пальните для очистки совести.
Она побежала в тамбурную, схватила из шкафчика ракетницу, которая
всегда была наготове, проверила - красные - и одну за другой всадила все
шестнадцать ракет в набухшее водой темно-лиловое одеяло. Две из них таки
попали в верхушки каменных глыб, отскочили, брызнули бесполезным алым
фейерверком, не испугав даже тапиров, залегших прямо под дюзовыми кольцами
"Дункана" переждать надвигающийся дождь.
Она вернулась, заглянув по дороге в медотсек; на пульте Гиппократа
светились три прямоугольника: один желтый - состояние средней тяжести и два
изумрудных - удовлетворительно. Оба скоча, просунув манипуляторы под полог
палаток, умело массировали омертвелые от веревок ноги разведчиков.
- Что?.. - спросила она шепотом.
- Нарушение водного баланса, - так же шепотом ответил Вафель. -
Незначительное истощение. Множественные вывихи. Общий бронхосиндром. Ничего
существенного.
В памяти мелькнула машина, догорающая на дне ущелья, нервный тик,
пробегающий по лицу Гюрга, - понавидались скочи на своем служебном веку.
- А что с тем, которого нет в медотсеке?
- Кровоизлияние в мозг. Реанимация исключена. Поздно.
И - совсем тихо:
- Где он?
- В "черном трюме".
А она даже не знала, что такой существует!
Она скорбно, даже как-то по-старушечьи покивала - совсем не знала, Что
говорить в таких случаях. Вернулась в рубку.
- Отстрелялась. Две мимо, остальные над самым массивом - может, в
разрыве между туч... - Она и сама понимала, что - бесполезно. А что же тогда
остается? Послать скоча обратно через гряду, на восток, чтобы обошел
подземный лабиринт и спустился к тому, где заблудились вертолетчики?
- И это какой-то шанс, но ведь они могли и переместиться. Если бы
скочем можно было управлять хотя бы со спутника - но для этого нужно ждать
рассвета. Ночью связи нет, как видите.
Варвара понимала, что все логично: зачем посылать одного из такой
необходимой пары всемогущих роботов, и притом туда - не знаю куда.
- Да поймите же, Вуковуд, не могу я сидеть вот так, сложа руки! И на
них могут напасть, а там не развернуться, чартары ведь чуть не вдвое
миниатюрнее... Да и Рамболту вашему каждую минуту может стать хуже!
Что это я - "вашему"? Все они тут теперь мои... Она подняла на него
глаза - прямо, только прямо:
- Да мне просто страшно, Вуковуд...
Он тянул чай, держа кружку обеими ладонями, как медвежонок. Собственно,
ему и отвечать было нечего, он просто не засыпал, хотя ему-то это надо было
больше всех лекарств, потому что иначе она осталась бы одна со всеми своими
страхами.
- А что вы все зовете меня Вуковудом? - неожиданно спросил он.
- Привыкла. На Степухе ведь о вас легенды ходят.
- Где, где?
- На Тамерлане, - поправилась девушка. Одна бровь удивленно
приподнялась - словно на то, чтобы поднять обе, у него не хватило сил:
- И какой же момент моей биографии показался обитателям Тамерланы столь
легендарным?
- Ишь как скромно, - проговорила Варвара, присаживаясь на пол у его ног
и дотягиваясь до второй кружки с чаем. - У вас что, вся жизнь состояла из
таких пламенно-дымящихся эпизодов вроде шашлыка на шампуре? На Тамерлане
рассказывали про то, как вы обуздывали Золотые Ворота. А что, было еще
что-то героическое?
- Это вы молодец, что не даете мне заснуть... Вроде маленького
козленка, который бодается тупыми рожками... Героического вообще-то было
мало, вот как здесь, - больше всяких несуразиц... Безвыходных лабиринтов.
- Безвыходных лабиринтов не бывает, - твердо сказала Варвара. - Потому
что тогда они называются по-другому.
- Так и вообще не бывает ничего безвыходного. Так говорят, когда
имеется ограниченное число решений и каждое - хуже некуда. Так и у меня с
самого начала и до сего момента.
- Это когда вас, совсем маленького, отправили с Земли?
- Если бы с Земли! С Ван-Джуды. Мама... в общем, с мамой произошло
несчастье. Отец решил отослать меня к своей сестре, благо у нее уже была
двойня чуть постарше. Да и командиром на "пюсике" была женщина, лету -
недели две... Стартовали. А на одном из промежуточных буев нас сбила
нефиксируемая масса. Тоже легенды, может, слыхали? Чтобы уйти в
подпространство, корабль должен отойти от буйка, где он заправлялся, и
вообще очутиться подальше от источников гравитационного поля. Мы отошли,
включились в режим перехода, и тут приборы показали приближение какой-то
массы.
Варвара припомнила свои в высшей степени тягостные впечатления после
сигнала "режим субпространственного перехода". Единственная радость - что
все это происходило достаточно быстро. Когда же их успели сбить?
- И вы упали обратно на Ван-Джуду? - спросила она.
- О ч-черные небеса Вселенной! Да как мы могли на нее упасть? Конечно
нет. Сбили - это вышибли из режима. Так что в следующей зоне мы выскочили из
субпространства не рядом с буем, а где-то в шести световых годах от него.
Она знала, что это - самое страшное, что может приключиться во время
полета. Так вот и появляются космические "летучие голландцы".
- Ну, разумеется, у нас были трехгодичные запасы - с расчетом на
анабиозные камеры. Но нашему сигналу SOS предстояло добираться до
ретранслятора вдвое дольше, и к тому же мне было всего несколько месяцев, а
на таких малышей анабиозная камера не рассчитана... Вот это и называется
безвыходной ситуацией, когда надо продержаться вдвое дольше, чем идет сам
сигнал.
- А потом еще искать вас...
- Ну, это уже проблема двух-трех недель - мы же точно указывали свои
координаты. Подгреб бы спасатель с двойными энергобаками... Да он в конце
концов и подгреб. Не в том дело...
И по тому, как он запинался. Варвара вдруг поняла, что Вуковуд очень
редко - а может, и никогда - рассказывает свою историю.
- Не надо больше, - сказала она.
- Да что там... Короче, она осталась со мной, а остальных уложила в
анабиоз. И долго-долго считала... А когда просчитала все в триста тридцать
третий раз, то отключила питание от общей камеры. И стала меня растить. Я
помню, что мы очень весело с ней играли - собственно говоря, нам больше и
делать было нечего. А когда я засыпал, она опять считала. Под конец она
стала говорить со мной на своем родном, старинном языке, и называла меня
Джоном, а не Иваном, и говорила, что как-нибудь я усну, а меня разбудят
незнакомые люди. Обязательно разбудят - так и звала меня: Вуки,
пробужденный... А когда мне исполнилось четыре с половиной, она и меня
уложила в камеру. Два года я проспал, чуть ли не день в день. И разбудили.
- А... она?
- А она сосчитала точно, чтобы хватило мне одному. С тех пор я боюсь
снотворного, да и на Большой Земле мне как-то неуютно... Шумно, многолюдно.
- А летать не боитесь?
- Да как-то нет...
Сейчас вернутся наши и станет шумно и многолюдно. А если не вернутся?
Если так же, как эти...
- Вуковуд, прошло только полночи. Что же все-таки делать?
- Ждать. Отоспятся Чары с Боровиковым, рассветет, если связь с восходом
не восстановится, может быть, просто поднимем один из кораблей.
- Гениально...
И в этот момент в шлюзовой грохнуло. Что-то посыпалось на пол,
послышалась возня - наконец-то! Войти могли только люди, ведь скочи были
здесь, в медотсеке, а никакое зверье не способно проникнуть через защитное
поле.
Они разом вскочили, и даже не бросились навстречу прибывшим; с плеч
упала такая тяжесть, что пришлось перевести дух и только тогда,
освободившись от этого непосильного бремени ночного ожидания, почти спокойно
выйти навстречу...
Тянуло сырым сквозняком, и в пустом тамбуре суетился киб, подбирая
рассыпавшиеся коробки.
Вуковуд тревожно глянул на Варвару.
- Это я его посылала, - почти беззвучно прошептала она, - на ваш...
этот... "пюсик". В медотсек... может не хватить...
Он поймал ее за плечи, обтянутые так и не снятым скафандром, скользким,
как рыбьи потроха. Притянул к себе - думал, видно, что она заплачет. Варвара
напряглась, не сопротивляясь, а прислушиваясь: из черного жерла выходного
люка доносился свистящий гул, точно стремительно неслись тысячи маленьких
серебряных саночек. Туча, слабо подсвеченная огнями иллюминаторов, уже
спустилась ниже верхних оконечностей обоих кораблей - на соседнем замутился
и исчез носовой сигнальный фонарь. Варвара мягко отвела руки Вуковуда,
отключила защитную решетку, выглянула: тапиры, упрятавшиеся под "Дунканом",
тревожно похрапывали, сбиваясь, в тесную кучу. Голове вдруг стало холодно;
кисельный туман, опускаясь все ниже и ниже, залепил выход из корабля, но
внутрь почему-то не пополз.
Вуковуд потянул ее обратно, чтобы не высовывалась. Судя по скорости
движения, туча уже. легла на брюхо, растекаясь от одного края долины до
другого серой простоквашей. Тут же полыхнуло, малиново-красным ополоснув
стены шлюзовой, и в тот же миг рядом засвистело, зашуршало, зазвенело
стеклянными нитями. Варвара не сдержалась, быстро натянула защитную перчатку
и высунула ладонь наружу, подставляя ее стеклянному дождю. Тонкие ледяные
спицы ткнулись в ладонь, не прокалывая синтериклона, - к счастью, они
рождались на малой высоте и не вонзались, а просто сыпались сверху, словно
сосновые иголки. Полыхало все чаще, и казалось, что там, за бортом, идет
малиновый снег. Было тревожно, как в ненадежном одиноком жилье посреди
метели. И дышать тяжело.
- Как-то там?.. - Пахло бедой, прямо-таки тянуло, но не из прикрытого
решетчатой защитой люка, а совсем наоборот - сзади.
Они еще не переступили порога госпитального отсека, а ярко-красный
прямоугольник уже подтвердил: да, худо. Состояние Рамболта тяжелое. Под
крышкой саркофага четко проступало вытянувшееся серое лицо с такой сухой
даже на взгляд кожей, что казалось, коснись - и зазмеится трещинками.
Бесконтактные датчики расположились нимбом вокруг головы, и гибкие
манипуляторы ползали по рукам, поклевывая вены. Открывать сейчас крышку было
нельзя - Гиппократ делал больше, чем могли бы люди. И все-таки...
Вуковуд оторвал кусок ленты, выползшей из щели диагностера. Пробежал
глазами.
- Хуже некуда, -сказал он, - это гравифобия. Варвара молча подняла на
него глаза - она как-никак прошла фельдшерский курс, но о такой болезни и не
слыхала.
- Это не болезнь. Состояние. Даже нет, требование организма. Короче,
это компьютерный диагноз, люди в такое не верят...
Варвара быстро глянула на саркофаг - как это не верить, когда - вот...
Снова молча выпрямилась, ожидая разъяснений. Она уже знала, сейчас ей
придется сделать что-то невероятное, пока неизвестное ей самой, но что
именно - для этого у нее было еще недостаточно информации.
- Вы, наверное, слышали, что после полетов все корабельные Гиппократы
сваливают свои записи в одну кучу - кажется, где-то на Багамах. Там центр.
Так вот, у людей, долгое время проведших в невесомости, особенно в юношеском
возрасте, иногда при самом незначительном заболевании организм словно
перестает бороться - и так до тех пор, пока больного не помещают в
антигравитационную камеру. В состоянии невесомости организм как бы "приходит
в себя". И заранее это ни распознать, ни предугадать нельзя. Со мной, между
прочим, это тоже может случиться... Это что бы вы не пугались.
Она, не мигая, смотрела на него, словно не слыша. И тем временем
лихорадочно прикидывала - что делать? Что делать?! И еще как-то
подсознательно соображала - вот оно что, не пугайтесь... Это он затем
рассказывал о своей истории, чтобы она не испугалась, если ей придется
остаться здесь совсем одной с четырьмя бесчувственными людьми на руках. Ему
очень не хотелось, но он рассказывал, чтобы она знала: то, что выпало ей, -
это далеко не самое страшное...
- Наш антигравитатор включается только в полете, - отрывисто
проговорила она. - На взлете и посадке. Предлагаете взлететь?
- Да.
- Вы - второй пилот?
- Нет. Придется положиться на автоматику.
- У нее два варианта; первый - выход на орбиту...
- Вот именно. Поднимаемся и ждем, когда к нам присоединятся ваши. У них
есть врачи?
- Да, Дориан. Сусанин и Ригведас - биологи, с космической практикой.
Помогут. Но подъем на левитре бесшумен, и они не узнают о нашем взлете.
Могут проплутать в лабиринтах до второго пришествия. А потом пока вернутся,
пока погрузятся на второй корабль, поднимутся и состыкуются с нашим... Целая
вечность.
- Может, сверху связь установить легче? - предположил Вуковуд без
особого энтузиазма.
- Не гарантировано. Автоматика нас обратно не посадит, мы окажемся
наверху, запертые с умирающим человеком... А кто из ваших - врач?
- Монк.
- Проклятье... Сколько еще проспят ваш командир и этот... второй?
Вуковуд набрал запрос на панельке Гиппократова пульта, вспыхнул экранчик:
"Раньше шестнадцати часов пробуждение противопоказано". Варвара покачала
головой - она представляла себе, насколько плохо соображает человек,
насильственно вызванный из царства искусственного лечебного сна. Отпадает.
- Второй автоматический вариант - доставка на ближайший буй, -
продолжал Вуковуд. - Кстати, там госпитальный комплекс не чета нашему...
Расположимся и будем ждать всех - и вашу группу, и спасательный корабль с
Большой Земли. Он уже мчится сюда...
- И будет дней через десять, - закончила Варвара. - Если учесть, что мы
пойдем ему навстречу, - через семь.
- Да, но выхода-то нет.
- Выход - сейчас же, немедленно связаться с Сусаниным. Вуковуд первый
опустил глаза. Что ответишь? Он так и стоял, тяжело опираясь на панель
управления Гиппократа, прислушиваясь к удаляющимся шагам. Пусть что-нибудь
сделает, выплеснется, разрядится - полегчает. Потому что выхода
действительно нет, если не случится чуда и сусанинцы не вернутся в течение
часа сами собой. Щелкнул разряд ракетницы, еще и еще... Пусть. Мизерный
шанс. Четырнадцать... Пятнадцать... Шестнадцать. Обойма. Он сделал над собой
усилие и, придерживаясь за стенку, пошел на выстрелы. Сбросить бы лет
десять, ему бы и вся эта эпопея с лабиринтом нипочем...
Варвара вышвыривала на пол содержимое арсенального сейфа, который по
всем-то правилам должен был находиться под печатью. Но в полетах к оружию не
испытывали большеземельного трепета - аппаратура как аппаратура - и сейф не
запечатывали.
- Вафель, где красные обоймы? - крикнула она командирским тоном.
- В вертолете, - донеслось из госпитального отсека.
- О Санта Фермопила... И на кой ляд тут этих лабиринтов понатыркали?..
Обойма вошла с хрустом, и желтый трассирующий след наметил пунктирную
звездчатую траекторию, огибающую черную громаду. Туча, осевшая на долину,
исчезла, и тапиры, похрустывая еще не растаявшими ледяными иглами,
выбирались на пастбище. Но уже следующее одеяло накрывало верхушки башен, и
зарево распустившегося янтарного цветка едва-едва проступило сквозь мглу.
- Я так думаю, что это - игрушки, - негромко проговорил Вуковуд. -
Игрушки для троглодитов. Залы игорных автоматов.
Щелкнул очередной выстрел, и желтая блестка влепилась прямо в середину
"фасада", расцветая сияющим одуванчиком.
- Дорогое... удовольствие... - хлоп! - еще ракета.
- Сорок с лишним часов ночи - это, видимо, слишком тяжелое испытание
для развивающегося разума. Те, кто прилетал сюда до нас, вероятно, поняли,
что здешние приматы пошли на вымирание. Как и у нас на Земле - за
исключением человека.
Да, Земле не повезло - сколько боковых ветвей человеческого рода кануло
в вечность, да и высшие обезьяны без малейшего вмешательства цивилизации не
оставили бы о себе никаких воспоминаний, кроме ископаемых косточек, через
каких-то несколько десятков тысяч лет. Вуковуд прав - чартаров спасали, но
им подарили не игрушки, а друзей и защитников.
- Хлеба... - пробормотала девушка, всаживая еще одну ракету в лоб
лабиринту, - и только хлеба. Зрелищ им потребуется через много-много лет. А
лабиринты - это сплошные зрелища.
- Вот именно, - кивнул Вуковуд. - Зрелища, притом загадочные,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг