ему я или ты нужны? Нынче во дворце заведено проводить ночь за
занавесью с белыми глициниями, вот он и хочет показать, что такой же,
как все...
Надо сказать, что девица просто не хотела говорить Даттаму правды:
Харсома к ней ходил не только блудить, но и получать те самые
сведения, которые девица не сообщала правительству.
Через день пришел Харсома. Девица, однако, спрятала Даттама в
резной ларь и говорит:
- Лежи смирно, что бы над тобой ни делалось.
Вот они с Харсомой кормят друг друга "рисовыми пальчиками", как
вдруг прибегает маленькая девочка:
- Ой, тетя Висса! Там у соседнего колодца схватили этого, который
к тебе захаживал... Даттама...
- Ой, - говорит девица Харсоме, - что же делать?
А Харсома побледнел и спросил:
- Какая стража? Желтая или со шнурами?
Девочка говорит:
- Со шнурами, как у вашего дяди...
Харсома кинул девочке монетку, та ушла. А Харсома сел на ларь и,
улыбаясь, стал качать светильник так, что масло капало сквозь резные
щели.
- Все в порядке, - казал Харсома. - Дядя мне обещал: раз колдун,
значит, убьют при попытке к бегству.
Помолчал и добавил:
- Так я и знал, что попадется. Вот ведь - книжники! Механизмы
делать умеют, а как до дела: еще не пошел, а уже споткнулся. И Арфарра
такой же. И такие-то умники советовали Иршахчану!
Тут, однако, девица расстелила шелковый матрасик, забралась за
полог с глициниями, и им с Харсомой стало не до разговоров. Когда
Харсома ушел, девица вынула Даттама из ларя и говорит:
- Ну, как ты себя чувствуешь?
- Да, - сказал Даттам. - Мне Арфарра рассказывал про истинное
познание : исчезают слои и пелены, пропадают опоры и матицы, остаешься
ты один на один с Великим Светом... Вот я, кажется, понял, что значит,
без опоры, без матицы, один на один с Великим Светом.
Свесил голову и добавил:
- И умирать не хочется, и жить тошно...
- Да за что ж ты ему так опасен? - полюбопытствовала девица.
Даттам промолчал, а сам вспомнил документы, которые подделывал по
просьбе Харсомы. Да еще Даттам мог показать, что это Харсома свел его
с богачом Арраветом...
Утром Даттам встал: девица укладывает узлы, на столе - палочки для
гадания, рядом в черненой плошке - бульон с желтыми глазками.
- Поешь на дорожку, - говорит девица.
- Это из чего сварено? - говорит Даттам.
- Это, - говорит девица, - меня мать учила, как человека хитрым
сделать.
Даттам пригляделся: а в одном из глазков свернулся каштановый
волосок, совсем как у Харсомы.
А девица продолжала:
- Мне сегодня ночью Золотой Государь приснился. Говорит: брось все
и иди с Даттамом в Иниссу, в деревню к бабке. Суп - супом, а без
подорожной и один ты у третьей заставы сгинешь.
Даттам доел суп, посмотрел на нее и подумал:
"Верно, Харсома - большое дерево, что ты не хочешь стоять под ним
во время грозы."
До Иниссы дошли через месяц. Была весна: ночи усыпаны звездами,
земля - цветами. Ручьи шелестят, деревья в зеленом пуху, плещутся в
небе реки. Крестьяне пляшут у костров, ставят алтари государю и селу,
и восходит колос, как храм, отстроенный с каждой весной.
У Даттама сердце обросло кожурой, он научился обманывать людей -
особенно крестьян. Про крестьян он думал так: царство мертвых, еда для
чиновников. За сколько времени постигнешь книгу - это зависит от тебя,
а за сколько дней созреет зерно - от тебя не зависит. Механизм можно
улучшить, а строение зерна неизменно, как планировка управ. Вот
крестьянин и привыкает быть как зерно, разве что портится от голода и
порой пишет доносы небесным чиновникам, именуя их молитвами.
Даттам пожил в Иниссе неделю, семья девицы к нему пригляделась:
- Ну что ж, работящий, дюжий. Кто возьмет в жены "сорванную
веточку", как не тот, у кого и пест сломался, и ступка исчезла...
На восьмой день девица с Даттамом работали в саду, обирали с
персика лишние цветки, чтоб плоды были крупнее: он на земле, а она -
на дереве. Девица говорит:
- В третьем правом доме сын умер, - если хочешь, они тебя сыном
запишут.
Даттам усмехнулся и сказал:
- Чиновником я быть не могу , а крестьянином - не хочу.
- Если это из-за меня, - говорит девица, - так у меня сестренка
есть, непорченная.
- Нет, - говорит Даттам, - это из-за меня.
- Ну что ж, - говорит девица, а сама плачет, - отшельники тоже
мудрые люди.
- В отшельники, - говорит Даттам, - уходят те, кто танцевать не
умеет, а говорит - пол кривой.
Тут девушка рассердилась.
- Ах ты, умник! Я вот стою на дереве, хоть и на нижней ветке, а ты
у корней. Если ты такой умник, смани меня вниз.
Даттам сел на землю и говорит:
- Вниз я тебя заманить не могу, а вверх - пожалуй, попробую.
Девушка слезла, подбоченилась и говорит:
- Ну, попробуй!
А Даттам смеется:
- Вот я тебя вниз и заманил, чего тебе еще надо.
- Да, - вздохнула девушка, - накормила я тебя на свою беду, стал
ты как Харсома... И куда ж ты пойдешь?
- В Варнарайн, - говорит Даттам, - в родной цех. А там -
посмотрим.
Часть ВТОРАЯ.
Летом в Варнарайне появилось много небесных кузнецов. Ходили по
деревням - махнет рукавом и вспашет за крестьянина поле, или ребенка
вылечит. Бывало также: распадется казенный амбар, зерно исчезнет, -
глядь, а оно уже в крестьянских закромах. Противозаконного, однако, не
говорили, толковали амбары так: всякий человек имеет право на
произведенное его трудом, и возникает все из труда, и отнимать труд не
позволено никому. Власти же ныне кормятся не трудом, а насилием, ловят
рыбу сплошною сетью, едят ворованное, носят краденое, перелили печати
на половники. А народ - как зерно на молотильном камне.
Экзарх Варнарайна пребывал в столице, араван - тоже, наместник
предпочитал ничего не делать, мол, лежа в постели, не споткнешься.
Смеялся:
- Мало ли какой вздор проповедуют? Горячей водой дом не сжечь.
Летом стало совсем плохо: древний ясень на горной дороге стал
сохнуть второй половиной, на сосне вырос дынный плод, в горах выпал
синий град, а в заводи Козий-Гребень изловили человека с крысиным
лицом. Многие смеются, когда ответственность за такие вещи возлагают
на власти, я же скажу так: если власти блюдут церемонии и вовремя
прочищают каналы, то откуда быть неурожаю? Если при недостатке
привезут зерно из других областей и не разворуют, а раздадут, как и
положено - то откуда взяться голоду?
Наместник так бы и продолжал бездействовать, но осенью у него
заболела пятилетняя дочь. Когда все усилия врачей изошли пустоцветами,
тот в отчаянии позвал Рехетту.
- Ежели ты колдун, сделай так, чтоб она выздоровела.
Рехетта сказал:
- Ежели ты в течение десяти дней извергнешь обратно награбленное и
принесешь покаяние государю и небу - девочка выздоровеет.
Через десять дней девочка умерла. Наместник приказал доставить к
нему Рехетту и стал кричать:
- Это ты ее убил!
- Напротив, - отвечал пророк, - Дерево не отнимает тени даже у
тех, кто пришел его срубить. Мереник продлил жизнь ребенка на десять
дней, чтоб ты покаялся в ереси алчбы. Ты, однако, предпочел расстаться
с ребенком, а не с награбленным.
Наместник, приводя в смущении присутствующих при сей сцене
чиновников, стал кататься в отчаянии по полу, а потом набросился на
пророка с плеткой.
Секретарь Хариз стал подыскивать причину для ареста пророка:
- Арестуешь, как колдуна - засмеют. Арестуешь, как бунтовщика, так
интриганы при дворе скажут: "В целое яйцо муха не залетит, довольный
народ без повода не бунтует".
Нашли в цехе недостачу и посадили по ложному обвинению.
* * *
Теперь мы расскажем о человеке по имени Бажар.
Когда Падашна стал экзархом и наместником Варнарайна, Левый Орх
так рассердился, что размыл Медвежью Дамбу. Новый наместник первым
делом согнал людей на ее починку. Дамбу сооружали местные крестьяне и
сосланные государственные преступники. Чиновники речного бога, то бишь
малярия и лихорадка, трепали людей, воспротивившихся воле Левого Орха,
а чиновники бога земного разворовали припасы и заполнили ведомости
ложными цифрами. Выяснилось, что людей не хватает. Тогда донесли, что
варвары из местного военного поселения хотят отложиться от ойкумены, и
забрали всех варваров на строительство дамбы. Кто мог - бежал, кто не
мог - помирал. Государственный преступник Бажар, бывший чиновник, алом
по происхождению, утек в заброшенные рудники с двумя десятками
соплеменников и стал грабителем. Грабил он, однако, лишь тех, кто
сосал кровь народа, и пояснял свои действия следующей запиской: "В
вашем доме - горы и сундуки... Разве не ясно, что такое богатство
добыто нечестным путем? Почему же не раздать его нуждающимся?"
Увы! Плохо, когда государство не может найти людям талантливым
подобающего применения!
Узнав об аресте Рехетты, Бажар и послал наместнику записку: не
выпустишь праведника - изловлю тебя и вырежу твое сердце. Наместник
переполошился, перебрался с семьей из загородной усадьбы в Верхний
Город а в усадьбу вызвал людей из охранных поселений.
Наутро подлетают к усадьбе молодцы в желтых куртках. Впереди -
удалец в кафтане с голубой каймой, руки - как корни имбиря, скулы -
как сучья, протягивает бумагу с печатью:
- Мы - из поселения Черепаховый-Яр. Предписано: охранять усадьбу.
Только растворили ворота: охранники сбросили желтые куртки и
оказались людьми Бажара... Нагрузили телеги, согнали крестьян из
соседних сел:
- Забирайте остальное!
Наместник, узнав обо всем, положил руку на сердце и упал без
чувств, Так Бажар исполнил свое обещание - сердце наместника оказалось
в сундуке с золотом.
После этого Рехетту обвинили в связях с разбойниками и предписали
казнить. Для воспитания народа казнь назначили на день Куюн. В это
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг