Паола вспыхнула.
- Ох, глупости вы все говорите. - Ираида Васильевна подошла к Паоле,
тяжело опустила руки ей на плечи. - Счастливая ты, Паша.
Паола вскинула на нее глаза, но Ираида Васильевна молчала, да говорить
и не надо было, - все и так поняли, что, собственно говоря, осталось
досказать: "Счастливая ты - тебе есть, кого ждать". Все это поняли, и
наступила не просто тишина, а тишина неловкая, нехорошая, которую нужно
поскорее оборвать, но никто этого не делал, потому что в таких случаях что
ни скажешь - все окажется не к месту, и всем на первых порах станет еще
более неловко. И только потом, спустя несколько минут, все сделают вид,
что забыли.
- А знаешь, откуда твое счастье? - Ираида Васильевна стряхнула с себя
эту проклятую тишину, но не захотела, вовсе не захотела, чтобы все
забывали, и улыбнулась грустно, и сложила руки лодочкой, и поднесла их к
уху, словно в них было что-то спрятано, малюсенькое такое. - Вот когда мы
были маленькими, играли в "белый камень":
Белый камень у меня, у меня,
Говорите на меня, на меня...
- А что, Маришка у тебя играет в белый камушек? - обернулась она к
Симоне.
- Да вроде бы - нет.
...Кто смеется - у того, у того,
Говорите на того, на того...
- И какие льготы предоставляло наличие белого камня? - осведомилась
Ада.
- Уже не помню... Кажется - счастье какое-то.
- Да... - задумчиво сказала Паола. - До счастья я немножко не дотянула.
Пинкстоун - это не белый камень. Розовенький.
- Все равно, - сказала Ираида Васильевна, - все едино - счастье, - и
улыбнулась такой щедрой, славной улыбкой, будто сама раздавала счастье и
протягивала его Паоле: на, глупенькая, держи, все тебе - большое, тяжелое;
а та боялась, не брала, приходилось уговаривать...
- Вызов, - сказала Симона и резко поднялась.
- Все пошли в центральную рубку. Паола собрала со стола, понесла сама,
- здесь, с половинной силой тяжести, все казалось совсем невесомым. Шла
мурлыкая, песенка прилипла, потому что была такой глупенькой, доверчивой:
Кто смеется, у того, у того...
Симона вышла из центральной, остановилась перед Паолой. Блаженная
рожица, что с нее возьмешь?
- Дура ты, Пашка, вот что, - сказала она негромко.
Паола остановилась и уж совсем донельзя глупо спросила:
- Почему?
- Долго объяснять. Просто запомни: со всеми своими распрекрасными
чувствами, со всей своей развысокой душой один человек может быть совсем
не нужен другому. Вот так.
"Зачем они все знают, зачем они все так хорошо знают..." - с отчаяньем
думала Паола.
Тут взвыли генераторы защитного поля, но сигнала тревоги не было, -
вероятно, подходило небольшое облачко метеоритной пыли.
- Не осенний ли мелкий дождичек... - сказала Симона и побежала в
центральную.
Паола повела плечами, словно действительно стало по-осеннему зябко, и
пошла по коридору, как всегда, по самой середине, где под белой шершавой
дорожкой - узенький желобок. Приоткрыла дверь своей каюты - потолок тотчас
же стал затягиваться молочным искристым мерцанием. Не думая, протянула
руку вправо, почти совсем приглушила люминатор. Оглянулась. Напротив,
поблескивая металлопластом, - дверь одной из кают, что для "них".
Гулкое ворчанье под ногами усиливалось. Паола перешагнула через порог,
неожиданно подпрыгнула, - видно, Симона сняла энергию с генераторов
гравиполя, и тяжесть, и без того составлявшая что-то около шести десятых
земной, уменьшилась еще наполовину. Паола забралась на подвесную койку,
поджала ноги. Она знала, что ничего страшного нет, что Симона напевает
себе за пультом и ничего не боится, и Ада ничего не боится, и Ираида
Васильевна боится только потому, что она всегда за всех боится, - но
внизу, в машинно-кибернетической, рычало и потряхивало, и ноги невольно
подбирались куда-нибудь подальше от этого низа.
Паола подняла руку к книжной полке, не глядя вытянула из зажима алый
томик Тагора. И книга раскрылась сама на сотни раз читанном и перечитанном
месте:
"О мама, юный принц мимо нашего дома проскачет - как же могу я быть в
это утро прилежной?
Покажи, как мне волосы заплести, подскажи мне, какие одежды надеть.
Отчего на меня смотришь так удивленно ты, мама?
Да, я знаю, не блеснет его быстрый взгляд на моем окне; я знаю, во
мгновенье ока он умчится из глаз моих; только флейты гаснущий напев
долетит ко мне, всхлипнув, издалека.
Но юный принц мимо нашего дома проскачет, и свой лучший наряд я надену
на это мгновенье..."
Страха уже не было, а было повторяющееся каждый раз ожидание какого-то
чуда, вызванного, как заклинанием, древней песней о несбыточной - да
никогда и не бывшей на Земле - любви.
"О мама, юный принц мимо нашего дома промчался, и утренним солнцем
сверкала его колесница.
Я откинула с лица своего покрывало, я сорвала с себя рубиновое ожерелье
и бросила на пути его.
Отчего на меня смотришь так удивленно ты, мама?
Да, я знаю, он не поднял с земли ожерелья; я знаю, в красную пыль
превратили его колеса, красным пятном на дороге оставив; и никто не
заметил дара моего и кому он был предназначен..."
А станция все летела и летела вокруг Земли, и вместе с Землей, и вместе
со всей Солнечной, и вместе со всей Галактикой, и вместе с тем, что есть
все это - все галактики вместе, и то, что между ними, и то, что за ними; и
только, затихая, мурлыкали сигматеры первой зоны защитного поля, и только
чуть посапывал регенератор воздуха, и только жемчужным, звездным блеском
мерцал люминатор, и никаких чудес не могло быть на этом белом свете... "Но
юный принц мимо нашего дома промчался, и драгоценный камень с груди своей
я бросила ему под ноги".
ВСТРЕЧА В ПРОСТРАНСТВЕ
- "Арамис", "Арамис", я - "Первая Козырева", связь, связь...
- Есть связь. Ада, возьми-ка связь, надоели до чертиков со своими
информашками...
- Подтвердите готовность к приему американского планетолета НУ-17
"Бригантина".
Ираида Васильевна оперлась на Адино плечо, наклонилась над чашечкой
короткого фона:
- Вспомогательная таможенная станция "Арамис" к приему планетолета
НУ-17 "Бригантина" - готова. Начальник станции Ираида Монахова.
- "Бригантина" легла в дрейф на расстоянии шесть с половиной тысяч
километров от вас, геоцентрические координаты...
- Сейчас соврут! - шепнула Симона и заслонила своими плечами широченный
экран гравирадара. Радужная мошка выползла на его сетчатое поле.
"Первая Козырева" выдала координаты, и, как всегда, приврала. Симона
отошла От гравирадара и наклонилась над Адой с другой стороны, так что все
три женщины легонько стукнулись головами.
- Ламуйль, котик, это ты там порешь?
"Первая Козырева" невозмутимо продолжала:
- "Арамис", "Арамис", передаю вам связь с "Бригантиной". Корабль идет
без повреждений, дополнительной бригады на прием не запрашивалось.
Дежурный диспетчер Шарль Ламуйль, - и уже другим, сердитым голосом: - Да,
это я. А что?
- С тебя пол-литра "московской", за вранье. Когда Колька приземлится.
- А что, действительно была связь?
- А ты не знал?
- Знал, да как-то не верилось... Ну, берите "Бригантину".
"Первая Козырева" сошла со связи, из фона понесло писком, визгом и
улюлюканьем.
- Чистый зверинец. - Симона подтолкнула Аду плечом, чтобы та освободила
ей место. - А еще - Пространство. Всего две сотни лет тому назад здесь
была тишь да гладь да божья благодать.
- Симона, - мягко сказала Ираида Васильевна, - может быть, Аде пора
самой принять хоть один корабль?
- Нос не дорос.
Ираида Васильевна тихонько вздохнула, - нервничает человек. И еще
сколько кораблей ей принять, прежде чем вернется - или совсем уже не
вернется - Николай Агеев.
И Симона понимала, что Ираида Васильевна жалеет ее, как всегда, и
боится за нее, как за всех, и поэтому предлагает - слава богу, что еще не
приказывает! - передать прием "Бригантины" Аде, дублеру по кибернетике и
механизмам. Симона фыркнула, как сердитая лошадь, и тотчас же из
коричневого овала возник негромкий, тоже темно-коричневый баритон:
- ...пеленг... Я - "Бригантина", я - "Бригантина", прошу пеленг.
Симона оглянулась - Паола сидела в дальнем углу, руки подложены под
коленки, а ноги до пола не достают. Ишь как трогательно.
- Иди-ка поближе. Тоже мне - Золушка.
Паола легко перебежала через всю центральную, ткнулась носом в лохматый
затылок Симоны. Та одной рукой включила тумблер автопеленга, а другую
закинула за голову и поймала Паолу за короткую жесткую прядку; больно
дернула - "ой!".
- Девочки! - строго сказала Ираида Васильевна.
Точка на экране двинулась и поползла к центру, увеличиваясь и теряя
радужные оболочки. Корабль подходил к станции на своих маневровых
двигателях. Планетарные были уже застопорены, потому что на них не только
станцию проскочить можно, но и всю систему "Первой Козырева", и очень даже
просто; а во-вторых, планетарное топливо стоило ой-ой-ой сколько, надо
было беречь. А уж "эти проклятые капиталисты" дрожали над каждым
килограммом.
- Дорогие космонавты, - обратилась Симона к "этим проклятым
капиталистам" с традиционной формулой приветствия, - рады поздравить вас с
благополучным завершением рейса.
- Благодарю вас, мадам, - ответил красивый, коричневый баритон. - Идем
на сближение по пеленгу. Через четыре минуты начну торможение.
- Рановато, - сказала Симона. - Подойдите поближе. Как слетали?
- Благодарю вас, как всегда, - без происшествий.
- Везет. Занудное благополучие. А нас одолевает пыль.
- Рад за вас, мадам, если все обошлось без последствий. Одному из наших
кораблей не удалось избежать некоторых неприятностей.
- А, "Киллинг". Слыхала. Сами виноваты. Курицы.
- Симона, - сказала Ираида Васильевна.
- Не знаю подробностей, мадам. Это случилось вчера.
- Зато я знаю. Тормозите. Покруче.
Симона оглянулась на экран. Точка была у самого центра.
- Потише, рыбонька, - сказала она шепотом этой самой точке и положила
руки на пульт управления.
- Стоп, стоп, капитан. - Симона повернула рычаг энергораспределителя и
одновременно повела влево контактер гравитационного поля. У всех появилось
ощущение, что они приподнимаются вверх, - Симона снизила поле гравитации
до двух десятых земной. Мягко, пухло, словно разрастаясь в объеме, возник
ухающий, вздыхающий гул. Это заработали на холостом ходу маневровые
двигатели самой станции.
- Легли в дрейф, - доложили с "Бригантины", - расстояние до "Арамиса"
восемьсот двадцать семь метров.
Ну, ясно, опять влетит от диспетчера. Хорошо еще - свой. Так что
неизвестно, кто кому будет "московскую" ставить.
- Восемьсот пятнадцать, - сказала Симона с легким вздохом. - И не
кричите на все Пространство.
Пол дрогнул, поддал по пяткам, вильнул туда-сюда, - и стало непонятно,
куда летишь, но было ясно, что летишь очень быстро.
Станция шла к планетолету. Он уже был виден сквозь толстый иллюминатор,
и Симона взяла вверх, чтобы особенно долго не крутиться вокруг него, а
сесть прямо ему на хребет. С каждой минутой становилось ясно, какой это
гигант, и когда станция пошла над ним, то со стороны могло показаться, что
эта маленькая проворная каракатица пристраивается на спину мирно
отдыхающего дельфина.
- Подержитесь, бабоньки, - сказала Симона, но все и так знали, что
сейчас сила тяжести будет уменьшена до одной десятой земной.
Паола схватилась за чеканную титанировую раму иллюминатора. Вот опять
промелькнула обшивка планетолета, - заходили с кормы, где все еще
светились чудовищные раструбы дюз. Так было удобнее сесть на люк.
Симона включила круговой экран обозрения. Ага, уже совсем близко.
Станция пошла на тормозном, замерла, немного поерзала, словно
примериваясь, и уже на кибер-абордажере, потому что никакой человек не мог
бы сделать этого с требуемой точностью, плавно скользнула вбок и
присосалась к двум четким овалам грузового и пассажирского люков.
Крепежные лапы выползли из открывшихся пазов и цепко обхватили
темно-серое, тускло поблескивающее тело планетолета. Теперь он и станция
представляли собой единое целое. Оставалось только выдвинуть герметический
трап.
Симона нагнулась над сетчатой плошкой фона:
- Ну, как вы там?
- Надеваем скафандры, - лаконично отозвалась "Бригантина".
- Подаю трап. Всем покинуть шлюзовую камеру.
- Есть покинуть шлюзовую камеру.
Симона перекинула маленький тугой рубильничек вверх, и тотчас же из
шлюзовой послышалось легкое шуршание. Станцию еще немножечко качнуло, на
обзорном экране было видно, как куцый гофрированный хобот протянулся к
люку и плотно обхватил его. Проворный, словно белочка, кибер уже выскочил
в Пространство и побежал по спирали вокруг переходника, добрался до места
стыка и стал придирчиво тыркаться, проверяя надежность крепления.
- Экипаж планетолета НУ-17 "Бригантина" к выходу готов.
Паола переступила с ноги на ногу.
Симона включила тумблер под знаком "С", и тонкая прозрачная пленка
опустилась с потолка и разделила шлюзовую, коридоры, салон и биологическую
на территорию хозяев и территорию гостей.
- Выход разрешаю, - сказала Ираида Васильевна, нагибаясь над плечом
Симоны.
Два золотистых краба, выставив перед собой инструменты, ринулись по
переходнику - помогать снимать люк.
Симона поднялась, повела плечами, - чертовски нелеп был на ней
форменный голубой костюм Международной службы, - и в последний раз
протянула руку к пульту - восстановила привычную на станции силу тяжести.
- Ну, пошли делать реверансы! - и, пропустив вперед Ираиду Васильевну,
все двинулись в шлюзовую.
Слева уже чернела изготовившаяся к нападению на чужой корабль
беспристрастная армия кибер-контролеров; направо, к жилым отсекам, уходил
белоснежный коридор, а прямо, так близко, что казалось: сделай два шага -
и ты там, - зияла дыра герметического перехода.
Но сделать эти два шага было никак нельзя, потому что невидимая пленка
немыслимой прочности поднималась у самых ног выстроившегося экипажа
"Арамиса" и уходила в узкую щель темно-синего потолка, - люминаторами в
шлюзовой служили боковые стены. За дырой была темнота, из которой
доносилась металлическая возня. И вот там, впереди, показалась полосочка
света, потом щит люка стремительно опрокинулся внутрь перехода,
подхваченный присосками киберов. На фоне желтого овала мелькнули силуэты
этих киберов, втаскивавших щит внутрь корабля, потом свет усилился, и вот
стройная фигура в черном синтериклоновом скафандре показалась в конце
перехода.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг