса Бемиша, - ей семнадцать, ему двадцать, но Бемиш все
никак не замечал, как вспыхивали щеки Инис, когда в кабинет директора
компании входил его молодой заместитель, и как часто Ашиник и Инис обедали
вместе в служебной столовой или каком-либо из произросших, как грибы,
портовых ресторанах.
Хотя Теренс Бемиш и произнес, при своей первой встрече с Инис, какие-то
слова о свободе воли, на самом деле эта свобода воли не пошла дальше того,
чтобы сделать Инис своей секретаршей, - впрочем, Инис была добрая и
хорошая девушка, но звезд с неба не хватала. Бемиш был вполне доволен, что
утром она подает ему чистую рубашку и носки, днем - отличный кофе, а ночь
проводит в его постели, - в тех, разумеется, случаях, если глава
Ассалахской компании не веселился в столичном борделе или на приеме у
высокопоставленного чиновника, который обычно кончался все в том же
борделе.
Бемиш относился к ней бережно, как к дорогой домашней мебели, но он
знал, что из Инис ничего лучше секретарши сделать нельзя - милая, хорошая
девушка, с теплым сердцем и не очень-то, признаться, умной головкой. А
всякий неумный человек автоматически зачислялся Теренсом Бемишем куда-то в
самый низ рейтингового листа.
***
На следующей неделе стройку посетил Тревис. Встреча была запланирована
довольно давно и никакого отношения к скандалу с сектантами не имела, но,
видимо, еще в полете Тревис чего-то услышал. Его первый вопрос по прибытии
на стройку был:
- Теренс, что тут у вас происходит? Говорят, вы сделали своим
заместителем какого-то сектанта?
- Знакомьтесь, Ашиник, - сказал Бемиш.
Ашиник поклонился. Тревис разглядывал юношу в упор.
- Так ты, значит, считаешь меня бесом? - справился Тревис.
- Я с вами незнаком, - серьезно ответил Ашиник, - но то, что я слышал о
вас, заставляет меня думать, что многие бы охотно назвали вас бесом, да и
вы бы не обиделись от такого названия.
Тревис расхохотался.
- Ладно, если ты и еретик, то хоть не сумасшедший, - сказал он.
***
Восемнадцатого числа Бемиш разговаривал с государем Варназдом. Это
случилось так.
У Бемиша набралось изрядное количество бумаг, требовавших подписи
Шаваша, и он лично явился в столицу с бумагами и с подарками. Ему сказали,
что Шаваш во дворце и будет там до утра. Бемиш отправился во дворец. Его
пустили беспрепятственно.
Бесчисленные павильоны и внутренние дворики, дышавшие свежестью сады
были так неожиданно красивы, что Бемиш, уставший от лязга бетонных плит и
от всей грязи своей огромной стройки, забывшись, пошел бездумно бродить
меж танцующих богов и важно кудахчущих павлинов. Вдруг кто-то окликнул его
из резной беседки:
- Господин Бемиш!
Бемиш оглянулся и подошел, пытаясь вспомнить, на каком из бесчисленных
приемов видел он этого довольно молодого чиновника, с растерянным и милым
лицом и бровями, загнутыми вверх наподобие ласточкина хвоста.
- Не узнаете? - спросил, улыбаясь, чиновник.
- Помилуйте, государь, - спохватился Бемиш, становясь на одно колено, -
как можно не узнать!
Государь указал Бемишу на плетеное креслице в глубине беседки, Бемиш
сел в креслице и запихал за спину папку с бумагами.
- Я хотел вас спросить, - продолжал государь, - что такое
"unfathomable"?
- Что? - изумился Бемиш. Государь подобрал лежавший перед ним томик и
прочел, слегка растягивая гласные:
Unfathomable sea, whose waves are years,
Ocean of time, whose waters of deep woe
Are salted with the salt of human tears...
Бемиш опустил глаза на обложку: это был Перси Биши Шелли.
- А, - сказал Бемиш, - unfathomable - значит бездонный. Это поэтическое
слово. Не думаю, чтоб оно кому-то понадобилось сейчас.
- Да, - кивнул государь, - у вас пропало много поэтических слов. И
появилось множество всяких аббревиатур, да?.
Бемиш кивнул.
- Жалко, - сказал государь, - что ваши старые книги у нас не переводят.
Справочники и пособия переводят, а Шелли - нет.
- Вам нравится Шелли? - с опаской спросил Бемиш, чтобы поддержать
разговор, хотя единственный Шелли, которого он читал, был некто А.Д.Шелли,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг