старенький транзисторный приемник. Полились сладкие звуки Свадебного марша
Мендельсона.
- Счастливая Паша! - патетически воскликнул марсианин голосом Ираиды
Васильевны.
- Что-то ты врешь сегодня, - заметила Симона, - всем счастья наобещал.
- А я так и должен, - сказал марсианин, - я розовый.
Симона рассердилась на него - и проснулась.
Еще не вполне сознавая, что к чему, она подняла руку и щелкнула
тумблером.
- Пашка, - позвала она, - Пашка!
Экран фона упорно оставался темным, - видно, Паола еще не приходила в
свою каюту. Симона мельком глянула на часы - крошечный такой кружочек на
огромной смуглой ручище. Скверно - половина двенадцатого, проспала больше,
чем собиралась. Но где же этот чертенок? Просила ведь по-человечески
разбудить через час.
Защелкали тумблеры короткого фона: кухня, коридор, кладовая, салон...
Пусто. Симона вскочила. Последние кнопки, судорожные вспышки контрольных
лампочек: кибернетическая - ванная - шлюзовая - библиотека, - все.
И - каюта начальника станции.
- Паша... - выдохнула Симона, словно всю станцию она сейчас обежала
бегом.
- Это я разрешила, - каким-то деревянным, безжизненным голосом
произнесла Ираида Васильевна.
Симона сунула босые ноги в туфли, вылетела в коридор и ворвалась в
каюту своего начальника:
- Пашка что - у него?
Ираида Васильевна, прямая как палка и застегнутая на все пуговицы,
стояла посреди каюты:
- Час тому назад Паола Пинкстоун попросила разрешения вместе с
капитаном О'Брайном осмотреть "Бригантину".
Симона села на ее аккуратно застеленную постель:
- Какого черта?
- Симона, - отчеканила Ираида Васильевна, и Симоне стало до отчаянья
ясно, что ничему уже не помочь, и вовсе не потому, что в Пространстве
приказы начальника не обсуждаются (именно за этим она сейчас и прибежала),
но уходит время, и вместе с ним - возможность вытащить эту дурочку из всей
этой помойки, - как начальник станции, я несу ответственность перед
Комитетом космоса...
- Ай, да при чем здесь Комитет! - Симона запустила пальцы в волосы,
потом откинула их, чтоб не мешали смотреть, и тихо, глядя в упор в
раскосые, как у Митьки, глаза, спросила: - Послушайте, а вы вообще
разбираетесь в мужчинах?
Ираида Васильевна побледнела до желтизны.
- Нет, - сказала она, - ну и что же?
- А вы можете мне поверить; что это - всего лишь забава, случайная ночь
на станции, эдакая перчинка после президентских дочек и грудастых
фонозвезд.
- Да, - сказала Ираида Васильевна, - ну и что же?
Тут даже Симона оторопела.
- Пусть вы опытнее меня, - продолжала Ираида Васильевна, - охотно вам
верю (Симона тихонько вздохнула - о том, что было до Николая Агеева, по
всему Пространству мифы ходили, один только Колька их не слушал). Пусть вы
даже не ошиблись. Ну и что же? Пусть - забава, случайная ночь, перчинка и
все прочее, - и все-таки это может стать для нее счастьем на всю жизнь.
Чудес не бывает, Симона, и капитан этот, баловень, никогда не поймет, что
за невзрачной рожицей - человек. Не без глаз я, вижу, что не пара они. Ну
и что же? Уйдет. Бросит. Забудет. Но для нее-то - на всю жизнь, да так,
чтобы каждую ночь вспоминать, и молиться - как сейчас она богу молится.
Старому богу, маминому да бабкиному. Потому что нет счастья горше и
священнее, чем счастье памяти. Только откуда вам про такое счастье знать?
У вас-то оно всегда при себе... А если и бедою обернется для нее эта ночь
- все равно это будет ЕЕ горе. И чем бы это ни было - все равно для нее
это слишком большое, чтобы чужими руками заслонять...
Симона поднялась, пошла к иллюминатору. "Это я-то не знаю, что такое
счастье памяти?" - и задохнулась вдруг, потому что так вот иногда не
хватало его, как в миг смерти не хватает жизни.
Было слышно, как Ираида Васильевна тяжело опустилась на стул.
- Паша - девка взрослая, - сказала она уже другим голосом. - Не Митя
же, в самом деле. А вообще странно, что не вы мне, а я вам все это говорю.
Вроде бы вы должны были взять Пашу за руку да к капитану ее свести - люби,
мол, покуда любится... Вы уж простите меня, Симона, только странно мне
как-то, что на любовь-то вы только для себя щедрая.
Симона повернулась и вихрем вылетела в коридор. Сзади, в аккуратной
маленькой каюте Ираиды Васильевны, что-то валилось и рушилось.
- Ты знаешь?.. - спросила Ада.
Симона кивнула.
- У них там три кибера, не успели еще вывести. Все на контроле
приборов. С передачей в центральную. О'Брайн включил только регенератор
воздуха.
- Естественно, - сказала Симона.
Некоторое время обе они молчали, невольно прислушиваясь, словно из
планетолета могли донестись какие-нибудь звуки.
- Знаешь, я много раз думала, - продолжала Ада (эти ночные бдения в
центральной удивительно располагали к неторопливым беседам), - когда наша
Ираида решится хоть на какой-нибудь самостоятельный шаг, хоть на вершок
выходящий за рамки инструкций. Но уж никогда не предполагала, что это
может случиться по такому поводу.
- А что? - устало возразила Симона. - Все правильно. Хороший повод -
счастье человеческое. А ты еще не думала, почему именно она - начальник
нашей станции? Именно поэтому. Потому, что она всех нас человечнее. И
спокойнее. Дай нам с тобой волю - мы бы эту несчастную "Бригантину" по
винтикам разнесли. А потом неизвестно кто платил бы штраф в пользу этого
Себастьяна Неро. Потому что нет ничего. Это нам только хочется всяких там
чудес. Приключениев.
- А ты устала, - спокойно заметила Ада.
- Ничего не устала, - фыркнула Симона. - Просто она права. Плевать надо
на все инструкции и заботиться об одном - как даже самую маленькую, самую
ненужненькую любовь вынянчить, вылизать, отогреть. Как слепого звереныша.
И потом только любоваться, как она вырастает в могучее, прекрасное чудище.
- Чудо или чудовище? - скептически ухмыльнулась Ада.
- Чудище. Невероятное и каждый раз - доселе невиданное.
- Ерунда, - решительно заявила Ада, - вот меня занимает один вопрос:
почему из пассажирского отсека в тамбурную сделан узенький люк - ровно на
одного человека, а из тамбурной в грузовой отсек - широченный, как раз
такой, что целый контейнер пролезет?
- Заскоки конструкторской мысли, - махнула рукой Симона и потянула к
себе план расположения контейнеров в грузовом отсеке.
Над этим планом, накануне уже изученным вдоль и поперек, они и
просидели до утра, до пяти часов, когда дверь в центральную неожиданно
откатилась и на пороге появилась Паола. Она вошла и остановилась, потому
что не ожидала встретить никого, да и не могла ожидать просто потому, что
не помнила ни о чем, и шла, как пьяная, шла тихонечко-тихонечко, словно
то, что было, еще лежало на ее руках и губах, и это надо было не
стряхнуть, уберечь... И когда увидела Симону и Аду - вдруг не расплылась,
как должна была бы, в своей детской улыбке, а посмотрела на них спокойно и
чуть-чуть горделиво, как равная на равных.
Все молчали, и вдруг Ада, может быть немного ошалевшая после второй
бессонной ночи, спросила:
- Ну и что?
Паола некоторое время молчала, видимо соображая, о чем ее спросили,
потом ответила - опять очень спокойно, без улыбки:
- Вполне современный корабль. Душно только. - И вышла, бесшумно
притворив дверь.
- Ты что, обалдела? - спросила Симона.
- Обалдеешь, - ответила Ада. - Двести восемьдесят. Почти три сотни
титанировых бегемотов.
- Вот именно, - задумчиво проговорила Симона, - почти три сотни. Почти.
На "Первую Козырева" их будут перегружать прямо на американских
"муравьев", и кто заметит, если их вдруг окажется двести восемьдесят
один...
- Ну знаешь, спрятать целый контейнер - это невероятно.
- Вот это мы сейчас и проверим. Кстати, есть у нас обыкновенная
рулетка? Не кибер-измеритель, а просто рулетка? Чудно. Подними-ка
заслонку.
Ада подождала, пока Симона наденет лиловый скафандр, поблескивающий
морозной пыльцой, словно очень спелая виноградина; потом нажала молочную
клавишу, и прозрачная пленка, закрывавшая трап, перекинутый на корабль,
поднялась и пропустила Симону. Ада включила шлюзовую "Арамиса": было
видно, как Симона, пригнувшись, входит в черную дыру перехода.
Около девяти часов, наскоро позавтракав в своих каютах - вместе все
собирались только за ужином, - экипажи таможенной станции и американского
корабля сошлись в кают-компании. Все подтянутые, корректные, сдержанные.
Симона, нагнувшись над межпланетным фоном, старательно настраивалась на
Землю, - пусть этот джентльмен поговорит со своим Вашингтоном. Все равно в
двенадцать часов придется их отпустить, и международного скандала не
получится. В крайнем случае, Холяев принесет извинения.
Космолетчики расположились возле двери. Может быть, разговор примет
такой характер, что присутствие кого-либо, кроме капитана, будет
нежелательно. Тогда легче будет встать и покинуть помещение, подав пример
всем остальным. И что это вообще за глупое правило - не допускать гостей в
центральную рубку? В конце концов такие же планетолетчики, как и мы. Хотя
- какое сравнение! Мы - действительно планетолетчики, а это - так,
таможенные крысы... Санти осмотрел "этих крыс". Хорошо держатся, даром что
бабы. Заварили кашу, задержали разгрузку планетолета, а теперь -
пожалуйста, в луже. Сейчас капитан свяжется с самим Себастьяном Неро...
"...продукцию фирмы "Синтетикал Альбумин". Мы далеки от мысли выдать
нашим слушателям секрет синтеза белковых веществ; скажем больше - мы сами
его не знаем. Чудодейственный катализатор, известный только самому
Себастьяну Неро, этому знаменитому ученому, крупнейшему бизнесмену,
выдающемуся политическому..."
Симона приглушила звук, обернулась - уж очень это противно, когда у
тебя между лопатками ползает вот такой взгляд. Хотя бы ради приличия
смотрел на Паолу... Ага, догадался, гад. И то хорошо.
На экране фона замелькала зеленая вспышка - сигнал того, что обе
стороны вышли на связь. И тотчас же экран озарился малиновой
апоплексической лысиной знаменитого ученого и крупнейшего бизнесмена,
единовластного хозяина "Бригантины".
Дэниел О'Брайн вытянулся по-военному, заслонив собой остальных:
- Сэр, доверенный мне корабль задержан на таможенной станции "Арамис"
без указания причин.
- Знаю, - сказал Себастьян Неро и, приблизив к экрану бесцветные глаза,
медленно добавил: - Инструкции вам известны.
Экран погас.
Собственно говоря, ничего не было сказано, но тем не менее у Симоны
осталось ощущение, словно американцы получили какой-то приказ, причем в
такой форме, которая исключала неповиновение.
- Мне очень жаль, - поднялась Ираида. Васильевна, - что из-за
кратковременности связи мы не могли уточнить причину вашей задержки, и
мистер Неро оказался не полностью информированным. Дело в том, что мы
запросили разрешение на вскрытие контейнеров с грузом здесь, на нашей
станции.
Космолетчики поднялись и подошли к своему капитану.
- Имеете ли вы основания для такого требования? - спросил О'Брайн.
Симона из своего угла вставила:
- Оснований, который мы могли бы предъявить вам здесь и сейчас, мы не
имеем.
Все, как по команде, повернулись к ней.
- И все-таки вы настаиваете на вскрытии всех двухсот восьмидесяти
контейнеров?
- Да, - сказала Симона и с откровенным любопытством поглядела на них
снизу вверх, - но особенно интересует меня двести восемьдесят первый
контейнер - тот, который лежит на полу промежуточной тамбурной камеры
между грузовым и пассажирским отсеками.
Санти небрежно повел плечиком:
- В том, что эта камера пуста, мы легко убедимся, если свяжемся с ней
по короткому фону.
- Короткий фон для связи с вашим кораблем находится в центральной
рубке, о чем я весьма сожалею, - не вставая со своего кресла, проговорила
Симона. - А то, что пол тамбурной камеры - это верхняя крышка плоского
контейнера, можно доказать простым вскрытием пола.
- Я прошу немедленно послать на базу запрос на соответствующую
аппаратуру для резки титанира. А пока - весьма сожалею. - Дэниел сдвинул
каблуки.
Симона в ответ свесила голову набок. Но Дэниел уже не смотрел на нее, а
шел к Паоле. Он остановился, не дойдя одного шага, и наклонился над ней
так бережно, что все отвели глаза, и что-то очень тихо сказал ей, и она
подняла к нему свою обезьянью мордочку, ничуть не похорошевшую, как
почему-то всем хотелось, и с каким-то безнадежным спокойствием, потрясшим
Симону, ясно, на всю комнату, сказала:
- Да.
Капитан обернулся к остальным межпланетчикам, и они, не произнеся
больше ни слова, вышли из кают-компании.
"Кажется, я порядочная дубина", - почти без тени сомнения подумала
Симона.
Паола легко, как-то плечами оттолкнулась от стены, неслышно пересекла
комнату и исчезла за дверью, ведущей в центральную.
- Ну, Симона, ты сегодня... - Ада только головой покрутила, -
фантастика на грани техники.
- Да, - согласилась та, - насчет контейнера, что в промежуточной
камере, я малость перегнула. Хотя это не исключено; размеры совпадают, там
на полу как раз поместится контейнер. Пошлю на "Первую Козырева" частное
заключение - пусть еще раз проверят, прежде чем ставить "Бригантину" на
перегрузку.
- Да, Симона, - сказала Ираида Васильевна, - я вам не советую
показываться на глаза этой троице, когда в двенадцать за ними придет
буксирная ракета. А пока...
Но Симона уже бежала к центральной, еще не сознавая, что там случилось,
гонимая тем шестым чувством каждого межпланетчика, какого, может быть,
объективно и не существует в природе, но которое все-таки подняло ее и
бросило вслед Паоле; и в проеме распахнувшейся двери все увидели голубую
фигурку, лежащую на пульте внутреннего управления, чтобы всей тяжестью
тела, всей силой маленьких рук вдавить в гнездо выпуклую, словно белый
камушек, клавишу перекрытия трапа.
Синтериклоновая заслонка была поднята, проход на "Бригантину" открыт.
ПЯТЫЙ АКТ
- Сюда! - крикнула Симона, и когда Ираида Васильевна с Адой вбежали в
центральную, сорвала предохранительную сетку и замкнула цепь герметизации
всех отсеков.
И только после этого подняла огромную руку и смахнула Паолу с пульта.
Паола упала на колени и некоторое время так и лежала, не шевелясь,
потом подняла лицо - спокойное лицо человека, который сделал все, что
должен был и что мог, и увидела на экране черную кишку трапа, и поняла,
что там, на "Бригантине", уже успели задраить люк; потом всю станцию
тряхнуло, и Симона вцепилась в верньер генератора силы тяжести, и на миг
стало легко, а потом станцию бросило в сторону и завертело, и Паола не
могла понять, что же происходит, и хваталась за металлические коробки
приборов, но руки соскальзывали с покатых, крытых серебристым лаком
плоскостей, и все это было еще не так уж страшно, пока пол вдруг не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг