Ее постель была застелена черным шелком.
- Тебе что, кто-нибудь сказал, что ты похожа на Маргариту Валуа?
- Естественно. Все тот же...
- Мсье Левэн. Смотри, свалишься. Шелк-то скользкий.
- Доброй ночи.
- Желаю увидеть во сне мсье Левэна.
Он повернулся и пошел к балкону.
- Артем!
Пришлось вернуться.
- Доброй ночи, - повторила Дениз.
- Спи спокойно, детка.
Он наклонился и поцеловал ее.
Потом вышел в темноту и остановился, прислонившись к шершавой стене
дома.
- Юп, - позвал он, - а сегодня вы довольны нами?
Наступила пауза. Артем уже решил, что ответа не последует, но тут
рядом с ним прозвучало сухое и не совсем уверенное:
- Да.
Было так темно, что даже если бы Юп и стоял в двух шагах от него, как
это можно было предположить по звуку, - все равно рассмотреть выражение
его лица было бы невозможно. Не было видно даже смутных очертаний его
фигуры. Но он был рядом.
- Юп, ответьте мне, если можете: почему все-таки из миллионов людей
Земли вы выбрали именно нас?
- Смотри, - послышалось в ответ, и тут же в каких-нибудь десяти шагах
перед ним вспыхнул экран. Две неподвижные фигуры появились на нем, и
Артему не надо было всматриваться, чтобы узнать себя и Дениз.
Когда, в какую счастливую минуту увидели их пришельцы такими? Оба
бежали вперед, он - с теннисной ракеткой, она - придерживая на груди
пушистый купальный халатик; сами того не зная, они бежали, чтобы
встретиться друг с другом, и лучше бы кто-нибудь из них остановился в
своем легком и бездумном беге, ибо этой встрече было суждено произойти не
на Земле. Но они летели вперед, через все миры и пространства, и если бы
Артем не был одним из них, он подтвердил бы, что выбор пришельцев
правилен, потому что эти двое и есть самые прекрасные люди Земли.
- Так что же вы все-таки хотите от нас? - тихо спросил Артем.
- Будьте такими, какие вы есть, - был такой же тихий ответ.
Двое, бегущие к своей неизбежной встрече, неслышно растаяли в
темноте. Артем протянул руку вдоль стены, нащупал дверь и толкнул ее.
Тусклые блики не погашенного где-то света едва проникали в комнату.
Артем остановился над спящей Дениз. Как это страшно - черная постель. Чуть
запрокинутое лицо, кажется, парит в пустоте и в любой миг может исчезнуть
в ней. Сейчас я разбужу тебя, Дениз, но будет ли твое лицо таким, как в
тот день, когда ты бежала, обеими руками удерживая разлетающийся халатик?
Будешь ли ты так бежать мне навстречу, как бежала, еще не зная меня?
И тут ему показалось, что глаза Дениз открыты. Видит ли она его в
темноте? Может быть, и нет; но она знает, что он здесь. "Зачем ты здесь,
Артем?" - "Я видел нас обоих, и знаю теперь, что для меня можешь быть
только ты, а для тебя - только я". - "А может, просто здесь никого нет,
кроме меня?" - "Нет, Дениз". - "Этот райский сад, наш милый шалашик, и нет
хотя бы телефона, чтобы перекинуться парой слов с друзьями?" - "Не знаю,
Дениз". - "И я так близко, и никто не видит, не слышит, и завтра у меня
даже не будет заплаканных глаз, потому что я сама каждый вечер зову тебя?"
- "Не знаю, не знаю, Дениз..." - "И мне уже столько, сколько было моей
матери, когда она встретилась с отцом; и мы уже смотрим друг на друга так
долго, что ты уже не можешь просто так повернуться и уйти..."
Он стремительно наклонился над ней - и замер: глаза ее были закрыты.
Хрупкое равновесие сна охраняло ее усталое лицо, и казалось, достаточно
одним прикосновением нарушить этот покой - и расколется мир.
Он закусил губы, чтобы его дыхание не коснулось ее. Только не
проснись, Дениз, заклинаю тебя всем, что есть святого у тебя и меня,
только не проснись в эту минуту!
Он осторожно выбрался из домика, обошел его и, перевалившись через
перила балкона, плюхнулся на свой матрац. Будьте такими, какие вы есть, а?
Сукин сын он есть. Так вот.
А утром, поднявшись, он не посмел войти в дом. Он боялся, что Дениз
еще не проснулась, боялся ее спящего лица. Он бродил по хрустящим
дорожкам, пока дверь не распахнулась и на пороге не показалась закутанная
в белое Дениз.
- Ау, где вы? - крикнула она и помахала ему рукой. - Ванна свободна.
Он не двинулся с места.
И тогда она побежала к нему, придерживая на груди свою самодельную
хламиду, и уже издалека он узнал это лицо, вчерашнее счастливое лицо, и
понял, что какие бы стены он ни воздвиг между собой и Дениз, какие бы
запреты он ни наложил на себя и на нее, - все будет бесполезно.
Странные, сказочные дни наступили для них. Часы работы,
неутомительной и порой даже забавной, пролетали незаметно; все же
остальное время было заполнено одной Дениз. Знала и помнила она невероятно
много, и каждый вечер, надев фантастический восточный наряд, она
усаживалась на тахте, поджав ноги, и начинала так, как он ее научил:
"Дошло до меня, о великий царь..." Дни Дениз. Дни, как соты, золотые и
тяжелые своей переполненностью. Дни, бесшумно восходящие к ночи, к долгому
шелесту причудливых нарядов, примеряемых перед сном, к бесконечной
нежности, которую всю нужно было уместить в два коротеньких слова - "спи,
детка"; но это не было еще концом дня.
Потому что самым последним было черное ночное небо, нависшее над
балконом на расстоянии вытянутой руки, и - тихим шепотом, чтобы не
услыхала засыпающая Дениз: "Вы довольны нами, Юп?" И в ответ такое же
тихое, чуточку неуверенное "да". И только с каждым днем все больше и
больше пауза между вопросом и ответом.
И вот, наконец:
- Вы довольны нами, Юп?
Долгое, очень долгое молчание.
- Нет.
Давно уже надо было этого ожидать, но все равно как-то чертовски
тоскливо, и не хотелось бы вдаваться в объяснения. Сами ведь виноваты. Из
трех миллиардов людей выбрали две смазливые мордашки. Уперли бы двух
каких-нибудь академиков, вот те и нарисовали бы им полную картину жизни на
Земле.
- Слишком много хотите, - сухо проговорил Артем, закидывая руки за
голову. - Школьная программа у меня давным-давно из головы вылетела, а что
касается работы, то о ней, я вам ничего рассказывать не собираюсь. Ну, а
Дениз способна продемонстрировать вам моды всех времен и народов, но не
более. Вы ошиблись с выбором, Юп, а теперь пытаетесь получить из морковки
апельсиновый сок.
- Мы не ошибаемся, - был бесстрастный ответ. - Нам нужны были именно
вы, и мы вас взяли.
- Черт вас подери, да по какому праву?
- Праву? - Голос умолк, словно Юп старался припомнить значение этого
слова. - Право... Как будто обоснование нашего поступка может хоть что-то
изменить в вашей судьбе. Но раз тебе кажется, что я должен оправдаться
перед тобой, я сделаю это для тебя, и как можно убедительнее.
Голос его приблизился и звучал немножечко сверху, словно Юп стоял у
самых перил балкона. Артем не удержался и тихонечко просунул руку между
прутьями, но пальцы его наткнулись на привычную клейкую поверхность
защитного колпака. Боится, гад. А может, и не гад, просто другой состав
атмосферы. Послушаем.
- Много десятков тысяч лет назад, - зазвучал из темноты голос Юпа, -
мы были такими же, как вы. Впрочем, мы, вероятно, и тогда были мудрее и
осторожнее вас. Мы достигли предела человеческих знаний - в нашем
распоряжении были корабли, которые могли доставить нас в любую точку
галактики, и даже за ее пределы. Мы сумели продлить свою жизнь на
неограниченный срок, победив все болезни и даже старость, мы смогли...
впрочем, ты даже не поймешь меня, если я буду дальше перечислять все то,
что мы познали, открыли и сумели. Так вот, в своем жадном стремлении все
увидеть, все понять и все познать мы прилетели однажды на третью планету
одной непримечательной периферийной звездочки. Невероятно, но мы
обнаружили там условия, аналогичные нашим в момент появления на нашей
планете разумного существа... И мы встретили такое первичное существо.
Полуобезьяну. Дикаря. И с тех пор мы стали пристально следить за вашей
планетой. Мы уничтожали диких зверей, грозящих первым человеческим стаям,
мы учили ваших дикарей пользоваться огнем и орудиями труда, мы подарили им
сведения, до которых они не смогли бы сами додуматься, и они начали
развиваться быстрее, запоминая наши уроки и забывая нас самих. Мы помогали
вам на заре вашего человечества, мы были вашими няньками и учителями... Ну
что, тебя устраивает такое объяснение?
Артем только пожал плечами.
- Никакая кормилица, не говоря уже о няньках и учителях, не имеет
права посягать на свободу своего воспитанника. А что касается передачи
знаний, то судя по тому, как вы изволили обойтись со мной и Дениз, вы
вероятно, учили первобытных людей добру, справедливости и уважению к
ближнему.
Бесстрастное лицо Юпа не выразило ни досады, ни смущения. Лишь снова
зашевелились губы, и спустя секунду зазвучал его монотонный голос:
- Тогда я предложу тебе второй вариант. Мы нашли на вашей планете
условия, в которых мог развиваться разум. Но разумного существа мы не
нашли. И тогда группа наших людей... хотя бы беглецов, покинувших нашу
планету по политическим соображениям, решила обосноваться на вашей Земле.
К сожалению, они не рассчитали своих возможностей и через несколько
поколений одичали. Четыре группы беглецов, прибывшие в разное время на
вашу планету, создали четыре земные расы. Разве не правдоподобно?
- Но не более. И уж совершенно не объясняет, почему вы позволяете
себе распоряжаться нами, как своей собственностью.
- Вы несколько раз пытались уйти из своего домика и каждый раз
находили тот же самый дом, только на другом месте. И в конце концов вы
перестали покидать его и остались в нем. Что ж, придется мне и на этот раз
предлагать одну гипотезу за другой, пока ты не пожелаешь остановиться на
какой-нибудь из них. Только теперь гипотезы будут разные, но все - на
одном и том же месте. Вот тебе еще одна: мы не оставили на Земле людей.
Но, вернувшись на родину, мы предположили, что когда-нибудь нам могут
понадобиться существа, подобные нам. Мы не могли предвидеть всего, что
ждало нас в будущем, но нас грызла смутная тревога. Мы находились на
вершине знаний и возможностей, и вдобавок мы были очень осторожны. И тогда
мы создали биороботов, да, саморазвивающихся биороботов, взяв за основу
ваших обезьян. Потому-то вы и не можете найти переходное звено между
последней обезьяной и первым человеком. Мы высадили вас на каждом
континенте в надежде, что выживет хотя бы одна группа. Выжили все. Выжили
и развились. Развились и начали задавать себе вопрос: а для чего живет
человек? Для чего существует все человечество? Разве нет?
Артем сделал неопределенный жест - в общем-то, да. Скрывать это не
имело смысла.
- Так вот, - голос Юпа зазвучал патетически, - вы существуете только
для того, чтобы мы в любой момент могли вернуться к своему прошлому, к
своей молодости. Наше человечество одряхлело. Мы все знаем, все можем, но
ничего не хотим. Кто бы мы ни были для вас - повитухи, стоявшие у вашей
колыбели, старшие братья, отцы или даже боги, создавшие вас из праха, - мы
сейчас требуем от вас только свое, и, по сути, мы требуем немногого. Около
ста миллиардов людей прошло по Земле, а мы взяли только двоих, тебя и
Дениз. Это наше право. Богу богово!
- Но кесарю - только кесарево. И даже если принять, что вы боги, то,
черт вас подери, боги, как вы дошли до такой жизни?
Некоторое время Юп молчал, потом послышалось что-то, похожее на
человеческий вздох.
- Мы очень берегли себя. Слишком берегли. И чтобы лучше беречь
каждого человека, мы до предела ограничили рождаемость. Прошли десятки
лет, сотни, на нашей планете остались одни старики. Мы перестали летать в
космос, спускаться в глубины океана и в кратеры вулканов. Мы так боялись
за себя! Но один за другим гибли наши товарищи, гибли из-за нелепых,
непредугадываемых случайностей. И тогда мы сделали последнюю ошибку:
вместо того чтобы попытаться родить новое поколение - может быть, это нам
бы и удалось, потому что наша медицина стояла, да и сейчас стоит на
недосягаемом уровне - мы решили восполнить недостаток людей путем создания
подобных себе биороботов.
"Рожи, словно консервные банки", - вспомнились Артему слова Дениз.
- Прошло сотни и тысячи лет, и на всей планете остался всего лишь
один человек, рожденный женщиной, - это я. Впрочем, я ли это? Мое тело
многократно обновлялось и даже полностью заменялось, переносился только
мозг. Внешне я точно таков, как и все жители нашей планеты. Но я один
чувствую, что мы гибнем. Огромных усилий мне стоило убедить моих товарищей
(это слово он произнес с запинкой) послать к Земле последний уцелевший
звездолет. Пользуясь своей способностью становиться невидимым - ты не
поймешь, как мы этого достигли, - я провел возле Земли некоторое время,
познакомился с ее прошлым и настоящим и главное - выбрал вас. Остальное
тебе известно.
- М-да, - проговорил Артем. - В древности, говорят, некоторые
полусумасшедшие цари пытались вернуть молодость, переливая себе кровь
младенцев. Уж не таким ли способом вы собираетесь омолаживаться?
- Мы - люди, - высокомерно произнес Юп.
- Вы - консервные банки, извините. Мне, честное слово, жаль вас, и
все, что только можно, мы для вас сделаем. Кесарю - кесарево. Спокойной
ночи.
Юп не ответил. Обиделся и исчез. Хотя нет, обижаться он давно уже
должен был разучиться. Просто счел разговор законченным. А ничего себе был
разговор! Еще бы полчаса таких откровений, и можно было бы без всякой
симуляции по праву вице-короля Индии требовать своего любимого слона.
Только бы Дениз ни о чем не узнала. Не на Земле - это еще полбеды. Но
то, что не у людей... И тут он почувствовал, что балконная дверь медленно
открывается. И не увидел, а догадался, что там, на полу, сидит Дениз,
прислонившись к дверному косяку и обхватив коленки руками.
Надо что-то сказать, надо что-то соврать, чтобы успокоить, чтоб
уснула, только быстро, ну же, ну, быстро, мы же договорились, что ты,
сукин сын, так используй свой богатый опыт, вспомни, что ты говорил тем,
прежним, вспомни и повтори, и эта поверит, глупенькая еще, детеныш, только
вспомни, вытащи из своей памяти такие слова, после которых ничего не
страшно, после которых ни о чем другом уже просто не помнишь, ну давай,
дубина, давай...
- Дениз!..
Невидимая в темноте рука находит его лицо. Рука легкая, точно
маленькая летучая мышь. Что за ерунда - мышь. Откуда? А, окаменелый воздух
фараоновой гробницы. И здесь такая же неподвижность. Крошечные сгустки
серого небытия, оживающие от людского дыхания, от шороха человеческих губ.
А это откуда, про сгустки? Вероятно, из самого детства, когда верил, что
утром вся ночная темнота собирается в плафонах уличных фонарей и весь день
прячется там, и если присмотреться, то видно, что внутри белых пломбирных
шаров затаился студенистый тяжелый туман, и не дай бог такой шар сорвется,
тогда темнота вырвется наружу, словно джинн из бутылки в "Багдадском
воре", и среди бела дня затопит город, как это бывает только вечером,
когда фонари зажигают, и темнота, испугавшись, сама вылетает на улицы...
Господи, да о чем это он, о чем?
- Дениз...
Это было уже не детство, хотя нет, детство, конечно, только не
самое-самое, когда фонари, а попозже, когда Лариска Салова, и только бы
вспомнить, что он говорил тогда, хотя и вспоминать нечего, он сказал: "Я
из твоего вшивого кадета рыбную котлету сделаю". И она засмеялась, потому
что это было так шикарно сказано, вшивый-то кадет был нахимовцем, на
голову выше, и пояс с бляхой, и она перестала смеяться, чтобы ему было
удобнее поцеловать ее, и он сказал: "И Лымарю твоему я в рожу дам", - и
снова поцеловал ее, и она сказала: "Бабушка мусор несет", - потому что
было в парадной, и он ответил: "Я твоей бабушке в стекло зафингалю", - и в
третий раз поцеловал ее, а больше не стал, - надоело, и вроде стало
незачем...
- Дениз...
А вот это было уже совсем не детство, это было в самый последний раз,
все расходились, а он мог остаться, так что ж ему было отказываться, он и
остался, пьян был здорово, да и хозяйка была хороша. И он молча раздел ее,
и она то ли рассмотрела его получше, то ли решила поскромничать, только
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг