ухнула вниз и, едва коснувшись земли, снова оделась дымчатой, напряженно
звенящей защитой.
Это значило, что Артур, обладавший феноменальной реакцией,
автоматически выполнил команду более опытного товарища, не подвергая ее
всестороннему анализу. И был прав.
Человека такая молния не поразила еще ни разу.
На машины, летающие и плавающие, она нападала постоянно.
Но сейчас, как ни странно, молнию "заинтересовал" вовсе не вертолет:
она кружила вокруг догорающей голубой ракеты, словно обнюхивая этот
светящийся василек.
- Рассредоточиться, быстро! - отрывистым шепотом бросил Лерой. - Варя -
вверх, Темка - вниз по тропинке, ползком!
Варвара уже усвоила, что приказания Лероя выполняются без малейших
раздумий и промедления, поэтому она стремительно ринулась вверх по карнизу,
невольно отмечая, что копирует гибкие и бесшумные движения Теймураза, - и
при этом она вдруг отчетливо осознала, что Темка не успеет уйти, потому что
ему придется на узком участке огибать массивного Лероя; уже чувствуя
наваливающуюся беду, она обернулась: молния оставила в покое догорающий
светлячок и теперь по спирали скользила вниз, делая виток за витком вокруг
почти невидимого дымчатого стебля ракеты.
Этот путь неминуемо приводил ее к Теймуразу.
Тугая огненная струя, словно из брандспойта, ударила вверх. Лерой,
расставив ноги и привалившись лопатками к скале, обеими руками держал над
головой десинтор и пытался поставить на пути молнии плазменную преграду.
Раскаленный, искрящийся мяч колебался с такой скоростью, что казалось, перед
лиловым смертоносным шаром трепещет гигантский солнечный веер.
Молния дрогнула, отпрянула и на несколько секунд зависла неподвижно,
словно раздумывая или ожидая приказа; затем она с неуловимой для глаза
быстротой расплющилась, растекаясь в лиловато-пепельное треугольное
полотнище, которое могло показаться совсем нестрашным дымчатым лоскутом, а
затем этот лоскут скользнул вниз, точно флаг, сорвавшийся с древка, и
каким-то краешком слегка мазнул по раскалившемуся десинторному стволу.
Гул непрерывного разряда оборвался, огненная струя поблекла и растаяла.
И в ту же секунду Варвара почувствовала, что каждый нерв ее тела сводит
мучительная судорога, граничащая с болью ожога, и, превозмогая эту боль, она
вытащила из-за пояса нож и вогнала его в трещину. Пальцы слушались плохо -
сжаться-то они сжались, а вот разжиматься не желали. Но первый испуг уже
прошел, и она хотя бы знала, что теперь не сорвется с узкого карниза. Тогда,
все так же держась за рукоятку ножа, она осторожно повернула голову и
посмотрела назад.
Шагах в десяти торчали ребристые подошвы Теймуразовых ботинок - он тоже
распластался на тропинке, вжимаясь в камень.
А вот между ними никого не было.
Варвара не поверила глазам и почему-то посмотрела вверх, так
неправдоподобно было даже не само исчезновение Лероя, а бесшумность и
неуловимость того, что произошло. Падение она бы расслышала - жуткий
специфический звук, с которым живое тело расплющивается о камень.
Но этого звука не было.
Придерживаясь за рукоятку ножа. Варвара свесилась вниз и увидела
наконец Лероя: раскинув руки, он лежал у подножия стены на зеленом островке
мха, в двух шагах от укрытого защитным коконом вертолета. Вероятно, он упал
именно на нее, на эту защитную непроницаемую сферу, и она спружинила, как
батут.
- Тем, веревка есть? - крикнула Варвара. - Быстро вниз!
Лерой открыл глаза и вместо неба увидел над собой коробчатый свод
вертолетной кабины. По тому, что вертолет стоял на земле с незапущенным
мотором, а Параскив с Келликером, присев на корточки, неподвижно застыли по
обе стороны походных носилок, глядя не в лицо, а на его сложенные руки и не
пытаясь ничего предпринять, - по всему этому Лерой понял, что умирает.
Он вспомнил ослепительную вспышку, словно внутри головы, а вовсе не
перед глазами брызнул во все стороны сноп горячих искр. Затылок и сейчас
покалывало, но, кроме этого, не было никакой боли - впрочем, ощущения вообще
отсутствовали, только чувствовался запах паленой шерсти. Обожженное тело,
которого он не видел, потому что не мог пошевелиться, было надежно сковано
анестезирующей блокадой и как будто вовсе не существовало.
Лерой беспокойно повел глазами вокруг, и тут дверца кабины отворилась,
напустив зеленых бликов солнечного леса, и друг за другом, пряча ободранные
ладони, влезли Варвара с Теймуразом, приблизились и тоже замерли, чуткие и
молчаливые.
Он представил себе, какой жалкой, беспомощной развалиной должен он
караться всем этим людям, глядящим на него сверху вниз, а в действительности
он думал только об одном человеке, а мнение остальных троих его не
интересовало. Но ради этого четвертого он заставил себя улыбнуться и сказать
что-то веселое, и тогда сквозь щель одеревеневших губ послышалось:
- Ло-пух...
- Что-что? - переспросил ошеломленный Теймураз.
- Ло-пух... голо... голосемен-ной... травка так-кая... - Теймураз
прижался щекой к Варвариному плечу, нашарил ее запястье и стиснул так, что
кисть отнялась.
- Ро-ди-ола... Семенова...
Он с видимым усилием поднял опаленные ресницы, обвел взглядом всех
присутствующих - они молчали. Да... Если бы оставалась хоть какая-нибудь
надежда, ему обязательно велели бы: молчите, мол, нельзя вам
разговаривать... Так всегда велят тяжелобольным. Но сейчас ему этого не
сказали.
Он мысленно несколько раз качнулся, собираясь с силами, будто перед
прыжком, хотя прекрасно понимал, что тело его останется неподвижным, - мозг
его работал четко, и это служило ему слабым утешением; наконец губы снова
разжались, словно раскололся кусок сухой коричневой глины, и он проговорил
бережно и нежно, словно лепестки цветов, которые он называл, лежали у него
на губах, и их нужно было не уронить:
- Аст-ра... просто аст-ра... - последовала пауза, в которой не было
ничего от его прошлых академических, многозначительных пауз. - Фе-ру-ла...
Вишня... т-тянь-шань-ска-я... Жимолость узко... узкоцвет-ко-вая... Си...
сирень.
Это было нелепо и страшно - последние свои минуты он тратил на пустую
забаву, какую-то ему одному понятную дразнилку, которой он так часто
досаждал Варваре, но почему-то при этом он смотрел не на девушку, а на
Теймураза, в его влажные от слез огромные глаза, мерцающие красноватыми
бликами, как старинное вино или тянь-шаньская вишня. На кого-то похожие
глаза...
И снова звучали слова, исполненные бесконечной горести и любви, и
диковинный сад вырастал из этих слов:
- Роза... ро-за колючей-ша-я...
Словно песня, словно заклинание:
- Марь... душистая... :
Закрылись веки.
- Таволга...
А потом настала тишина. И все ждали, ждали, ждали...
Из угла запищал Степка, соскучившийся по тигриному молоку.
x x x
Вертолет обошел горы, забравшись в глубину материка, и приземлился на
запасной площадке, затаившейся в долине перед самым Ящеричным хребтом - как
раз посередине между космодромом и Пресепторией. Два вертких, но хорошо
защищенных вездехода с конусными излучателями на радиаторе ждали у самых
ворот.
"Теперь-то зачем нас охранять, когда мы не у моря?" - невольно подумала
Варвара, но тут из ангара вырвалась санитарная машина уже со сверхвысокой
защитой, лихо подрулила к самой дверце вертолета и только тогда опасливо
приоткрыла дверцу.
Оттуда высунулись женские руки. Теймураз тоже придержал дверцу кабины,
чтобы она не распахнулась настежь, и Варвара просунула в эту щель Степку,
по-прежнему завернутого в изрядно подмокшее махровое полотенце с рыжими
шерстинками. Руки выхватили у нее теплый сверток и исчезли в глубине
вездехода. Титановый щиток со стуком захлопнулся, и это был единственный
звук, сопутствующий операции передачи. Первая машина охранения, взяв с места
реактивную скорость, вынеслась за ворота вертолетной площадки, за ней
устремился санитарный вездеход, замыкающая машина не отставала ни на метр.
Маленький, но неуязвимый караван устремился вверх по ущелью, направляясь к
космодрому. Все правильно. Гостевой домик на космодроме, надо думать,
прикрыт надежнее, чем любое подземное убежище Пресептории. И звездолет .с
Большой Земли, конечно, уже вызван. Все правильно. Даже то, что мама
Пидопличко не потратила двух секунд на какое-то слово, обращенное к Лерою...
Они сидели на узких жестких скамеечках и глядели перед собой. Пока
вертолет трясло, руки Лероя, сложенные на груди, то и дело соскальзывали
вниз и со стуком ударяли костяшками пальцев об пол; тогда Светозар осторожно
приподымал их и снова складывал на груди, а точнее, на серебристом
правильном круге, который выделялся на могучем торсе и делал Лероя похожим
на легендарного беглого каторжника.
Гул вездеходов умолк, и теперь только поскрипывала полуоткрытая дверца
кабины, которую раскачивал ветер.
- Темрик, будь другом, - попросил Артур, - выведи на середину поля
большой грузовик.
Варвара немного удивилась: зачем же большой? Но Теймураз послушно
спрыгнул на бетон и побежал через всю площадку к полускрытому ангару, где
громоздились вертолеты и вездеходы самых различных габаритов и конструкций.
Она немного помедлила, тоже выпрыгнула из кабины и пошла следом. Солнце
пекло не зло, но жгуче, хотя и не катастрофически, примерно как в летний
полдень на Куршской косе, в их нэд'овском лагере. Исполинский зонтичный
орешник, росший вплотную к стенке ангара, тянул свои перистые лапы над самой
крышей, и в толще этой зеленой массы копошилось что-то крупное. Варвара
осторожно приблизилась - на краю крыши сидела, свесив лапы, асфальтовая
обезьяна. Она механическими движениями обламывала ветки и бросала их вниз.
Внизу кормилось целое звериное сообщество: чесунчовые белки, распахнув
рукава своих кремовых балахончиков, слетали с нижних ветвей, едва завидя
лакомый орешек; пегие голоносые псевдовомбаты, гибрид морских свинок с
перекормленными йоркшир-терьерами, объедали листву, а у них между ног
нахально шныряла пара крошечных тенреков с голубыми иглами и непомерным
аппетитом - подбирали жуков и гусениц.
И все-то они были очаровательны - большеглазенькие, крутолобенькие,
курносенькие... На шорох шагов подняли мордочки и уставились с жадным и
доверчивым вниманием - только позови, только приласкай, только позволь
прижаться к ногам... И снова непрошено и непрощенно вспыхнул в памяти силуэт
короля-оленя, но его тут же заслонила картина яростной, но беззлобной драки
на той стороне, которую кто-то по недоразумению назвал "черной". Вероятно,
тот же человек, который, умиляясь на этих очаровашек, попросту недомыслил,
что здесь налицо опасность стремительного вырождения, потому что у этих
зверушек есть и другое название - акромикрики, обладатели куцых мордочек и
недоразвитых конечностей. Неудачная боковая ветвь на дереве здешней
эволюции. Неужели нужно было родиться нэд'о, чтобы уловить исходящие от них
маленькие волны суеты и увядания?
Да, сюда бы хорошо комплексную экспедицию, с опытными систематиками, с
ксеноэволюционистами. А то каждый практик, попадая на Степуху, первым делом
отправляется на Коровью бухту и уже не может оторваться от стеллеровых
телят. Как Кони.
Но мощную комплексную экспедицию посылают только на ту планету, которая
требует немедленных спасательных мер и заносится стратегической разведкой в
"Красную галактическую книгу". И людей хватает только на двенадцать таких
команд - это на всю-то разведанную Вселенную! Так что нечего дожидаться
помощи со стороны, надо начинать действовать. Прежде всего выявить уже
вымершие виды. Значит, начать раскопки. Затем составить голографические
таблицы - так убедительнее - всех акромикриков. Учесть виды, впадающие в
необратимую всеядность. И главное, произвести перепись серых горилл: ведь
без них все эти врожденно ручные и трех поколений не протянут, вымрут...
В ангаре взревел двигатель, и приземистый грузовик, пятясь, выполз на
поле. Асфальтовая обезьяна небрежно обернулась, глянула на него через плечо
так, словно он был жуком-навозником, и продолжала свои труды праведные.
Теймураз застопорил машину точно в центре поля, вертолет приподнялся и,
зависнув над платформой, начал бережно опускать на нее свое брюхатое тело,
одновременно подбирая шасси. Как только винт остановился, эластичные борта
платформы вскинулись вверх и сомкнулись вокруг вертолетной кабины, словно
взяв ее в ладони.
- Ты где?.. - крикнул Теймураз с водительского места.
Варвара побежала по полю, упруго отталкиваясь от бетона, запрыгнула на
высокую подножку, когда грузовик уже мягко трогался с места, и вдруг поняла,
что все повторяется точно так же, как было несколько дней назад, когда она
ехала с космодрома.
Нет, надо же - всего несколько дней...
Узкая дорога влилась в шоколадно-ониксовый каньон, и это была уже ЕЕ
дорога, и машина была ЕЕ грузовиком, и впереди был перевал, где разбился ЕЕ
олень, а еще дальше высились мегалитические глыбы ворот ЕЕ Пресептории, где
все решительно было ЕЕ - и дом, и работа, и море, и немые аполины, и запах
сушеных трав с половины Лероя; она уже была владелицей необозримого
настоящего, не говоря уже о прошлом, которое вмещало в себя и полуживую
золотую шкуру, обреченную на вековой зуд, и водяную бездну под "шпалами", и
васильковый венчик ракеты, к которой хищно принюхивалась подкравшаяся с моря
молния.
И были уже Параскив с Келликером, которые так же, не задумываясь,
вскинули бы свои десинторы и прикрыли бы ее огненным веером плазменной
защиты, как это сделал Лерой.
И главное, у нее уже был настоящий друг, который появился, как вообще
возникает все настоящее - сам собой, совершенно естественно и однозначно,
раз и на всю жизнь, как приходит к новорожденному ребенку первое дыхание.
Она скосила глаза и посмотрела на Теймураза. Лицо у него было
напряженное, чужое, властное. И очень взрослое. И чем дольше она
всматривалась в это лицо, тем отчетливее становилось подозрение, что в той
полноте жизни, которую она только что для себя открыла, ей все-таки чего-то
не хватает...
Как теперь всегда будет не хватать Лероя.
- Темка, - поспешно проговорила она, словно старалась отогнать это
безрадостное открытие, - Тем, а ведь я только сейчас, в вертолете, увидела,
какой он был старый... Ведь иначе у него сердце выдержало бы, да? Ему,
наверное, было лет девяносто...
- Теперь это не имеет значения, - отвечал он, помолчав.
- Да, конечно... И как это его только взяли на дальнюю?
- А его никто и не брал. Рассказывали, что он был здесь проездом, да
Степуха очень понравилась... В общем, остался он тут, и точка. Сказал, что
будет пен-си-онером Степаниды.
- Кем, кем?
- Пенсионером. Это раньше так говорили, когда человек доживал до такого
возраста, чтобы делать только то, что хочется.
- И много ему хотелось?..
- А что ему было делать? Ну, подменял метеорологов по ночам, у стариков
ведь всегда бессонница; кухню снабжал мясом и рыбой на все сто шестьдесят
персон, как заправский траппер, все шкуры в кладовке - его рук дело... Атлас
растений начал...
- Понятно, - сказала Варвара.
- Ничего тебе не понятно! Он все время боялся, что станет нам в
тягость. Наверное, оттого и шутил, бодрячком прикидывался. И еще он не хотел
жалости. Потому и бывал чаще всего один. Не понятно? Странная ты. Варвара,
это ж элементарно...
Варвара шевельнула ноздрями, прикусила язык. Ладно. Пусть ее считают
бесчувственной деревяшкой. Все с того вечера, свадьбы со снежинками то бишь,
когда она воздержалась от восхваления несравненной Степухи. Потому что не
будет она объяснять Теймуразу, как это странно и даже утомительно, когда
чувствуешь не только те привычные вещи, о которых он говорил, но и миллионы
их оттенков, и все это - одновременно, и хаос ощущений напоминает гигантский
пестрый клубок всех цветов. А со стороны это, разумеется, выглядит полнейшим
бесчувствием. Если смотреть равнодушными глазами.
- А как его звали? - спросила вдруг Варвара.
- Вадим. Только так его не звал никто.
Спросить - почему? И он снова высокомерно ответит: ты не понимаешь
простейших вещей. Но в том, что касалось Лероя, вообще не было ничего
элементарного. И то, что его вслух никто не называл по имени. И то, почему
он, стремившийся к одиночеству, все-таки пошел с их отрядом. И то, как он
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг