плавностью линий, какой-то изящной локальностью, словно он и строился только
для того, чтобы любоваться им с высоты птичьего полета. Нелепо и немыслимо
было даже представить, что в таком городе что-то могло случиться с Темиром.
Кораблик неожиданно взял вправо, пронесся над необозримым окраинным
парком - а может быть, уже загородным лесом? - и приткнулся к ажурной
башенке, напоминающей доисторическую мачту, к каким где-то в начале
двадцатого века швартовались дирижабли.
- Прошу вас выходить, - извиняющимся тоном произнесла Леа, - здесь
машинам спускаться нельзя.
Они вошли в какую-то подозрительно шаткую корзину, которая мягко пошла
вниз своим ходом, - навстречу взмыл бетонный куб противовеса. Чернобородый
гигант, подстраховывавший спуск, лениво перебирал руками шершавый канат.
Когда кабина коснулась земли, он помог гостям выбраться, а потом протянул
руку и вынул оттуда молодую женщину, как вынимают из клетки птицу.
- Ваш друг здесь, - проговорил он, застенчиво улыбаясь. - Вы тоже хотите
видеть... это?
Рычин со Стефаном энергично закивали, хотя, честно говоря, не
представляли себе, о чем идет речь. Зато Леа, которую гигант продолжал
держать на руках, уткнулась ему в плеча и зашептала горячо и просительно.
Чернобородый красавец (все они тут были чернобородые и отменные красавцы)
выслушал ее внимательно, потом, не возразив ни слова, водрузил обратно в
корзину подъемника и медленно, как поднимают флаг, вознес ее на вершину
причальной мачты. Когда женщина перебралась в кораблик и, чуть шевельнув на
прощание узенькой ладошкой, захлопнула за собой створку люка, он обернулся к
землянам и, выразительно разведя руками, скорчил какую-то гримасу, которая
начисто пропала под сенью бороды. Но было и так ясно: они остались без
переводчицы, придется объясняться в рамках того словарного запаса, которым
располагали аборигены, - на лингвистические способности землян тут было мало
надежды.
Смущенный великан откашлялся, но все-таки решил начать с жестов и широким
взмахом руки пригласил гостей к маленькой дверце. Рычин взялся за
металлическую ручку, распахнул дверь и чуть было не сделал шаг вперед, но
вовремя остановился: перед ним была коробка сейфа. Нате вам!
Парк, шелест деревьев, буколическое журчание ручейка, и в сплошь
затканной плющом стене современный стальной сейф. На поблескивающих полочках
какие-то небольшие приборчики вроде ручных часов, коробки со стрелками,
небольшие катушечки самодельных трансформаторов... и, между прочим, часы и
рация Темира. Ошибки быть не могло - на пластмассовой коробочке
среднедистанционного фона четко виднелись инициалы Кузюмова и реестровый
номер корабля.
- Пожалуйста, гости, - проговорил хозяин сейфа, делая над собой усилие,
чтобы не растягивать гласные. - Пожалуйста, все приборы!..
Рычин, не раздумывая, сложил на нижнюю полку все, включая маленький
дамский десинтор, который так уютно умещался в нагрудном кармашке. Стефан
сделал то же самое, потом подумал немного и для убедительности присовокупил
еще и авторучку.
- Теперь, пожалуйста, сюда!
Еще одна дверца внезапно обнаружилась в зеленой стене, но за ней круто
убегали вниз довольно потертые каменные ступени.
Они начали спускаться, и вскоре в этом лабиринте лесенок, площадок,
поворотов и галерей перестали ориентироваться, и теперь не могли уже судить
о том, как глубоко под землей они находятся. Так же непонятно было и
назначение небольшой овальной комнаты с гладкими песочными стенами, но зато
необыкновенно уютными диванами. Здесь не на чем было остановиться глазу,
кроме небольшого щелевого отверстия напротив двери, зато хотелось вытянуть
ноги и возможно дольше не подыматься, а сидеть, вдыхая удивительно чистый
прохладный воздух, и предаваться мечтам.
- Спрашивайте, пожалуйста! - предложил хозяин подземелья.
- А что, собственно, спрашивать, - улыбнулся Рычин, - когда мы не знаем,
с чего начать?
Брови юнита горестно сложились уголочками.
- Тогда начинать надо с катастрофы...
И он начал с катастрофы.
Собственно говоря, сама причина бедствия так и осталась загадкой - юниту
не хватило слов. Но было очевидно, что на всей планете не осталось ни одного
живого человека. Ни одного.
Было ли это несчастным случаем или намеренным преступлением - в любом
случае юниты были виноваты в том, что они сделали возможной эту катастрофу.
Излучение - или болезнь - поразило не только их, но и большинство животных и
птиц; уцелели глубоководные жители и, как и можно было предположить,
насекомые. А людей на Юне больше не было - остались в живых только экипажи
космических станций, которые собрались на самом крупном околоюнитском
искусственном спутнике и долгое время ожидали, когда передвижные
автоматические зонды обследуют поверхность Юны и сообщат, что опасность
миновала и им можно возвращаться домой.
Они дождались и вернулись, но то, что они нашли у себя на родине, было
выше человеческих сил. Почти половина из них сошла с ума, в том числе и
единственная среди них женщина.
Тридцать два человека остались на Юне, тридцать два человека, обреченных
стать последними жителями планеты.
Все тридцать два были мужчины.
И тогда они решились на единственный способ, оставляющий им мизерную
надежду: проблема клонирования была уже в принципе решена на Юне, опыты
ставились уже на высших животных, но никому в голову не приходило создать
методом клонирования живого человека.
Но лаборатории стояли нетронутыми, инструкции пока еще не обратились в
прах, и последние мужчины Юны рискнули.
Несчастная сумасшедшая, за которой не смогли уследить, покончила с
жизнью, но она и дала возможность за счет ее клеток вырастить первых
искусственных женщин. Хотя почему они походили друг на друга, как близняшки?
Да они и были ими, но они были живыми юнитками, развивавшимися гораздо
быстрее обычных благодаря стимуляторам и несколько затянутому периоду
термостатного развития.
Так или иначе, но не прошло полутора десятков лет, и юниты взяли себе в
жены девочек-подростков, хрупких и бледных, как сугубо несовершеннолетние
мадонны средневековья.
Можно было представить себе, как все они были горды, - люди, победившие
не только собственную смерть, а гибель всей своей цивилизации.
И они были просто по-людски счастливы, что избавились от надвигающегося
одиночества, потому что молодые юнитки обещали стать матерями.
Первые младенцы все были мальчиками, что поначалу обрадовало отцов и
матерей - планету приходилось поднимать из пыли и праха, и для этого
требовалось все больше и больше сильных рук.
Но прошел год, другой, и юниты с ужасом поняли, что по необъяснимым
причинам их рукотворные жены почему-то рожают одних мальчиков.
Пришлось вернуться в лаборатории, благо некоторый опыт уже был накоплен,
и подрастающие юноши снова получили себе подруг, обязанных своим рождением
не женщине, а приборам и установкам. И они родили мальчиков, для которых
снова пришлось создавать юных жен... Это стало бедой и проклятьем Юны, бедой
настолько непоправимой, что о ней было не принято говорить вслух. Ученые
бились в своих лабораториях, стараясь перешагнуть заколдованный рубеж, и
мало-помалу накопленные знания и опыт стали превращать проклятье в...
Неверно было бы сказать - в счастье: но нет, наверное, такого зла во
вселенной, которое оставалось бы в сути своей непобедимым, не могло быть
хотя бы отодвинуто, или смягчено, или даже использовано.
Высокая степень развития генной инженерии на Юне позволяла вырастить не
просто женщину, а женщину совершенную, прекрасную, как все древние богини,
вместе взятые. Мало того, от этого общего совершенства юниты перешли к
совершенству субъективному, и если для одного юноши по его просьбе
выращивали Геру, то для другого нужна была не меньше чем Психея. Тем более
что сам процесс роста теперь укладывался в какие-то тричетыре года, за
которые будущая юнитка, все еще находясь в лабораторной стадии развития,
достигала уровня тринадцатилетней девочки. Затем следовал год в стационаре,
гипнопедическое обучение и продолжение стимулированного роста - в конце
этого года девушка достигала уровня развития на шестнадцать-семнадцать лет.
И тогда они уже могли выйти в широкий мир - к тому, кто создал ее не по
образу и подобию себя самого, а по образу и подобию своей мечты...
- И это происходит здесь, - закончил с нескрываемым облегчением юнит. -
Наверное, не все вам понятно, но нам ведь ни разу не пришлось это кому-то
рассказывать: на Юне и так все в курсе, да и обсуждать такие проблемы как-то
не принято - ведь это, собственно говоря, самое сокровенное, что у нас есть.
Самое дорогое. И если вдруг что-нибудь разладилось бы...
- Действительно! - простодушно изумился Стефан. - А вдруг какой-то сбой,
нарушение программы, и они... ну... перестали бы расти? Уж не лучше ли
заранее выращивать побольше женщин, а потом выбирать себе по вкусу?
- А та, которая никому по вкусу не придется? - возразил юнит. - Всю жизнь
одна? Или охотиться за чужими мужьями? Впрочем, лет пятьдесят тому назад на
Юне был проведен всепланетный опрос по этому поводу. Так вот, мужчины еще
кое-как согласились на свободный выбор, а женщины - нет. Поголовно. Никто из
них не мог представить себе, как это жить нелюбимой...
- Да, - сказал, подымаясь, Рычин, - насколько я знаю женщин, любая из них
предпочла бы вообще не появиться на свет. Но все-таки, где же наш Кузюмов?
- Видите ли... - замялся юнит, - когда ваш друг пришел сюда, вместе с ним
входил один юноша... есть такие... нерешительные. Никак не мог создать
образ. Это ведь нужно представлять себе совершенно четко - о чем ты
мечтаешь. Вот он и попросил нашего гостя Темира показать ему самую
прекрасную женщину Земли... Не его любимую женщину - нет, нет, а вообще...
не знаю, как сказать...
- Идеальный вариант, - подсказал Рычин.
- Это неважно, - сказал юнит. - Вы смотрите, пожалуйста...
В овальной комнате, за стеклом, стало вроде темнее - противоположная
стена посинела, но одновременно стала как-то легче, прозрачнее, как будто
открылось огромное окно прямо в ночь, но не здешнюю, с темно-зелеными
рыхлыми облаками, а ночь земную, надстепную, наполненную стоячими волнами
полнотравного дурмана, и шорохом ошалевших птиц, опутанных этим запахом, и
тоненькой капелью звезд, тающих в предрассветном, едва еще занимающемся
зареве. Тихо, неспешно таяла эта ночь, оставаясь не тронутой лишь в синеве
колдовских, незакрывшихся цветов, порожденных ночью и обреченных исчезнуть
вместе с рассветом, ибо непредставимы они были, несовместимы и невероятны в
свете дня.
А там, за кружевом редких цветов, величаво и стройно высилась она -
женщина Земли, окутанная покрывалом неприкасаемости, увенчанная невесомой
короной негаснущих звезд, неподвластных рассвету: и все они были одного
естества - и ночное небо, и зачарованные травы, и Она, бесшумно и неузнанно
проходящая по спящему миру, чтобы никогда не встретиться наяву...
Они тихо отошли от своего узенького оконца, словно боясь спугнуть это
видение, и снова двинулись по бесчисленным переходам и лесенкам, теперь уже
наверх. Молчал Рычин, потрясенный той глубиной проникновения в Прекрасное,
которую он никак не мог угадать в своем друге.
Молчал и Стефан, напряженно посапывая, словно какая-то неотступная мысль
прицепилась к нему, и он не мог просто выразить ее в словах. Наконец они
вышли наружу и остановились у заросшей плющом стены, вдыхая суховатый,
совсем не такой свежий, как на Земле, воздух.
- Четверть второго, - сказал Рычин. - Свяжись с Вики.
- Сейчас, - ответил Стефан, нащупывая дверцу сейфа. - Сейчас свяжусь,
только...
Было видно, что неотвязный вопрос не даст ему спокойно вернуться на Землю.
- Я понимаю, у вас об этом не принято, но я все-таки спрошу, а?
Рычин пожал плечами; чернобородый гигант не выразил ни согласия, ни
удивления - он задумчиво вперился в суховатую юнитскую травку, словно
пытаясь углядеть в ней колдовские ночные цветы, которых на самом деле
никогда не росло на Земле.
- Вон Темир нарисовал деву, - сбиваясь и краснея, торопливо заговорил
Стефан. - Это ж обалдеть можно, какая красота! И вы ведь можете такую
создать, ну во плоти, в жизни, не на стенке... Ведь можете? Так почему же
для себя вы... Нет, нет, я ничего плохого не хочу сказать, ваши девушки
тоже... Любая наша позавидует, вон Вики, к примеру! Но все-таки - почему вы
не делаете своих жен безупречными? Зачем каждой вы оставляете какое-то
несовершенство?
Юнит медленно поднял руки, словно на них лежало что-то легкое и
бесценное, так же, как и тогда, когда он переносил из подъемника свою
маленькую жену.
- Да затем, - проговорил он совсем тихо, - чтобы было за что их любить.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 02.10.2001 12:51
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг