оконечностью трубы поблескивает вода. Нетрудно было догадаться, все-таки на
этой спирали набиралась хорошая скорость, а раз эти любители лабиринтов не
боялись пользоваться такой экстравагантной дорогой, значит, приземление
ожидалось мягким. Хороши были бы они с Вуковудом, если бы скатились так же,
как эти образины, и бултыхнулись, как лягушки! Слева от этой водяной
посадочной площадки какие-то кочки, вот туда и надо нацеливаться, по ним как
раз попадаешь в проход - жаль, не видно, куда он ведет. Может, сразу за ним
и стойбище...
- Вафель, у нас около часа, попробуем нарезать ступеньки. Неширокие,
сантиметров двадцать пять. Справа, вдоль осевой стеночки. Ты начнешь с
середины, я - сверху. Давай.
Неизвестно, как еще им придется уносить ноги оттуда, так что трос надо
будет прикрепить вместо перил. Сейчас-то этими ступеньками не
воспользуешься, десинтор дает две тысячи градусов - работа впрок, так
сказать. А жарковато в скафандре...
Она резала двадцать девятую ступеньку, когда вверху раздался шум.
Вуковуд или троглодиты? Если второй вариант, то нужно скорее добраться до
генератора защиты. Перебирая трос, она вылезла из трубы - Вуковуд,
облаченный в какой-то мышиный тусклый скафандр, присев на корточки, выгребал
у Трюфеля из переметной сумы яблоки, сетки, какие-то аппаратики
подозрительного назначения... У скочей же есть вся фиксирующая аппаратура!
Но не выговаривать же ему, и так сейчас заведет насчет того, что не
разбудила... Нет, молчит. Смотрит огромными глазищами, в пол-лица, и молчит.
Побрился. Значит, успел проснуться до того, как примчался скоч.
- Трюфель, все обратно в сумку, - скомандовала она, - и в трубу.
Уложишь там в сторонке, каким-нибудь мхом прикроешь и вместе с Вафелем
наверх за нами.
Скоч подхватил багаж и ухнул вниз. Ну вот, остались лицом к лицу, и оба
молчат. Не спрашивать же его, как, мол, здоровье? А если бы восстановилась
связь или еще какой подарок судьбы - сказал бы сам. И он видит, что ей
похвастаться нечем, ну, нашла дорогу, быстро нашла - Варвара в первый раз
глянула на часы, - в общей сложности пять с половиной часов потратила. Для
хорошего лабиринта это просто рекорд - а лабиринт по-настоящему хорош. Кому
только он понадобился?
Вернулись скочи.
Так что же все-таки сказать? Варвара помедлила еще секунду... Прямо,
только прямо! А если прямо, то сказать она ничего не хочет - вот услышать бы
неплохо. Тогда промолчим. Классическим античным жестом - большой палец,
повернутый вниз - она одновременно дала понять, что все обстоит достаточно
скверно, и что надо спускаться, и что на будущее полезно сохранять тишину.
Не теряя времени, вцепились в скочей - пристегиваться некогда - и по крутой
спирали скользнули вниз.
Подножием тоннеля лабиринт кончался. Замшелые стены и озерцо, служившее
посадочной площадкой для тех, кто спускался естественным образом, не носили
следов цивилизации. А главное - здесь начиналось царство запахов. К
сыроватой, но не гнилостной свежести болотца примешивался угарный дух очага,
но самым главным был запах пещерной твари, не схожей ни с единым земным
зверем. Естественный темный лаз вел туда, откуда сочился этот запах, и
проход этот, к счастью, не был прям - за острыми выступами прятаться было
легко, а в крайнем случае можно было бы и вскарабкаться наверх, в полную
темноту, по естественным и лишь смутно угадываемым уступам. Варвара
спешилась и, сделав Вуковуду знак оставаться на месте, прокралась вперед, до
следующего поворота, проклиная последними словами шуршащий синтериклон.
Здесь ход раздваивался: русло подземного потока временами, без сомнения,
протекавшего по лабиринту и низвергавшегося по спиральной трубе, уходило
влево, резко сужалось и терялось в непроглядной тьме.
Зато правый ход становился шире, по его стенкам скользили слабые блики,
а откуда-то снизу доносился слабый гул - не голоса, а какой-то общий фон
самых примитивных глуховатых звуков - всхлипывание, позевывание, чмоканье...
Громче всего кто-то чесался. В круглой дыре прохода не было видно ровным
счетом ничего, кроме далекой каменной стены да редких искр, взлетавших
откуда-то снизу, - видно, основное помещение, расположенное за этим
отверстием, находилось на несколько метров ниже его. Варвара опустилась на
пол, подползла к краю и вдруг заметила, что в этом естественном преддверье
громадной пещеры метрах в полутора от центрального входа имеется еще одна
щель, слишком узкая, чтобы в нее мог пролезть человек или чартар, но
достаточная, чтобы служить окошечком или бойницей. Она, согнувшись,
перебежала вправо и приникла к холодным каменным краям.
Больше всего ее поразили не размеры пещеры, а ее форма - почти
правильный шар. Коридор, по которому они сюда пришли, переходил в массивную
лестницу, ступени которой спускались до дна пещеры, пересекали ее точно
посередине, образуя неровный помост, деливший пещеру пополам. По обеим
сторонам от помоста на мшистой подстилке лежали вповалку чартары. Блеклые
язычки двух костерков, теплящихся у противоположной стены, освещали их
скудно и неравномерно, но и этого было достаточно, чтобы заметить, что
чартары не спали, а пребывали в каком-то неестественном состоянии полного
отупения. Варвара прищурилась, стараясь как можно быстрее адаптироваться к
этому полумраку, и чем дольше она всматривалась в открывшуюся ей не такую уж
неожиданную картину, тем тревожнее становилось на душе. Никого из людей
видно не было, а с чартарами творилось что-то из ряда вон выходящее.
Перетравились они чем-то, что ли?
И вдруг жуткая догадка поразила ее. Тошнота так стремительно подступила
к горлу, что она отшатнулась, зажимая себе рот. Отравились, Отравились
нездешней добычей...
Бесшумно возникшие руки обхватили ее, прижали к скрипучей поверхности
скафандра, так что клапаны, как льдинки, морозно приклеились к щеке. Ее
трясло неудержимой крупной дрожью, и Вуковод, стаскивая зубами перчатки, все
гладил и гладил ее лицо, забираясь под шлем суховатыми легкими пальцами и
царапая их о край щитка; от этого волосы вылезли на лоб, защекотали нос, и
Варвара, с ужасом почувствовав, что вдобавок ко всему еще сейчас и чихнет,
невольно прикусила первое, что попалось.
Это был мизинец - не свой, Вуковуда. Оба замерли.
Так прошло с полминуты. Кажется, оба не дышали. Снизу тоже ничего не
доносилось, только потрескивание костра да заунывные всхлипы. Вуковуд
наконец освободил свой мизинец, дунул на него и, продолжая прижимать одной
рукой девушку к себе, тихонечко отодвинул ее от смотровой щели. Он долго
всматривался вниз, крутил головой, даже чесал подбородок; наконец решительно
придвинул Варварино лицо к амбразуре, указывая на что-то совершенно
определенное. Варвара торопливо оглядела пещеру, отыскивая то, на что он
направлял ее внимание, - может быть, вон те голубоватые светящиеся пятна на
противоположной стене? А ведь точно, вторая пещера там, и не пятна это, а
отверстия, и самое большое - посередине, костерки горят как раз слева и
справа от этого входа, а голубоватый свет потому, что стены во второй.
пещере белые, известняковые, и откуда-то сверху пробивается луч луны. Но в
той пещере никого - во всяком случае, отсюда так кажется. И почему она
заинтересовала Вуковуда?
Или эти канаты, свешивающиеся с потолка? Может, корни, а может, и
веревки - говорил же Гриша про какие-то живые лианы; в сушеном виде вполне
сойдут за пеньковый трос. Помост и то, что над ним? Сооружение, хитрое для
примитивных троглодитов, но если на дне пещеры валялись камни, то несколько
поколений жителей могли общими усилиями соорудить уступы, переходящие в
мостик, а затем - снова лестницу, которая ведет в другой коридор. Кстати,
для удобства сообщения от одной верхней ступени к другой протянулась балка -
впрочем, какая тут может быть балка? Ствол дерева, вон и сучки торчат.
Воздушный мостик, как раз для аборигенов. Они цепкие. С этого бревна что-то
свешивается: два куля, один длинный, другой - вдвое меньше. Все это делит
пещеру по диагонали, и основная масса троглодитов собралась именно там, где
хуже всего видно, - по эту сторону, что под щелью.
Варвара обернулась к Вуководу, выразительно пожала плечами. Он
приблизил губы к самому ее уху,, и потеплевший воздух едва уловимо
шелохнулся:
- Ом...
Ом Рамболт? Она повернулась так стремительно, что стукнулась откинутым
щитком о верхний карниз амбразуры. Замерла в ужасе. Внизу никто даже не
шевельнулся, только раздался всхрапывающий, многоступенчатый зевок. Она
снова начала вглядываться в серую массу тел - странно, совсем нет малышей,
похоже, что это не стойбище, а что-то вроде ритуального помещения... А
может, столовая? И в этот момент вверху справа, где чернело над верхней
ступенькой жерло еще одного коридора, возникло какое-то копошение. Кто-то
светлее остальных - но не человек, это точно - выполз из дыры на
четвереньках, свесился с верхнего уступа лестницы и так же, как это делали
люди, стал с интересом оглядывать происходящее. Видимо, интерес его не был
удовлетворен, потому что длинная лапа поймала свисающий с потолка канат,
светловолосое тело сжалось в комок, оттолкнулось, и, с изяществом циркового
акробата прочеркнув продымленный воздух, чартар влетел в левый верхний угол
и бесследно куда-то канул. Дыра, дыра наверх, догадалась Варвара, иначе в
пещере было бы не продохнуть: два костра, как-никак. И наверное, не одна
дыра - вон в соседнюю, пустую, даже луна пробивается... Луна? Значит, гроза
кончилась и, возможно, наладилась связь с "Дунканом"?
Она хотела уже прошептать Вуковуду, что неплохо бы отослать одного из
скочей обратно, к руслу ручья, и велеть ему поманипулировать с фоном -
может, и донесется хоть что-то? Но она не успела: конец веревки, отпущенной
выбравшимся на поверхность чартаром, лениво скользнул обратно и в своем
движении задел древесный ствол и один из мешков, подвешенных к нему, - тот,
что поменьше. И в тот же миг раздался пронзительный, царапающий взвизг,
бесформенный предмет обрел способность двигаться и, изогнувшись, выбросил в
разные стороны щелкающие клешнями щупальца. Он плясал в воздухе,
раскачиваясь на удерживающей его веревке, и с каждым движением размах
колебания становился все больше, клешни клацали, стараясь дотянуться до
второго предмета, удлиненной тенью провисшего, чуть-чуть не задевая помоста.
С каждым рывком этого членистоногого по рядам разлегшихся чартаров словно
пробегал ветерок: они заколыхались, пришли в движение, послышались цокающие
звуки, сливающиеся в цикадную трель; чартары приподымались, потягиваясь,
страшным желтоватым светом заблестели расширившиеся глаза.
Дергающийся, как паяц на ниточке, громадный скорпион дотянулся-таки до
своего соседа, раздался треск рвущейся ткани и хриплый вскрик, и вот уже
вторая фигура, изгибаясь, словно рыба на крючке, металась из стороны в
сторону, пытаясь оттолкнуться от кошмарного соседа. И был это - как она
сразу не догадалась - человек, подвешенный на вытянутых руках, и теперь
ударами ног он оборонялся от плотоядно ощерившейся твари. А с чартаров
слетел весь сон: подпрыгивая на плоских ягодицах, они лупили ладонями по
земле, улюлюкая не хуже болельщиков какой-нибудь престижной команды. Цирк
это был, цирк, и зверье потешалось над муками человека...
Варвара отодвинулась, давая место Вуковуду, вышибла обойму из ракетницы
и принялась точными бесшумными движениями сбрасывать пиронасадки с
парализующих ампул. Обычно ампула останавливала первое животное, а сноп
огней отпугивал всех остальных; здесь же придется действовать бесшумно и
незаметно, начиная с последних рядов, чтобы не посеять панику: ведь где-то
поблизости оставались еще трое людей ив суматохе их могли попросту
покалечить. Шестнадцать зарядов, у Вуковуда столько же. Чартаров не меньше
сорока. Выстрел, правда, не вполне беззвучен, но половину они уложат прежде,
чем остальные поймут, что и откуда. Хотя понять они, конечно, не способны,
но звериным нюхом почуять опасность - это да. Она загнала обойму на место и
взяла Вуковуда за локоть: пора.
Она даже не удивлялась тому, насколько они понимали друг друга.
Один кивок - вы в темном шлеме, значит, вам стрелять из коридора и по
той половине, что слева от мостков; ну, а мне в моем дурацком золотом
оперении придется остаться здесь. Он понял, кивнул и быстро приложил ей
палец к губам: слушать и не шевелиться.
Снизу донеслось разочарованное поскуливание. Оба тела снова замерли
неподвижно - скорпион набирался злости, человек - сил и терпения. Чартары
отползали и вытягивались в полном изнеможении, лишь некоторые находили в
себе силы подобраться к костру и выхватить из огня что-то вроде длиннющего
полуобугленного огурца. В воздухе тошнотворно запахло подгорелой брюквой.
Так что же, ждать, пока все они поужинают?
Но Вуковуд, откинувшись назад и не отпуская Варвариного плеча, словно
он боялся потерять ее в темноте, что-то нашаривал в бурдюке своего скоча -
еще обойму? Батарейку? Сравнительно небольшая, знакомая на ощупь
коробочка... Мини-проектор!
Заметный только им двоим узкий луч проколол полумрак, блеклым глазком
уперся в противоположную стенку, поерзав немного, нащупал отверстие в
следующую пещеру и, нырнув в него, утвердился наконец на известняковой
стене. Тогда глазок стал расширяться, окрашиваться в сиреневый тон, и вот
уже по стене скатывались призраки светящихся шаров - лиловые, рыжие,
лимонные. Огненным водометом закрутилась бесшумная карнавальная шутиха; и
чартары, красавцы спящие, снова начали подыматься; и лягушачьи трели сразу
же слились в общий концерт, - видно, пляски со скорпионом им порядком
надоели, а тут было новенькое, совершенно неожиданное, и тут уж было не до
того, чтобы приплясывать на заднице и в ладоши хлопать, - чартары, как
завороженные, поползли ко входу во вторую пещеру; шары и водовороты
сменились змеящимися зигзагами, двоящимися, четверящимися, на тех, кто
ошеломленно замер в дверном проеме, надавили сзади, и буровато-серая масса
начала вливаться в дальнее помещение.
Они еще не осмелели и, вползая, жались к стене, словно опасаясь, что
светящийся фантом, природы которого им не дано было понять, отделится от
импровизированного экрана и двинется на них; но любопытство было сильнее
страха, и вот уже кто-то бочком-бочком, как краб по песочку, побежал к
экрану; но еще оставалось не меньше пятнадцати особей, которые едва
приподнялись с места и колебались - двигаться дальше или нет. Одна радость -
шум в пещере стоял такой, что можно было не только разговаривать, а даже
кричать. Поэтому у Варвары непроизвольно вырвалось:
- Здорово! И когда вы успели?..
- А когда брился. Сидел на ступенечке, ждал киба со своим скафандром.
Киб примчался, смотрю: в кармане проектор. А тут очередной припадок
иллюминации... В среднем часа через два они повторяются. Проектор со
съемочным диском, вот я и...
- Молодчина вы. Теперь только бы этих, апатичных, туда заманить да
силовым полем подпереть... А! Сссанта Фермопила...
Из появившейся в центре черной точки стремительно вырос силуэт скоча,
заслонил собой весь экран - и вдруг на стене чартарумской пещеры беззвучно
зашелестела самая обыкновенная, невыразительная земная зелень.
- Больше не успел, - виновато пробормотал Вуковуд. По стене проплывали
дорожки, клумбы, какие-то пасторально-пряничные домики, озерцо... Все это,
наверное, ласкало взор астронавта, много лет проведшего вдали от родной
планеты, но вот чартары сразу сникли. Вуковуд, конечно, снимал на первую
попавшуюся кассету - какие-нибудь там "Космические перекрестки", - но
прелести французских парков и даже пара царственных лебедей вряд ли удержат
внимание троглодитов. Лебеди друг за другом ударили крыльями, подняв два
фонтана брызг.
- Сейчас пущу задом наперед, - шепнул Вуковод. Две красные
флорентийские лилии распахнули (замедленная съемка, а то как же еще!) свои
копьевидные бутоны.
- Минутку, - сказала Варвара, задерживая его руку.
Два какаду ударили алыми клювами (ох, и неважно у "Космических
перекрестков" с художественным вкусом!) в обвитые лентами тамбурины; звук
был отключен - иначе все чартары разом обернулись бы на такой грохот, - но
Варвара хорошо помнила эту традиционную заставку:
"ДЛЯ! ВАС!"
Это повторялось раз пять, а потом мурлыкающее контральто доверительно
сообщало: "Для вас поет Ира Арлети!" или "Для вас - иллюзионист Труффальдино
Кио!"
Пока троглодитов проняло - пять самых шустрых уже подпрыгивали, пытаясь
поймать попугаев за хвосты. Только бы повезло и дальше закрутилось
что-нибудь попестрее!
И повезло...
Крошечный загородный дворец, весь в фонтанчиках и тюльпанчиках,
стремительный наезд на розовые с купидонами двери, два зеленых тюрбанчика, а
под ними - малютки грумы, они распахивают двери, и выплывает в фижмах и
пудреном парике краса ненаглядная на самых цыпочках - знаем мы эти фокусы,
левитационный генератор под полом, - и плывет, плывет, обмахиваясь
страусовыми перьями, эфирно-трепетная, и крошечные атласные туфельки плетут
менуэтовые кружева (сели троглодиты, сели бедные, пришибленные); только
вдруг - крак! - взвивается молния снизу вверх, распадается огненным веером,
а фижмы-парики словно огнем слизывает, и уже черная и гибкая, как
саламандра, в парике "конголезские ночи" со всей приличествующей татуировкой
и полусотней браслетов на всех четырех конечностях вьется, бушует, беснуется
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг